Пропало желание читать?

Плод перестал быть запретным и потому желанным.

Появилось немало других соблазнов.

Как вернуть охоту?

Судя по рекламе, взрослым достаточно заплатить налоги и любое хотение вернётся. Это ежли вкус распробован раньше… А как привить интерес к чтению художественной литературы школьникам, когда большинство из них понятия не имеют, насколько это сладко? Коли не пробовали ни разу? Как влюбить в книгу детей?

Работы участников конкурса «Купель», помимо уникального собрания творчества будущих романистов, – огромная база данных, позволяющая объективно ответить на данный вопрос.

Вспоминаю детство своё…

Уроки литературы напоминали мне рыбий жир в детсаде: воспитательница крепко зажимала питомца между коленей, запрокидывала ему голову, и вливала по столовой ложке: «Полезно!», а на вкус – противно до тошноты. Я шёл курсом параллельным. Зачитывался себе литературой приключенческой: сначала «Волшебник Изумрудного города» Александра Волкова – читал на ходу, на уроке, в туалете, ночью с фонариком под одеялом… Везде! Затем «Сын полка» Валентина Катаева, следом Аркадий Гайдар – всё, потом недоступный Конан Дойль со своими легендарными сыщиками, «Малыш и Карлсон», «Остров сокровищ», «Три мушкетёра», «Граф Монте Кристо», Михаил Шолохов – всё. А количество манящих книжек впереди не уменьшалось – росло… Звало за собой, к горизонту. И я семенил, будто стригунок за маткой-кормилицей. Неотступно. Набирая с годами скорость, приобретая уверенность, потребность в эмоциональной нагрузке, глубине. Не за партой пришло ко мне понимание взрослых произведений. И, зачастую, не с первого раза. Стыдно признаться, я понял содержание романа «Братья Карамазовы» лишь в возрасте тридцати лет. Перечитал и неожиданно полюбил. Так же непросто угадывался потаённый смысл «сказки для взрослых» Антуана де Сент-Экзюпери и мистического романа Булгакова. И то, и другое сокровище заблистало яркими гранями в зрелом, «стреляном» возрасте.

Что если не один я такой… с удлинённым вегетативным периодом?

Замечательная идея предложена Владимиром Путиным: «Сформировать список из 100 книг, которые должен прочитать каждый российский школьник». Но опять-таки… Лишь бы произведения те рассчитаны были не на вундеркиндов. Таких на школу – единицы, а в массе своей… Зачем повторять армейские ошибки: «Призывают служить здоровых, а спрашивают, как с умных». Запойному книголюбу списки те без надобности: будет жадно заглатывать вольные литеры, как мы в детстве – тайком. Только уже из Инета… Великого и ужасного.

Не побоюсь тавтологии: в юности способна заинтересовать литература юношеская!

Мне кажется, дивная Муза словесности должна увлекать, заманивать, тонко флиртовать с неоперившимся читателем. Никак не «грязно домогаться» или хуже того, насильничать малолеток (кстати, за это «светит» статья Уголовного кодекса РФ). Пусть фея литературы предстанет в образе дивной незнакомки из «Солнечного удара» Ивана Бунина:

«Рука, маленькая и сильная, пахла загаром. И блаженно и страшно замерло сердце при мысли, как, вероятно, крепка и смугла она вся под этим легким холстинковым платьем после целого месяца лежанья под южным солнцем, на горячем морском песке (она сказала, что едет из Анапы)».

И уж никак не в образе Дуэньи – старой сводни с драконьей внешностью из пьесы Ричарда Шеридана:

«Боже мой! Так она старше... чем-мммы... чем-м... сестры моей мамы».

– Не угодно ли присесть?

– Сеньорита, вы очень любезны... но...

– А я, сеньор, представляла вас совершенно другим. Когда увидела, я была просто поражена!

– То же самое произошло и со мной! Как гром ударило, понимаете...»

А пока отроки истошно вопиют, протестуя: «Нам неинтересны произведения, написанные двести лет назад. О чём пишут? Зачем?»; «И в 5-м, и в 6-м, и в 7-м – Тургенев. Есть в стране хоть один живой писатель?»

Вдобавок ко всему, бытует суждение: «Ай! сейчас литература по жизни не нужна, особенно технарям». Глупость какая! Я почти десять лет руководил заводом и, думаю, меня поддержит любой управленец: крепкое знание литературного русского не обуза для карьеры – волшебные сапоги с крыльями, помогающие обогнать любой социальный лифт. Почему об этом помалкивают?

Реплика внутреннего голоса:

Открыто этого не признает никто, но любой властитель на практике проводит политику прагматичную: «Меньше знают – крепче спят! Граждане должны уметь прочесть вывеску, подписать заявление, собственные показания и довольно. Литературой, не загнанной в строгие рамки идеологии, в стране с границами открытыми, управлять трудно. Целесообразно это вольнодумство свести на нет, сделать увлечением узко-элитарным, личным делом каждого. Не финансировать, не замечать писаку! при случае подпустить ему “шептунка”…» У нас так.

Примечание: Со своим душеприказчиком я категорически не согласен…

Сонм классиков, помянутых школярами с неприязнью, продолжают Лев Толстой с пудовым четырёхтомником, Фёдор Достоевский с «садомазохистским» романом «Преступление и наказание»…

кричит раскольников из кухни

несите бабушка топор

клянусь от голода со мною

вы не умрете никогда [4]

Согласитесь, Толстого, Достоевского нельзя осмыслить в шестнадцать лет.

Что воспринимают дети? Набор сюжетных линий. А полнота переживаний, подтекст ученикам не откроется! Оскомину лишь набьют...

Может, устами младенцев действительно глаголет истина?

К тому же количество часов в программе неуклонно урезают. В физико-математическом классе труды гениев вообще «проходят» по сокращенным эрзац-шпаргалкам – «взлёт-посадка». Один урок в неделю! При такой методике максимум, что можно узнать: роман Льва Толстого – про войнушку. Эдак скоро подготовка к экзамену по ключевому гуманитарному предмету будет напоминать сцену из фильма «Место встречи изменить нельзя» по сценарию братьев Вайнеров, где «репетитор» Жеглов натаскивает молодого сотрудника МУРа Шарапова:

– Ну, что, поехали дальше?

– Поехали…

– Так, Львова Анна Владимировна, двадцать первого года – воровка на доверии. Шумакова Анна Борисовна, тысяча девятьсот двадцать второго года, воровка… маленькая такая, как пацан восьмилетний, в форточку лазила – скопщица.

– Кто? Кто?

– Квартирные кражи.

Без лирики. Сжато. По-военному.

Но ведь, согласитесь, ознакомиться с содержанием – мало.

Главное: что в «сухом остатке».

«Души! прекрасные порывы» – мой сосед-администратор данное изречение Пушкина считает «призывом», самого поэта – своим вдохновителем и цитирует всякий раз, когда собирается творческую инициативу «то-воо!.. поприжать». Свой школьный литзапас «пушкинист» пополняет за счёт политических детективов. Так «Семнадцать мгновений весны» подарили ему второй перл: «Ай-да Пушкин, ай-да сукин сын!» Сериал «КГБ в смокинге» ознакомил с классиком американской литературы:

Как живёте, штат Айова?

Ничего. Хэмингуёво…

А страстной прихожанке церкви из всей Нагорной проповеди Христа полюбилось одно единственное словечко: «Стучите!» Этим тихо живёт и вдохновляется.

Какой прок от такого чтения?

Предвижу бурю возмущений: «Как прожить без графа Толстого?!»

Пушкин ведь жил. А созреет душа молодого человека, возжаждет прекрасного и… прильнёт он к великим творениям. Тогда сам насладится и ещё с друзьями поделится. Кстати, эпопею «Война и мир» не читают сегодня даже студенты филологических факультетов федеральных ВУЗов – МГУ и СПбГУ. «Первый том ещё тискают, а начиная со второго – странички не разрезаны», – жаловались на творческой встрече тамошние библиотекари. Зачем же на малых детях испытывать? Да, если на то пошло, сам автор, Лев Николаевич, чистосердечно признавался Н.С. Лескову в июле 1893 года: «Начал было продолжать одну художественную вещь, но, поверите ли, совестно писать про людей, которых не было и которые ничего этого не делали. Что-то не то. Форма ли эта художественная изжила или я отживаю?» [5] Дела-ааа…

Для меня очевидно: в наш динамичный век следует отдавать предпочтение малым литературным формам. Это позволит знакомить с «необрезанным» произведением во время урока. Пусть процесс чтения приносит эстетическое удовольствие. Например, в частной школе имени Михаила Ломоносова в Москве, куда пригласили меня в апреле, существует традиция: родители читают всему классу свои любимые произведения. Давайте устраивать подобные праздники читательских удовольствий!

И вот ещё одна «загогулина»: предмет в учебной программе хоть и числится под названием «литература», школьникам скорее преподают… «литературоведение»!

Откроем словарь:

«ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ – наука, изучающая законы построения литературных произведений, развитие литературных форм – жанров, стилей и т. д. Она разделяется на две основные части – теоретическое и историческое литературоведение. Теоретическое литературоведение – это теория литературы, или поэтика. Она исследует основные элементы художественной литературы: образ, роды и виды, стили и т. д. Предмет исследования истории литературы – своеобразие различных нац. литератур, литературных периодов, направлений и течений, творчества отдельных авторов. История литературы рассматривает любое литературное явление в историческом развитии. Отдельная часть литературоведения – стиховедение. Его предмет – классификация, определение своеобразия основных форм стихосложения: ритмики, метрики, строфики, рифмы, их история. Стиховедение использует математические подсчёты, компьютерную обработку текста; по своей точности, строгости оно ближе к естественно-научным, нежели к гуманитарным дисциплинам...»

И так далее, всё глухим непролазным лесом, топкими болотами, накрайняк – огородами.

Литературоведение!.. Бр-ррр! Читаю определение… аж самого оторопь берёт.

Как можно увлечь этим в светлой восторженной юности?!

Да никак!!!

Подобные «сласти» исключительно наши, старческие. Плюс лекарство в одном. Типа валидола под язык. Лично меня означенная дисциплина заинтересовала после того, как стал писать! Это уж не просто увлечение – смысл жизни. Точку невозврата я давно прошёл. А юных отроков жаль. Вместо увлекательного чтива – анализ… Вы поставьте на место школьников себя… Заказали бокал марочного вина, предвкушаете благородный вкус, а вам под нос – трёхлитровую банку… с анализами.

Представляете?! Кому это понравится?..

А коли серьёзно…

За бравадой, иронией пытаюсь скрыть тревогу. Ситуация в школе с литературой, русским языком непростая. Знаю не понаслышке. Одна из участниц конкурса, преподаватель-русист подмосковной школы поведала:

– У нас в школе старшие классы сформированы по предметам: класс углублённого изучения математики, класс истории, биологии. Три основных направления. Из того, что осталось, скомплектовали класс «г» – сейчас это выпускной, одиннадцатый. Коллеги между собой называют его «Большим Г». Я там веду литературу. Решила вашу «Рукавичку» прочитать вслух, посмотреть на реакцию… (До этого, где бы ни читала, – равнодушных не было.) Слушали из всего класса три девочки. Остальные занимались своим делом: кто «балдел» под музыку, так и не сняв наушники за весь урок; кто переписывался SMS-ками; кто в карты резался. Рустам, мальчик с юга, на заднем столе сосредоточенно разбирал, смазывал пневматический пистолет… Каждый раз после урока в этом классе я радуюсь, что не плюнули в лицо. Неприятно и… страшно. А дома – скорей, скорей принять ванну… Смыть с себя всё…»

***

Date: 2015-09-24; view: 386; Нарушение авторских прав