Глава 5. За пять лет супружеской жизни в доме Марии и Сергея Свиридовых ни разу не было скандалов, криков, накала страстей

За пять лет супружеской жизни в доме Марии и Сергея Свиридовых ни разу не было скандалов, криков, накала страстей. Конфликты, конечно же, были, были ссоры, иногда слёзы, но никогда они не переступали черту, после которой трудно контролировать не только эмоции, но и слова. Сегодня же Сергей впервые перешел на крик.

— Маша! Нет! Я категорически не согласен с тобой, я целиком и полностью на стороне твоих родителей. Мы не можем и не будем рисковать твоей жизнью. Даже если бы риск был минимальный, я не дал бы своего согласия.

— Серёжа, послушай меня.

— Не хочу! Я знаю, что ты мне скажешь.

— Даже если ты знаешь, ты должен меня выслушать!

— Нет, нет и еще раз нет!

— Хорошо, не хочешь говорить, давай помолимся и попросим, чтобы Бог благословил нас на убийство нашего малыша.

Сергей вздрогнул, как от удара.

— Не говори ерунды! — закричал он. — Я уже начинаю жалеть...

— О чем, милый? — с сарказмом спросила Маша. — О чем?

— Ни о чем, — буркнул тот.

— Нет уж, договаривай. Так о чем ты сожалеешь? Что привёл меня в церковь, что познакомил меня с Богом, помог поверить в вечность? Об этом ты сожалеешь?

— С тобой сегодня невозможно разговаривать.

— Почему? Потому что ты не хочешь слышать правду?

— Потому что ты не способна сейчас видеть действительное положение вещей. Беременность серьёзно угрожает твоей жизни. Это надо остановить, но твой фанатизм...

Маша с горечью посмотрела на мужа. Ей казалось, что с ней сейчас говорит не её любимый, не её идеал мужчины, образец веры, а слабовольный, лишенный всякой веры пессимист.

— Послушай меня, дорогой! Мой фанатизм, как ты выразился, здесь ни при чём. Моя вера не играет основной роли в моём решении. Даже если бы я была совершенно неверующей ни во что, я всё равно не позволила бы убить моего ребёнка. Ты это понял? Я родилась женщиной с материнским инстинктом, а это побуждает даже самку животного защищать своё дитя. Повторяю ещё раз, я не дам своего ребёнка в обиду никому, даже тебе! Я понятно говорю?

— Но ты не самка, Маша. Ты – человек, а, значит, существо мыслящее. Ты должна понимать, что эта беременность, наверняка, тебя убьёт...

— И это говоришь мне ты — муж веры? — с издёвкой поддела мужа Мария.

— Маша, я не могу позволить разрушить нашу жизнь.

— Тогда перестань говорить об аборте, он уж точно разрушит нашу жизнь. Как я смогу жить на земле, зная, что мой ребёнок был разорван на части и выброшен на мусорную свалку, даже не похоронен, а валяется вместе с отходами в куче мусора? И всё это с моего согласия и под твоим давлением. Поверь, Серёженька, я прокляну себя и возненавижу тебя. Нужна нам такая жизнь? Я уже молчу про то, что нас ждёт в вечности.

— Бог милостив.

— Да, Бог милостив, когда мы творим, не ведая что. Но будет ли Он так же милостив к нам, когда мы осознанно идём на такое преступление.

— Но иногда преступления бывают оправданными. Скольких людей убил Давид? А сколько среди них было детей, невинных детей. А Бог называет его «мужем по сердцу».

— Да, Давид был орудием возмездия, был ножницами, обрезающими засохшие ветви, чтобы сохранить живые. Да. Давид пропалывал поле этого мира от сорняков, чтобы сохранить хрупкий колосок веры на земле, но всё это он делал не со зла, а выполняя приказы Бога. Тебе Бог сказал убить нашего ребёнка? Смотри мне в глаза. Бог сказал тебе это сделать?

— Маша, пожалуйста...

— Даже если Бог меня и простит, я вряд ли соглашусь в вечности встретиться с убитым нами малышом. Уж лучше тогда вечная погибель. Я не смогу принять милосердие Божье.

— А если ты умрёшь?

— А если я умру, ты вырастишь нашего ребёнка, а я буду ждать вас в вечности.

— Я не смогу жить без тебя... — Сергей горько заплакал.

Маша нежно гладила его по голове, положив её себе на грудь.

— Серёжа, помнишь, когда я пришла в церковь, я долгое время не могла смириться с фразой «так и вы должны полагать души ваши за братьев ваших». Мне это требование Христа казалось негуманным. Как можно требовать от людей жертвовать собой ради кого-то, когда их собственная жизнь большая ценность в глазах других людей. Как можно требовать от юноши пожертвовать собой, когда у него есть мать, отец, братья, сёстры... Как можно требовать жертвы от мужа, когда его дома ждёт жена. А сейчас я поняла... Самопожертвование – это выбор самого человека, и никто не должен влиять на его решение.

— Но сын обязан помнить о матери, принося себя в жертву...

— Иисус помнил о Марии и перепоручил её на попечение Иоанну, но не сошел с Креста. И я не сойду со своего креста.

— Маша, подумай обо мне...

— Я думаю о тебе, Сереженька, и молюсь, чтобы Бог дал тебе сил перенести всё и вырастить нашего малыша. Да и у меня есть шанс, и я постараюсь им воспользоваться.

— Машенька, умоляю, — Сергей упал на колени, — умоляю, не делай этого. У нас ещё будут дети, мы молоды, мы подлечим тебя, и ты родишь еще двух или трёх прекрасных малышей, но сейчас давай избавимся от этой беременности.

— Где-то я это уже слышала, и это явно не голос с Небес. Серёжа, зачем ты позволяешь дьяволу давить на меня?

— Это не дьявол, Машенька, это моя любовь к тебе говорит.

— Любовь не может говорить об убийстве собственного ребёнка, Серёжа. Любовь не мыслит зла и не ищет своего. Ты думаешь о том, как тебе будет плохо и одиноко, но тебя не пугает убийство собственного сына или дочери. Это не любовь.

— Я не смогу жить без тебя... — Сергей глотал слёзы, уткнувшись лицом в живот жены.

— Милый, даже если я умру, мы расстанемся на короткое время. Сначала ко мне придёшь ты, а через несколько десятков лет наш ребёнок. Ты знаешь, мне кажется, у нас будет дочь, красавица с белокурыми кудряшками, — Маша счастливо улыбнулась. — Я уверена, что эта девочка – подарок для всего человечества, вот почему дьявол так покушается на ее жизнь.

Маша улыбнулась.

— Если родится девочка, мы назовем её Надеждой. Бог надеется, что мы устоим и не убьём Его дар.

Сергей притих, лишь изредка всхлипывал, как маленький ребёнок. Жена ласково гладила его по голове.

— Представь, если бы Сара решила сделать аборт, потому что в её возрасте смешно и опасно рожать. А представь, если бы дева Мария решила избавиться от неизвестно откуда взявшегося ребёнка, потому что этот незаконный ребёнок может разрушить её жизнь. Согласись, она сильно рисковала, оставляя внебрачного ребёнка — её могли по закону побить камнями, в глазах людей он был нагулян. Дрогни она тогда, мир мог бы остаться без Спасителя из-за её малодушия и трусости. Мария устояла. Ты ведь помнишь, что я тоже Мария, — Маша весело улыбнулась, заглядывая мужу в лицо. — У нас родится замечательный талантливейший ребёнок, вот почему дьявол так ополчился на него. А мы его защитим. Правда, милый?

Она нежно поцеловала мужа. Сергей заметил, что доводы жены, её тихий голос, её непоколебимая вера делали свою работу. Каждое ее слово успокаивало Сергея, вселяло мир в душу и веру в сердце.

— Машенька, я буду молиться, чтобы Бог помиловал тебя.

— Вот это уже слова мужа, а не младенца, — весело сказала Мария. — Молись, я очень хочу понянчить нашу малышку.

Буря пронеслась, не причинив серьёзного вреда их отношениям. Сергей увидел в своей жене совершенно другую женщину. Это была женщина веры, героиня веры, образец для подражания. И это его Маша... Невероятно, но факт.