Двенадцать

В большинстве крупных городов есть собственные филиалы ЦКЗ. В действительности три из четырех существуют лишь для проформы, чтобы народу было спокойнее. Реальные представительства встречаются реже. Именно они обладают ценными ресурсами, и только в них вершатся дела. Ближайший филиал находился в центре Портленда. Удобно для нас — меньше часа езды от лаборатории доктора Эбби.

Но гораздо менее приятным оказалось то, что мы не могли рисковать. К сожалению, нам нельзя было вламываться в ЦКЗ и трясти сотрудников, требуя от них ответов.

— Это — государственная организация, — напомнила мне Бекс. — Их работа состоит в том, чтобы пудрить народу мозги.

— А если мы заявимся к ним в офис, то точно погибнем, — заметил Аларих.

— Вы оба сражаете меня своей логикой. Я даже спорить с вами не стану, — буркнул я.

Солнце успело проделать немалый путь по небу к тому времени, когда мы отъехали от бизнес-парка «Каспел». Длинные тени выглядели угрожающе. До Пробуждения закатами любовались, а теперь они означали только одно — приближение ночи. Хочешь лишиться жизни — оставайся под открытым небом после наступления темноты.

— Но нам нужно туда попасть. Следует установить в филиале пару «жучков» и посмотреть, не сумеем ли мы расшатать почву под ногами ЦКЗ. Пора вывести их на чистую воду.

— Плохая идея, — решительно подала голос Келли. — Сотрудники ЦКЗ имеют право стрелять без предупреждения. Потом им придется только более или менее достоверно сформулировать, почему вы представляли собой угрозу.

— Ну, может, тогда нам лучше сменить линию поведения? — Я усмехнулся. — Мы туда пойдем, док. Обязательно.

Заметив, что Келли меня не понимает, Аларих пояснил:

— Это то же самое, что защита научной работы. Порой нужно предугадать не только положительные отзывы, но и отрицательные. Если мы сейчас не докопаемся до нужных фактов, то все равно получим документальную видеозапись из ЦКЗ. Мы выложим данные в Сеть. А если мы что-то узнаем из первых рук, то также продвинемся вперед.

— А мне, — добавил я, — важно узнать, все ли в ЦКЗ действуют заодно.

Келли устремила взгляд в пространство между мной и Аларихом. Едва заметно сдвинув брови, она произнесла:

— Вы — безумцы.

— Точно. — Я отпер дверцу микроавтобуса. — Но, между прочим, вам не надо бросаться в самое пекло.

Келли фыркнула и вошла в салон микроавтобуса.

Как ни печально, я сказал правду. Как ни зол я был на Келли, она умела говорить на том языке, который котировался в стенах ЦКЗ. С ее помощью нам было бы намного легче добраться до важнейших источников. Но я уже сумел убедить доктора Уинна в том, что она погибла в Окленде. Остальные не сомневались в ее смерти в мемфисском филиале ЦКЗ. Именно поэтому мы не могли взять ее с собой в портлендское представительство. В противном случае мы бы получили пулю в лоб. Ответы — вряд ли.

Аларих предложил новый вариант.

— Сегодня все равно поздно. Почему бы нам не снять несколько номеров в гостинице? Потом мы с Мегги постережем доктора Конноли, а вы с Бекс проберетесь в ЦКЗ и наведете там шороху.

— Вообще-то я не любительница разделять группу, но, должна сказать, план Алариха хорош, — высказалась Мегги. — Кроме того, он дает возможность тем из нас, кто не имеет особого опыта в полевой работе, оставаться подальше от линии огня. Я, кстати, себя имею в виду. Я бы предпочла, чтобы из ЦКЗ не стали звонить моим родителям и сообщать, что я бросилась на баррикады.

Я кивнул.

— Отлично. Давайте выбираться отсюда. Конечно, если кто-то не желает воспользоваться купленным на последние деньги билетом на безумный поезд, то, пожалуйста, пусть остается здесь. Но перспектива будет не очень веселая. Можно вернуться в лабораторию к доктору Эбби и уповать на то, что она не превратит вас в своего личного Франкенштейна. А можно оставаться в опасной зоне и молиться, чтобы первый встречный вас пристрелил, а не съел живьем.

— Вообще-то Франкенштейн был ученым, а не чудовищем, — внесла ясность Мегги, когда я подошел к мотоциклу. — Почему-то все путают.

— Умеешь ты испортить момент, — проворчал я, надевая шлем. — Ну как?

— Я по-прежнему считаю, что идея на редкость неудачная, — сказала Келли. — То есть… возможно, вам повезет и выберетесь из ЦКЗ. Но я не стала бы делать на это ставку.

— А вдруг повезет вам. Подумайте, — поправил я ее мягко. — Бекс у нас любительница приставить пистолет к чьей-нибудь голове просто ради шутки, а вот Мегги…

— Тела не найдут никогда, — заявила Мегги таким голосом, словно речь шла о последних благотворительных сборах для Ассоциации спасения бульдогов. В результате ее слова прозвучали очень зловеще. — Да и разыскивать Келли Конноли никто не станет, поскольку официально ты мертва, милочка. У меня есть еще кое-что интересное в запасе. Мне нужно-то просто позвонить отцу и сказать ему, что у меня наконец появилась проблема. Он решит ее за одну секунду. Ты станешь самым лучшим подарком ему на День Отца. Знаешь, ему трудно угодить.

В глазах Келли заблестели искорки страха.

— Она это серьезно?

— Почти, в паре футов от истины, — изрек я. — Команда, вперед — на поиски гостиницы.

В итоге мы выбрали первый попавшийся отель в центре Портленда — неприметный «Холидей Инн». Парадная дверь явно пережила очередной апгрейд системы безопасности. Но мой мобильник с трудом ловил беспроводные сети, так что техническое обновление случилось лет десять тому назад. Пропускная система была суперсовременная, а отзывы сообщали, что в номерах для гостей чисто и даже уютно. Пятизвездочный отель нам был ни к чему. Мы не хотели лишний раз «светиться». Нам было необходимо неприметное место, чтобы разместить нашу полузаложницу и перегруппироваться, не будучи при этом атакованными зомби.

В итоге мы сняли два номера. Один для парней, второй — для девушек. Думаю, Аларих предпочел бы одиночество вместо компании безумного босса и его мертвой сестры. К его чести, он не выказал никакого неудовольствия. Он молча расставил свое оборудование и подключил аппаратуру для подзарядки. Бекс провела Келли и Мегги в номер напротив нашего с нежностью сержанта на учениях. Мегги принимала рявканье Бекс спокойно, а Келли вздрагивала каждый раз, когда слышала очередную команду. Я поймал себя на мысли о том, что мне ее жалко. Она мне даже нравилась, — пока не сказала всю правду о локализованных поражениях. Но, в конце концов, не она же создала этот зомби-вирус.

Она вырвана из привычной среды, — прошептала Джорджия.

— Как и все мы, — заявил я.

Аларих только бросил взгляд в мою сторону. Он продолжал подсоединять провода и готовить передвижной офис «Известий постапокалипсиса» к работе в режиме онлайн.

Пока мы колесили по северо-западному побережью Тихого океана, шантажировали безумных ученых и раскрывали коррупцию в ЦКЗ, форумы жили привычной жизнью. В ожидании, пока загрузится мой электронный почтовый ящик, я пробежал глазами ленты комментариев. Обычный набор троллей, разнообразных поганцев и пользователей, помешанных на теории заговора. Комментарии более сдержанных участников потонули в этом океане резких высказываний и ругательств. Махир и остальные новостники старательно держали хулиганье под контролем. Теоретически сайт возглавляю я, но при том, сколько народа теперь у нас работает, легко потерять нить руководства. Когда-то нас было трое — Джорджия, Баффи и я. Теперь — несколько десятков людей. Половины из сотрудников я и в глаза не видел. Спасибо господу за Махира. Без него мы бы развалились, превратившись в жалкий периферийный сайт. Махир управляется с маркетингом и мерчандайзингом. Раньше этим занималась Джорджия. Все счета у нас своевременно оплачены, включая те, которые связаны с приобретением боеприпасов для ирвинов (а они стоят немалых денег, это я по собственному опыту знаю).

— Что-нибудь горит? — осведомился Аларих.

— Пока нет, но это нормально. Не сомневаюсь, завтрашний выход «в свет» обеспечит нас массой спичек. — Я положил свой ноутбук на прикроватную тумбочку и потянулся с такой силой, что хрустнули плечевые суставы. — А сейчас я попытаюсь немного поспать, прежде чем начну профессионально рисковать жизнью. Как у тебя обстоят дела?

— Все под контролем. Напишу несколько статеек о медицинской этике и недостатке прогнозирования на высоком уровне. Думаю, Махир уже встанет к тому времени, как я закончу. Хочу обговорить с ним свои публикации, а потом завалюсь в кровать.

Будучи главой новостного отдела, Махир являлся непосредственным начальником Алариха. Они хорошо работали в паре, что меня радовало. Не представляю, что бы я делал, если бы они друг друга ненавидели. Наверное, колотил бы кулаками по стенам, пока они не пообещали бы мне вести себя примерно.

У тебя никогда не получалось делать то, в чем другие — настоящие мастера, — заметила Джорджия, ухитрившись вложить в свое высказывание язвительность и любовь одновременно.

— Кто бы говорил, — пробормотал я и закрыл глаза, устраиваясь поудобнее на слишком мягком матрасе.

Негромкое постукивание клавиш под пальцами Алариха убаюкивало и помогало расслабиться. Мы с Джорджией много раз делили гостиничные номера подобным образом. Один дремал, а другой работал. Стаккато клавиатуры служило белым шумом, означавшим — все в порядке, можно отдохнуть.

Поспи, — прошептала Джорджия. — Ты себя перегружаешь.

— У меня были замечательные учителя, — вздохнул я и сделал медленный, блаженный выдох. Спустя мгновение мир ускользнул от меня, и я отключился.

Ночью мне приснилась Джорджия с глазами цвета меди. Их не нужно было прятать за темными очками. Мы гуляли солнечным днем. Опасность миновала, а зомби испарились. Идеальная реальность. Такие сны — самые ужасные, потому что приходится просыпаться.

Меня разбудил резкий, сладковатый запах оружейной смазки. Им пропиталась вся комната, он сумел заглушить запах поджаренного хлеба и жирного гостиничного бекона из индейки. Я протер глаза кулаком, а потом сел и, прищурившись, уставился на фигуру, стоявшую возле кровати.

— Я думала, что ты проспишь до тех пор, пока на нас снова не нападут, — прозвучал женский голос. Лишь на краткое мгновение я подумал о Джорджии, и у меня остановилось сердце. Но наваждение исчезло. Бекс, подняв брови, поглядела на меня и спросила: — Кошмар приснился, Мейсон? Или ты просто злишься на меня за то, что я тебя разбудила, красавец ты наш спящий?

— Некоторые из нас могут бодрствовать сутками, Этертон, — в тон Бекс ответил я, рывком сел и потянулся к столику на колесах, который кто-то милостиво поставил рядом с тумбочкой. — Как обстановка?

— Аларих в нашем номере, присматривает за принцессой. Мегги побежала по магазинам за продуктами, по дороге она беседует по телефону со своей обслугой. Переживает — боится, что ее дорогих собачек вовремя не накормят, если не напомнить.

Сообщая новости, Бекс продолжала полировать силиконовой салфеткой свой арсенал, стирая следы от пальцев. Все оружие она разложила на столике — вот откуда взялся запах смазки.

— А принцесса?

Я начал делать себе сэндвич из подсушенного хлеба и бекона. Выглядела еда не слишком аппетитно, но я так проголодался, что было все равно.

— Проснулась и психует, как обычно. — Бекс начала убирать все в ранец. — Конечно, она славная девочка, но при этом — обуза. Надо бы подыскать для нее конспиративную квартиру, и пусть она перестанет быть нашей проблемой.

— Но она вдобавок полезная обуза. И почему «девочка»? Она уже взрослая. И она нам нужна. По крайней мере, пока.

— Жаль, но я с тобой не соглашусь.

— А мне казалось, что из нас двоих новостником начинала ты, — съязвил я, откусил кусок сэндвича и добавил: — Она знает такое ужасное. У нас в руках — настоящая сенсация. Я готов побиться об заклад, что Конноли знаком план помещений филиала ЦКЗ в Мемфисе. Кто бы ни следил за ней до Окленда, вряд ли они додумались перепрограммировать биометрические датчики и убрать из них данные сканирования ее глазной сетчатки и отпечатки пальцев. Ведь все считают, что она мертва, верно? Тогда зачем тратить деньги на перепрограммирование?

Бекс задумчиво поморгала и призналась:

— Надо же, я об этом даже не думала.

— Поэтому начальник — я, — ухмыльнулся я.

Капля горячего жира упала мне на кожу между ключицами. Я сердито зашипел и вытер жир ладонью. И я понял, что каким-то образом ухитрился перед сном снять рубашку. Эта мысль навела меня на неприятный, но ставший неожиданно важным вопрос: а есть ли на мне джинсы?

— Келли еще может многое нам рассказать. Уверен. Нужно время, чтобы она осознала. Что другого выбора у нее нет.

— Мне это не слишком нравится.

— А кто спрашивал твое мнение? Послушай, я почти уверен, что доктору Уинну доверять нельзя. Хотя, вынужден признать, он чертовски хороший доктор. Келли с ним работала. Возможно, она — не самый лучший информатор на свете. Между прочим, она сильно рисковала, явившись к нам и пытаясь помочь. Она — реальный «ходячий мертвец». Келли уже нечего терять. Поэтому из нее может получиться прекрасный союзник.

— И именно поэтому она может стать причиной нашей общей гибели. — Бекс встала и взяла ранец с оружейным набором. — Когда будешь готов к выходу?

— Дай мне двадцать минут — принять душ и одеться поприличнее. Мы же хотим, чтобы нас с тобой впустили в ЦКЗ?

Я одарил Бекс самой широкой фирменной улыбкой, на какую только был способен. Она сделала вид, что ей все безразлично, и армейским шагом покинула номер.

Дверь захлопнулась. Я сдернул с себя простыню и с облегчением увидел, что ночь проспал в джинсах. Оказаться голым перед сотрудницами — не в моих правилах.

Гостиница была средненькой, но в номере я обнаружил дезинфекционный душ, оборудованный по последнему слову техники. Даже стерилизатор одежды имелся. Отлично подойдет тем, у кого недостаточно запасной одежды для выходов в опасную зону. Он был совсем новенький — наверное, им редко пользовались. Я разделся, засунул одежду в стерилизатор, а сам шагнул в ванну и включил душ. На меня полилась вода с различными дезинфицирующими химикатами. В этот раз мне попались антисептики на основе хлорки и дешевая отдушка с лимонным запахом. Я крепко зажмурился и принялся отмываться.

Обычно водопроводная вода содержит настолько высокую концентрацию хлорки, что волосы у многих стали похожими на мелированные. Для некоторых из нас меры предосторожности превратились в фирменный знак. «Видите, я дезинфицировался столько раз, что прямо-таки обесцветился». Джорджия ненавидела подобные вещи. Она дважды в месяц подкрашивала волосы, сохраняя их темно-каштановый цвет, и огрызалась, если кто-нибудь заявлял, что эти приемы — слишком уж дамские. А мне, кстати, нравилось, как пахнет ее краска для волос — одновременно едко и сладко. Так похоже на Джорджию.

Вода перестала литься через несколько секунд после того, как пискнул стерилизатор. Сигнал возвестил о том, что моя одежда снова чиста и ее даже могут надеть на себя другие люди. Я включил режим обсушивания, оделся и вышел в гостиную нашего номера. Там меня ждал Аларих. Он выглядел как призрачная, нерешительная копия Бекс.

— Готов идти? — спросил он.

— Готов остаться? — в тон ему спросил я.

К моему изумлению, Аларих покачал головой и ответил:

— Нет. Мы с Мегги потолковали… Хотим взять машину… и уехать с доком домой к Мегги, пока вы с Бекс будете в ЦКЗ.

— Почему? — удивился я. Я шагнул к тумбочке, выключил ноутбук и начал укладывать вещи.

— Мегги начинает психовать. И я бы предпочел быть в другом месте — подальше отсюда, пока вы будете штурмовать ЦКЗ. — Аларих пожал плечами. — Наверное, я параноик. Вдруг дела пойдут худо? Тогда доктору Конноли не следует находиться вблизи представительства ЦКЗ.

— Боишься, что она рванет в родные пенаты в поисках убежища? Не сомневайся: корабль уже отчалил.

— Боюсь, что они явятся и заберут ее.

Я застегивал молнию на чехле для ноутбука и замер.

— Черт, совсем не подумал. Ты действительно считаешь, что такой риск есть — даже после того, как мы сожгли ее первое удостоверение личности?

— Все зависит от того, почему она здесь. Например, она подсадная утка, и ее подослали, чтобы мы вместе с ней угодили в серьезную заварушку. Но, возможно, ее отправили к нам из-за того, что ученых из ЦКЗ убивают и некоторые всерьез испугались. — Аларих пожал плечами. — В любом подобном учреждении с кучей филиалов легко может начаться нечто вроде гражданской войны. Я лично не считаю, что док здесь для того, чтобы нанести нам удар в спину. Пока она в Портленде, ей будет грозить опасность, а значит — всем нам.

— Черт побери, — выругался я, качая головой и пряча ноутбук в дорожную сумку. — Снимаю шляпу перед твоей логикой. Забирай Мегги с доком, и стартуйте домой к мини-бульдогам. Мы с Бекс приедем к вам, когда закончим переговоры в ЦКЗ. Надеюсь, нас не пристрелят на месте. Если к пяти часам вечера вы нас не дождетесь… — Я замолчал. — Тогда бегите. Ясно?

— Да. — Аларих встал и добавил: — Почти совсем как в старые добрые времена, верно, босс?

— Ты о чем? О том, чтобы лезть на рожон с широко открытыми глазами, держа в одной руке диктофон, а в другой — пистолет? — Я одарил Алариха краткой улыбкой. — Точно.

— Мне бы хотелось… — Он застенчиво опустил глаза. — В общем, вы там с Бекс поосторожнее, ладно?

Я кивнул.

— Постараюсь. А вам — доехать без проблем.

— Договорились.

Мегги, Бекс и Келли ждали в коридоре. Келли робко улыбнулась.

— Так вы… согласились на этот план?

— Между прочим, ребятки, вам не стоит сговариваться против меня, — сообщил я, покачав головой. — Я ценю хорошие идеи. Мегги, сделай мне одолжение. Отправляй Махиру сообщения каждые двадцать миль, пока вы не доберетесь до дома.

— Без проблем, — отозвалась Мегги, взяв Келли под руку, и добавила: — Давайте уберемся отсюда поскорее, пока целы.

— Да, веселья маловато, — хмыкнула Бекс, отвернулась и зашагала по коридору.

Спустя минуту, я уже наблюдал, как от тротуара отъезжает микроавтобус с Аларихом за рулем. Удивительно, но я просто оцепенел. У меня возникло четкое ощущение, что я их больше никогда не увижу. Казалось, что наша история неумолимо приближается к концу, а выяснение истинной причины гибели Джорджии так и останется тайной. Я стоял на парковке, смотрел вслед микроавтобусу, и ком сдавил мне горло.

— Эй, — Бекс прикоснулась к моему плечу.

Я повернулся к ней.

— Ты в порядке?

Я вымученно улыбнулся.

— Как всегда. А ты готова завалиться в ЦКЗ и припугнуть их как следует?

— Еще бы, Шон! — воскликнула Бекс и кокетливо взмахнула ресницами. — А я все думала, когда же ты спросишь.

Она развернулась и бодрым шагом направилась к мотоциклу. После краткой паузы я последовал ее примеру.

Филиал ЦКЗ в Портленде располагался в отдельном комплексе. Он состоял из приземистых, безукоризненно белых зданий, которые было легко перепрофилировать в больницу или медицинский колледж. Издалека представительство выглядело вполне дружелюбным и гостеприимным. Филиал напоминал обычную клинику, в которой приятно пройти обследование. Однако первое впечатление рассеялось, когда мы подъехали ближе. Мы увидели колючую проволоку наверху забора и черно-желтые знаки, указывающие, что ограда находится под напряжением. До Пробуждения здесь наверняка пускали бы ток низкой мощности, да еще держали бы злых собак.

А после Пробуждения… мощность тока была доведена до смертельного уровня при малейших сомнениях в здоровье непрошеных «гостей».

Бекс крепко обвивала руками мою талию, когда я подвел байк к посту охраны — небольшой будке из бронированной стали. Было непонятно, автоматизирована она или нам предстоит встреча с охранником. Я протянул к стеклу наши удостоверения личности, стараясь, чтобы хорошо просматривались обе руки, и проговорил:

— Шон Мейсон, руководитель сайта «Известия постапокалипсиса», и Ребекка Этертон — сотрудник сайта.

— Пожалуйста, вставьте ваши карточки в специальное отверстие, — ответил механический голос. Раздался тихий шелест, и на стене возле динамика открылась щель для сканирования документов. Началась проверка наших данных, и снова прозвучал искусственный голос: — Пожалуйста, подождите.

— Если честно, я собирался прорваться без этой волокиты.

Шон, — предупреждающе прошептала Джорджия, а Бекс ущипнула меня за шею.

— Ваши удостоверения приняты, — возвестил робот. Щель приоткрылась, и я смог забрать две пластиковые карточки.

Начали открываться створки первых ворот.

— Пожалуйста, двигайтесь вперед, чтобы пройти анализ крови и осмотр.

— Обожаю ЦКЗ, — пробормотал я, нажав на газ.

Дальше все происходило именно так, как нам пригрозил голос из будки (пардон, как известил наш «механический друг»). Мы подъехали ко вторым воротам, которые отстояли от первых ярдов на десять. Нас поджидали мужчины в кевларовых бронежилетах, вооруженные штурмовыми винтовками. Помимо оружия они держали наготове анализаторы крови. Мы с Бекс успешно прошли обследование и лишили охранников шанса пристрелить нас. Теперь нам предстояла третья проверка — исследование глазной сетчатки.

— Я бы сказал, это — чересчур, если бы только что не побывал дома у Мегги, — прошептал я, а Бекс прыснула, с трудом сдерживая смех.

Я вовсе не шутил. Я бы не удивился, узнай, что наш сочинитель и ЦКЗ получают свои системы безопасности из одной фирмы. Известно, что у родителей Мегги денег куры не клюют. Они не жалели нескольких тысяч лишних долларов ради дополнительной безопасности.

Наконец, пройдя все препоны секьюрити, мы получили разрешение проехать на парковку ЦКЗ. Я поставил мотоцикл на стоянке — прямо на слове «ПОСЕТИТЕЛЬ», написанном на асфальте крупными желтыми буквами. Бекс слезла с мотоцикла, сняла шлем и достала из рюкзака щетку для волос. Я тем временем выдвинул подставку. Бекс начала быстро причесывать и поправлять волосы в соответствии с какими-то тайными женскими правилами, которыми со мной не желала делиться даже Джорджия.

— Отлично выглядишь, — заметил я. — Особенно для такого визита. — Я повесил шлем на ручку мотоцикла. — Никто не будет разглядывать твои волосы.

Бекс одарила меня ледяным взглядом.

— Ты ничего не понимаешь, — буркнула она. — А я выяснила, что женщина-репортер с элегантной прической может запросто открыть много потайных дверей. Между прочим, мы проводим журналистское расследование. И моему рейтингу ничуть не повредит, если я буду выглядеть хорошо, а не так, словно только что вылезла из постели.

Я был вынужден согласиться. Никто из моих знакомых ирвинов — ни мужчины, ни женщины — не обращали внимания на свой внешний вид. Но только не Бекс. А рейтинги продаж ее репортажей — даже выше моих. Стрижка у девушки была чуть длиннее, чем полагается в целях безопасности при полевой работе. Ее темно-русые волосы отливали каштановым цветом у корней, а мелированные пряди добавляли некоторую экзотичность. Да и профессиональное освещение играло свою роль. В сочетании с зелеными глазами и любовью к обтягивающим белым топам… короче, факт оставался фактом: 80 процентов зрительской аудитории Бекс составляли мужчины. Странно, но ей, похоже, хотелось, чтобы я это одобрял. Зря она так.

Пусть причешется, а потом пойдем, — успокоила меня Джорджия.

— Ладно, — проворчал я и нервно вытащил аппаратуру из пристегнутой к седлу мотоцикла сумки.

— Что? — спросила Бекс.

— Ничего.

— Все, — наконец сообщила она, спрятав щетку в рюкзак.

— Неужели? — Я одарил ее оценивающим взглядом. — И тебе не нужно подкраситься?

Бекс ответила мне солнечной улыбкой и насмешливо ответила:

— Нет. Тушь для ресниц держится двадцать четыре часа и способна выдержать грозовой ливень и боевые условия. Мои тени для век можно смыть разве что кислотой, а помада настолько долгоиграющая, что я уже не помню натурального цвета своих губ. Я полностью готова.

— Не сомневаюсь, в ЦКЗ будут в полном восторге, когда увидят, как ты для них постаралась, — сказал я и зашагал в направлении указателя «ВХОД». Да уж, эти громадные желтые буквы нельзя было не заметить. Бекс совсем не по-женски фыркнула и направилась следом.

После всех проверок вход в здание показался мне ерундой. Створки дверей сделаны из прозрачного стекла — явно не бронированного. Ребята из ЦКЗ будто намекали, что если зараженным удастся добраться до этого пункта «X», значит, город (в нашем случае Портленд) уже потерян. Зачем тратить деньги на бронированное стекло, если их можно спустить на что-нибудь более важное? Настоящие ученые. Они не хотели тратить суммы из общественного бюджета на подобные «глупости».

Дизайн холла в точности соответствовал этой идее. Ничего лишнего. Волна приятно охлажденного кондиционированного воздуха нахлынула на нас, едва мы переступили порог. Вестибюль был абсолютно безликий — прямо-таки киношная декорация. Пол из черного мрамора и белые стены. Стерильность нарушала лишь стальная вывеска, извещавшая нас, что мы находимся в портлендском отделении Центра по контролю заболеваний.

— Ну, это-то, слава богу, понятно, — прошептал я. Мы направились к единственному предмету мебели в вестибюле — стойке приема посетителей, имевшей футуристическую, обтекаемую форму.

Девушка — дежурный администратор — тоже выглядела вполне обтекаемо и чуть сюрреалистично. Наверное, она вжилась в свое рабочее место. Ее волосы были стянуты в такой тугой пучок, что он казался припаянным к голове. Пиджак сидел на ней безупречно, глаза из-под очков в тонкой черной оправе глядели холодно.

— Ваши имена, род занятий, цель визита? — спросила она, как только мы поравнялись со стойкой.

При этом ее пальцы продолжали порхать по клавишам даже тогда, когда она подняла голову. Девушка смерила нас ледяным взглядом с головы до ног и явно сделала вывод, что мы вовсе не важные шишки.

— Мы из новостного сайта «Известия постапокалипсиса», — сказал я мягко и любезно, облокотившись о стойку. — Нам хотелось бы поговорить с директором данного отделения ЦКЗ. — Я продемонстрировал девушке свое удостоверение, Бекс сделала то же самое. — Не волнуйтесь. Мы можем подождать.

Администратор пронзительно на нас посмотрела и произнесла:

— Какова цель вашего визита, сэр?

Слово «сэр» прозвучало ворчливо, исключительно для формальности, по протоколу.

— Это мы обсудим с вашим директором, — сказала Бекс.

— Понятно. — Девушка втянула воздух носом. — Если вы желаете договориться о встрече, думаю, нам удастся найти для вас время на неделе. В другой день. А пока…

— Вот как? Просто потрясающе. — Для пущего впечатления я смачно хлопнул ладонью по стойке и выпрямился. Не без удовольствия я отметил, что администратор вздрогнула. — Бекс, расставляй камеры, а я проверю, как тут со светом. Поищем место для съемки.

— Прошу прощения? — Девчонка привстала, и я увидел ее юбку-«карандаш», столь же безукоризненно скроенную, как пиджак.

«Уж не крахмалит ли она свои трусики, — подумал я, — чтобы они не расслабляли настроение излишней мягкостью?»

— Что вы собираетесь делать? — воскликнула она возмущенно.

— Ведь мы в государственном учреждении? — беспечно поинтересовался я. — А это означает, что мы, как граждане своей страны, имеем право находиться здесь, исходя исключительно из собственных желаний. Кроме того, мы не совершаем никаких актов вандализма и не мешаем нормальной деятельности вашей организации. Насколько мне известно, если не объявлено чрезвычайное положение, предварительная запись на прием вообще не требуется.

— Да, но…

— Поэтому мы начнем репортаж из холла и будем продолжать прямой эфир до тех пор, пока не попадем к вашему директору. Пусть добропорядочные жители Портленда — и, кстати, все люди на нашей планете… Простите, забыл упомянуть об одной мелочи. Мы представляем всемирный новостной сайт с высочайшим рейтингом. Так вот — пусть все видят, как гостеприимно встречают посетителей в портлендском филиале ЦКЗ.

— Думаю, можно поставить камеры здесь, — объявила Бекс, ткнув пальцем в стену.

— Нельзя! — завопила администратор. Она явно занервничала. Бедняжка. Наверное, ей трудно менять выражение лица — ведь волосы на затылке стянуты слишком туго. — Извините, произошло небольшое… недоразумение, дайте мне минуту, и я свяжу вас с директором Свенсоном.

— Благодарю вас, — ответил я, одарив ее широкой улыбкой. — Погоди, Бекс.

— Ясно, — кивнула она и забросила рюкзак за спину.

У нас на глазах психующая сотрудница ЦКЗ набрала нужный номер. Она даже прикрыла трубку ладонью, надеясь, что этот жест поможет ей чудесным образом скрыть свой голос. Она оказалась права, но лишь отчасти. Девчонка так быстро тараторила, что я половины не понял. Но я легко уловил слова «сумасшедшие», «репортеры» и «угрожают». Для публикации — очень даже неплохо. Директор наверняка осознал, с кем ему придется иметь дело.

К встрече с тобой он все равно не сумеет подготовиться, — подытожила Джорджия.

— Ты мне льстишь, — пробормотал я.

Администратор бросила на меня испуганный взгляд, продолжая прикрывать трубку ладонью. Я снова ей улыбнулся. Ослепительно. Она отвела взгляд.

— Да, сэр. Конечно, сэр, — пролепетала она, положила трубку и, не глядя на нас, сообщила: — Директор Свенсон сейчас спустится. Он просит прощения за причиненные неудобства и за долгое ожидание.

— Отлично, — кивнул я.

Девушка промолчала. Она немного наклонилась вперед, ссутулила плечи и вперила взгляд в монитор своего компьютера. Теперь-то она не сможет забыть о нашем присутствии, как о дурном сне, — мы ведь маячили перед ее глазами. Я понял, что она применяла по отношению к нам старую студенческую тактику: ноль внимания на преподавателя. Я начал раскачиваться с носка на пятку, позволяя ей тренировать свою выдержку. Можно нацепить маску благопристойного поведения, чтобы добиться желаемого, а потом скатиться на грубость. Я стараюсь эту границу не пересекать.

Примерно пять минут спустя послышалась уверенная поступь и из-за угла появился мужчина в белом халате и с безукоризненной стрижкой. Он был одет как потомственный бюрократ среднего звена в любой корпорации в нашей стране — если снять с чиновника медицинский халат, разумеется. Серые брюки, сшитые из безумно дорогой натуральной ткани, белая рубашка на пуговицах, сине-зеленый галстук, безупречно отполированные черные туфли. Халат смотрелся так, словно был сшит на заказ, специально для директора. Если в ЦКЗ сократили финансирование, на гардеробе начальника портлендского филиала это вообще не отразилось.

Пластический хирург директора тоже не бедствовал. Волосы у Свенсона были хоть и седые, но очень густые, а гладкая кожа лица сильно натянута. Нам с Бекс сразу стало ясно: перед нами мужчина лет пятидесяти, отваливающий немалые деньги за то, чтобы выглядеть на тридцать семь. Он подошел к стойке администратора со спокойной уверенностью человека, который полностью владеет ситуацией, и протянул мне руку.

— Шон Мейсон, я полагаю?

— Он самый. — Я пожал руку директора Свенсона. У меня имелся богатый опыт общения с совершенно незнакомыми людьми, и его жест показался мне неправильным. По идее, прикасаться к незнакомцам не полагается. Если же они подтвердили состояние своего здоровья положительным анализом крови, то от былых формальностей можно вообще отказаться. — Моя сотрудница, Ребекка Этертон. Она работает в отделе срочных новостей.

— А, ирвин, — понимающе проговорил Свенсон и вперил изучающий взор в Бекс. Он начал с лица, пробежался глазами по ее фигуре и вновь вернулся к ее лицу без малейшей растерянности и смущения. — Знаете, мне всегда нравился этот термин. Прекрасно звучит и отсылает нас к великому Стиву Ирвину, погибшему на работе. Вы, конечно, знаете. Именно так он хотел умереть.

— Ну, ты и поганец, — еле слышно пробормотала Бекс.

— Вообще-то, сэр, — вмешался я, — я почти уверен, что Стив мечтал умереть во сне, достигнув девяноста лет, но это неважно. — Он начал меня ужасно злить. Возможно, из-за того, как он таращился на Бекс. Или все дело было в его голосе — настолько маслянистом, что хоть ржавую бензопилу смазывай. — Вы, разумеется, директор Свенсон.

— Именно. Простите, что заставил вас ждать. В следующий раз обязательно позвоните заранее. Тогда мы избежим неприятных задержек.

Ага, потому что больше мы никогда не будем проходить через охрану.

Стараясь не меняться в лице, я ответил:

— Спасибо. Но мы с коллегой просто находились поблизости и, если вы не возражаете, хотели бы задать вам пару вопросов. Наедине. Ведь в ЦКЗ найдется укромное место?

Тень недовольства скользнула по лицу Свенсона, но исчезла молниеносно — я и глазом моргнуть не успел.

— Конечно, — ответил он непринужденно. — Кажется, одна из переговорных комнат свободна. Пройдемте со мной. Мисс Лэссен, всего доброго.

Администратор кивнула. Она явно обрадовалась, что директор не остался в холле. Девчонке не удалось удержать нас, но теперь мы перестали быть ее проблемой. Мы с Бекс переглянулись, пожали плечами и последовали за Свенсоном. Повернув за угол, мы оказались в безликом коридоре, тянувшемся вперед не меньше чем на полмили.

Директор миновал три совершенно одинаковые двери, а перед четвертой остановился и прижал большой палец к маленькой сенсорной панели. Красный огонек над дверью сменился зеленым, и она открылась.

— С этого момента, — разъяснил он, — перед каждой дверью вам придется сдавать анализы крови, кстати, включая туалеты. — В его голосе прозвучало чуть нагловатое самодовольство. — Не советую разгуливать без сопровождения.

— Запомню, если захочу попудрить носик, — пробормотала Бекс.

Я пытливо на нее посмотрел, а она ответила мне гневным взглядом.

Странно. Обычно людей до белого каления доводишь ты, — заметила Джорджия.

Я прикусил губу и сдержался. Мы перешагнули порог и оказались в очередном белом коридоре — одном из тех, которые можно встретить в любом филиале ЦКЗ. Похоже, тут боятся тратить деньги на декорирование помещений — опасались вспышки Келлис-Эмберли. Тогда без хлорки не обойтись — и прощай прежний дизайн. По пути нам не встретилось ни одного врача, хотя мы миновали несколько больших окон, за которыми находились больничные палаты. Все было белым — стены, койки, полы. Однажды я очнулся в такой же палате, после того как бригада из ЦКЗ подобрала нас неподалеку от Мемфиса. В тот раз я решил, что умер и попал на тот свет. Только он оказался каким-то стерильным.

Наконец Свенсон остановился перед дверью, рядом с которой было вмонтировано более крупное и сложное тестовое устройство.

— Цикл занимает приблизительно пятнадцать секунд, — объяснил он и прижал ладонь к панели. — Как только я войду, дверь закроется, и прибор перепрограммируется. Пожалуйста, не пытайтесь избежать проверки. Честно говоря, не хотелось бы держать весь коллектив филиала на карантине.

— Понятно, — согласился я. — Мы свою работу знаем.

Загорелся зеленый огонек, послышалось шипение гидравлического механизма. Свенсону не пришлось мне отвечать. Он только поднял брови и шагнул за порог. Дверь захлопнулась.

— По шкале от одного до десяти, насколько все глупо? — спросила Бекс, прижав ладонь к панели.

Десять, — ответила Джорджия.

— О, максимум пять. — Я весело улыбнулся. — Не переживай. Мы всего лишь зададим ему пару-тройку научных вопросов. Ученые такую дребедень обожают.

— Ладно, — кивнула Бекс с нескрываемым сомнением.

Наконец зажегся зеленый огонек, снова зашипела гидравлика. Бекс была чиста.

— Эй, Джорджи, — пробормотал я, прикоснувшись ладонью к панели, — ты уж последи за результатами.

Когда правда превращается в угрозу? В какой момент ложь становится актом милосердия? Жестоко ли сказать родителям, что их ребенок умрет? Есть ли здесь доброта? Можно ли обнадеживать жертв аварии тем, что они выживут, хотя в действительности это ложь? Где линия, отделяющая честность от вреда, лукавство от сострадания, вранье от зла? У меня нет ответа. И все самые умные словоплеты в мире не одарят меня этим знанием. Простите меня. Мне очень жаль.

Но давно я понял одну вещь. Ложь, с какими бы распрекрасными намерениями она ни произносилась, не подготовит вас к беспощадной реальности. Сказать правду — значит вооружиться против мира, в котором слишком много жестокости. Зло не победить притворством. Да уж, здесь не слишком приятно, но правда — не такая высокая цена.

Мне кажется, что мы в долгу перед самими собой. Стоит попробовать сменить удобство самообмана.

Только тогда мы обретем свободу.

Сегодня мы еще раз встретились с сенатором. Мы скоро вырвемся вперед, и он хочет быть уверенным в том, что мы понимаем нашу роль в избирательной кампании. Я не считаю, что он нам стопроцентно доверяет. Думаю, он еще не готов полностью включить нас в игру. И, честно говоря, я не уверена в наших силах. Шон почти ни с кем не разговаривает (включая и меня), да и Баффи молчит. Я постоянно просматриваю видеозапись нападений. Я ищу то, что мы могли упустить, мизерную зацепку, которая подсказала бы мне ответ.

Когда я послала свое резюме в надежде, что меня возьмут на эту работу, я полагала, что оказываю услугу нашей команде. Я не сомневалась, что предоставляю каждому из нас возможность сделать себе имя и мы сумеем изменить мир. Я думала, что поступаю правильно. Но когда я вижу, как Шон колотит кулаком в стену, а я просыпаюсь такой же измученной, будто вовсе не ложилась спать… тогда мне хочется вернуть все назад. Жаль, но я не могу этого сделать. Я устала, я хочу домой.

Но господи, как же я боюсь, что не все мы останемся в живых.

Date: 2015-09-24; view: 266; Нарушение авторских прав