Глава 6. Ну, вот и все, сказал себе Джагер, когда увидел впереди завалившийся на бок экскаватор с задранным вверх ковшом

Ну, вот и все, сказал себе Джагер, когда увидел впереди завалившийся на бок экскаватор с задранным вверх ковшом. Экскаватор стоял на самом краю Старьевщика и служил отличным, издалека заметным ориентиром. Каждый раз, направляясь к Старьевщику или просто проходя мимо, Джагер искал экскаватор взглядом. Склон оврага в разрезе похож на кусок сала – широкие желтые полосы спрессовавшегося песка с тоненькими прослойками темно-коричневой глины. Едва ли не после каждого дождя грунт с краев оврага осыпался вниз, увлекая за собой все, что на нем стояло или цеплялось корнями. А вот экскаватор, как ни странно, так и стоял на своем обычном месте, на самом краю оврага, зримо опровергая старую присказку о том, что время все перемелет в песок.

Но сейчас для сталкера важно было не это. Важно было то, что он все же дошел… Дополз… Добрался до цели вопреки всем законам, поломав все правила, вдрызг расколотив незыблемые константы очевидности. Человек со сломанной ногой, неспособный позвать на помощь, в Зоне был обречен. Человек со сломанной ногой, к тому же еще оставшийся без оружия, еды и воды, был уже прописан в сталкерском аду. Почему именно в аду? Да потому что нет сталкерского рая – это же очевидно! Покойник в кубе, он тем не менее остался жив. И, что самое удивительное, его спасла не любовь к жизни, а ненависть, в клочья рвавшая душу. Хотя почему удивительно? Наверное, так и должно быть. Это же Зона. Преддверие ада. А может быть, уже первый его круг. Джагер просто не мог умереть, не вернув сюда тех, кто бросил его, кто предал все то, во что сам он свято верил. То, чему научил его старый опытный сталкер Жукк.

– Дело в следующем, дружище, – говорил ему Жукк. – Обычно говорят, что в Зоне не существует никаких правил. Правил нет, но есть шкурные законы: каждый сам за себя; своя рубаха ближе к телу; обмани ближнего и не забудь о дальнем… Ну, и прочая тому подобная дребедень. Я же тебе скажу – дурь все это. Правила в Зоне существуют, но каждый устанавливает их сам для себя.

– Ну, так это все равно что нет никаких правил, – улыбнулся молодой и глупый тогда еще сталкер Джагер.

– Э, нет, паря! – погрозил ему пальцем Жукк. – Весь фокус в том, что ты действительно можешь сам установить для себя любые правила. Да вот только после придется самому же им следовать. И не дай бог нарушить хоть одно, хотя бы в малом. Потому что иначе веры тебе не будет.

– А какой в этом смысл? – спросил Джагер.

– Смысл в том, что ежели ты ведешь себя, как последняя скотина, так и отношение к тебе будет соответствующим. И, наоборот, человеческое отношение к другим подразумевает, что случись беда, и они тебе помогут. Ни одно злое дело, паря, не остается без воздаяния. За добро же, конечно, далеко не всегда платят добром, однако шанс есть. И это уже хорошо.

Воздаяние!

Джагер наконец-то понял, чего он хотел. Ему была нужна не месть, а воздаяние. Картридж и Маркер нарушили главное правило, о котором они договаривались, выходя на маршрут: своих в Зоне не бросать! Никогда! Что бы ни случилось! Если человек еще дышит, если у него еще бьется сердце в груди, пусть и с перебоями, значит, у него все еще остается шанс выбраться из этого проклятого места. А раз так, бери его на закорки и тащи! Тащи, пока сам не свалишься!

Вот так!

Так понимал суть поведения в группе Джагер.

У «гонгов» на сей счет, видимо, имелось особое мнение. Которое они почему-то не стали озвучивать…

Джагер полз к экскаватору так, будто тот был не простым ориентиром, а спасением в чистом виде. Будто достаточно только доползти до него, хлопнуть ладонью по осыпающейся ржавчиной гусенице, и после этого с тобой уже ничего не случится. Как в детской игре, из которой нельзя выйти, но в которой можно выиграть. Он лишь дважды остановился, чтобы передохнуть. Он так торопился, что чуть не попал в плотный ком жгучего пуха, катившийся, будто гигантский куст перекати-поля, бог знает откуда и куда, по долине, выцветшей от боли. По счастью, ветер неожиданно изменил направление, и ком жгучего пуха пролетел мимо сталкера.

Добравшись до экскаватора, Джагер в изнеможении растянулся возле его гусеницы.

Все.

Он добрался до цели.

Теперь оставалось только спуститься на дно оврага и проползти метров триста вдоль вонючего ручейка. Нет, пить из него Джагер не станет! Хотя у него уже больше суток капли во рту не было. Зачем травить себя гадостью, если очень скоро он откроет дверцу схрона «гнидрологов» и вдоволь напьется чистой, прозрачной, невообразимо вкусной воды. А после устроит пиршество из того, что удастся найти. Тушенка! Наверняка в закладке есть тушенка! О, это лучше любых саморазогревающихся готовых завтраков и обедов! Ничто не сравнится с банкой тушенки, разогретой на открытом огне!..

Джагер приподнял голову и хрипло рассмеялся. Ну, вот, развезло, как с пол-литра. Хватит ерундой-то заниматься! Сколько ни говори «тушенка», сытости в животе не почувствуешь. Чтобы набить тушенкой брюхо, до нее нужно сначала доползти.

Сталкер подполз к краю и осторожно заглянул вниз. До дна оврага метров тридцать. Склон не сказать, чтобы очень уж крутой, но спуститься по нему ползком, со сломанной ногой, отзывающейся болью на всякое неудачное движение, будет совсем не просто.

Сталкер достал из кармана оставшийся кусочек зеленого воска, помял его в пальцах и положил в рот. Может, и нет от него никакой пользы, но и вреда, однако, тоже никакого. Джагер несколько раз быстро раздавил кусочек воска зубами и проглотил. Ну, вот, теперь можно и вниз.

Примерившись разок-другой, Джагер решил ползти вниз боком, лежа на животе и упираясь в склон здоровой левой ногой. Возможно, сталкер выбрал не лучшую тактику, но все ее недостатки он понял, лишь оказавшись на склоне, когда уже поздно было что-то менять. Прилепившись к песчаному склону, будто ящерица, Джагер медленно сползал вниз, молясь лишь об одном – чтобы спуск не превратился в падение. Сломанная нога то и дело неудачно поворачивалась, но боль была терпимой. Привычной, как старая мозоль – мешает, конечно, но куда ж от нее денешься. Один раз он остановился, чтобы передохнуть. Но выждав несколько секунд, понял, что такое времяпрепровождение нельзя назвать отдыхом – руки и здоровая нога оставались напряжены. Уже не делая новых остановок, Джагер добрался до дна оврага, ткнулся лбом в спущенное колесо старенького «Москвича» и не то рассмеялся, не то зашелся в кашле.

А, какая разница! Он был здесь, внизу, и до схрона «гнидрологов» оставалось рукой подать.

Но рано было радоваться жизни. Если Пустые земли населяли по большей части лишь призраки да триггеры, то в Старьевщике водились самые обыкновенные злобные твари, с зубами и когтями. И здесь преимущество было на их стороне. Ни знание местности, ни хитрости с уходами меж ловушек не помогут безоружному сталкеру. Местные твари здоровы, подвижны, сильны и прожорливы.

Джагер затаил дыхание и прислушался. Пока все было тихо. Но он-то, проводник, лучше многих других знал, что тишина отнюдь не является гарантом безопасности. Скорее даже наоборот – тишина должна настораживать. Если все вокруг затаились, это вряд ли сулит что-то хорошее.

Джагер перевернулся на бок, приглушенно охнул, когда сломанная нога ткнулась коленом в колесо, и, собрав в кулак последние остатки воли и сил, пополз. Он был уверен, что доберется до схрона без единой передышки. Он мог это сделать. Он знал, что сделает это. И у него получилось.

Откинув покореженную малиновую дверцу легковушки, Джагер увидел небольшую, почти квадратную дверь из рифленой жести, не очень аккуратно вырезанную в металлическом листе куда большего размера, края которого уходили глубоко в песок. Проползти в дверцу можно было только на четвереньках. Джагер толкнул дверцу рукой. Она не двинулась с места. Джагер оперся на здоровую ногу и навалился на дверцу плечом, после чего она начала медленно открываться внутрь. Сталкер довольно улыбнулся – из схрона потянуло знакомым и родным запахом оружейной смазки.

Джагер перебрался через узкий порожек и оказался в кромешной тьме. Свет, падавший из-за двери, освещал лишь крошечный участок пола у самого входа. Сталкер быстро провел ладонью вдоль стены у двери и обнаружил приклеенный скотчем к стене небольшой фонарик. Зажав фонарик в зубах, Джагер начал закрывать тяжелую дверцу. Должно быть, ее специально утяжелили для того, чтобы какая-нибудь тварь не открыла случайно, ткнувшись мордой. Зато на внутренней стороне был приварен крепкий металлический засов. Безопасность прежде всего. Джагер слабо улыбнулся – ему нравился ход мыслей тех, кто создавал это схрон.

Гулко лязгнул вошедший в паз засов.

Джагер упал на пол и беззвучно заплакал.

Он помнил, что должен напиться воды, а потом устроить торжественное пиршество с банкой тушенки в виде главного блюда. Но все это могло подождать. Сначала ему нужно было просто прийти в себя. Сбросить груз того страшного напряжения, что висел на нем, будто тяжкие вериги юродивого. Он наконец-то был в безопасности, но пока еще не мог до конца осознать это. Он все еще ощущал у себя внутри перетянутую сверх всякой меры струну, готовую в любую секунду лопнуть.

Не включая света, Джагер сел, привалился спиной к стене и закрыл глаза. Сейчас нужно было как следует подумать и решить, что и в какой последовательности делать. Например: сначала напиться, затем поесть, потом поспать, ну а после можно будет уже и обработкой ран заняться. Или лучше, проснувшись, еще раз поесть, а потом уже – медицинские процедуры. Хотя для начала можно и выспаться как следует. Предварительно напившись, конечно.

Джагер сидел в темноте с улыбкой счастливого идиота на лице. Нет, ну это надо же! Сейчас, когда у него было все, едва ли не весь мир в ладонях, он не мог решить, с чего начать получать удовольствие.

Наверное, он все же задремал. Потому что внезапно из темноты прямо перед ним выплыло лицо той самой уродливой старухи, что он уже однажды видел скорее в бреду, чем наяву. Карга называла себя Мамой-Зоной. Хотя – Джагер почему-то не подумал об этом раньше, – может быть, это была какая-то новая разновидность триггера? Как бы там ни было, сейчас он видел перед собой только лицо старухи, что определенно наводило на мысль о сне или галлюцинации.

– Ну, как устроился, милок? – спросила старуха.

– Нормально, – кивнул Джагер. – Жить можно.

– Может, и можно, – кивнула старуха. – Только зачем?

– Что значит «зачем»? – удивился Джагер. – Ну, например, чтобы получать удовольствие.

Лицо старой грымзы, и без того безобразное, скривилось так, что, увидав невзначай, можно было испугаться.

– Ты спросила, я ответил, – раздраженно махнул рукой Джагер.

– Это не ответ, а отговорка.

– В каком смысле?

– Ты сам-то веришь в то, что говоришь?

– Я вообще ни во что не верю.

– Уже хорошо.

– Чего ж в этом хорошего?

– Ну, если в тебе нет веры, значит, нет и надежды.

– Это какой-то идиот сказал, что надежда умирает последней. На самом деле именно надежда первой сдает позиции. Уж мне-то можешь поверить.

– Что же тогда остается?

– Страх, ненависть, злость… Ярость…

– Ну, здорово.

– А что тебе не нравится?

– Не обо мне сейчас речь. Ты сам-то что для себя выбрал?

– Перелом правой бедренной кости, – усмехнулся Джагер.

– Ага… И сейчас ты, значит, ни на что не надеешься?

– Сейчас у меня все есть, – ухмылка Джагера сделалась довольной.

– А помнишь, что говорил в таких случаях Жукк?

– Жукк? Откуда тебе известно о Жукке?

– Я Мама-Зона. Я знаю всех своих детей.

– А, ну верно, верно… Ты это уже говорила.

– Так что же говорил в таких случаях Жукк?

– Жукк много чего говорил.

– Не помнишь, значит?

– Отстань…

Джагеру наскучил разговор с призрачной старухой. Говорить с ней – все равно что самому себе что-то доказывать. На шизофрению здорово смахивает. А смысла никакого. Как и в жизни. Тем более что он помнил слова Жукка, которые старательно пыталась из него вытянуть зловредная старушенция. Жукк говорил: «Чем больше ты имеешь, тем больше теряешь. Поэтому лучше вообще ничего не иметь». Тогда Джагер не понял, что имел в виду Жукк. Да и теперь не понимал. Ничего не иметь – это что ж, голым и без оружия в Зону ходить?.. Жукк частенько говорил непонятные вещи. А Джагер не переспрашивал, потому что когда Жукк начинал что-то объяснять, то все становилось еще более путаным, чем в начале. Да и не любил он объяснять. Обычно говорил: не торопись, со временем сам все поймешь. Что-то Джагер со временем действительно понял. А о чем-то предпочел забыть.

Ничего не иметь…

Ну, вот, Джагер девять дней ничего не имел. Почти ничего – комбинезон и ботинки, что были на нем, не в счет, какой от них прок. И что? Стал ли он от этого чувствовать себя лучше? Может, у него душа петь научилась? Или мораль до небес взлетела? Нет! Нет же! Ничего этого не произошло. Он был измучен и изможден. Если бы старая дура вместо того, чтобы всякую чушь нести, спросила сталкера, как он себя чувствует, он бы ответил: как выпотрошенная курица. Именно так. Он не ощущал у себя внутри ничего, кроме зудящей пустоты. И как же его жизнь должна становиться от этого лучше? А может, еще и богаче?

К черту!

– Зачем ты пришла?

– Не зачем, а почему. Потому что ты меня позвал.

– Я тебя не звал.

– Но я слышала твой зов.

– Ты ослышалась.

– Ты боишься, милок.

– Нет!

– Боишься.

– Я ничего не боюсь! Слышишь, старая?! Тебе меня не запугать! Я уже столько видел!..

– Ты еще ничего не видел.

– Я?..

– Но ты уже боишься.

– Ты чувствуешь мой страх?

– Я за счет него живу.

– Вот же сволочь!

– И не говори.

– Так чего же, по-твоему, я сейчас боюсь?

– Провалиться в пустоту.

– Что?

– Ты слышал.

– Слышал, но не понял. О какой пустоте идет речь?

– Об абсолютной.

– Мне это ни о чем не говорит.

– Естественно. Пустота полна молчания.

– Бред какой-то!

Джагер тряхнул головой. Он то ли почувствовал, что начинает засыпать, то ли, наоборот, хотел проснуться.

– Уходи, – махнул он рукой на старуху. – Уходи! Ты мне надоела!

Старая кляча оскалила гнилые зубы.

– Ну, так прогони меня.

– А я что делаю?

– Машешь на меня рукой.

– Этого мало?

– Дурак, – беззлобно, почти любовно заклеймила Джагера старушенция.

Неожиданно сталкер почувствовал злость. Черт возьми! Он сделал то, что любой здравомыслящий человек назовет невозможным. Он своим пустым брюхом пропахал Пустые земли! Он слушал философские беседы бюреров! Ел с ладони у зомби! Жрал сырую водяную крысу! И вот он, наконец, добрался до цели. Теперь у него было все! Все!!! Но вместо того, чтобы вкусить наконец радость от того, что ему теперь принадлежало, он вел какой-то совершенно бессмысленный разговор со сбрендившей тысячу лет назад старухой! И, спрашивается, чего ради?.. Джагер поднял руку, в которой был зажат фонарик, включил его и направил узкий лучик света старухе в лицо. Та, даже ойкнуть не успев, исчезла.

Тоже мне, Мама-Зона!

Джагер пустил лучик фонарика по сторонам. Теперь ему стало ясно, как «гнидрологи» организовали свой схрон. Это была не вырытая в песке пещера, а целый железнодорожный контейнер, засыпанный песком. Оползень накрыл брошенный контейнер, скрыв его от глаз людских. А «гнидрологи», видно, наткнувшись на него случайно, решили, что это отличный схрон. Очень правильное решение, господа.

Определившись, где он находится, Джагер перешел к более внимательному изучению схрона. Вдоль стен контейнера тянулись открытые металлические стеллажи. Но, к удивлению сталкера, они оказались почти пусты. Несколько криво стоящих оружейных ящиков, с десяток драных картонных коробок, какое-то тряпье – вот и все. Маловато для такого роскошного убежища. Тут ведь можно не только пару коробок патронов и упаковку консервов на черный день припрятать, здесь человек десять запросто могут выброс переждать. А значит, закладка провианта и инвентаря должна постоянно пополняться.

Джагер перевернулся на левый бок и, отталкиваясь здоровой ногой от пола, пополз к стеллажам. Ткнул кулаком валявшуюся на пути коробку – пустая. Следующая проштампована командованием американского штаба международного контингента вооруженных сил, охраняющих Зону. В таких коробках обычно хранятся саморазогревающиеся пакеты армейского пайка. Джагер с надеждой ухватился за край коробки – пустая.

Добравшись до стеллажей, Джагер зажал фонарик зубами, руками уцепился за среднюю полку и встал на одну ногу. Дернул один ящик, скинул на пол другой. Ничего! Такое впечатление, что кто-то тщательно вычистил склад, оставив лишь упаковку, которую не хотелось с собой тащить.

Двигаясь вдоль полок, Джагер заглядывал в каждый ящик, в каждую коробку, не пропускал ни один пакет. Он еще не мог поверить в то, что в схроне вообще ничего не осталось. Это был абсурд. Полнейшая бессмыслица! Схрон не должен оставаться пустым. Кому нужен пустой схрон?

Чуть меньше десяти минут понадобилось Джагеру на то, чтобы осмотреть весь тайник, от пола до потолка, перевернуть все ящики и переворошить все тряпье. Он нашел только полбутылки воды, десятисантиметровый обломок лезвия охотничьего ножа – должно быть, нож сломался, когда им открывали ящик, – и раздавленную тяжелым ботинком конфету «Мишка на севере». Такой же угостил его зомби.

Джагер в изнеможении опустился на пол. Он чувствовал себя как в тот момент, когда понял, что «гонги» бросили его. Нет, пожалуй, сейчас ему было еще паршивее. Тогда у него были злость и желание отомстить. Сейчас не осталось ничего. Ничего, кроме полбутылки воды и обломка лезвия. Его снова обманули. Выпотрошили, как выдернутого из воды сома, и кинули на дно лодки. А он, дурак, еще дергается, бьет хвостом, выгибается дугой, думая, что все еще жив. Нет, приятель, ты умер. Умер в тот момент, когда прыгун зашвырнул тебя в карусель. Все остальное – это путь через темный туннель, который должен пройти каждый, направляющийся на тот свет. Вот только вопреки заверениям очевидцев в конце этой трубы не наблюдалось ни малейшего проблеска. Все сожрала Зона, будь она неладна.

Пятнадцать минут назад Джагеру казалось, что ему принадлежит весь мир. Теперь он потерял все. Даже ненависть. И ему было все равно.

Джагер свернул с пластиковой бутылки пробку, четырьмя большими глотками выпил всю воду и швырнул пустую посудину в дальний конец схрона. Какой смысл экономить, если этот контейнер станет его могилой. Нет, какой к черту могилой – склепом. Роскошным фамильным склепом. Наверное, ни у одного сталкера никогда не было такой усыпальницы. Сталкерский Тадж-Махал, суть твою…

Джагер посмотрел на обломок ножа. Лезвие острое, при желании можно вены вскрыть. А почему нет? Хороший выход из ситуации. Вместо того чтобы корчиться в муках, издыхая от жажды или напившись отравленной водицы из речушки, что бежит по дну Старьевщика, тихо и с достоинством умереть. Если бы сталкер верил в бога, он сказал бы еще красивее: отдать богу душу.

Итак, на торги выставляется жизнь сталкера-проводника Джагера и обломок ножа! Неплохой, надо сказать, обломок, острый. Кто сделает первую ставку, господа?.. Ну же, не стесняйтесь! Замечательный обломок ножа!..

Джагеру хотелось плакать. Но даже этого он не мог. Он был немощен и слаб. От него уже почти ничего не осталось. Только бренная оболочка. Кожаный мешок с костями. Каково это – быть человеком? Джагер так и не смог ответить на вопрос мертвяка. Эх, Мама-Зона, Мама-Зона…

Джагер стукнул кулаком по металлическому полу.

Нет, резать себя он не станет. Не дождешься, Мама-Зона!.. Сталкер ободрал фантик с мятой конфеты, затолкнул ее в рот и с отчаянием принялся жевать. Теперь он понял, зачем эта старая мымра указала ему на канаву с водой. Она не хотела, чтобы он умер от жажды, ей нужно было увидеть, как он сам перережет себе вены. Наверное, обломок лезвия тоже она подкинула. Не дождешься, тварь поганая! Не дождешься, суть твою!.. Я здесь только выброс пережду, а потом поползу дальше. Выбраться из оврага будет непросто. Но ничего, я уж как-нибудь. По другую сторону Старьевщика, сразу за узкоколейкой, Гнилой бор начинается. А в лесу том старая армейская землянка, в которой проходящие мимо сталкеры, случается, ночуют. Никаких закладок там, понятное дело, нет, поскольку люди разные бывают, но зато есть шанс встретить живого человека, который не откажет в помощи. Сколько добираться до бункера? Нужно прикинуть. Тем же темпом, что он полз все это время, за пять-шесть дней доползти можно. Как раз к следующему выбросу. Главная проблема – заваленный машинами овраг. Со сломанной ногой по крышам машин не очень-то попрыгаешь. Да и кровососы, леший их задери, любят почему-то среди техногенного мусора прятаться. Воды придется в вонючем ручье на дне Старьевщика набрать. Теперь у него две пол-литровые бутылки – на пару дней хватит. А с едой, видимо, придется повременить.

Все.

Джагер лег на пол контейнера, положил голову на согнутый локоть и почти мгновенно заснул – как человек, у которого нет никаких проблем. Он понял, почему лучше не иметь ничего, чем быть хозяином всего мира.