Глава 21. Ох и свирепствовал Иван Михайлович, узнав, что Павел Серафимович и его дочка Ольга разделили свои наделы за время его отсутствия

Ох и свирепствовал Иван Михайлович, узнав, что Павел Серафимович и его дочка Ольга разделили свои наделы за время его отсутствия! Досталось на орехи и Ступаку, и Жабьяку.

– Я же по закону, – оправдывался Максим Игнатьевич. – Я ничего не нарушал.

– Нельзя было отказать, если люди обратились с заявлением, – глуповато хлопал глазами Семен Семенович, вспоминая надежно спрятанный под крышей своей хаты царский червонец. – Мы сделали все законно, согласно всем инструкциям оформили документы.

– Черти бы вас взяли! – перебил его раскрасневшийся Лупиков. – И они тоже видишь какие сообразительные! Разнюхали где‑то, что можно разделить земли, чтобы не отдавать колхозу. Еще бы немножко – и их поля стали бы колхозными, а это большое дело. Куда вы спешили?

– Так мы ж… – Мужчины переглянулись. – Мы все сделали правильно.

– «Правильно»! «Правильно»! – перекривлял их Иван Михайлович. – А я и не говорю, что неправильно, мне жалко лишь землю, которую потеряли. Кстати, вы делали подворный обход? Или на печи задницы свои отогревали?

– Конечно! – Ступак вскочил с места. – Два раза лично обошел все село.

– И каковы результаты?

– Не желают писать заявления, – вздохнул мужчина. – Уговаривал, вел разъяснительную работу, даже угрожал, как вы нас учили, но люди упрямы как бараны.

– Наотрез отказываются?

– Да! Боятся колхоза как черт ладана.

– А я два заявления принял, – сказал Максим Игнатьевич. – Одно из Надгоровки, другое – из Николаевки.

– Слабенько, – заметил чекист. – Я рассчитывал на большее количество. Мне кажется, что мы слишком сюсюкаемся с кулаками. Нужно их прижать так, чтобы аж пищали! Кстати, – Лупиков обратился к Щербаку, – у кого из них на сегодня больше всего земли?

– Сейчас скажу. – Кузьма Петрович достал из стола папку с бумагами. До сих пор он не вмешивался в разговор, давая возможность Лупикову выпустить пар. Он полистал бумаги. – Вот. Черножуков Павел имеет восемь гектаров. Его брат Федор – также восемь. Принимая во внимание то, что у Павла семья состоит из трех человек, выходит на душу приблизительно по два с лишним гектара. У Федора только жена, детей у них нет.

– К тому же, – вставил Максим Игнатьевич, – у него своя кузница.

– Кузница? – Лупиков довольно улыбнулся. – Колхозу без кузницы не обойтись. Выходит, что Федор – самый богатый человек в селе.

– Да, – согласился Щербак.

– Нужно его первым прижать к ногтю. Будет другим наука.

– Надо с ним еще раз поговорить, – посоветовал Кузьма Петрович.

– Вы все уже имели с ним разговор, – сказал чекист, погладив кобуру, из которой выглядывало оружие. – Теперь моя очередь.

Лупиков в сопровождении председателя колхоза Ступака решительно направлялся по улице к усадьбе Федора Черножукова. Ступак, прихрамывая, едва успевал бежать за ним. Из дворов на них поглядывали любопытные крестьяне. Кто уже вступил в колхоз, здоровались, кто был против – плевали в снег, отворачивались или тихо матерились и проклинали мужчин.

– Вот здесь, – указал пальцем запыхавшийся Ступак на дом с железной крышей.

– Эва! Неплохо пристроился кулак! – сказал Лупиков, окинув глазом усадьбу, просторный двор и кузницу. – Есть кто дома? – крикнул он.

– Есть! – ответил ему почти сразу мужской голос. Калитка открылась, и к ним вышел без кожуха Федор.

– Добрый день! – поздоровался Семен Семенович.

– И вам не болеть, – отозвался хозяин.

– Почему не приглашаешь к себе? – вместо приветствия спросил Лупиков.

– Не ожидал гостей, – ответил Федор Серафимович.

– А мы без приглашения. – Иван Михайлович натянуто улыбнулся. – Можно зайти?

– Нет, нельзя. – Федор встал на пути Лупикова, пытавшегося войти во двор. Ивану Михайловичу пришлось задрать голову вверх – слишком велика была разница в росте. Лупиков сверлил недовольным взглядом мужчину, но тот остался невозмутимым и спокойным.

– Это правда, что ты хороший кузнец?

– Люди говорят, что так.

– Так иди записываться в коммуну. Будешь работать кузнецом, тебя будут бесплатно кормить…

– Спасибо, – перебил его Федор, – я не голодаю.

– Потому что имеешь восемь гектаров пахоты?

– Имею.

– Пока что имеешь. – Лупиков с нажимом произнес «пока что».

– И в дальнейшем буду иметь.

– Раскулачим – и не будешь иметь.

– А я не кулак. Я – единоличник.

– Вижу, вы, Черножуковы, очень грамотные.

– Говорят люди, что так.

– Так ты будешь писать заявление?

– Не буду.

– А что ты запоешь, если придем и все отберем?! – начал краснеть от недовольства чекист.

Черножуков изменился в лице. Еще мгновение – и его руки вцепились бы в горло непрошеному гостю, но в это время выбежала на улицу его жена. Оксана появилась так внезапно, да еще и с вилами в руках, что Семен Семенович мгновенно отскочил в сторону на безопасное расстояние.

– Что ты здесь собрался отбирать, чертов выродок?! – закричала разгневанная Оксана. Федор схватил ее в охапку, чтобы женщина сгоряча не нанизала на вилы низенького пузатого чекиста. – Недомерок! Недоносок! Какой ты Лупиков?! Знаешь, кто ты? За…ов! Вот кто! Ты глянь какой! Собрался он чужое добро забирать! Ты его приобрел?! Мы ничего не украли! Все своим потом заработали! Знаешь, что я с тобой сейчас сделаю, тварюка?! – Женщина изо всех сил пыталась вырваться из крепких объятий мужа. Ее коса, длинная, черная, блестящая, выпала из прически и сопротивлялась вместе с ней.

– И что ты сделаешь? Убьешь меня? Скорее я тебя порешу! – закричал Лупиков и потянулся к кобуре.

– Ну‑ка погоди! – Федор силой запихнул женщину во двор, закрыл за ней калитку. Закипая от гнева, горой пошел на чекиста. – Ты, подонок! Можешь меня застрелить, но Оксану мою не смей трогать! Ты слышишь меня?!

Федор так быстро схватил чекиста за грудки, что тот не успел и кобуру расстегнуть.

– Пусти меня! – завизжал перепуганный чекист. И только тогда, когда под ногами почувствовал почву, сделал шаг назад, одернул кожанку и сказал: – Ну, кулаки, вы еще пожалеете! Я с вами…

– Что ты сделаешь, гнида? – почти спокойно спросил Федор.

– Тогда увидишь!

– Ты еще не знаешь, на что способны наши люди, – понизив голос, произнес мужчина.

– У вас нет оружия!

– Зато есть красный петух.

– Ты это слышал? – Лупиков посмотрел на перепуганного до смерти председателя. – Он мне угрожал!

– Люди добрые, – залопотал Ступак, – зачем нам ссориться? Мы же в одном селе живем, по одним улицам ходим, в одном колхозе работать будем. Не так ли, Федор? Зачем рубить с плеча? Он еще подумает, – обратился он уже к чекисту. – Не так ли, Серафимович? Ты же умный человек?

– Подумаю, – сказал Федор. – От мыслей голова может пухнуть, но в кармане не уменьшится.

– Даю тебе неделю! И ни дня больше! – сказал Лупиков. Он развернулся и быстро пошел прочь под проклятия женщины, которые все еще раздавались со двора.

Федор Черножуков проводил мужчин взглядом, пока те не исчезли из поля зрения.