Глава 7 2 page

– Встаньте, капитан О'Флахерти, – сказала она – и поведайте нам новости, которые вы привезли. – Она уселась в кресло с высокой спинкой и приготовилась слушать.

Мурроу рассказал обо всем, что случилось, и лицо королевы потемнело от гнева.

Уильям Сесил, стоявший рядом с ней, тоже нахмурился, но не проронил ни слова, пока капитан не закончил своего рассказа. Потом он сказал:

– Не может быть и речи, чтобы мы разрешили такому количеству золота уйти из Англии.

– Решать не вам, милорд! – резко откликнулся Мурроу. – Это золото семьи О'Малли, а не Англии. Оно заработано нами, и мы будем делать с ним то, что сочтем нужным. И должен вам напомнить, что, не согласись мы оказать королеве эту услугу, моя мать и отчим сейчас не находились бы в столь бедственном положении и нам не было бы никакой необходимости тратить наше золото на выплату выкупа. Пока что эта авантюра не стоила Англии ни пенни, но весьма дорого обошлась нам. – Лицо Мурроу покраснело, что было видно даже сквозь загар.

– Мадам, – отвечал Берли, – я не согласен с логикой капитана О'Флахерти. Это золото может быть использовано против нас же, случись папистам развязать новую войну!

– Ба! – сердито возразил Мурроу. – Половина его пойдет прямиком в собственный карман вице‑короля, а остальное используют иезуиты на обращение в свою веру туземцев. Португальское правительство никогда не увидит ни одного золотого. Будь Лиссабон уведомлен о нашем пребывании в Бомбее, нас бы уже давно всех казнили, а корабли конфисковали. Им нужно только одно – полный контроль над торговлей с Ост‑Индией.

– Он прав, – сказала королева. – Лиссабон обычно ничего не знает о том, чем занимаются его вице‑короли в колониях.

– Тогда давайте заявим ему протест! – Нет, милорд! – выбранила королева Берли. – Они не должны даже подозревать о нашем присутствии в том месте, которое они считают своим дворовым прудом. Эта миссия провалилась, но за ней последуют другие, и в конце концов нас ждет успех. В один прекрасный день все богатства Индии станут нашими. Сейчас же наша первостепенная задача – вернуть лорда и леди де Мариско живыми и невредимыми назад в Англию. – Она повернулась к Мурроу и улыбнулась. – Мне бы очень хотелось помочь вам собрать выкуп, капитан О'Флахерти, но расходы на военную кампанию против мощной испанской Армады прошлым летом оказались очень велики, и понадобится несколько лет, чтобы наша казна оправилась от таких потерь.

– Я вместе с вами, мадам, радуюсь разгрому короля Филиппа, – сказал Мурроу, – и полностью понимаю ваше положение. Вам надо заботиться о благополучии всей Англии. Вам не следует беспокоиться, мы вполне в состоянии сами выплатить требуемый выкуп.

Королева улыбнулась и протянула ему руку для поцелуя, что он и не преминул сделать.

– Тогда плывите с Богом, Мурроу О'Флахерти, – сказала она, – и благополучно возвращайтесь с вашей матерью и ее мужем. Дарую вам на то свое разрешение и свое благословение.

– Благодарю вас, мадам! – Мурроу поклонился и вышел из покоев королевы.

– Двести пятьдесят тысяч золотых! – воскликнул лорд Берли с отвращением, когда дверь за капитаном закрылась. – Знаете ли вы, что мы могли бы сделать с такими деньгами?

– Она моя подруга, – спокойно сказала Елизавета Тюдор.

– Эта ирландская стерва? – взорвался Уильям Сесил.

– Сколько раз она выказывала вам неповиновение, сколько боролась против вас, мадам?

– Да, Уильям, – так же спокойно согласилась с ним королева, – конечно, она не всегда повиновалась мне, боролась против меня все эти годы, но никогда, милорд, никогда Скай О'Малли не предавала меня. Ни разу. И к сожалению, я вряд ли могу сказать то же самое о себе.

– Вы королева Англии, мадам, и ваше поведение не подлежит чьему‑либо обсуждению и уж тем более осуждению, – ответил он.

– Да, – опять согласилась королева, – но на свете мало людей, за исключением, может быть, тебя, душа моя, чье поведение и нравственность оставались бы постоянными и не менялись. И Скай О'Малли одна из них. Ей не было необходимости подвергать угрозе ни себя, ни свои корабли, чтобы зацепиться за Индию в интересах Англии, но, когда я попросила ее об этом, она согласилась.

– Она от этого очень много выиграла бы и сама, – кисло заметил лорд Берли.

– Но шансов проиграть было больше, Уильям, так и произошло. Эта авантюра стоила ей многого, но она не стоит ее жизни и жизни ее мужа. Не хочу об этом больше даже говорить!

Уильям Сесил, лорд Берли, поджал губы. Со времени смерти Дадли королева иногда вдруг становилась сентиментальной, причем в самое неподходящее время. Он мог побиться об заклад, что эта леди де Мариско, предоставленная сама себе, все равно успешно вырвалась бы из лап португальцев, и причем без потери такого огромного количества золота, столь необходимого сейчас Англии. Скай О'Малли – не та женщина, которая будет сидеть сложа руки.

Мурроу О'Флахерти в это время направлялся к дому своего брата, и, спроси его, он бы полностью согласился с мнением самого доверенного лица королевы. После рождения его младшей сестры мать была вынуждена оставаться дома, что было совсем на нее не похоже. Мурроу восхищался Скай. Она вернется и опять возьмет в свои руки управление всей огромной империей О'Малли.

– Мурроу! – Навстречу ему с распростертыми объятиями спешили Виллоу и Велвет. – Мурроу!

– Боже! И эта роскошная красавица и есть Велвет? Две женщины тискали брата, покрывали мокрыми от слез поцелуями его обветренное лицо. Волна радости накатилась на него, и он обнял их в ответ, одна рука вокруг одной гибкой талии, другая – вокруг уже менее гибкой, но все равно прелестной.

– Черт меня побери, да вы самые хорошенькие голубки, к которым так приятно возвращаться домой, мои дорогие!

– Ты уже побывал дома у Джоан и детей? – спросила его старшая сестра.

– Нет, Виллоу, я приплыл прямиком в Лондон, так как вез новости о матери и Адаме.

– Они намного отстали? – опять спросила Виллоу. – Мы не ждали их раньше весны.

На ступенях главного входа появился Робин.

– Поднимайтесь сюда, и Мурроу расскажет вам все последние новости, – сказал он.

Поняв, что брат хочет собрать всех вместе для обсуждения семейных новостей, Мурроу взбежал по ступеням вместе с сестрами. Войдя в библиотеку Робина, он встретил там своего зятя Джеймса Эдвардса, графа Альсестерского, и другого мужчину, которого Робин представил ему как мужа Велвет, Александра Гордона, графа Брок‑Кэрнского. Рукопожатие Алекса было твердым, как и его взгляд. Мурроу он понравился.

– А теперь выкладывай свои новости, – нетерпеливо потребовала Велвет, когда они расселись в креслах у огня.

– Да, – тут же эхом откликнулась Виллоу, – расскажи нам о матери и Адаме. Как у них обстоят дела, когда ты их видел в последний раз? И что с дядей Робби?

Мурроу спокойно обрисовал ситуацию и обрадовался, увидев, что ни одна из его сестер не грохнулась в обморок.

– Когда ты отплываешь назад? – спросила Виллоу резко, когда он закончил.

– Не позднее чем через две недели, – ответил он.

– А сколько плыть до Индии? – Велвет была ближе к действительности.

– Несколько месяцев, в зависимости от ветров.

Она кивнула:

– У Робина уже к этому времени родится ребенок, и к тому времени, когда вернутся мама и папа, они успеют зачать другого.

– А у тебя? – требовательно спросил Алекс.

– Все в руках Божьих, милорд, – беззаботно ответила Велвет, и он нахмурился.

– С деньгами есть проблемы? – спросил Робин. – Королева предложила свою помощь?

Мурроу рассмеялся:

– Королева извинилась за свой кошелек, который, как она клянется, совсем опустошили расходы, связанные с победой над Армадой. Лорд Берли вообще пытался предотвратить наши попытки выкупить мать и Адама на том основании, что выплата таких денег португальским донам может подорвать экономику Англии. Королева не согласилась с его доводами и пожелала мне успеха. Мы спокойно можем позволить себе расстаться с таким количеством золота, хотя мне и противно отдавать его вице‑королю.

– Никто не должен знать, – сказал Робин.

– Конечно, – согласился Мурроу.

– Почему? – заинтересовалась Велвет.

– Если пойдут разговоры, что наши корабли везут такое количество золота, они станут главной целью для пиратов. Между Лондоном и Бомбеем много миль воды. Нам придется плыть маленьким флотом, в тесном строю, неввязываясь в драки с другими судами, пока мы не достигнем пункта назначения.. Нам придется погрузить на пять кораблей несколько тысяч фунтов золота. Даже один из этих кораблей – заманчивый приз. Поэтому, Велвет, никто не должен ничего знать.

– В таком случае будем надеяться, что тебя никто не видел в Уайтхолле, – заметила Велвет. Мурроу рассмеялся:

– Только королева и лорд Берли. Было еще слишком рано, чтобы сильные мира сего уже встали. Ну и, кроме того, тот факт, что я вернулся, еще не причина для чьих‑либо подозрений. Просто все подумают, что я их обогнал.

– Ты привезешь их домой целыми и невредимыми, ведь правда, Мурроу? – Голос Велвет слегка дрожал. – Португальцы не сделают ничего плохого маме и папе до того, как ты вернешься с выкупом?

– Насколько я знаю мать, Велвет, она будет спорить с вице‑королем до последнего и попытается до моего приезда отспорить у него приличную часть выкупа. Не бойся, сестричка. Вице‑король заинтересован только в том, чтобы набить себе карман. От того, что он что‑нибудь сделает матери или Адаму, он ничего не выиграет. Родители плавают под английским флагом, но все равно остаются католиками. Нет никаких причин вредить им. К этому времени на будущий год мы все вместе вернемся назад, обещаю тебе!

Она поверила ему. Это был Мурроу, ее Мурроу, ее старший брат, который катал ее на плечах, когда она была маленькой девочкой. Он таскал ей тайком в постель сладости, когда ее отсылали в комнату без ужина за какую‑то провинность.

Мурроу никогда не подводил ее, и Велвет знала, что не подведет и сейчас;

Следующие несколько дней Мурроу провел в беготне, закупая продовольствие для своего корабля и тех судов, которым предстояло сопровождать его в плавании. Золото, которое привезли от золотых дел мастеров из трех разных мест, должно было быть погружено, по возможности, в самую последнюю минуту вместе с обычными товарами, которые тоже до поры до времени хранились в потайных уголках доков компании О'Малли – Смолл, чтобы избежать малейших подозрений. Все капитаны и члены команд, уходившие в экспедицию, были тщательно проверены, и на них можно было положиться. Мурроу был очень рад, когда выяснилось, что команда его собственного корабля не пожелала меняться.

Несмотря на многие месяцы, проведенные в море, и короткий, слишком короткий, отдых, им не хотелось выходить из игры, и все до последнего человека решили принять участие в плавании. Когда почти все было готово, Мурроу решил съездить в Девон повидаться с женой и детьми.

Велвет волновала судьба родителей, и она знала теперь, что с приходом весны Алекс попросит у королевы разрешения вернуться в Дан‑Брок. И при сложившихся обстоятельствах, она была почти уверена, королева такое разрешение даст. Велвет еще могла надеяться задержать Алекса в Англии до празднования своего шестнадцатилетия, которое приходилось на первое мая, но сразу же после этого им придется отправиться в путь. Так что у нее оставалось несколько месяцев веселой придворной жизни, а ведь скоро начнется Великий пост с его ограничениями и молитвами. В течение шести недель, между средой на первой неделе Великого поста и Пасхой, не будет ни балов, ни приемов. Она подумывала, не позволить ли Алексу наградить ее сейчас ребенком, но потом отказалась от этого намерения – ведь он хочет, чтобы их первенец появился на свет именно в Дан‑Броке. Лучше подождать до приезда в Шотландию, чем попытаться забеременеть сейчас и тем самым заставить Алекса оставаться в Англии до рождения ребенка.

Последний бал‑маскарад был у королевы вечером на масленичный вторник. – Завтра будет уже одна рыба, – горько посетовал Эссекс и тут же больно получил по пальцам веером от королевы.

– Фи, сэр! – выбранила она его. – Шестинедельное воздержание только пойдет вам на пользу, к тому же я не сомневаюсь, как только наступит Пасхальное воскресенье, вы кинетесь наверстывать упущенное.

Королева повелела, чтобы все дамы явились на бал, одетые в серебро или золото, а джентльмены в красном или черном. Празднество должно было завершиться ровно в полночь.

А до тех пор будут музыка, танцы и обильное угощение за счет королевы.

– Что ты собираешься делать в последующие шесть недель? – спросила Эйнджел у Велвет, когда они обедали дома в день бала‑маскарада. – Мы завтра уезжаем в Линмут. Я себя превосходно чувствую, и Робин думает, что, если мы поедем не торопясь, ребенку ничего не будет грозить. Конечно, ты тоже не останешься в Лондоне. Здесь будет такая скука!

Прежде чем Велвет успела ответить, в разговор вмешался Алекс.

– Мы уезжаем в Шотландию через несколько дней, – спокойно сказал он.

– В Шотландию? – И Велвет, и Эйнджел страшно удивились, а потом Велвет воскликнула:

– Зимой! Дороги ужасные, по ним невозможно будет проехать! Я не думала, что мы уедем раньше весны, милорд.

– Я не был дома вот уже десять месяцев, Велвет. У меня здесь в Лондоне без дела болтается огромный отряд моих людей, которых только содержать и кормить стоит целое состояние. Они волнуются, а когда они волнуются, от них можно ждать чего угодно. Они соскучились по дому и своим семьям. Может быть, сейчас и холодно, но дороги вполне проходимы, по крайней мере здесь, в Англии. Не знаю, каковы они будут в Шотландии, но мы попробуем проехать. Если нам повезет, через месяц мы будем в Дан‑Броке. Я уже испросил королевского разрешения. Твои родители вернутся не раньше, чем через год, а то и позже. С Божьей помощью мы встретим их прекрасным сыном и внуком.

– Абсолютно правильно! – живо откликнулась Виллоу. – Уж коли начался Великий пост, почему бы и нам с Джеймсом не уехать в Альсестер? С вашего разрешения, братец Алекс, мы поедем с вами. Так будет надежнее, ведь, думаю, никому не взбредет в голову шутить с бандой звероподобных горцев, преданных вам. Если вам понадобится гостеприимство Хилл‑Хауса, прежде чем продолжить путь, он всегда к вашим услугам.

– Я буду только счастлив путешествовать вместе с вами, Виллоу, – вежливо ответил Алекс. – Что до гостеприимства, то мы посмотрим. Если погода позволит, мы продолжим путь без остановки.

– Ну и время вы выбрали, милорд, чтобы поведать мне о ваших планах, – сказала Велвет. Сначала голос ее был обманчиво спокоен, но потом в нем появились истеричные нотки. – Сегодня бал‑маскарад у королевы, а сколько дней вы мне дадите на сборы? Надо ведь хорошо подготовиться к поездке в занесенную снегом Шотландию! Или, может быть, милорд, вы опять намерены уволочь меня без ничего, с одной сменой белья за спиной, как вы это сделали в прошлый раз, когда мы уже ездили на север?

– Вам совсем не обязательно брать с собой все, что у вас есть, – ответил Алекс, явно не подумав. – Пэнси останется, все упакует и приедет к нам весной.

– Что? – взвизгнула Велвет. – Сначала вы лишаете меня общества моих родных, потом моей одежды и личных вещей, а теперь еще и камеристки! Можно подумать, в этой груде булыжников, которую вы называете замком, всему этому найдется замена! Представляю эту вашу служанку! Она хоть сможет говорить на приличном английском, чтобы составить мне компанию, или вместо нее вы найдете какую‑нибудь полудикарку, которая не будет понимать меня, а я ее? Я не поеду! Если вам так не терпится вернуться в свою любимую Шотландию, тогда вперед, но вы поедете без меня или дадите мне возможность собраться и взять с собой мою камеристку.

– Вы опять не желаете меня слушаться, Велвет? – закричал он на нее, и все сидевшие в комнате подпрыгнули от неожиданности, различив в его голосе угрожающие нотки.

– А вы опять заводите эту сказочку про лошадей и собак, Алекс? – отвечала она, уперев руки в бока.

Он мрачно посмотрел на нее, но тут вмешался Робин:

– Ты не можешь требовать от моей сестры, чтобы она приехала в новый дом без вещей и слуг, Алекс. Как скоро ты собираешься отбыть?

– Через неделю.

– Ну, тогда времени более чем достаточно, – успокоил его Робин. – Пэнси с помощью моих слуг вполне успеет собраться. Вы сможете воспользоваться моей дорожной каретой.

– Только до Эдинбурга, – пробормотал Алекс.

– Превосходно! – с энтузиазмом воскликнул Робин. – Велвет и Пэнси будет весьма удобно, и они даже смогут отдохнуть перед переездом верхом из Эдинбурга в Дан‑Брок. Значит, все улажено, а? – Он взглянул на свою сестру и зятя.

– Хорошо, – сказала Виллоу. – Я, не в пример другим, буду только рада проехаться до Хилл‑Хауса в твоей карете, Робин, хотя ты и не приглашал меня. Это самая прекрасная и самая удобная повозка, в которой я когда‑нибудь ездила. Да, а как же попадете домой вы с Эйнджел?

– Мы уезжаем завтра, – ответил Робин. – У нас будет достаточно времени, чтобы доехать до Линмута и затем прислать карету назад в Лондон за Алексом и Велвет.

– В таком случае, – сказала Велвет сладким голоском, – я согласна ехать в Шотландию. – Она хитро улыбнулась своему мужу.

– Ты когда‑нибудь сведешь меня с ума, женщина, если только раньше я не убью тебя, – сумрачно проворчал Алекс.

– Тебе уже надоело мириться? – промурлыкала она. Глаза Алекса неожиданно опять потеплели, а его губы, до того сжатые в тонкую, злую линию, изогнулись в улыбке. Быстро покрыв разделявшее их пространство, он, улыбаясь, поднял ее на руки и вышел из комнаты, неся свою драгоценную ношу. Позади них послышались удивленные восклицания Виллоу и Эйнджел и довольный смех его двух зятьев.

Велвет лежала у него на руках, уткнувшись ему в ухо носом, пока он нес ее через сад, который отделял Линмут‑Хаус от их собственного дома, Гринвуда. Он чуть не споткнулся, когда она легонько укусила его за мочку уха.

– Распутница, – проворчал он. – Ты не что иное, как бесстыжая распутница.

– Мне не остается ничего иного, милорд, – дерзко прошептала она, когда они вошли в дом и поднялись по лестнице к своим апартаментам. Две молоденькие служанки вытирали пыль в холле. Они застыли с открытыми от удивления ртами, глядя им вслед. Велвет пробежала язычком по внутренней поверхности его уха, и он вздрогнул.

– Я тебя брошу, – пригрозил он, но она только рассмеялась.

– Нет, не бросишь, Алекс. Ты меня для этого слишком хочешь, и ты слишком джентльмен, чтобы заняться любовью прямо здесь, на глазах у слуг. – Она легонько подула ему в ухо.

– Ты так же хочешь меня, как и я тебя, – проговорил он низким голосом, распахивая ногой дверь в спальню и переступая порог. – Да, милорд, – ответила она, растягивая слова. – Хочу. Он посадил ее на кровать и, засунув пальцы в ее глубокий вырез на платье, рванул тонкую материю так, что она разорвалась сверху донизу, обнажив ее груди. Толкнув ее на подушки, он быстро одной рукой задрал ей юбки, пока второй освобождался от собственной одежды. Потом упал на нее сверху, и его губы нашли ее нежный, соблазнительный сосок. Медленно его язык обошел вокруг него, в то время как его левая рука удерживала ее руки закинутыми ей за голову, а правая быстро отыскала маленький чувственный алмаз ее женственности. Он нежно погладил его, не переставая ласкать ртом ее грудь. Лежа под ним, Велвет вся извивалась от возбуждения, любя каждое его прикосновение и жаждущие губы на ее соске.

– Точно, ты не что иное, как бесстыжая проститутка, – прошептал он, продолжая прижиматься ртом к ее груди. – Не будь я так уверен, что сам лишил тебя невинности, я бы поинтересовался, откуда взялось это непристойное влечение к мужчине. Зная же правду, мне остается только надеяться, что оно проистекает из дикого желания именно меня.

Велвет рассмеялась низким голосом:

– Да, милорд, но хотела бы я знать, будет ли когда‑нибудь это желание удовлетворено или мы займемся разговорами? А‑а‑а‑ах! О, Алекс! Да‑а‑а‑а!

Его губы прильнули к ее губам, когда он глубоко вошел в ее теплую сладость. Он двигался со сводящей с ума медлительностью, доводя ее до исступления, пока Велвет не впилась ему зубами в плечо, в стремлении найти хоть какой‑то выход быстро растущему желанию.

– Кошечка! Моя горячая, сладкая кошечка, – простонал он.

Запутавшись в ворохе своих юбок, она всеми силами старалась принять как можно глубже в себя каждое его движение. Она чуть не рассмеялась, вспомнив, как она больше всего боялась этой, как теперь выяснилось, самой замечательной стороны замужества. Потом ей стало интересно, все ли женщины так же страстно любят заниматься этим со своими мужьями, или она и правда проститутка, как ее шутя только что назвал Алекс. И вдруг все это отошло на второй план, а ее увлек за собой могучий и прекрасный поток страсти, вызванный к жизни их любовной игрой. С легким стоном она плотно прижалась к нему, а их экстаз все рос и рос, пока наконец всепожирающий огонь страсти не поверг Алекса и Велвет в чудесный мир абсолютного восторга, из которого ни он, ни она не хотели выбираться слишком быстро.

– О, дорогая, – наконец сказал он, – для меня на свете не существует другой женщины, кроме тебя. Я обожаю тебя!

– А я тебя, мой супруг, мой дорогой любовник! – ответила она.

Некоторое время они лежали молча, сплетясь телами на постели. Тени позднего вечера удлинились, и скоро комната погрузилась в полумрак. В конце концов Велвет мягко проговорила:

– Теперь ты должен мне платье, и я хочу получить его до того, как мы уедем в Шотландию. Он лениво рассмеялся., – Ты вполне стоишь нового платья, дорогая, – сказал он, наклонился над ней и опять поцеловал ее обнаженные груди, одну за другой, мягкими, нежными поцелуями.

Велвет почувствовала, как по ее спине пробежало легкое, приятное покалывание, но вдруг вцепилась ему в волосы и отвела его голову в сторону.

– О нет, Алекс! Ты забыл о королевском бале‑маскараде!

– К черту королевский маскарад, – пробормотал он, опять захватывая ее торчащий сосок зубами и легонько покусывая его. – Нет! Нет! – отбивалась она от него, но теперь уже смеясь и чувствуя себя беспомощной перед лицом собственного все усиливающегося желания.

– Да, – настаивал он. – У нас вполне хватит времени на еще один акробатический номер, мадам. Мы успеем переодеться в эти дурацкие маскарадные костюмы, чтобы потом целый вечер танцевать и развлекать вашу стареющую королеву.

– Алекс, ты не должен так говорить о королеве!

– Да ладно, дорогая, все в порядке, – сказал он и легонько дунул ей в ухо, пока его сильные руки продолжали ласкать ее груди, потом опустились вниз, чтобы погладить ее шелковистый живот. Потом его рот нашел ее губы и целовал долгими страстными поцелуями раз за разом, пока они не заболели от этой ласки. Его тело на мгновение поднялось, и он нежно вошел в нее.

Она глубоко вдохнула, ее руки изо всех сил вцепились в его спину, пока он двигался. Она все время чувствовала его внутри себя, любящим ее нежно и сильно, его твердость все сильнее раздувала в ней пожар желания, который уже выходил из‑под контроля. Ее королевское величество, королевский бал‑маскарад, предстоящая поездка в Шотландию – все было забыто в круговороте страсти.

И опять Алекс и Велвет в полном изнеможении лежали на постели, сплетясь телами, но тут раздался стук в дверь.

– Миледи! Миледи! – звала Пэнси. – Я должна приготовить вам ванну, иначе вы опоздаете.

– Эта твоя чертова служанка не знает ни времени, ни места, – проворчал Алекс. – Если бы не Дагалд, который, похоже, втюрился в нее, я бы оставил ее здесь.

– Ни в коем случае, – сказала Велвет смеясь. – Ты этого не сделаешь. Она много значит для меня, и ты это прекрасно знаешь. – Она села. – Быстро, Алекс, помоги мне выбраться из этих тряпок, в которые ты превратил мое платье. Пэнси меньше удивится, увидев меня в халате в это время дня, чем в тех лохмотьях, что остались от лифа.

Алекс что‑то бурчал себе под нос, что для его жены звучало скорее как подтверждение того, что он доволен сегодняшним днем, чем как раскаяние. Быстрыми движениями он расшнуровал платье. Его пальцы все время игриво прикасались к ее обнаженной груди, и он весело захихикал, когда она нахмурилась и легонько шлепнула его по руке.

– Куда нам все это спрятать? – ухмыльнулся он, держа в руках клочья того, что когда‑то было ее платьем.

Взгляд Велвет заметался по комнате, и, быстро соскочив с кровати, она запихнула злополучные обрывки в маленький сундучок, стоявший у окна. Потом, обернувшись, весело улыбнулась ему:

– Завтра я отдам его портнихе, чтобы она попробовала что‑нибудь сделать с ним, если это вообще возможно. – Она рассмеялась опять, увидев опасный огонек, который зажегся у него в глазах при виде ее наготы.

– Надень что‑нибудь на себя, и пусть Пэнси войдет, дорогая, иначе я не отвечаю за себя! – пригрозил он.

– Вода для ванны готова, – сказала Пэнси из‑за двери. Велвет открыла другой сундучок и вытащила из него халат.

– Открывай дверь, Алекс, – – приказала она. Ее красивые зеленые глаза вспыхивали веселыми искорками, а он скрипел зубами от разочарования, ибо вдруг обнаружил, к собственному удивлению, что опять хочет ее.

С тяжелым вздохом он пересек комнату и открыл дверь, чтобы впустить Пэнси и лакеев, которые тащили с собой кувшины с горячей водой для ванны. Не было никакой возможности остаться сегодня дома. Ведь это последний праздник перед Великим постом, а после полуночи – посты, хождение в церковь, и так все шесть недель. Он поморщился. Королева все замечает вокруг и наверняка будет точно знать, кто из приглашенных явился, а кто нет. А так как он уже получил высочайшее соизволение забрать жену в Шотландию, не дожидаясь Пасхи, ему просто необходимо появиться на балу, да еще обязательно с Велвет. Королева может и отменить свое разрешение с такой же легкостью, с какой она его и дала.

– Горячая вода только для миледи? – угрюмо осведомился он у лакея и ушел в свою спальню.

Ее ванну наполнили до краев, и поднимающийся пар пах левкоями. Как только лакеи вышли, Велвет скинула халат и погрузилась в горячую воду, счастливо задохнувшись.

– Вам приготовили ванну, милорд? – спросила она у Алекса самым сладким голосом, какой только могла изобразить, через открытую дверь, соединявшую их спальни.

– Мне досталось столько воды, сколько осталось после вас, и хотя этого явно недостаточно, но хорошо, что хоть что‑то есть, – ответил он кисло.

– А моя ванна просто превосходна, – промурлыкала Велвет. – Думаю, понежусь подольше. – Она легонько шлепнула ладонью по воде и громко вздохнула.

– Некогда нежиться! – сердито рявкнул он. В его собственной ванне воды было в лучшем случае на ладонь, и он уже начал замерзать. – Мы опоздаем, если вы надумаете сидеть в ванне чуть ли не час. Вы же знаете, ее величество не любит опозданий. Мне совсем не хочется вызывать сейчас ее неудовольствие.

– Если мы опоздаем, – дразнила его Велвет, – я скажу ее величеству, что это по вашей вине, расскажу ей, что вы задержали меня, развлекаясь со мной весь вечер, милорд.

Он громко рассмеялся, потеплев от воспоминаний об их долгом и чудесном вечере, который они посвятили любви.

– Если вы наговорите на меня, мадам, нас никогда больше и близко не подпустят ко двору Елизаветы Тюдор. Вы что намерены провести остаток жизни в Дан‑Броке? Правда, что касается меня, я не имею ничего против такой перспективы.

Велвет рассмеялась в ответ.

– Господи, нет, конечно, – отозвалась она с глубоким чувством.

– Тогда я предлагаю, мадам, – проговорил он со смешком, – чтобы вы или поторопились, или приготовились к жизни в Шотландии.

Пэнси заговорщически подмигнула своей госпоже, и Велвет улыбнулась ей в ответ, пока камеристка терла ей спину. Две молоденькие девушки‑служанки, переругиваясь, сновали по спальне, доставая из шкафов и сундуков одежду, которую Велвет предстояло надеть сегодня. Ее нижнее шелковое с кружевами белье, изысканно надушенное, лежало на постели. Ее шелковые чулки, расписанные под алмазную грань золотыми и серебряными нитями, покоились рядом с нижними юбками. Наконец, на свет появилось платье и было расстелено на кресле. Это было настоящее произведение искусства из серебряной парчи и серебристых кружев. Лиф платья сплошь расшит прозрачным зеленоватым янтарем в форме папоротника и бабочек, а рукава обшиты такими же серебристыми кружевами, как и само платье.

Велвет вышла из ванны, ее завернули в большую купальную простыню. Сев у огня, она позволила двум служанкам вытереть ее, в то время как Пэнси расчесывала волосы надушенной щеткой. Потом она встала, и все три служанки принялись ее одевать. Нагнувшись, она сама натянула на каждую ногу подвязки, приходя в восторг от вышитых на них серебряных бабочек с зелеными усиками.

– Ну разве не прелесть! – воскликнула Пэнси. – Даже жаль, что их никому нельзя показать.

– Только его милости, если я хочу, чтобы мы благополучно добрались до Дан‑Брока. – Она взглянула на свою камеристку. – Ты не огорчена, что нам придется жить в Шотландии, Пэнси? Наш новый дом стоит в глуши, вдалеке от двора Стюартов. Там будет довольно скучно, почти уверена. Может быть, ты предпочитаешь остаться здесь, в Англии?

– Нет, миледи! Как и вы, я привыкла к жизни в провинции. Ведь мы с вами выросли в Королевском Молверне. Лондон, конечно, превосходен, надо сознаться, но я‑то предпочитаю более тихую, спокойную жизнь. Дагалд просит моей руки, а он хороший человек. От добра добра не ищут.

Date: 2015-09-24; view: 315; Нарушение авторских прав