Прерванный полет. Фотография, запечатлевшая звездный миг Тимура Апакидзе, так и останется теперь в моем архиве

Фотография, запечатлевшая звездный миг Тимура Апакидзе, так и останется теперь в моем архиве. Не довелось с ним больше встретиться- и теперь уже не доведется.

На фото он такой же, как всегда — с чуть приметной улыбкой и Божьей искрой в глазах. Но, наверное, он и должен был быть таким в тот момент, когда на его форменной тужурке вспыхнула Звезда Героя. Героем он стал значительно раньше, И даже не в тот момент, когда шасси его истребителя впервые коснулись палубы авианосца.

Ежедневно встречаясь, зачастую засиживаясь за полночь за разговорами о небе, море и самолетах, я так и не узнал почти ничего о нем. В том смысле, что на рассказы о себе генерал-майор Апакидзе был скуп. И только по воспоминаниям его коллег, таких же одержимых морской авиацией испытателей и строевых летчиков, скупыми мазками рисовал его портрет в своих записных книжках. Но закончился поход авианесущего крейсера «Кузнецов» и иссяк интерес к теме. Не у меня — у державы. Страна жила подготовкой к очередным выборам, терпела лишения следующих один за другим кризисов и было не до морской авиации с ее проблемами и героями.

Сергей Мельников, летчик-испытатель, Герой России, не один год трудившийся рядом с Тимуром Апакидзе, говорил мне, что после Гагарина можно десятки раз слетать в космос, но первым все равно останется он, первопроходец. Апакидзе в этом вроде бы не повезло: первым на палубу авианосца посадил многотонную машину Виктор Пугачев, потом были другие испытатели... Он был первым «всего лишь» среди военных летчиков. Казалось бы, и этого немало: пилот № 1 флотских ВВС. Но не будь у Тимура Апакидзе правила самые трудные задания брать на себя, он с легкостью уступил бы эту пальму первенства тем, кто шли следом: Иван Бохонко. Павел Кретов и другие летчики корабельного авиакрыла шли след в след за своим командиром. И все равно он бы остался пилотом №1. Потому что, сколько ему

Сережа Мельников и Тимур

не предлагали высоких заманчивых должностей, он оставался прежде всего летчиком. И не только сам оставался пилотом, но и сохранил России нынешнее ядро палубников и самолеты, кстати, тоже. Но это отдельная история и не о ней речь в этот скорбный день, когда лучшего аса морской авиации негостеприимно встретила земля, чтобы никогда больше не отпускать в небо.

Американских летчиков палубной авиации за сто посадок на авианосец отмечают специальным знаком — золотым гаком. {170} Совершивших двести заходов на посадку обязан лично знать американский президент. И это в США. где авианосцев полтора десятка и на каждом около сотни самолетов.

Для генерал-майора Апакидзе была доступна только одна палуба — авианесущего крейсера «Кузнецов». И палубных истребителей в России, пусть и лучших в мире, около трех десятков. А у него было более трех сотен посадок на палубу. И он же, единственный из военных летчиков России, оседлал палубу американского авианосца — американские пилоты так и не отважились взлететь и сесть на куда более короткую посадочную полосу «Кузнецова».

Впрочем, что говорить о том, что было, чего достиг этот обаятельный, скромный человек. И чего он еще мог достичь — ведь и с новым назначением небу он не изменил. Притяжение земли, ее проблем оказалось сильнее...

Ничего не значат слова, когда так велика утрата. Но не закончится полет Тимура Апакидзе. если памятником ему станет сохраненное для России авиакрыло и сотни новых пилотов будут стремиться в небо над морем. Вопреки земному притяжению.