Глава 14. Эвери, нежно улыбаясь, наблюдала за тем, как Камерон умылся и начал одеваться

Эвери, нежно улыбаясь, наблюдала за тем, как Камерон умылся и начал одеваться. Наступил последний день их пребывания в лагере. Из-за ее болезни они уже целую неделю не могли двинуться в путь. Сначала возились с ней, пока ее била лихорадка, потом ждали, когда она поправится настолько, чтобы можно было тронуться в путь. Эвери так и подмывало и дальше изображать из себя слабую и беспомощную девицу, чтобы побыть рядом с Камероном подольше, но она решительно подавила это желание. Ничего хорошего из этого не вышло бы и могло обернуться неприятностями, если бы Камерон догадался, что она притворяется.

Скучно валяться в постели, когда ты уже вполне здорова, и глотать горькие отвары. Да и Камерон не станет сидеть возле нее как пришитый. Он и сейчас этого не делает, сердито подумала Эвери и села в постели, откинувшись на подушки. Он уходит рано утром, а возвращается, когда уже совсем темно. Счастье еще, если он заглянет к ней раз или два за день. Эвери не могла отделаться от беспокойства, что за время вынужденного воздержания Камерон потерял к ней всякий интерес. Когда он подошел к кровати, чтобы взять рубашку, приготовленную Дональдом, взгляд Эвери упал на его плоский живот, и она улыбнулась, заметив чуть пониже пупка родинку в форме маленькой звездочки, частично скрытую кудрявыми волосами. Всякий раз, когда она ее видела, у нее возникало желание ее поцеловать. Странное и очень знакомое желание, размышляла Эвери. Но откуда оно могло взяться? Ведь у нее нет и никогда не было привычки целовать мужчинам животы. И внезапно Эвери так и ахнула. В памяти всплыла картина: она целует животик маленькому мальчику. Картина была настолько четкой, будто все происходило в данный момент, а не больше года назад. Эвери словно увидела себя со стороны. Вот она, смеясь, нежно целует маленькое родимое пятнышко в форме звездочки на круглом животике мальчугана, а он хихикает и извивается всем телом, пытаясь вырваться. У мальчишки густые черные волосы, загадочно поблескивающие черные глаза и смуглая кожа. Малыша зовут Алан, вспомнила Эвери, пристально глядя на Камерона. Они похожи друг на друга как две капли воды. Алан будет вылитый Камерон, когда вырастет. Перехватив ее взгляд, Камерон нахмурился, и Эвери поняла: она не смогла скрыть потрясения. Нужно взять себя в руки, еще не пришло время рассказывать ему о своем открытии.

— Что с тобой, Эвери? — испуганно посмотрел на нее Камерон и пощупал ее лоб. — Ты побледнела…

— Ничего, все в порядке. Ты не мог бы прислать ко мне Джиллиану?

— Ну конечно.

Опустив голову, Эвери уставилась на свои руки и смотрела на них до тех пор, пока не услышала, что Камерон вышел. В первый раз за все время она не обратила внимания на то, что он не поцеловал ее перед уходом. Откинувшись на подушки, Эвери в сердцах выругалась, и в этот момент в палатку ворвалась Джиллиана.

— Тебе нужна помощь? — спросила она.

— Нет. — Эвери встала с кровати, отмахнувшись от попытки кузины ей помочь. — Подожди одну минутку, пока я умоюсь, а потом мне надо с тобой поговорить.

Джиллиана присела на кровать, а Эвери зашла за занавеску, где стояли таз и кувшин с холодной водой.

— Что-то ты побледнела, — заметила Джиллиана. — Тебе не стало хуже?

— Нет. Просто я только что пережила сильное потрясение.

Эвери как раз укладывалась в кровать, когда вошел Дональд с завтраком. К ее досаде, юноше хотелось поболтать, и он оставался в палатке все то время, пока Эвери ела. К тому времени как он наконец вышел, она уже еле сдерживала нетерпение.

— А теперь ты порозовела, — отметила Джиллиана и протянула руку ко лбу Эвери.

Что-то пробурчав, Эвери оттолкнула руку кузины.

— Я порозовела, потому что злюсь. Я пережила потрясение, Джилл. По-моему, я только что сделала очень важное открытие, но прежде чем скажу какое, мне нужно задать тебе несколько вопросов. Ты помнишь малыша Алана, мальчика, которого нашли Элспет и Кормак и взяли к себе?

— А, того бедного мальчугана? Трудно поверить, что есть такие нелюди, которые могли оставить ребенка умирать в лесу. Всякий раз, когда я об этом вспоминаю, я начинаю плакать. Бог пожалел малыша, послав ему Элспет, чтобы она о нем заботилась.

— И ты помнишь, что он смуглый и черноволосый?

— Да. У него темные волосы, черные глаза, смуглая кожа… — Внезапно Джиллиана замолчала, и глаза ее изумленно распахнулись. — О нет… — пролепетала она.

— И у Алана есть маленькая родинка необычной формы, ведь так?

Джиллиана задумчиво кивнула головой.

— Маленькая звездочка чуть ниже пупка.

— Черт побери! — Эвери удовлетворенно откинулась на подушки. — По-моему, я нашла отца Алана!

— Камерон? — потрясение прошептала Джиллиана и, когда Эвери кивнула, ахнула: — Ты уверена?

Видя недоверие кузины, Эвери объяснила ей, как именно она сделала это потрясающее открытие.

— Ну что ж, — помолчав, заговорила кузина. — Если ты права, то это действительно отец Алана. Хочешь, я взгляну на живот Камерона?

— Я не знаю, чего хочу, — буркнула Эвери.

— Но ему нужно сказать, Эвери. Нельзя от него такое скрывать.

— А как же Элспет, Кормак и юный Кристофер? Ведь они любят малыша. Сейчас Алан уже к ним привязался и считает их своей семьей.

— И в то же время, как это ни грустно, они наверняка предполагают, что у него где-то есть родители. — Вздохнув, Джиллиана покачала головой. — Я не сомневаюсь, они согласятся с тем, что Камерон имеет право узнать о своем сыне, хотя это и причинит им боль. Я в этом уверена и, думаю, ты тоже.

Эвери ничего не оставалось, кроме как согласиться.

— Иди посмотри, в лагере ли еще Камерон, и если да, то приведи его сюда, иначе потом у меня не хватит духу ему сказать.

— Как ты думаешь, Камерон захочет забрать мальчика?

— Да, он захочет забрать своего сына. Но меня больше всего беспокоит то, что придется рассказать ему о лжи и предательстве, о которых он, судя по всему, и понятия не имеет.

— О Господи…

— Мой рассказ вновь заставит его испытать горечь и недоверие. Единственное, что я могу сделать, — это молиться, чтобы после всего услышанного он не слишком ожесточился.

Когда Джиллиана вышла, Эвери налила себе вина, надеясь с его помощью обрести необходимое мужество. Ей даже захотелось, чтобы Джиллиана не нашла Камерона. Правда, она ничуть не удивилась, когда несколько минут спустя они оба вошли в палатку. “Вот и хорошо, лучше поскорее покончить с этим делом”, — мрачно подумала Эвери.

— Давай, Джилл, — кивнула она, налив Камерону вина, а Джиллиана начала проворно вытаскивать из штанов Камерона рубашку.

— Эй, ты что делаешь? — Оторопев от неожиданности, Камерон попытался вновь засунуть ее в штаны.

Щеки его залились краской, лицо исказилось от ужаса, а Эвери улыбнулась.

— Какой ты у нас скромник, — язвительно протянула Джиллиана. — Я всего лишь хочу, чтобы Эвери взглянула на твое родимое пятно.

— Но девицам не пристало смотреть на животы мужчин!

— Боже правый, — простонала Джиллиана, пытаясь вырвать полы рубашки у Камерона из рук. — Я ведь путешествую с твоим отрядом. И хотя твои солдаты удивительно скромны, я видела животы почти у всех воинов. А еще у меня больше кузенов и братьев, чем у всех девиц, вместе взятых. Так что я много всего перевидала. Не бойся, я не упаду в обморок при виде твоего живота. Дай мне взглянуть.

— Камерон, — взмолилась Эвери, — прошу тебя, сделай, как она просит. Это очень важно. — И она протянула ему кубок.

Вздохнув, Камерон выпустил рубашку из рук.

— Тебе вовсе нечего стыдиться, — насмешливо проговорила Джиллиана. — Такой красивый животик.

— Чертова девчонка, — пробурчал Камерон, потом улыбнулся и сделал глоток вина.

Джиллиана молча уставилась на его живот, и Эвери, допив вино, наконец не выдержала:

— Ну что — такое же?

— Точно такое, — ответила Джиллиана после продолжительного молчания. — На том же самом месте и такого же странного голубоватого оттенка.

Девушки переглянулись, а потом молча уставились на Камерона. Он засовывал рубашку в штаны, чувствуя себя неловко под их пристальными взглядами. Он уже понял, что они собираются что-то ему рассказать. Допив вино, он протянул кубок, чтобы ему налили еще. Эвери вновь наполнила его вином и налила себе тоже. Камерон сделал несколько глотков, надеясь, что это поможет ему выдержать любое признание. Вероятно, новость, которую приготовила для него Эвери, очень плохая, решил он, если ей потребовалось столько вина для храбрости. Обычно она пила очень мало, а сейчас уже допивала второй кубок.

— То, что вы собираетесь мне сказать, меня вряд ли обрадует, верно? — спросил Камерон и, когда кузины, соглашаясь с ним, качнули головами, вздохнул: — Что ж, в таком случае говорите поскорее, не тяните.

— Я должна задать тебе несколько вопросов, — начала Эвери и сделала еще глоток вина: внезапно в горле пересохло. — Нужно кое-что выяснить, чтобы убедиться в нашей правоте. До отъезда из Шотландии ты был знаком с некоей Энни Ситон?

Ответом ей была злость, исказившая лицо Камерона.

— Да. До моего приезда во Францию она некоторое время была моей любовницей.

— Задолго до твоего отъезда или нет?

Эвери надеялась, что Камерон скажет — задолго. Ей очень нравился Алан, красивый, милый мальчик, и она знала, что Камерон будет ему хорошим отцом, однако ей не хотелось ему говорить, что его опять предала женщина. Если бы эта женщина лишила ребенка отца, это было бы лишь полбеды. История была гораздо непригляднее, и Эвери понимала, что, услышав ее, Камерон еще сильнее возненавидит женщин и окончательно перестанет им доверять. И его ненависть коснется и Эвери, хотя она считала, что не должна страдать из-за преступления, совершенного Энни Ситон.

— Незадолго, — ответил Камерон. — Я бросил ее, когда застал в постели с другим мужчиной, и через месяц уехал во Францию.

— И эта Энни Ситон жила в небольшой деревушке у дороги, ведущей в тот город, где король часто устраивал приемы?

— Да. Я купил этой суке маленький домик на краю деревни. Но что все это значит, Эвери?

— Прошу тебя, Камерон, потерпи еще немного. — Эвери глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Ей не хотелось услышать ответ на свой следующий вопрос, но она должна была его задать. — Ты сказал, что пришел к ней и застал с другим мужчиной. Значит, ты с ней не спал?

— Я спал с ней в то же самое утро, а потом поехал ко двору. По дороге я вспомнил, что кое-что забыл у нее дома, и вернулся. Должно быть, этот кретин, с которым она лежала в постели, дожидался, когда я уеду.

— А она предохранялась, когда спала с тобой? — спросила Джиллиана.

Камерон оторопел. Он не ожидал услышать такой интимный вопрос из уст девчонки. Внезапно он почувствовал, как по спине его пробежал холодок. Он понял, что есть только одна причина, по которой Джиллиана решилась его задать. Он взглянул на их мрачные лица, моля Бога, чтобы его догадка не подтвердилась, но в глубине души чувствовал, что сейчас сбудутся его самые худшие опасения.

— Нет! — воскликнул он. — Она мне говорила, что бесплодна.

— Она не была бесплодной, Камерон, — сочувственно сказала Эвери. — У нее родился сын. Черноволосый, черноглазый, смуглый мальчуган с маленьким родимым пятном в форме звездочки внизу живота. — Эвери поразилась тому, что Джиллиана так спокойно смотрит на Камерона. Сама она боялась взглянуть на его искаженное гневом лицо. — Ваше последнее свидание принесло свои плоды.

— Откуда тебе это известно? Откуда ты вообще знаешь, кто такая Энни Ситон?

— Я с ней не знакома, только слышала о ней. Моя кузина Элспет разузнала все об этой женщине, хотя никто не знает, кто отец ребенка. Скорее всего единственными, кто видел тебя в деревне, были твоя любовница, бывший владелец коттеджа, у которого ты его купил, и тот самый испуганный бедняга, которого ты застал в постели своей любовницы. Мою кузину захватил в плен сэр Колин Макрей и некоторое время продержал в этом коттедже.

— Этот Макрей доводится Энни кузеном, а он знатного происхождения. Она любила хвастаться этим родством, чтобы показать, что она на голову выше всех остальных жителей деревни. — Камерон покачал головой. — Мне кажется, она считала, что знатное происхождение ее кузена заставит и меня взглянуть на нее другими глазами и, быть может, даже жениться на ней. Ты думаешь, она собирается шантажировать меня этим мальчиком? Попытается женить меня на себе, мотивируя это тем, что ребенку нужен отец? Да нет, она не настолько глупа, правда, тщеславия в ней хоть отбавляй.

— Камерон, ее уже нет в живых, — с трудом выговорила Эвери и не заметила в его взгляде никакой боли, лишь ужас и еще — легкое замешательство. — Ее обвинили в колдовстве, повесили, а потом сожгли на костре. Элспет считает, что это сделали в первую очередь потому, что она переспала почти со всеми чужими мужьями и вовсе в этом не раскаивалась, а, наоборот, гордилась своими подвигами. Хотя она и не была колдуньей, после ее смерти вскрылось такое, что люди сочли ее вполне заслуживающей наказания. В глубине сада обнаружили трупы двух мужчин и трех младенцев. Все решили, что, если у нее не получалось устроить себе выкидыш, она просто убивала своих новорожденных детей и закапывала.

— Боже правый! — потрясенно выдохнул Камерон. При одной мысли о том, что он состоял в близких отношениях с подобной особой, ему стало тошно. —А мой ребенок?

— Его она оставила в живых, рассчитывая, вероятно, что ты к ней вернешься, хотя и не могла быть в этом уверена. А когда поняла, что этого не будет, очень на тебя разозлилась. Чтобы тебе досадить, она не окрестила мальчика и никак не назвала его, считая, что, если он умрет, она сможет упрекнуть тебя в том, что твой сын умер некрещеным и безымянным. Так она и заявила священнику.

Эвери замолчала, ожидая, что гнев, кипевший в душе Камерона, выплеснется наружу, однако он, если надо, умел держать себя в руках.

— Подлая сука, — лишь процедил он сквозь зубы и, прищурившись, взглянул на Эвери. — Но ты мне не все сказала.

Эвери кивнула и порадовалась тому, что Джиллиана ободряюще сжала ее руку. Сейчас ей, как никогда, необходима была поддержка.

— Не все. Но остальное не имеет непосредственного отношения к Энни Ситон, хотя в том, что произошло потом, ее тоже можно обвинить. После того как ее казнили, жители деревни отнесли твоего сына в лес и оставили там умирать. — Камерон побледнел, что вовсе не удивило Эвери: история была и вправду ужасная. — Элспет с Кормаком нашли его, принесли домой, окрестили и назвали Аланом.

— В таком случае я потребую отдать его мне, когда буду обменивать тебя с Джиллианой на твоего брата, — холодно заявил Камерон.

Оттого, что он в сотый раз напомнил ей, что она для него лишь пешка в его игре, Эвери захотелось заплакать, но она сдержалась. Нет, не станет она ему показывать, как легко он может ее обидеть. Не доставит ему такого удовольствия. Кроме того, нужно подумать и об Алане. Она должна убедить Камерона в том, что он не может вот так просто забрать ребенка, словно забытую где-то вещь, что Алан еще слишком мал, чтобы его увозили из семьи, к которой он только-только начал привыкать.

— Ты не можешь этого сделать, — заявила она и похолодела, когда он устремил на нее взгляд, полный дикой ярости.

— Он мой сын! — прорычал Камерон и, допив вино, швырнул кубок через всю палатку в тщетной попытке усмирить свой гнев. — В отличие от суки, родившей его, ты не имеешь ни малейшего права решать его судьбу. И я не позволю какой-то посторонней женщине использовать моего ребенка, мою собственную плоть и кровь, в своих интересах, как какую-то безделушку. Я заберу у нее своего сына.

— Нет, не заберешь! — отрезала Эвери, закипая. — Попытайся подумать еще кое о чем, помимо своей дурацкой уязвленной гордости и обиды. Алан еще совсем маленький. К тому времени, когда ты вернешься в Шотландию, он будет жить с Элспет и ее семьей. Они — его единственная семья, и другой он не знает.

— Я его семья!

— Да, но он слишком мал, чтобы понять это. Ты не можешь ворваться в его жизнь и заявить на него свои права, совсем не думая о нем.

— А с чего это твоей кузине вздумалось пригреть у себя моего ублюдка?

— Ты оскорбляешь и ее, и нас подобным вопросом! Думаешь, ей нужен твой незаконнорожденный ребенок? У нее уже есть незаконнорожденный ребенок мужа и собственная маленькая дочка. А твоего мальчика она взяла по доброте душевной, равно как и ее муж. Если бы отец Алана никогда не нашелся, они бы воспитали его и любили, как родного сына. Однако они знают, что у ребенка где-то есть отец, которому не сказали о рождении сына, и они понимают, что он может объявиться и захотеть забрать его себе. Они не позволят тебе отнять его у них, единственных родных, каких он знает. Они считают, что ты должен понять, что тем самым нанесешь ребенку душевную травму. В таком деле нельзя торопиться.

— И, естественно, они не знают, что держат в руках отличное средство против меня, когда я буду пытаться заставить твоего брата жениться на моей сестре, — насмешливо бросил Камерон. — Ты что, считаешь меня идиотом?

— В данный момент — да.

Одарив ее яростным взглядом, Камерон выскочил из палатки. Вздохнув, Эвери откинулась на подушки. Джиллиана пребывала в глубокой задумчивости, и Эвери решила воспользоваться ее молчанием, чтобы привести в порядок мысли. Она была обижена и сердита на Камерона, ведь он оскорбил ее в лучших чувствах. Все его поведение было оскорбительно. Хотя Эвери и подозревала, что ее рассказ всколыхнет в нем застарелые недобрые чувства — горечь, недоверие и злость, — она не ожидала, что они коснутся и ее. Она думала, что доказала ему свою преданность и любовь, а получается, она себя обманывала. Стоило ему услышать о предательстве своей бывшей любовницы, он и на нее стал смотреть с подозрением. То, что он даже на секунду мог вообразить себе, что она способна использовать против него его сына, доказывало, что он не испытывает к ней никаких чувств, кроме вожделения. А вожделение, печально подумала Эвери, очень скоро может смениться безразличием.

— Чем дальше, тем веселее, — пробормотала она, когда в палатку ворвался разъяренный Лерган и зло уставился на нее.

— Что, черт подери, вы сделали с Камероном? — набросился он на Эвери. — Он выскочил от вас так, словно за ним гонится тысяча чертей.

— Расскажи ему, Джиллиана, — попросила Эвери. — Мне хочется немного полежать и подумать.

Эвери молча наблюдала за Лерганом, пока Джиллиана пересказывала ему содержание разговора с Камероном. Тот слушал, и на его простодушном лице отражалось все большее изумление. Когда девочка закончила свой рассказ, Лерган взъерошил рукой волосы и витиевато выругался.

— Эта чертова сука его даже из могилы достала! — прорычал он.

— А он ее любил? — спросила Эвери.

— Нет. Разве что чуть-чуть. Не больше, чем мужчина обычно любит красивую, искушенную любовницу.

— И он содержал ее, рассчитывая, что она будет ему верна, а она выставила его дураком?

Лерган кивнул:

— Когда он застал ее в постели с другим вскоре после того, как от нее ушел, разразился скандал, во время которого эта дрянь с удовольствием поведала ему о том, как он ошибался, веря ей. Она не только переспала со всеми мужчинами в округе, но и с несколькими его друзьями, и всем им рассказывала, какой он доверчивый идиот. Еще она сказала ему, что наврала, будто не может иметь детей, и, родив от него, избавилась от младенца. Тогда Камерон ей не поверил, но сейчас… — Лерган покачал головой. — Не удивлюсь, если один из новорожденных, обнаруженных в саду этой суки, его ребенок. Думаю, когда он после вашего рассказа понял, какой стерве удалось его одурачить, ему захотелось повеситься. Мало того, что она ему изменила, она еще убивала собственных детей и делала это холодно и безжалостно.

— Это верно, — кивнула Джиллиана. — Наверное, его мутит при одной мысли о том, что он спал с такой женщиной.

— Меня бы точно замутило, — подхватил Лерган.

— Значит, сейчас он занимается тем, что пытается выбросить из головы те давние события, — подытожила Джиллиана.

Лерган перевел взгляд на Эвери.

— Я думал, время его вылечило, и он, забыв о прошлом, снова стал самим собой. Выходит, то, что вы ему рассказали, вновь заставило его пережить весь тот ужас.

— Выходит, что так, — согласилась Эвери.

— Мне очень жаль, детка.

— Мне тоже, Лерган. А теперь иди и отыщи этого идиота. В таком состоянии он способен натворить глупостей.

— Может быть, он скоро придет в себя от потрясения.

— Может быть. Но мое время скоро истечет. Лерган открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал и лишь покачал головой:

— Пойду-ка я поищу своего кузена.

Как только Лерган вышел, Джиллиана взглянула на Эвери.

— Все прошло хуже, чем можно было ожидать, — заметила она.

— Это точно, — согласилась Эвери и отхлебнула вина.

— Но мне кажется, он и сам не верит в свои обвинения. В нем говорила злость. Какому мужчине приятно узнать, что какая-то хорошенькая стервочка выставила тебя идиотом. И Камерон не исключение. Но он ведь не подозревал, что связался с такой дрянью, которая убивает своих детей. И сейчас он чувствует себя еще большим дураком.

— И злится от этого еще сильнее.

— Да. Но ничего, это пройдет. Не будет же он всю жизнь злиться.

— Джилл, когда Камерон узнал о том, что Энни Ситон ему изменила, он отвернулся от всех женщин, уехал во Францию и дал обет безбрачия.

— Но ведь это было уже давно, — удивилась Джиллиана.

— Ну и что? Камерон очень упрямый человек и злиться может всю жизнь.

— О Господи…

— Вот именно.