В безопасности

Но дни шли за днями, и с каждым днём мальчики понемногу забывали о тяготевшей над ними угрозе.

Марк Твен. Приключения Тома Сойера

(перевод Н. Дарузес)

В банк Элинор пустили, несмотря на её изодранные чулки. Но сначала она зашла в первое же придорожное кафе и уединилась в женском туалете. Мегги так никогда и не узнала, где именно она обычно прятала ценные вещи, но когда Элинор вернулась, лицо у неё было вымыто, волосы уже не так ужасно всклокочены, а высоко над головой она держала золотистую кредитную карточку. Потом она заказала всем завтрак.

Это казалось невероятным – вдруг очутиться в кафе, завтракать и наблюдать совершенно обычных людей, которые шли на работу, по магазинам или просто мирно беседовали. Мегги едва могла поверить, что всего две ночи и один день провела в деревне Каприкорна и что будничная суета на улице в это время ни на миг не прекращалась.

И всё‑таки кое‑что изменилось. С тех пор как Мегги увидела, как Баста приставил свой нож к горлу Мо, ей казалось, будто на поверхности мира появилось пятно, безобразное тёмно‑коричневое пятно, которое с вонью и треском разрасталось вширь.

Даже у самых безобидных вещей вдруг обнаружилась отвратительная тень. Какая‑то женщина улыбнулась Мегги – и после этого остановилась перед витриной мясной лавки. Какой‑то дядька так нетерпеливо тащил за собой ребёнка, что тот споткнулся и с плачем потёр ушибленную коленку. А почему вот у этого на поясе так топорщится куртка? Может быть, он носит под ней нож, подобно Басте?

Мирная жизнь казалась какой‑то не настоящей. Бегство в ночи и кошмарные часы, проведённые в разрушенной хижине, представлялись Мегги более реальными, чем лимонад, который пододвинула ей Элинор.

Фарид не притронулся к своему стакану. Один раз он понюхал его золотистое содержимое, сделал глоток, а потом только смотрел в окно. Он долго не мог понять, на ком или на чём остановить взгляд. Его голова двигалась туда‑сюда, как будто он наблюдал невидимую игру, правила которой были для него непостижимы.

После завтрака Элинор навела у буфетной стойки справки о лучшей гостинице в городе. Пока она оплачивала счёт по своей кредитной карте, а Мегги и Мо облизывались на всякие лакомства, выставленные под стеклом прилавка, Сажерук и Фарид куда‑то исчезли. Элинор это очень встревожило, но Мо успокоил её.

– Сажерука не соблазнишь койкой в гостинице. Он не любит крыши над головой и всегда ходил особыми путями. Может быть, он удалился лишь для того, чтобы встать на ближайшем углу и устроить представление для туристов. Уверен, к Каприкорну он в любом случае не вернётся.

– А Фарид? – Мегги не могла поверить, что мальчик увязался за Сажеруком.

Но Мо только пожал плечами:

– Он всё время не отходил от него ни на шаг. Правда, я не знаю, в Сажеруке ли тут дело или в Гвине…

Большая гостиница, которую Элинор порекомендовали в кафе, находилась на площади, невдалеке от главной улицы, вдоль которой росли пальмы и располагались магазины. Элинор сняла две комнаты на верхнем этаже; с балконов было видно море. У входа их встретил нелепо одетый человек, который, хоть и удивился отсутствию багажа у новых постояльцев, словно не заметил их грязной одежды и приветливо улыбался. Постели были такие мягкие и белые, что Мегги сразу же зарылась лицом в подушку. Чувство нереальности происходящего тем не менее не покидало её. Какая‑то частица её по‑прежнему оставалась в деревне Каприкорна, ковыляла среди колючих кустов и трепетала в развалинах при виде приближавшегося Басты. Похоже, нечто подобное чувствовал и Мо. Всякий раз, когда она смотрела на него, взгляд его был отсутствующим, и вместо облегчения, которое вроде бы они должны были испытывать после всего пережитого, она читала на его лице печаль и задумчивость, и это пугало её.

– Надеюсь, ты не собираешься туда возвращаться? – спросила она однажды, заметив на его лице такое выражение.

Она слишком хорошо знала Мо.

– Нет, не беспокойся! – ответил он и погладил её по волосам.

Но она ему не поверила.

Кажется, Элинор опасалась того же, что и Мегги. Несколько раз она с серьёзной миной принималась что‑то втолковывать Мо – в гостиничном коридоре, у дверей своей комнаты, за завтраком, за обедом – и сразу же умолкала, как только подходила Мегги. Не кто иной, как Элинор вызвала врача, который занялся рукой Мо, хотя сам он считал, что рана пустяковая. И именно она купила ему новую одежду – правда, с помощью Мегги (Мо она сказала: «Если я сама тебе что‑нибудь выберу, ты всё равно это никогда не наденешь».) Кроме того, она много говорила по телефону. Она постоянно куда‑то звонила и обегала все книжные лавки города. И вот на третий день, за завтраком, она вдруг объявила, что едет домой.

– Ступни у меня больше не болят. Я умираю от тоски по моим книгам. И если я увижу ещё хоть одного туриста в плавках, то просто закричу, – сказала она Мо. – Я уже взяла напрокат машину. Но перед отъездом хочу дать тебе вот это!

С этими словами она положила на стол листок бумаги. На нём размашистым почерком Элинор были написаны имя и адрес.

– Я знаю тебя, Мортимер! – сказала она. – Я знаю, что «Чернильное сердце» не выходит у тебя из головы. Поэтому я достала для тебя адрес Фенолио. Поверь, это было непросто, но, в конце концов, вполне вероятно, что у него найдётся ещё несколько экземпляров. Обещай мне, что ты съездишь к нему – он живёт недалеко отсюда, – и тогда ты навсегда выкинешь из головы книгу, оставшуюся в той проклятой деревне.

Мо уставился на адрес, словно хотел выучить его наизусть, а затем сунул записку в недавно купленный кошелёк.

– Ты права, этот визит действительно необходим, – сказал он. – Большое спасибо, Элинор!

Казалось, он немножко повеселел.

Мегги не поняла ни слова. Ясно было лишь одно: она не ошиблась. Мо по‑прежнему думал о «Чернильном сердце», он не мог смириться с утратой этой книги.

– Фенолио? Кто это такой? – спросила она дрожащим голосом. – Какой‑нибудь книготорговец?

Это имя показалось ей знакомым, но она не помнила, где могла его слышать.

Мо не ответил. Он неподвижно глядел в окно.

– Мо, давай поедем вместе с Элинор! – сказала Мегги. – Пожалуйста!

Было так здорово ходить по утрам на море, и ей нравились разноцветные дома, но тем не менее она хотела поскорей уехать отсюда. Всякий раз, когда она видела холмы, высившиеся над городом, её сердце билось чаще, и вновь и вновь в уличной толпе ей мерещились лица Басты или Плосконоса. Ей хотелось домой или хотя бы к Элинор. Она хотела посмотреть, как Мо оденет книги Элинор в новое платье, как своими печатками он вдавит ломкую позолоту в кожу, выберет бумагу для форзацев, будет помешивать клей, туго затянет пресс… Она хотела, чтобы всё было так же, как до той самой ночи, когда появился Сажерук.

Но Мо покачал головой:

– Сначала я должен навестить этого человека, Мегги. Потом мы непременно поедем к Элинор. Самое позднее – послезавтра.

Мегги уставилась в свою тарелку. Что за невероятные вещи можно заказать на завтрак в дорогой гостинице!.. Но у неё уже не было аппетита поедать свежие вафли с клубникой.

– Хорошо, тогда я жду вас через два дня. Дай мне честное слово, Мортимер! – В словах Элинор слышалась нескрываемая тревога. – Ты приедешь, даже если твой визит к Фенолио окажется безрезультатным. Обещай мне!

Мо вымученно улыбнулся:

– Честное благородное слово!

Элинор вздохнула с облегчением и принялась уписывать круассан, который всё это время ожидал её на тарелке.

– Не спрашивай, что мне пришлось сделать, чтобы достать этот адрес! – с полным ртом сказала она. – Этот человек действительно живёт недалеко отсюда, на машине можно доехать за час. Странно, что они с Каприкорном живут так близко друг от друга, правда?

– Да, странно, – пробормотал Мо и выглянул в окно.

Пальмы в саду гостиницы покачивались на ветру.

– Действие почти во всех его книгах происходит в этой местности, – продолжала Элинор. – Но, насколько я знаю, он долго жил за границей и лишь несколько лет назад вернулся сюда.

Она подала знак официантке, и та налила ей вторую чашку кофе.

Но когда официантка спросила, что ещё принести для Мегги, та покачала головой.

– Мо, я больше не хочу здесь оставаться, – тихо сказала она. – Я хочу домой. Или хотя бы к Элинор.

Мо отхлебнул кофе. Он всё ещё морщился, когда приходилось двигать левой рукой.

– Мы завтра же нанесём этот визит, Мегги, – сказал он. – Ты же слышала, это недалеко. И не позднее чем послезавтра вечером ты снова будешь спать в огромной кровати Элинор, в которой мог бы уместиться целый школьный класс.

Он хотел, чтобы она улыбнулась, но Мегги было не до шуток. Она рассматривала клубнику в своей тарелке. Какая она красная!

– Элинор, мне придётся взять напрокат машину, – сказал Мо. – Ты не можешь одолжить мне денег? Отдам, как только мы вернёмся к тебе.

Элинор кивнула и бросила долгий взгляд на Мегги.

– Знаешь что, Мортимер? – сказала она. – Я думаю, лучше сейчас не говорить с твоей дочерью о книгах. Я помню это ощущение. Всякий раз, когда мой отец так углублялся в какую‑нибудь книгу, что переставал нас замечать, мне очень хотелось порезать её ножницами. А теперь? Теперь я такая же чокнутая, как и он. Не странно ли? Ну ладно! – Она сложила салфетку и отодвинула свой стул. – Я пошла собирать вещи, а ты расскажешь своей дочке, кто такой Фенолио.

Потом она ушла. И Мегги с Мо остались за столом одни. Он заказал себе ещё чашку кофе, хотя обычно больше одной никогда не пил.

– Как насчёт клубники? – спросил он. – Ты больше не хочешь?

Мегги покачала головой.

Мо вздохнул и взял одну ягоду.

– Фенолио – это человек, который написал «Чернильное сердце», – сказал он. – Может быть, у него осталось ещё несколько экземпляров. Это даже весьма вероятно.

– Да что ты! – жёстко возразила Мегги. – Каприкорн наверняка уже давно их украл! Он украл все, ты же сам видел!

Но Мо покачал головой.

– Скорее всего, о Фенолио он вообще не подумал. Понимаешь, с писателями дело обстоит вообще очень странно. Большинство людей не могут себе представить, что книги пишутся теми, кто ничем от них не отличается. Про писателей думают, что они давно уже умерли, и не предполагают встретить их на улице или в магазине. Люди знают их сочинения, но не знают их имён и уж тем более не знают их в лицо. И большинству писателей это нравится – ты сама слышала от Элинор, что достать адрес Фенолио было довольно сложно. Более чем вероятно, что Каприкорн вообще не догадывается, что тот, кто его придумал, живёт всего‑то в двух часах езды от него.

Мегги была в этом не слишком уверена. Она в задумчивости смяла уголок скатерти и вновь расправила светло‑жёлтую ткань.

– Эта книга… – Она запнулась, но затем всё‑таки высказала то, что думала: – Я не понимаю, почему ты так хочешь её достать. Всё равно это ничего не даст.

«Мама исчезла, – мысленно добавила она. – Ты пытался позвать её обратно, но ничего не вышло. Давай поедем домой».

Мо взял одну из ягод, самую маленькую.

– Мелкие ягоды всегда самые сладкие, – сказал он, положив её себе в рот. – Твоя мама любила клубнику. Она никогда не могла ею наесться и страшно ругалась, если весной шли сильные дожди и клубника гнила прямо на грядках.

По его лицу скользнула улыбка, и он снова посмотрел в окно.

– Ещё одна, последняя попытка, Мегги, – сказал он. – Только одна. И послезавтра мы вернёмся к Элинор. Обещаю тебе.

Date: 2015-09-22; view: 368; Нарушение авторских прав