Руководитель гражданской администрации

Еще перед началом наступления на Варшаву штаб группы армий был переведен в расположенный несколько западнее города небольшой дворец Хеленув[75]. Это было чудесное небольшое здание в стиле рококо, к которому вели тенистые аллеи. Дворец стоял посреди красивого парка с большими прудами. Здесь через несколько дней после падения Варшавы нас навестил будущий глава гражданской администрации Польши. Стол был накрыт к обеду. Генерал‑полковник и его штаб ожидали гостя. Когда от назначенного времени прошел час, Рундштедт в бешенстве сказал: «Начинаем! Без него!» Мы как раз закончили обедать, когда перед нашим маленьким дворцом остановилась кавалькада автомашин. Из первой появилась фигура в серо‑голубом костюме, сплошь отделанном золотом; при других обстоятельствах мы бы приняли этого человека за кубинского адмирала. Но это был г‑н Франк. К нашему ужасу, из других машин вылезла многочисленная свита, мундир за мундиром, целая куча народа. К такому скоплению людей наш повар, в распоряжении которого был ограниченный военный рацион, был совершенно не готов. Тем не менее, стол был накрыт. В главном мясном блюде – гуляше – было очень много соуса, но совсем мало мяса. Нас развеселило то, что г‑н Франк тщательно выуживал кусочки мяса, предоставляя своей свите довольствоваться соусом. Это была наглядная демонстрация лозунга: «Общественное благо выше личного». Затем г‑н Франк поднялся и пожелал сфотографироваться на фоне дворца с генерал‑полковником, для этого он принял важную позу, а затем заявил, что его время истекло, он, мол, должен возвратиться в Берлин к фюреру, влез в машину, свита поспешила в другие машины, и они исчезли. Генерал‑полковник фон Рундштедт молча посмотрел им вслед. Совещание, посвященное задачам гражданской администрации, так и не состоялось. Оно вообще никогда не было проведено.

Вскоре после этого мы переселились в Лодзь[76], где должна была располагаться постоянная штаб‑квартира главнокомандующего на Востоке. Я предложил выбрать для нашей Ставки бывшую загородную резиденцию российских императоров дворец Спала. Она была расположена среди прекрасных лесов, вблизи самого города. Но фон Рундштедт предпочитал находиться в Лодзи. Вероятно, он думал, что здесь он сможет интереснее проводить время. Ему пришлось горько разочароваться. Правда, устроились мы сносно в бывшем здании штаба польского корпуса, но город был переполнен людьми; их было здесь столько, сколько мне никогда еще в жизни не приходилось видеть. Было совершенно исключено, чтобы командующий появлялся в этой сутолоке. Не оставалось ничего иного, как, отчаявшись, избрать местом для прогулок и приятной беседы кладбище – единственное место, где ему вообще можно было еще появляться.

Так как наш новый глава гражданской администрации не счел нужным появиться и в Лодзи, а администрацию нужно было создавать, мы направили к Франку начальника этапно‑транспортного отдела генерала Крювеля[77]. Крювель некоторое время разыскивал Франка по всей стране, пока не обнаружил его в принадлежавшем ему имении на одном из озер в Верхней Баварии. Генералу удалось склонить Франка к поездке в Лодзь. Я был свидетелем довольно холодной беседы между главнокомандующим и Франком. В ходе этой беседы фон Рундштедт заявил, что он ни в коем случае не потерпит у себя создания филиала учреждений рейхсфюрера СС[78]. Он попросил Франка самым серьезным образом учесть это. Последний безоговорочно согласился с главнокомандующим и закончил беседу, торжественно заявив: «Г‑н генерал‑полковник, Вы знаете, что я сторонник законности[79]!» После этих красивых слов г‑н Франк несколько поспешно сказал, что его время истекло, ему нужно в Берлин к фюреру… и исчез, как в свое время в Хеленуве. Мы его больше не видели. Он приехал в Польшу только тогда, когда наш штаб уже покинул ее, и вместо роли начальника гражданской администрации при штабе группы армий он получил пост могущественного генерал‑губернатора.

Заключение

Между тем три армейских штаба покинули нас, убыв на Западный фронт. Вместо командующих армиями были созданы ведомства командующих войсками военных округов, которые получили фактически чисто территориальные задачи. Большая часть войск, за исключением небольшого количества оккупационных подразделений, ничтожного по сравнению с советскими войсками, находившимися в Восточной Польше, была переброшена на Запад. О том, что Гитлер планирует там в скором времени начать наступление, было известно и нам. Нам же отводилась задача всего лишь обеспечивать безопасности польской территории, проводить обучение дивизий, большая часть которых была сформирована совсем недавно, а также проводить подготовительные мероприятия к строительству линии укреплений на Востоке.

Уже во время парада в Варшаве генерал‑полковник фон Рундштедт дал ясно понять главнокомандующему сухопутными войсками [генерал‑полковнику Вальтеру фон Браухичу], что он воспринимает оставление его штаба для несения оккупационной службы в Польше как личную обиду. Я в том же духе высказался в беседе с генералом Гальдером. В конце концов, мне удалось убедить 1‑го обер‑квартир‑мейстера Генерального штаба генерала [Карла Генриха] фон Штюльпнагеля в том, что наступление на Западе вряд ли можно будет вести под руководством одного штаба группы армий[80].

15 октября у нас появился полковник [Адольф] Хойзингер из Оперативного отдела [Генерального штаба] ОКХ и принес нам радостное известие о том, что и наш штаб в конце октября будет переведен на Западный фронт. Наше место должен был занять армейский штаб во главе с генерал‑полковником Бласковицем. Вскоре после этого я и сам получил приказ 21 октября прибыть в Цоссен, где размещались службы ОКХ, для получения указаний о проведении наступательных операций на Западе.

18 октября я покинул Лодзь, чтобы успеть также навестить мою семью и моего тяжело раненного шурина [Корнада фон Лёша], находившегося на лечении в Бреслау[81].

Затем я приступил к выполнению новых задач.