Глава 11. Мария открыла глаза и тут же зажмурилась от очень яркого света

Мария открыла глаза и тут же зажмурилась от очень яркого света.

— Наверное, прожекторы в операционной, — подумала она.

Последнее, что слышала Маша — это крик ребенка, а потом — темнота и тишина. Она опять приоткрыла глаза, но теперь делала это осторожно. Свет был очень ярким, но никаких прожекторов она не увидела.

— Где я? — подумала Маша, но мысль её прозвучала так громко, что разнеслась по всей бескрайней долине, в которой она находилась.

— Где же это я? — чуть тише подумала Маша.

— Ты дома! — раздался знакомый голос.

— Кто это? — голос не принадлежал ни врачам, ни Сергею, ни родителям.

— Это я, — весело прозвучал ответ.

И тут Маше показалось, что она узнала этот голос.

— Пастор Дмитрий?

— Нет, — с веселым смехом ответил голос. –—Я Пастырь, но не Дмитрий. Оглянись.

Мария медленно повернулась и невольно зажмурилась, таким ярким показался ей этот образ.

— Господи!!! — Мария пала ниц.

— Поднимись, дитя Моё, — ласково сказал Иисус. — Тебе здесь нравится?

Мария огляделась.

— Да, здесь прекрасно!

Долина поражала не только размерами, но и буйством красок. Цветы невероятно ярких расцветок и форм как ковер устилали землю до самого горизонта.

— Это твоя временная обитель, здесь ты будешь ожидать конца времен. Но большую часть времени мои святые проводят у престола Отца. Я проведу тебя туда, и там ты вместе с миллионами святых будешь поклоняться Богу.

— А Давид там?

Встреча с Давидом в вечности была давней мечтой Марии.

— Там, Мария, и Давид, и Авраам, и Петр, и Павел, и Иоанн.

— И Иов там?

— Да, и Иов там.

— Господи, я их всех сегодня увижу.

— Слово «сегодня» здесь неуместно, потому что в вечности нет «вчера» и «завтра»! Ты их сейчас увидишь.

— А с ними можно поговорить?

Иисус засмеялся. От Его смеха становилось так легко и радостно.

— У тебя, Мария, для этого есть целая вечность.

— А они станут общаться со мной? — с тревогой спросила Маша.

— Они этого очень хотят и ждут тебя с нетерпением. Они все переживали за тебя, желая тебе победы. И ты победила, а победитель наследует землю. Это твоя земля, Мария, — Иисус жестом показал на долину.

Небывалое ощущение счастья наполнило Марию. Она обвела взглядом неземные красоты. Это её земля! Она принадлежит ей; и никто не сможет нарушить это счастье. Сюда будут приходить к ней гости: пророки, апостолы и все святые. Сюда она будет возвращаться от престола Отца. Это её дом!!!

— А как я найду дорогу к Престолу? — подумала Мария.

— Здесь нет дорог, Мария, — ответил Иисус. — Ты в мгновение ока можешь оказаться в нужном тебе месте, увидеть того, кого хочешь увидеть. Здесь не надо никого искать.

— Значит, любой, кто захочет меня увидеть, может появиться здесь?

— Да, если ты этого хочешь…

— А если не хочу?

Улыбка Иисуса озарила все вокруг.

— Вряд ли такое возможно. Но если ты захочешь быть одна, ты будешь одна. Но здесь, Мария, нет тяги к одиночеству. Люди в вечности очень открытые и очень общительные. Они многое могут рассказать друг другу, ведь они каждый день общаются со Мной и получают ответы на все вопросы.

— И я тоже получу ответы на свои вопросы?

— Я и сейчас от тебя ничего не скрываю.

«Это так», — подумала Мария.

Иисус опять улыбнулся.

— Ну что, вперед к Престолу Отца?

— Да, Господи!

Переход из долины к Престолу занял одно мгновение. Марии показалось, что она тает от небывалого чувства блаженства. Вокруг неё, возле Престола стояли миллионы людей с поднятыми руками, простертыми в одну сторону.

Посмотрев туда, Мария увидела огромную лестницу… Хотя в земном понимании это сооружение нельзя было назвать лестницей. Она была как бы соткана из золотистых лучей света, и чем выше она поднималась, тем становилась светлее и ярче. Заканчивалась же эта лестница светящимся шаром, который, в свою очередь, не имел границ, яркостью в миллиарды солнц. «И солнца там не будет, но Сам Господь будет освещать тот город», — вспомнила Мария. Её мысли эхом разнеслись по всей площади у Престола, забитой молящимися людьми.

— Аминь! — эхом отозвалась на её мысли многомиллионная толпа.

Мария сильно смутилась.

— Мои мысли все слышат, — растерянно подумала она.

— Здесь, Мария, нет мыслей в земном понимании. Каждая мысль материальна и является достоянием всех; и каждое слово сокровенное и является твоей тайной.

Мария непонимающе посмотрела на Иисуса, и тут она обратила внимание, что стоящий рядом человек ободряюще улыбается ей. Марии он показался таким знакомым… Она явно видела его впервые, но такое ощущение, что знакома с ним давным-давно.

— Моисей… — только и смогла выдавить из себя Мария.

Тот в знак согласия кивнул.

— О, Боже! — подумала Мария. — Я стою рядом с Моисеем!

Гулкое эхо разнесло эти слова по бескрайней площади у Престола. Мария сжалась в комок.

Моисей весело засмеялся, вся толпа отозвалась радостным смехом. Мария ощутила, как волны радости и смеха стали исходить из огненного шара.

— Бог смеётся? — с недоумением подумала она, и опять очень громко, как будто выкрикнула.

Смех людей, окружающих её, усилился, но ей совершенно не было обидно.

— Не смущайся, дитя моё! — раздался громовой голос от Престола. — Мой Сын тебе все объяснит.

И тут запели хоры ангелов, хотя слово «запели» не совсем уместно — это было не движение воздуха, издающее звук, это было движение Духа, движение Самой Жизни.

Мария ощутила, что и она стала излучать ту же «песню». Престол ответил всплеском света, ангелы засияли, всё заискрилось и заиграло неземными инструментами.

Мария закрыла глаза и погрузилась в небывалое, невообразимое, необъяснимое блаженство, по сравнению с которым все земные наслаждения, вместе взятые, казались жалкой, бледной пародией.

— О, Господи! Слава Тебе! — выкрикнула Мария. Но сейчас её голос не был слышен, а слился с миллионами голосов людей, стоящих перед Престолом.

Мария приоткрыла глаза. То, что она увидела, было грандиозно! Иисус стоял на самом верху лестницы, окутанный славой Отца. Море людей и ангелов отражало славу Бога, и волна, сходившая вниз от Бога, устремлялась вверх, достигая Иисуса во свете.

Мария опять зажмурилась, купаясь в лучах Божьей славы. Иногда ей казалось, что прошла целая вечность, а иногда было ощущение, что прошел всего один миг. «Здесь нет понятия времени», — вспомнила она слова Иисуса.

Вся она как бы растворилась в море Божьей славы, в которое погрузились миллионы святых людей. Мария ощутила такую любовь к каждому человеку, стоящему рядом, что не смогла сдержать слёз радости. Она смотрела на бескрайнее море людей, но четко видела и различала каждого святого. Она видела Пророков и Апостолов, патриархи Израильского народа вместе с ней славили Бога.

Мария закрыла глаза, впитывая всем своим естеством каждое движение Святого Духа…

…И вдруг ей захотелось вернуться в свою долину… Мария открыла глаза и увидела свой новый дом.

— Как здесь прекрасно! — воскликнула она радостно.

— Ой, я же не договорила с Моисеем, — вдруг расстроилась Мария.

— Мария! — услышала она знакомый голос. — Можно к тебе в гости? — Моисей стоял на краю долины, на самом дальнем холме.

— Моисей! — радостно воскликнула она. — А я только что о тебе думала.

— Здесь так устроено, если хочешь кого-то увидеть, подумай о нем или позови мысленно.

— Да, Господь мне говорил об этом.

— Ничего, Мария, ты быстро к этому привыкнешь.

— Здесь всё не так, как на Земле.

— Да, — Моисей оглянулся, — хорошо здесь у тебя!

— А у тебя? — спросила Мария.

— И у меня, — с улыбкой ответил Моисей. — Здесь везде хорошо…

Мария внимательно посмотрела на великого пророка.

— Ты совсем не похож на того Моисея, которого изображают люди на картинах и фресках, но я тебя почему-то узнала…

— Ты узнала меня, потому что, читая Писание, ухватила самую суть моего естества. Таким образом ты узнала Христа, так же ты узнаёшь Пророков, Апостолов. Но жизнь многих великих мужей Божьих не описана в Библии, и тебе придется со многими познакомиться.

— Как здесь интересно… — протянула со счастливой улыбкой Мария. — Моисей, можно вопрос?

— Конечно, — просто ответил тот.

— О чем писал Иуда, цитируя спор Архангела Михаила с сатаной о твоём теле?

Моисей с улыбкой посмотрел на Марию.

— Я столько раз отвечал на этот вопрос, но каждый человек задает его как-то по-особенному. Вот и твой вопрос необычен.

Он помолчал, глядя вдаль.

— В тот момент, когда я был уже здесь, шла серьёзная духовная битва. Виной всему несовершенство людей на земле, даже если это и Божий народ.

Мария с интересом смотрела на Моисея. На Земле он воспринимался ею, как человек-легенда, почти что миф, а сейчас она ощущала такую простоту этого великого святого и такую близость, как будто он был ее близким родственником.

— Видишь ли, — продолжал Моисей, — пока лидер жив, пока он рядом, пока он один из народа, то и отношение к нему соответствующее. Его ругают, его ни в грош не ставят, на него плюют. Я, как ты знаешь, много потерпел от народа Израиля, даже мои родственники восставали против меня. Но стоило мне умереть, как меня тут же обожествили. Сатана вложил в сердце Израиля забальзамировать мое тело и сделать мою гробницу местом поклонения. Восстали против этой идеи Иисус Навин и Халев, которых поддержало не так много людей. На земле шел спор, а на небе — состязание. Но Бог Сам вмешался в эту тяжбу, и всё закончилось хорошо. Меня похоронили, а вскоре вообще не смогли найти мою могилу.

— Моисей, но может быть и не плохо, если бы для потомков были сохранены Ноев ковчег, твоя могила. Люди могли бы убедиться, что Библия говорит правду, и уверовать.

— Да нет, Мария, — мягко возразил великий пророк. — Я как-то пошел на поводу у людей и не уничтожил медного змея. А было такое желание. Но уж больно серьёзные доводы были приведены, чтобы оставить этого змея на древке. «Пусть потомки помнят о силе Бога!», «Пусть никогда не забывают, что Господь вывел нас из Египта» и так далее. Помнишь, чем это закончилось?

Мария кивнула в знак согласия.

— Если бы не мужество и послушание Езекии, в мире был бы еще один божок — Нехуштан. А кто его сделал? Вот так было бы и с моей гробницей, и с Ноевым ковчегом. Именно по этой причине Господь не позволил сохраниться ни одному клочку пергамента или папируса, написанного рукой пророка или апостола. Люди поклонялись бы и им.

— Славы Моей не отдам никому…

— Да, Мария, и дело не в том, что Бог такой тщеславный, напротив, Дух Божий тихий и кроткий. Просто реликвии и идолы не способны привести человека сюда. В эти места людей приводит только вера.

— Понимаю, — тихо сказала Мария. — Моисей, — вдруг оживилась она, — а правда, что у тебя была чернокожая жена?

Моисей весело рассмеялся.

— Здесь много чернокожих людей со светлой душой, и моя жена тоже здесь. Ох, и досталось же мне за неё!

—Моисей, но ведь заповедь была не брать в жены чужеземных женщин? Ты сам провозгласил эту заповедь, и сам её нарушил. В чем же вина людей?

— Заповедь-то была, но какой смысл заповеди? — спросил Моисей Марию.

— Ну, защитить людей от какой-то опасности, от чего-то предостеречь.

— Точно сказано! И когда заповедь теряет смысл?

— Либо когда уже нет опасности, либо когда заповедь перестаёт защищать.

— Вот ты и ответила на свой вопрос.

Мария непонимающе посмотрела на Моисея.

— Ну, вот смотри, Господь через меня дал Израилю заповедь соблюдать день субботний.

Мария согласно кивнула.

— Ты её соблюдаешь?

— Нет…

— Ты её нарушаешь?

— Тоже нет, — Мария улыбнулась, — я начинаю понимать.

— Когда Господь Иисус пришел на землю, Он увидел, что заповеди уже давно никого не защищают. Плоть так ослабила их, что соблюдение суббот, омовения и прочее потеряло смысл. Соблюдение субботы должно было напоминать людям о Боге, о Творце, но люди превратили эту заповедь в религиозный обряд, а его соблюдение вызывало у Израиля чувство гордости, которое удаляло от его Бога.

— Потому Иисус умышленно нарушал субботы?

— Да! Именно тогда Он провозгласил важную истину, что не человек для субботы, а суббота для человека. Не люди должны служить заповедям, а заповеди – людям. Когда закон заповедей был ослаблен, Бог его упразднил.

— Значит, заповедь не брать в жены язычниц не была нарушена тобой?

— Нет, конечно. Аарон и Мариам восприняли эту заповедь слепо, без рассуждения. Для них важно было «что делать», но не важно «зачем».

— Цель этой заповеди — не смешаться с язычниками и опять-таки не забыть Бога?

— Именно, — подтвердил Моисей. — Сердце этой девушки из Эфиопии было полно веры и любви к нашему Господу. Многие израильтяне не обладали и малой толикой той веры. В этом случае заповедь, провозглашенная мною, не имела никакого смысла.

— Как интересно. И все понятно, — с удовлетворением сказала Мария. — А почему на земле от нас закрыто все это?

— Вот именно что закрыто, Мария. Не сокрыто, а закрыто. Все, что я тебе говорю, — не тайна для людей. Об этом они читают в Библии, об этом им проповедуют в церквях. А они не видят и не слышат.

— Как ужасно…

— Не ужасайся, Мария, Господь милостив.

— Аминь, — тихо произнесла она.

Мария сидела молча, её переполняли впечатления от увиденного и услышанного.

— Моисей, а все-таки это так странно, мы так хорошо понимаем друг друга, как будто мы из одной церкви, а ведь ты…

Моисей улыбнулся.

— Ты хочешь сказать, что я даже не христианин.

Мария кивнула.

— Понимаешь, — очень серьёзно заговорил пророк, — я жил в совершенно другой эпохе. Понятия о моей верности Господу и о том, что под верностью подразумевают в твоё время, очень разнятся. У нас не было Писания. Когда я писал свои книги, в которых хотел сохранить для потомков историю исхода, я и подумать не мог, что писал что-то значительное. Впрочем, так происходит всегда. Лука тоже писал письма для одного человека – Феофила и не думал, что это вечные слова. Так вот, современные люди больше воспринимают Бога умом. Они ищут логику, они нуждаются в информации. Мы же ощущали Бога интуитивно. Так же мы воспринимали Его волю.

— Но ведь это же так сложно! — воскликнула Мария.

— Это ты так думаешь, потому что привыкла все пропускать через свой разум. Но тебе никогда не казалось странным, что Авраам, у которого не было ни клочка, ни строчки Священных Свитков, до сих пор является образцом веры и послушания?

— Не хочешь ли ты сказать, Моисей, что в Библии нет никакого смысла?

— Есть, конечно же, есть, Мария. У Библии есть своё предназначение. Современному человеку намного проще понять, какой Бог, что Он требует, что Ему нравится и что нет… — Моисей сделал паузу. — Но Бог — это не Библия, а Библия — это не Бог. Когда проповедники говорят, что Библия – это второе после Христа воплощение Бога на земле, они ошибаются. Для некоторых людей Библия стала бумажным богом, который затмил Самого Бога.

Мария почувствовала, что в её сознании происходит настоящая революция.

— Моисей, — тихо проговорила она, — ты не обидишься, если мы продолжим разговор позже. Моё сознание не может вместить все и сразу.

— Конечно, — с готовностью ответил Моисей. — Мне было очень приятно общаться с тобой. Я буду с нетерпением ждать следующей встречи. Но хочу, чтобы ты знала, что еще многие святые мечтают поговорить с тобой.

— Со мной? — с недоверием спросила Мария.

— Да! Небеса болели за тебя, поэтому твоё присутствие здесь — праздник для нас.

— Спасибо, Моисей! Я тоже мечтаю побеседовать с тобой и со многими другими. Удачи тебе.

— Здесь не желают удачи, — засмеялся Моисей, — потому что на Небе нет неудач. Здесь просто говорят: «До встречи!»

— До встречи, Моисей!

— До встречи, Мария!

Мария осталась одна, пытаясь осмыслить сказанное Моисеем. Сам родоначальник Писания, автор первых пяти книг сказал: «Библия стала бумажным богом, который заменил Самого Бога».

— Господи, какие странные слова, — тихо прошептала Мария.

— Да, — Мария увидела сидящего рядом Иисуса, — многие святые Мои сегодня смущаются от этих слов, хотя в них нет ничего странного.

— Господи, объясни мне.

— Вот смотри, Мария. Представь, что отец очень сильно любит сына, а дом, в котором они живут, таит много опасностей для сына. Что делает отец? Он пишет сыну памятку, где описывает сами опасности, приводит примеры, как люди попадали в неприятные ситуации и как таких ситуаций избегать. Кроме того, отец записал туда историю о том, как он строил этот дом, почему в нем стало столько опасных мест. Туда же он включает описание своих симпатий и антипатий. В конце концов получается довольно внушительная книга.

Мария, как губка, впитывала каждое слово Господа.

— Скажи Мне, что ожидает отец от сына, дав ему памятку?

— Я думаю, — медленно проговорила Мария, — отец ждет, что сын её прочитает, — Иисус согласно кивнул, — и начнет избегать опасностей, — закончила Мария.

— Что ещё?

— Ещё отец хочет, чтобы сын знал, что ему нравится, а что нет, какой характер у отца.

— И для чего же это, Мария?

— Чтобы сын знал, как общаться с отцом! — радостно выкрикнула Мария. — Я поняла!

Иисус с любовью посмотрел на свою смышленую дочь.

— Я поняла, — быстро заговорила Мария, — Библия готовит нас к живому общению с Отцом Небесным.

— Именно. И здесь со стороны сына возможны два заблуждения. Первое - сын пренебрегает «памяткой» и живет по своему произволу, попадая в неприятные ситуации и постоянно раздражая отца. Второе - как раз то, о чем тебе сказал Моисей. Сын так полюбил «инструкцию», что решил, что больше ему в жизни ничего не надо. И вот верх безумия — он поднимает «памятку» и говорит: «Вот мой отец!» Он разговаривает с бумагой, просит у неё совета. Что бы ты сделала на месте отца?

Мария подумала и со страхом спросила:

— Но ведь Отец Небесный не собирается уничтожить Библию?!

— Отец сильно ревнует. Он ищет общения с церковью, — Иисус сделал паузу и продолжил. — Я очень страдаю, когда Моя церковь обожествляет свидетельство обо Мне, забывая Меня.

— Господи! — возопила Мария. — Открой это людям на земле.

— Я уже не одно столетие пытаюсь достучаться до сердец верующих. Се стою у двери и стучу…

Мария поклонилась Иисусу.

— Как Ты милостив, Господи! Я была так далека от Тебя, а Ты принял меня.

— Я приму всех детей Моих, как бы глубоко они ни заблуждались.

— Господи, не хочешь ли Ты сказать, что нет ни одной конфессии, которая Тебе была бы больше по сердцу.

— А что такое конфессии, Мария?

— Я думаю… — она помолчала и вдруг сказала: — Скажи Ты, Господи!

— Конфессии — это безумие, основанное на гордости и ненависти. Гордыня побуждает одних людей возвышаться над другими. Ненависть приводит к борьбе и убийствам.

— Так кто же спасется?

— Но ты же здесь, Мария! Всякий, кто призовет имя Моё, спасется. А вот религиозные вожди, которые сеют вражду и рознь, понесут на себе тяжкое осуждение и погубят тех, кого они этой ненавистью и гордостью заразят. Человек может ошибаться во всех доктринах, но, веря в Меня и любя братьев, спасется. Ненависть же и гордость аннулируют всякое послушание…

— Господи! Но ведь конфессии уже есть. Как же быть? Это не разрушить ничем!

— Конфессиональные стены не такие уж неприступные.

— Что же делать?

— Не так уж и много. Дети Мои должны просто пренебречь угрозами и запретами современных фарисеев и открыть свои сердца и свои дома для общения со своими братьями. Поверь, Мария, тогда от конфессий ничего не останется, на их месте мы увидим Мою единую церковь, Мой единый народ.

— Как здесь?

— Как здесь, — весело подтвердил Иисус.

— Как хорошо, что я закончила земную жизнь и уже в вечности, — с радостью подумала Мария. — Это мой дом навеки!

— Нет, Мария, — ответил на её мысли Иисус. — Это твой временный дом, твой же вечный дом будет намного прекрасней. И ты будешь всё ощущать намного ярче и яснее. Сейчас наслаждается твой дух, а когда ты получишь новое тело, полнота наслаждения будет во много раз больше.

— Куда же больше? — подумала Мария.

Иисус улыбнулся

— Ты еще мыслишь земными понятиями. Во плоти человек не может почувствовать полноту счастья, полноту любви, полноту Божьей славы. Плоть этого просто не выдержит. Дух ощущает намного больше плоти. Я в Отце сотворил людей в безгрешном бессмертном теле, и только в таком теле люди способны ощутить и воспринять всю прелесть Бога и Его творений.

— Не видел того глаз, не слышало того ухо и не приходило то на ум человеку…

— Да, Мария, ты даже представить не можешь, что Мы с Отцом приготовили для любящих Нас.

Мария почувствовала такую сладость, что не удержала восторга:

— Боже! Как хорошо! Если бы люди знали, как здесь хорошо, они никогда не боялись бы смерти!

— Хорошо не всем, Мария. Блаженны только умершие во Мне. Тех же, кто умер в грехе, ждет ужас, которого они никогда не переживали на земле, а потом суд, очень строгий суд…

Мария ощутила скорбь в сердце Иисуса за всех заблудших Его детей. Но Иисус взглянул на неё, улыбнулся, и вся скорбь испарилась без следа.

— Но верующие уж точно не должны скорбеть об умерших?

— Не должны, но по несовершенству своему, а порой из-за эгоизма скорбят. Твой муж сейчас вопит ко Мне и просит вернуть тебя в мир боли, сомнений, страданий. Он умоляет Меня вернуть тебя ему и думает он сейчас не о тебе, а о том, что ему без тебя плохо. Если бы он имел полноту веры, то благодарил бы Меня за то, что я забрал тебя из того мира. Вот и церковь Моя сейчас молит Меня, чтобы я вернул тебя им. Земные люди сильно привязаны к земле…

— Я понимаю, Господи! — Мария так ясно увидела бессмысленность и приземленность многих молитв. — Я понимаю, Господи! О, бедная Тавифа!

Иисус продолжал улыбаться.

— Да, для Тавифы это был настоящий подвиг.

— Подвиг?

— Да. Когда святые покидают землю, Я могу их вернуть назад только с их согласия.

— И она согласилась?! — с ужасом и изумлением спросила Мария.

— Да, она согласилась провести на земле еще долгих, по земным меркам, тридцать лет, чтобы утешить сердца родных и близких.

— Невероятно… — прошептала Мария.

Она обвела взглядом это чудесное место, которое стало таким родным за те несколько мгновений пребывания здесь. Смогла бы она, подобно Тавифе, оставить это прекрасное место? Да разве слово «прекрасное» может хоть как-то описать это великолепие, это ощущение счастья, эту радость? Нет, не может. Нет таких слов на земле, нет и никогда не будет.

— Ну что, Мария, смогла бы ты повторить подвиг Тавифы?

Мария поняла, что Иисус обращается к ней.

— Нет, Господи…

— Это твоё последнее слово?

— Я не хочу возвращаться туда…

— Значит, нет?

— Господи, мне так хорошо здесь!

— Я знаю, ты уже совершила подвиг, отдав свою жизнь ради жизни твоей дочери, и Я не могу требовать от тебя еще большего подвига — вернуться к земной жизни ради твоего мужа.

— И дочери, — добавила Мария.

— Нет, с Надеждой все в порядке. Вся её жизнь, её служение Мной определены и защищены. Враг хотел убить твою дочь, но ты спасла её. А вот твой муж…

— Что с ним?

— Сергей на грани потери веры. Его сердце полно гнева и упреков в Мой адрес. Он закрылся, и Мой Дух Утешения не может его наполнить.

— Я могу подумать, Господи?

— Нет, Мария, времени для размышления нет. Твоё тело с минуты на минуту умрет окончательно. Решай.

— О, Боже, как труден выбор!

— Знаю, Мария. Я Сам стоял перед ним, когда Отец попросил Меня родиться в этом ужасном мире, приняв образ человека.

Мария еще раз обвела взглядом чудесный пейзаж, окружающий её, вдохнула ароматы здешнего мира и сказала:

— Да, Господи, я готова…

— Хорошо, дочь моя. Но ты должна знать еще одну вещь — тебе придется прожить на земле еще сорок девять лет.

— Что? — Мария отпрянула, как от удара. — Сколько, Господи?

— Сорок девять, Мария. Или ты остаешься здесь.

— Господи, ведь я не прожила и тридцати, а впереди еще сорок девять! Как я это вынесу?

— Я помогу тебе, Мой дух будет наполнять тебя, и Мои Ангелы будут сопровождать и хранить тебя. Я знаю точно, ты и поступишь правильно, и веру сохранишь. В противном случае Я бы не предложил тебе вернуться в тело.

Мария подумала, как велика разница между восприятием на земле и ощущением вечности. Если бы на земле какому-нибудь человеку сказали, что ему осталось жить сорок девять лет, он бы прыгал от счастья, предвкушая долгую жизнь. Сейчас же реакция Марии на эту новость сопоставима с реакцией человека, которому врач сказал, что ему осталось жить не больше недели.

— Да, Мария, ты права, вот такие непохожие эти два мира. То, что там кажется счастьем, здесь воспринимается, как горе, и наоборот…

— Господи, я еще вернусь сюда?

— Дорогая моя дочь, это всё было создано только для тебя и будет ждать только тебя.

— Можно еще вопрос, Господи?

— Ты хочешь спросить о тех детях, которых убили врачи по просьбе или с согласия матерей?

Мария кивнула. Иисус взял её за руку, и они в мгновение ока оказались в совершенно другом месте. Это была другая долина. Она была полна бегающими и резвящимися детьми разных возрастов — от младенцев до подростков.

— Они все были…

— Да, Мария, они все были убиты на земле. Но их души совершенствуются и взрослеют. К концу веков это будут взрослые, зрелые люди, и они получат новые тела взамен растерзанных детских.

— Как Ты милостив, Господи! — воскликнула Мария.

— Пора, дочь моя. Пора возвращаться.

Мария упала на колени и обхватила ноги Иисуса.

— Господи, как я буду скучать по Тебе.

— Я всегда буду с тобой. А чтобы ты помнила об этом, — Иисус прикоснулся к её голове, — пусть тебя всю твою земную жизнь сопровождает Моё прикосновение.

Мария почувствовала приятное жжение и вдруг очутилась в полной темноте, как будто резко выключили свет.