Глава 1. Двенадцать королевств: Море Ветра

Фуюми Оно

Двенадцать королевств: Море Ветра

Пролог

Падал густыми хлопьями снег. Мальчик наблюдал за небом. Бесчисленные, серые, тонкие тени разрезали воздух так быстро, что казались расплывшимися пятнами. Когда он провожал снежинки взглядом, они замедляли свое падение, снова становясь белыми.

Вот одна устремилась вниз и мягко опустилась на его плечо. Она была достаточно большой, чтобы мальчик смог разглядеть ее строение, похожее на кристаллическую вату.

Один за другим падали вокруг хлопья снега. Он смотрел, как они приземлялись на его плечо, рукав и покрасневшую ладонь, где исчезали, превращаясь в полупрозрачные капли воды.

Не снег, а белый пар дыхания был причиной того, что мальчик чувствовал себя замерзшим. Он покрутил тонкой шеей, которая бывает только у детей, и последил, как бледная дымка, вырвавшаяся изо рта, колебалась из стороны в сторону.

Он стоял здесь уже больше часа. Его маленькие руки и голые ноги сравнялись цветом со спелыми помидорами, а пальцы онемели от холода. Ни потирание рук, ни похлопывание по плечам не помогали, так что мальчик просто стоял, безучастно глядя на падающий снег.

Он находился во внутреннем саду, располагавшемся на северной стороне старого дома его бабушки. Вдоль одной из границ сада стоял древний сарай, давно уже неиспользуемый. Вызванные зимними морозами трещины покрывали его огрубелые, грязные стены. Сарай и дом ограничивали сад с трех сторон, а четвертую сторону защищала земляная стена, что давало какое-то укрытие, если поднимался ветер. Но ничего не спасало его от самого холода, который все усиливался.

В саду не было ни деревьев, ни кустарников, ни другой видимой растительности. Когда приближалось лето, зацветали ирисы, но сейчас голая земля была укрыта сплошным белым покрывалом.

Он упрям, этот ребенок.

Голос его бабушки, приглушенный слоями прозрачных и бумажных ширм, казалось, доносился откуда-то издалека. Она родилась на юге и, даже теперь, все еще говорила с акцентом.

Возможно, я бы сжалилась, если бы он заплакал.

Пожалуйста, мама, не будьте с ним столь суровы.

Это сказала его мама. Она всегда называла бабушку «мама», хотя та была только матерью ее мужа.

Видишь ли, вы его ужасно избаловали, вот он и упрямится.

Мама…

В наше время родители слишком мягко относятся к детям. Послушай-ка, мальчик должен познать лишения, прежде чем он будет ценить то, что имеет.

Но, что если он простудится?

Простудится на этом легком снежке? Едва ли. Не пускай его в дом, пока он не будет готов извиниться.

Мальчик не пытался войти в дом. Он просто стоял.

Все закрутилось вокруг вопроса о том, кто разлил воду на полу в ванной. Младший брат мальчика утверждал, что это сделал он, а сам мальчик говорил, что не разливал.

Он, правда, не совершал ничего подобного. Он точно знал. И не был готов солгать и признаться, когда он этого не делал - его отругали бы за ложь гораздо сильнее, чем сейчас.

- Скажи правду, и мы забудем об этом, - попросила его бабушка.

Он повторил, что не разливал воды.

- Ну, если не ты, то кто же?

Он не знал, кто виноват, поэтому так отвечал.

- Как ты стал таким упрямым ребенком?

Ему с самого детства столько раз говорили «упрямый», что он смирился с этим. Мальчик не был уверен, что точно означает это слово, однако знал, он – упрямый ребенок, и поэтому бабушка его ненавидит.

Он бы заплакал, но был слишком сбит с толку. Бабушка хотела, чтобы он извинился. Если он признается в проступке, которого не совершал, это все-таки будет ложью, которую она ненавидит еще сильнее.

С того места на заднем внутреннем дворике, где он стоял, через наружную раздвижную дверь, просматривался коридор до бумажных ширм, закрывающих вход в гостиную. Декоративные вставки в верхней части ширм были прозрачными, и сквозь них мальчик мог видеть, как спорят его мать и бабушка.

Ему не нравились их ссоры. Его мать всегда проигрывала. Ей бы пришлось идти убирать ванну. И, занимаясь уборкой, она бы плакала.

Не плачь, мам.

Все же, он не двигался с места. Нога постепенно онемела. Он перенес вес на другую ногу, и колено начало болезненно пульсировать. Он уже не чувствовал пальцев. А когда попробовал пошевелить ими, то всю ногу пронзили холодные иглы. Тающий от его тепла снег превращался в ледяную воду, тоненькой струйкой сбегающую вниз от колена по икре.

Мальчик глубоко вздохнул - его сверстники так не вздыхают.

В тот же миг ветер погладил его сзади по шее - не тот студеный, пронизывающий ветер, которого можно было ожидать, а теплый, почти удушливый ветерок.

Он огляделся. Быть может, кто-то пожалел его и открыл дверь? Но нет, дверь так же, как и окна, была плотно закрыта. Воздух прямо за ним слегка затуманился, словно согретый жарким дыханием.

Мальчик опять повертел головой, осматриваясь. Еще один порыв теплого ветра накрыл его. Дует с противоположной стороны сада. Его глаза уловили намек на движение около одного из углов сарая. Он уставился туда, удивленно щурясь.

В одном из углов сада была крошечная щель между амбаром и земляной стеной, и оттуда тянулось что-то белое. Оно походило на руку взрослого человека. Это и в самом деле была рука – белая обнаженная рука, видимая лишь от пальцев и до плеча. Кто бы ни был владельцем руки, он прятался за углом амбара.

Кое-что показалось мальчику странным.

Он был уверен, что щель между сараем и стеной была очень маленькой. Только вчера его младший брат забросил туда свой бейсбольный мячик и плакал, по меньшей мере, час, когда они не смогли его оттуда вытащить. Ни он, ни его брат, который был еще меньше, не смогли просунуть в эту узкую щель ничего больше руки. Так, как взрослый спрятался там?

Рука звала, манила. Ребенок понял, что машут ему. Он шагнул вперед. Когда он шевельнулся, то удивился, что колени громко не заскрипели - так онемели у него ноги. Часть разума мальчика, существовавшая отдельно, осознавала, что следовало бы испугаться, но теплый ветерок, точно дул оттуда, а что-то такое теплое не могло быть плохим, только не в такой день.

Ему было очень холодно, и он не знал, что же еще сделать, поэтому и подошел к руке. К этому времени снега выпало достаточно для того, чтобы маленькие ноги мальчика оставляли отпечатки. Белое небо в вышине потемнело до цвета древесного угля.

Заканчивался еще один короткий зимний день.

Глава 1

Никто не знает, откуда приходит жизнь, а уж тем более к тем, кто не является человеческим существом. Тем не менее, жизнь все равно пришла к ней, принеся с собой сознание.

Она очнулась под белыми ветвями с одной единственной мыслью: Тайки.

Не успела она сесть, как тотчас же осознала все, что имело значение: кто она, для чего живет и что самая важная вещь в этом мире – Тайки.

Это слово захватило все ее существо, кровью растекаясь по венам. Она отклонилась назад, как будто бы хотела прочувствовать его, пока оно просачивалось в самые укромные уголки ее тела. Потом запрокинула голову и закрыла глаза. Слезы потекли к вискам, исчезая в волосах, все еще влажных от эмбриональной жидкости.

Она двинулась и под ступнями почувствовала не только влажную почву, но и что-то острое и ломкое: золотистые осколки скорлупы, которая защищала ее еще несколько мгновений назад. Золотистое яйцо, в котором она находилась, сорвалось со своей ветки и разбилось о землю – она покинула свою скорлупу.

Некоторое время она рассматривала осколки, прежде чем переместила взгляд на ветви, белевшие над головой. Они переплетались, образуя платиновое кружево, и поднимались высоко вверх, уходя в сплошной каменный потолок.

Золотистые плоды гроздьями росли на ветках – другие яйца, в которых пока не зародилась жизнь. Она тоже недавно росла здесь. Она знала об этом без всяких лекций.

Так появляется на свет жизнь.

Тайки.

Она напрягла все четыре ноги и поднялась. Еще одна слеза скатилась вниз по щеке. Слезы являлись естественной защитной реакцией на первую встречу с внешней средой, однако ей казалось, что горячие полоски, бегущие по лицу, были тем словом, что переполняло ее.

Тайки, Тайки – взывало ее тело, и текли слезы.

Она выпрямилась, и ее волосы зацепилась за ветку. Уперевшись в землю ногами, она подняла руку, чтобы отцепить их.

***

- Вылупилась, - кто-то заговорил.

Вздрогнув, она повернулась на звук голоса. Место, где она находилась, плохо освещалось. Белые светящиеся ветки над ее головой были единственным источником слабого света. Когда глаза приспособились к освещению, ей стало ясно, что она находится в громадной пещере.

Куполообразное пространство широкой и высокой пещеры заполняли белые ветки, спускающиеся с потолка. На самом деле, поняла она, белые ветки, раскинувшиеся над ее головой, являлись не ветками, а корнями. Они выходили из потолка густыми пучками. Но чем ниже и ближе к ней, их отростки уменьшались, ветвились и жадно вонзались в почву.

Она услышала бормотание.

- Хорошая ламия.

В этот раз источник голоса отыскался легко. Им оказалась очень маленькая старушка, которая стояла в нескольких шагах поодаль, сгорбившись чуть ли не вдвое. Женщина, пристально ее разглядывая, протянула руку, похожую на высохшую ветку, и нежно погладила по волосам.

- Девочка.

Рука переместилась на щеку.

- Рыбья чешуя на шее, - сухие пальцы легонько побарабанили по руке. - Человек выше талии.

Рука старушки опять переместилась и потерла верхнюю часть спины ламии.

- Леопард ниже талии. Хвост от ящерицы. Очень хорошо смешалось.

Древняя рука легко нажала на спину в то место, где верхняя, человеческая, часть переходила в нижнюю, звериную.

- Не надо так плакать. Идем.

Старуха подтолкнула и новорожденная пошла. Слезы срывались с ее лица с каждым шагом, оставляя влажные пятнашки на земле. Они медленно, не торопясь, пересекли пещеру.

Там, где каменный потолок переходил в почву под ее ногами, она увидела вырезанную в камне лестницу. Они становились у ее основания.

- Санси, полагаю, - пробормотала старуха после долгой паузы. Узловатым пальцем вывела в воздухе иероглифы. - Резвящийся ребенок.

- Так тебя будут именовать, Санси.

Новорожденная Санси молча поднималась по узкой, темной лестнице, слушая приятный тембр голоса следовавшей за ней женщины.

- По обычаю, Хаку становится именем рода для всех ламий, родившихся на горе Хозан.

Лестница была винтовой и очень пологой. Чем выше они поднимались, тем Санси ярче представлялся выход впереди.

- Тебе дано родовое имя, потому что твои обязанности велики, - сказала старуха. - Не забывай об этом.

Санси кивнула. Она и без напоминаний знала, как и почему были велики ее обязанности. Важность этого знания оставила неизгладимый отпечаток в ее сердце. Бесшумно она достигла верхних ступенек и, повернув в последний раз, увидела большой квадратный выход из пещеры.

Она остановилась.

Через открывшийся проход она могла видеть ясное, бледно-голубое небо и протянувшее к нему свои ветки дерево ослепительно белого цвета.

Старуха похлопала ее по спине.

- Иди же.

Подчиняясь внезапному порыву, Санси впервые пустилась в галоп на едва окрепших ногах. Она единым прыжком преодолела оставшиеся ступеньки, выскочила на яркое солнце. Со слезившимися от пронзительного света глазами Санси бежала прямо к белому дереву.

Плод, из которого она родилась, рос на его корнях. Хотя они были длинными и тонкими, само дерево оказалось невысоким и широким. На его белых-белых ветвях, которые брали свое начало в покрытой мхом скале и беспорядочно тянулись в небо, рос всего лишь один золотистый плод.

- Тайки, - она, впервые, услышала звук собственного голоса.

Плод располагался на ветке, являвшейся зеркальным отражением корня, на котором выросла она, и вместе они составляли естественную пару. Он все еще был небольшим, поэтому она могла обхватить его, сложив руки чашечкой. Поступив так, Санси почувствовала, как солнце нагрело влажную кожицу плода. Подогнув передние ноги, она прижала теплое яйцо к щеке.

Слезы не прекращали течь.

Так пришла в этот мир Санси.

***

В центре мира находится Желтое Море.

Хотя его называют морем, воды там нет. Только время и ветер меняют здесь свой ход над безграничной пустыней с цепью крутых холмов и нескончаемым лесом с обширными болотами. Середину моря-которое-не-море занимает горная гряда, именуемая Пятигорье: колоссальные, величественные острые пики, исходящие из общего основания.

Самый высокий, центральный горный пик официально называют Сукоузан, а оставшиеся четыре, его окружающие: Хозан, Казан, Каксан и Коузан. Тот, который сейчас известен как Хозан, раньше носил иное имя - Тайзан - но оно было изменено после великого бедствия. Так, уже в течение тысячи лет этот пик именуют Хозан, Гора Саг, и никак иначе.

Говорят, что Пятигорье принадлежат Вдовствующей Повелительнице Запада, которая в древности поручила их защиту богиням. Хозан была отдана Консорту. Неизвестно, кому принадлежат оставшиеся четыре горы, но все пять сейчас являются домом для богинь и жриц. Горные пики высоки настолько, что исчезают в небесах, однако, как и Желтое Море у их основания, они большей частью пустынны. Скалы и водопады, отмеченные редкими участками зелени, занимают обширные пространства, связанные воедино необычным ландшафтом и бесконечными объятиями безостановочно дующих ветров.

Среди диких просторов Пятигорья Дворец Саг, небольшой дворцовый комплекс на среднем склоне горы Хозан, является единственным местом, где живут люди.

***

- Что это? - тихо сказала Тейэй, присев, чтобы поближе рассмотреть лепестки, которые плавали в источнике. - Мак?

Йока остановилась в двух шагах от нее, вздохнула. Красные лепестки были до боли прекрасны, покачиваясь на поверхности прозрачной воды.

- Возможно, они попали сюда из сада?

Тейэй кивнула в ответ на вопрос Йоки и зачерпнула пригоршню лепестков.

- Их ветром принесло. Сегодня дует странный ветер.

Йока взглянула вверх. Хозан была горой, состоящей из необычных и странных скал. На плато, где располагался Дворец Саг, покрытые мхом нагромождения скал, переплетаясь, формировали бесчисленные запутанные тропы. Скалы по-разному были подвержены эрозии, некоторые из них случайными углами вырастали из земли, но даже самая невысокая раза в три была больше роста взрослой женщины. На узких тропинках между ними едва ли хватило места, чтобы можно было идти рядом вдвоем.

Две женщины стояли у одного из таких путей. Тейэй тщательно выбирала лепестки мака, попавшие в источник. Она являлась одной из жриц на этой горе. Хотя Тейэй казалась юной девой лет восемнадцати-девятнадцати, нельзя доверять внешнему виду жрицы. По правде говоря, это случилось так давно, что женщина уже не могла вспомнить, как и почему она стала жрицей. Из более чем пятидесяти жриц, населявших Дворец Саг, никто не жил здесь так же долго, как Тейэй.

Йока, напротив, являлась самой молодой жрицей. Ей было шестнадцать лет. Рожденная в семье крестьян она вела нелегкую жизнь внизу. В возрасте тринадцати лет она дала обет жрицы, соблюдала пост и молилась в храме Вдовы Запада целых три года. Только недавно, ее клятвы приняли и пригласили в Пятигорье.

Йока жила на горе Хозан не так давно. Ее направили во Дворец Саг всего лишь полгода назад, после того, как она закончила свое обучение на горе Сукоузан. Однако даже ей ветер казался странным. Обычно, едва уловимый ветерок нежно овевает узкие тропы, но сегодня он был сильным и быстрым. Ветер разбивался о скалы, вихрем носился между ними. Вид неба тоже доставлял беспокойство. Хотя облака были редкими, они висели низко, как будто огромное бремя давило на них с небес, прижимая к земле.

- Предзнаменование, возможно?

- Не думаю. - Покачала головой Тейэй. - Ни один из восьми знаков утреннего гадания не указал ни на что необычное.

Старшая жрица задумчиво помолчала, а потом, казалось, выбросила эти мысли из головы.

- Не обращай внимание. Набери воды.

- Хорошо.

Йока опустила принесенный с собой кувшин в ясную, прозрачную воду.

Этот источник называли Тобировым. Его воды, бурля, вытекали из глубокой выемки в скале, а каменный козырек зарос оранжевой и белой тобирой, которая и дала имя источнику.

Он не являлся единственным источником воды для Дворца Саг. Хотя и не нашелся никто достаточно глупый, чтобы попытаться сосчитать их все, жрицы знали названия наиболее крупных источников, которые были отмечены естественными ориентирами странного ландшафта их замкнутого мира.

На горе Хозан не существовало смены времен года. Цветы распускались и осыпались в течение всего года. Даже сейчас, тобира роняла свои белые лепестки, которые словно пена покачивались на поверхности воды источника. Но их невинную белизну портили капли красного цвета - лепестки мака. Аромат тобиры пропитал воду, и Йока почувствовала исходящий от кувшина запах. Эта пахнущая тобирой вода очень хорошо подходила для ритуала очищения находившейся в главном святилище дворца деревянной статуи Консорта, бога-покровителя горы. Отогнав цветки тобиры, Йока наполнила кувшин до краев и повернулась уйти, но Тейэй, смеясь, остановила ее.

- И куда же ты направляешься?

- М-м? К статуе Консорта.

Смех Тейэй стал громче.

- К святилищу - в другую сторону. Ты ведь еще не запомнила все тропинки?

Йока внимательно оглядела каждую из трех тропок, ведущих от того места, где они находились. Ее лицо покраснело от смущения.

- Я… еще нет.

Странные скальные образования горы Хозан и разветвляющиеся, петляющие между ними бесчисленные тропинки заставляли это место казаться лабиринтом. Фактически, оно и было лабиринтом. Единственными, кто знал, как в нем не потеряться, были те, кто жил во Дворце Саг. Только жрицы могли выбрать из множества тропинок одну верную и найти пригодные для стирки небольшие речки, заводи для купания и источники, где можно набрать свежей воды. В свободное время они могли отыскать сады с цветами, шелестящими на ветру, сады с овощами или маленькие лужки, окруженные сиянием восходящего солнца. Там также находилось много пагод, где можно было отдохнуть.

Хотя Йока уже являлась полноправной жрицей, она все еще, однако, оставалась новенькой - многие тропинки оставались для нее загадкой.

- Почему они должны быть такими запутанными? - спросила она со вздохом, а Тейэй опять засмеялась.

- Они охраняют повелителей Хозан. Неудобство - небольшая цена за защиту.

Тропинки между скалами были узкими. Хотя демоны могли пройти здесь, за некоторыми исключениями для Дворца Саг, ни одному из их вида не дозволялось находиться на святой земле. Верховые не могли преодолеть изобилующие утесами скалы. Все без исключения, кто хотел посетить дворец, обязаны были оставить своих скакунов и идти пешком. И им обязательно нужен был проводник. Они безнадежно потерялись бы, сделав без него несколько шагов по любой из тропинок. Высокие искореженные скалы закрывали паломнику обзор. Пролегавшие между покрытыми мхом стенами каменные плиты-дорожки мало отличались друг от друга и только превращались для идущих в мешанину из несчетного числа ответвлений и бесконечных туннелей лабиринта.

Только люди, хорошо знакомые с дворцовым комплексом, могли найти путь, ведущий к верхнему плато, где росло единственное в своем роде дерево.

- Полагаю, ты права.

В центре лабиринта находилось дерево Сати и плоды, которые вырастали на нем, становились благородными киринами. И люди, и звери появлялись из плодов, выраставших на белых деревьях этого мира, но кирин - только из плодов дерева Сати горы Хозан.

Поэтому Хозан была святым местом, и Дворец Саг, как и жившие здесь жрицы, существовал только ради одной единственной цели - служить кирину. Кирины были истинными повелителями горы Хозан.

Тейэй кивнула.

- Присматривать за кирином - это великая ответственность. И все же нет ничего более радостного, чем эти обязанности. Когда плод Тай вылупится, ты поймешь это сама. Будь готова, Йока.

Глаза Йоки заблестели.

- Ты имеешь в виду, что я смогу заботиться о следующем кирине? Правда?

Йока пыталась утаить свое недовольство задержкой. Истинная обязанность жрицы горы Хозан - служить кирину, все остальное - просто необходимая ежедневная работа. В действительности, один юный кирин уже жил на горе Хозан, но Йоке, как новенькой, не разрешили о нем заботиться.

- Сначала ты должна запомнить все тропинки. - Тейэй улыбнулась.

- Да. - Твердым кивком головы ответила Йока.

Плод нового кирина появился на днях на дереве Сати. В нем растет кирин Тай. Мысли Йоки сменили свое направление. Теперь ее занимал маленький, золотистый и кажущийся хрупким плод.

Через десять лунных месяцев он созреет и кирин вылупится. А как мил будет новорожденный кирин! Она будет проводить все свои дни возле маленького лорда, заботясь о нем. Этой мысли хватило для того, чтобы глубоко в ее сердце зашевелилась радость.

Она легко пошла вниз по тропинке. За ее спиной ветер принес еще один маковый цветок, который, крутясь, опустился на покрытую рябью воду источника.

***

- Мак, да?

Внезапный звук голоса заставил Тейэй прекратить выбирать цветы, плавающие в воде. Она огляделась и увидела женщину, вышедшую из пагоды за источником.

Йока, успевшая сделать всего два шага, тоже остановилась и обернулась посмотреть, кто пришел. С любопытством повернула голову. Она не помнила новоприбывшей среди уже виденных ею жриц. Возраст женщины невозможно было сказать, она казалось молодой, и в то же время - едва достигшей средних лет. Одежда, которую носила женщина, показывала ее ранг, отличный от обычной жрицы. Йока определила, что у нее должен быть очень высокий ранг, и точно - на земле возле источника Тейэй преклонила колени.

- Генкун.

Йока в спешке присоединилась к своей подруге. С опозданием, она осознала, что это их предводительница - та, которая звала Дворец Саг своим домом - Генкун, Повелительница Тени, Высшая Жрица Яшмового Тумана. Ее звали Гёкуйо.

- Ветер принес лепестки из макового сада. - Объяснила Тейэй.

Гёкуйо повернула свое суровое лицо, чтобы взглянуть на небо, которое виднелось в вышине среди нагромождений скал.

- Любопытный ветер сегодня дует.

- Да.

Гёкуйо немного посмотрела в небо, хмуря свои изящные брови, а потом опустила голову и перевела взгляд на юную жрицу.

- Йока, так тебя зовут? Ты уже привыкла к нашим тропкам здесь на горе Хозан?

Йока в смятении поднялась. В мире внизу Гёкуйо была известна только как легенда: богиня, которая обитала над облаками, далекая от мирской жизни. И все же, вот она стояла всего в нескольких шагах от Йоки, вежливо задавая вопросы.

- Д-думаю, что да, Генкун.

- Она все еще теряется. - С фырканьем добавила Тейэй, а лицо Йоки стало ярко-красным от смущения.

Гёкуйо добродушно засмеялась - это был приятный звук.

- Так происходит со всеми новичками. Сейчас Тейэй может смеяться. А когда она впервые здесь оказалась, то часто терялась, так что мне приходилось самой идти ее искать. Ты скоро привыкнешь.

Йока перевела взгляд на Тейэй. Старшая жрица опять фыркнула.

- Так и есть, Генкун. Она учится уже гораздо быстрее меня и работает без устали и жалоб.

- Приятно слышать. - Гёкуйо улыбнулась.

Йока покраснела еще больше.

- Н-ничуть. - Она сказала заикаясь. - Меня критикуют каждый день…

- Это твоя обязанность - принимать критику, Йока, пока ты ко всему не привыкнешь. Не позволяй своему духу колебаться.

Йока сглотнула и, выражая благодарность, коснулась лбом земли.

Гёкуйо опять мелодично засмеялась и перевела взгляд на Тейэй.

- Я слышала, что ламия Тай вылупилась?

- Это так.

Хотя Гёкуйо и звала Дворец Саг своим домом, она не присутствовала постоянно в его древних залах. Иногда она могла исчезать на неопределенное время только для того, чтобы снова внезапно появиться, словно из ниоткуда. Тейэй не знала ни куда она уходила, ни как возвращалась. Это действительно представлялось любопытным, но не являлось тем, о чем имела право спрашивать простая жрица.

- Ее имя?

- Санси.

- И где Санси сейчас?

- У подножия дерева Сати. Ей тяжело оставить его.

Полные темно-красные губы Гёкуйо изогнулись в улыбке.

- У ламии образовалась тесная связь, как и у всех из ее вида.

Тейэй кивнула, улыбаясь.

У киринов не было родителей. Их растили ламии, которые вылуплялись именно для этого, просыпаясь в пещере у корней дерева Сати, подчиненные своему предназначению. Как только появлялся плод нового кирина, на следующий вечер, рождалась ламия, а потом она ждала десять лунных месяцев, пока созреет плод и кирин появится на свет.

- И кто же?

Только ламия знала пол будущего кирина.

- Она звала его «Тайки».

- Очень хорошо. Имена киринов с древнейших времен составлялись из двух частей. Первая часть имени являлась названием королевства кирина. Для киринов-мужчин второй частью имени было слово «ки»:

а для женщин – «рин»:

Кирин, созревавший сейчас на дереве Сати, был кирином королевства Тай, и властители этого королевства использовали в своем титуле слово «тай», означавшее «мир, спокойствие, порядок»:

Поэтому, новорожденного кирина будут называть Тайки:

Гёкуйо кивнула еще раз и направилась вниз по дорожке, ведущей к дереву Сати. Тейэй и Йока стояли, склонив головы, отдавая необходимые почести ее уходу, когда воздух вокруг них внезапно зарябил.

Мгновением позже мощный порыв ветра пронесся по узкому коридору подобно удару хлыста. Тейэй была сбита на землю, прежде чем смогла повысить голос в предостережении. Рядом вскрикнула Йока, когда ее отшвырнуло на каменные стены.

Под ногами задрожала земля. Звук эхом отдавался сквозь камни, пока весь лабиринт не объял неземной вой.

- Что происходит? - В тревоге закричала Йока, но Тейэй ей не ответила.

Это не было просто бурей или землетрясением, иначе восемь знаков предупредили бы об этом заранее либо сегодня утром. Защита от таких происшествий была не раз наложена на гору покровительствующей богиней.

- Генкун, в пагоду! - Закричала Тейэй, вцепившись ногтями в каменную плиту и борясь с ревущим ветром. Но Гёкуйо стояла без движения, смотря в небо.

Оно окрасилось в кроваво-красный цвет и замерцало, как будто бы с небес опускали листы тонкой красной паутинки.

- Шоку!

Гёкуйо, не обращающая внимание на завывание горы под ногами, наблюдала за огоньками, танцующими в воздухе. То, что она оставалась стоять на таком ветру, являлось свидетельством ее силы как высшей жрицы, хотя Тейэй и Йока едва ли были в состоянии оценить это по достоинству.

- Шоку!

Воздух над горой исказился, словно корчась от боли. Над головами женщин мерцающие линии красного цвета волнообразно колебались, складываясь в воронку. И там, на границе темно-красной паутинки, жрицы могли наблюдать что-то типа миража - видение другого мира за окружающим его морем.

- Нет…

Мир, который не был этим миром, быстро приближался.

Ветер обрывал нежные цветы тобиры с кустов и бросал их в Тейэй с такой силой, словно они были галькой.

- Нет… плод!

***

Санси с тоской смотрела на плод, висящий на ветке. Ее тело касалось земли под белыми ветками, и она могла чувствовать, как влажный мох щекочет кожу.

Десять лунных месяцев оставалось до того дня, когда плод Тайки созреет и ее господин, ее кирин, родится. Когда Санси думала о той минуте, когда она сорвет его, полностью созревшего, с ветки, ее тело дрожало от чего-то такого теплого и правильного, похожего на слезы. Час за часом она наблюдала за сияющим, золотистым плодом, удовлетворенная своей радостью, гордясь своим великим долгом.

А потом подул сильный ветер-мародер и отобрал у нее все.

Санси сначала не была уверенна в происходящем. Казалось, что воздух вокруг нее искажался, накатывал волнами и разбивался. Затем, огромные занавеси красного начали танцевать по небу. Она задрожала от страха, и в мыслях ее внезапно возникло одно слово: шоку.

Санси встала, и ветер неистово стал сбивать ее с ног. Белые ветки, которые никогда не качались, даже при самом сильном бризе, начали яростно трепетать в этой буре, громко друг о друга стуча.

Санси закричала и вцепилась в ближайшую к ней большую ветку. Крепко за нее ухватившись, она напрягла свое тело, чтобы выдержать стремительную атаку ветра, чувствуя, как развеваются волосы и запутываются в ветвях. Дерево сотрясалось, выдирая при этом большими клоками волосы с головы Санси, но она не ощущала боли. Все ее помыслы сосредоточились на необходимости защитить плод. Однако когда она посмотрела туда, где тот рос, воздух между ней и ее бесценной ношей, казалось, конвульсивно корчился.

- Тайки!

Жутко сильный порыв завывающего ветра ударил ее. Воздух, искажаясь, сворачивался в воронку все сильнее, поглощая ветки, словно невидимый рот.

- Нет!

Неверящими глазами она смотрела, как маленький золотистый плод был затянут в щель в воздухе. Плод, который не должны были срывать, пока она через десять лунных месяцев собственноручно не снимет его с ветки, теперь варварским образом был отделен от нее.

- Кто-нибудь, помогите!

Санси отчаянно пыталась дотянуться до плода, вздрагивая, когда хлещущие ветки оставляли на ее руке порезы. Но расстояние между золотистым плодом и кончиками ее пальцев безнадежно увеличивалось.

- Кто-нибудь, остановите это!

Крик Санси прокатился вперед по ее руке, но у кончиков пальцев стих. Золотистый плод исчез, поглощенный искривляющимся воздухом.

Она пришла в этот мир, призывая Тайки, а теперь ее зов стал пронзительным криком - жалостливым, безнадежным воплем.

Потом, так же внезапно, как и началась, сверхъестественная буря закончилась.

В оцепенении Санси уставилась на белую ветку. Золотистый свет исчез. Единственный плод, который висел здесь, на священном дереве, был утерян без следа.

- Санси!

Она услышала раздающиеся со всех сторон голоса. Из лабиринта к дереву сбегались жрицы.

- Санси! Санси… - Первой добралась до нее Гёкуйо и ламия вцепилась в протянутые руки Генкун.

Сначала - имя, потом - крик, и, наконец, Санси заплакала.

- Бедное, бедное дитя. - Гёкуйо обняла недавно вылупившуюся ламию. Она погладила ее оборванные, спутанные волосы и жестоко поцарапанную кожу. - Ну почему шоку пришел, как только появился плод нового кирина.

В руках Гёкуйо опять закричала ламия. Ее привязанность к кирину была очень сильна, и она провела бы все десять лунных месяцев под этой ветвью, ничего не делая и ни о чем не думая, кроме священного плода. Понять боль ламии от ее утраты не могла даже Гёкуйо.

- Это не конец. - Гёкуйо похлопала Санси по спине и прошептала, наполовину сама себе. - Не плачь так, Санси. Мы найдем Тайки. Так быстро, как сможем, мы вернем его тебе.

- Генкун, что нам делать?

Гёкуйо кивнула Тейэй, которая стояла позади них

- Отправьте птиц сузаку во все королевства. Мы должны немедленно определить направление этого шоку.

- Хорошо, Генкун.

- Сделайте это до восхода луны. И пусть соберутся жрицы и приготовятся открыть врата.

Все, как одна, жрицы разбежались выполнять ее распоряжения. Гёкуйо снова взглянула на дерево, ее глаза наполнились печалью. Но сколько бы она не смотрела, золотистый плод не появится на пустой, белой ветке.

***

Скоро жрицы выяснили, что шоку возник на западе Желтого Моря и быстро продвигался в восточном направлении.

Пятигорье защищала древняя и непостижимая сила, а Дворец Саг к тому же имел дополнительную защиту, но все же последствия сверхъестественной бури были таковы, что на территории дворцового комплекса не осталось ни одного цветка с лепестками. Жрицы горы Хозан оказались в непривычном для них бедственном состоянии. Об ужасных бедствиях также сообщалось из каждого королевства, через которое прошла буря, но для жриц эти новости являлись малозначительными, для них важен был только кирин. Теперь они бросили все свои силы на поиски ответа на вопрос: куда шоку отнес плод после того, как сорвал его.

Известно, что шоку соединяет мир Двенадцати Королевств и другие миры за его пределами. Эти миры-вне-мира упоминаются в мифах и легендах: одному дано имя Хоурай, другой называется Конрон или Канн. Говорят, что первый существует на краю мира, а второй - в его тени. Но где бы они не находились, это - другие миры, в которых не ступала нога человека и которые не видели его глаза. Только шоку и открываемые лунным заклинанием Врата Воющей Стали соединяют миры.

Двенадцать Королевств окружены безбрежным морем, называемым Кёкай - Пустое Море. Если шоку, накрывшее Дворец Саг, направился на восток, тогда плод Тай унесло через Пустое Море к краю мира и там его выбросило в Хоурай.

Хоурай - мир, куда человек не мог попасть, но жрицы горы Хозан не были обычными людьми. По распоряжению Гёкуйо многие из них в поисках пропавшего плода рискнули пройти сквозь врата в Пустое Море, доходя до границ Хоурай, но нигде его не нашли.

Кирин исчез.

***

Еще долго, после того дня, можно было увидеть, как Санси бродила по восточным окраинам Желтого Моря, далеко от своего дома на горе Хозан.

Глава вторая

Едва Йока вышла из тоннеля, образованного снежными ивами, как появилась Санси.

Небольшой участок земли рядом с тоннелем покрывала мягкая зеленая трава. Вокруг росли поникшие снежные ивы. Они скрывали поверхность скал странной формы, что окружали укромное место. Ивы сгрудились прямо над выходом из туннеля, словно занавесью закрывая его белыми цветами.

Когда Йока раздвинула рукой цветочную занавесь, она увидела спускающуюся со склона горы ламию. Жрица поставила на землю ведро воды, которое она наполнила в Тобировом источнике.

Санси прыжками спустилась со скалы, которая была совершенно непреодолимой для верховых. То, что ламия находилась на склонах горы Хозан, не являлось выходящим из ряда вон событием, однако ее здесь уже давно не видели. Поэтому в последнее время Йока много думала о Санси.

- С возвращением, Санси.

Ламия часто покидала гору, уходя на восток от лабиринта. Иногда ее путешествия растягивались на месяцы. Почему она убегала, знали все жрицы Дворца Саг. Возвращалась Санси всегда истощенной, странствуя до тех, пока не заканчивались силы.

- Вовремя встретились. Я только что набрала немного воды. Отдохни.

Йока жестом указала на густую траву, и Санси смиренно подобрала леопардовые лапы, давая покой своему молочно-белому телу под снежными ивами.

- В этом раз тебя очень долго не было. Ты ходила к границам Желтого Моря?

Йока знала, что если бы ламия могла, то она пересекла бы окружавшие его Алмазные Горы, продолжая свои поиски дальше на востоке. Однако ни одно живое существо не могло их преодолеть. Йока знала только то, что горы непроходимы, но не знала, почему.

- Вот, попей.

Йока подняла и аккуратно придержала ведро. Санси с благодарностью припала губами к краю. Когда ламия напилась, Йока оторвала от рукава кусок ткани и намочила его в холодной воде. Слегка отжав ткань, она провела ей по ногам Санси. Жрица почувствовала, как горят мышцы ламии даже через мокрую ткань.

- Посмотри, как они опухли.

Йока обернула лапы Санси тканью. Ламия закрыла свои идеально круглые глаза и откинулась на густо переплетенные ветки снежных ив. От тяжести на землю шквалом посыпались лепестки.

Казалось, что не так давно все снежные ивы в этом месте стояли голые до самых корней. После сильного ветра не осталось ни одного неповрежденного ствола. Но минуло уже десять лет.

- Стало полегче? Тебе не следует так далеко забираться без отдыха.

Санси как обычно не ответила.

На памяти живущих тот шоку был самым ужасным. Все земли вокруг Пятигорья погрузились в хаос. Хотя буря сами горы в основном не затронула, было одно печальное исключение: унесло плод белого дерева. От осознания этой потери Санси кричала и плакала. И никто с того дня не слышал ее голос.

Йока тщательно растерла все четыре лапы ламии, вытирая их еще одним куском ткани.

- Твои ноги должно быть болят. Тебе надо бы пойти к реке и дать им остыть.

Пока Йока выливала на землю потеплевшую воду из ведра, ламия поднялась и пошла, но дрожащие ноги понесли ее вниз по тропинке, которая не вела к реке. Она направлялась к белому дереву. Йока поняла и не пыталась ее останавливать. Жрица знала, что чувствовала Санси.

Когда крошечный плод с зародышем нового кирина появился на дереве Сати, Йоке сказали, что ей тоже будет позволено заботиться о дивном существе, созревающем в нем. В мире внизу вероятность того, что простой человек встретится с кирином, была невелика. Забота о новорожденном стала бы ее первой важной обязанностью с момента посвящения в жрицы горы Хозан и Йока в первый раз за свою жизнь увидела бы настоящего кирина.

Все же плод исчез, и умелые руки Йоки, уже посвященные заботе о не рожденном повелителе, лишились предназначения, становясь просто бестолково висящими, ничем не занятыми инструментами. Так же, как набухали соски Санси, что-то росло внутри Йоки, стремясь обрести цель. Хотя верхняя часть тела Санси являлась человеческой, грудь была только обозначена - ее соски образовывали два ряда под леопардовой, нижней частью.

Десять лет прошло со дня утраты плода и жрицы начали верить, что Тайки потерян навсегда. Со временем новый плод Тай вырастет на дереве Сати. И это будет значить, что потерянный кирин погиб в другом мире, и пришло время нового.

Хотя теперь невозможным казалось, что Тайки все же может найтись. Санси не могла оставить надежду. Она все еще странствовала по Востоку и искала. И Йока тоже проводила свои дни в подготовке ко дню, когда утерянный кирин вернется. Она молилась за его здоровье, наводила порядок в его покоях, и изучала все, что могла о том, как правильно заботиться о кирине. Она чувствовала, что обязана была так поступать. Она не могла отказаться от обязательств, принесенных ее сердцем, и поэтому жрица могла понять глубину боли Санси.

С грустью смотрела Йока, как по дорожке из каменных плит уходит, слегка подволакивая лапы, ее подруга. Только женщина подняла свое ведро и повернулась уйти, чтобы набрать еще воды, когда перед ней раздвинулась занавесь из снежных ив и из тоннеля вышла еще одна жрица.

- Ты видела Санси?

Йока обернулась и посмотрела на тропинку, по которой ушла ламия, но той уже не было видно.

- Она только что была здесь, она пошла туда, к дереву.

- Тогда ты должна немедленно ее догнать.

- Но я собиралась набрать воды…

- Это воля Генкун.

Йока широко раскрыла глаза.

- Плод Тай был найден.

* * *

Йока быстро нагнала Санси и поторопила ее, чтобы она быстрее бежала в Пагоду Бегой Черепахи, где их ждала Генкун.

Множество строений Дворца Саг были маленькими и изящными, большинство из них являлись высокими пагодами или чайными домиками без дверей. Им не нужны были крепкие стены, потому что камни создавали достаточную защиту от ветра, а климат горы Хозан был мягким и умеренным, не отклоняясь ни до слишком жаркой, ни до чрезмерно холодной погоды. Убежище от дождя и росы - вот все, в чем существовала нужда.

Йока пробежалась по узкой тропинке, преодолела пять белых ступенек и влетела в пагоду. Ее ноги торопливо застучали по белому каменному полу. Одновременно с ней из другой двери выбежала Тейэй.

- Я привела Санси!

Йока ничком распростерлась в центре просторной восьмиугольной комнаты.

Гёкуйо кивнула в приветствии. Она облокотилась о перила, что тянулись вдоль покрытой пышной резьбой стены.

Заняв свое место возле Йоки, Тейэй подняла лицо.

- Это правда? Плод Тай обнаружили?

- Да. Кирин Эн нашел его для нас.

- Тогда, действительно ли это Тайки?

Случившееся было чудом. Хотя никто из них не признавался в этом, в глубине души жрицы уже сдались. За долгую историю горы, ни один из киринов, кто так долго пропадал, целых десять лет, уже не возвращался. В прошлом другой кирин тоже оказался в Хоурай. Но даже те, кто дольше всех находились в этой странной земле, возвращались в два раза быстрее, чем отсутствие Тайки. Удивительным было найти кирина после десяти лет поисков.

Гёкуйо тепло улыбнулась.

- Действительно. Его форма изменилась, потому что он пересек границу между мирами и стал тайкой. Но другие кирины могут обнаружить ауру своего собрата. Поэтому я попросила киринов всех королевств пересечь Пустое Море в поисках Тайки. И сегодня, один из них вернулся не с пустыми руками.

Говорят, что плод, унесенный шоку, растет в животе у женщин другого мира. Потом такой плод, созревший в утробе женщины, называется «тайка».

- И Тайхо Эн принес вести?

Гёкуйо поднесла к губам резной веер цвета нефрита и снова улыбнулась.

- Тайхо Эн много раз пересекал Пустое Море. Я подумала, что если кто и сможет найти нашу пропажу, то это будет он. Так и случилось.

Считалось, что это не слишком хорошо, когда кирин так часто покидает свои владения, но высшая жрица никогда не позволила бы себе критиковать их благодетеля.

- Кирина нашли в Хоурай. Так как только один кирин считается пропавшим и это Тайки, то это должен быть он.

- Да…

Итак, кирин действительно возвращался.

- Мы должны собрать жриц… - Начала Тейэй, но Гёкуйо прервала ее.

- Они придут в назначенное время.

- Но…

Гёкуйо покачала головой, затем повернулась к Санси, которая стояла за Йокой и Тейэй, открыв рот. Генкун положила веер на маленький столик и протянула руки.

- Санси, подойди.

Как будто бы во сне, Санси медленно подошла к высшей жрице.

- Я говорила тебе, мы найдем его, и теперь ты убедишься, что я не лгала. - Взяла Гёкуйо руки ламии в свои. - Это заняло больше времени, чем мне хотелось бы, но ты простишь меня.

Она крепко сжала руки Санси.

- Иди к дереву Сати. У его основания, ты найдешь дверь. Иди. И теперь ты можешь сама привести кирина назад.

В круглых глазах Санси стояли слезы и все же она не заплакала. Ламия поспешно повернулась и вылетела из пагоды.

Гёкуйо, полуприкрыв глаза, смотрела, как она убегает. Санси перелетела через белые ступеньки и быстро исчезла в одном из изгибающихся проходов.

Высшая жрица повернулась к Тейэй и широко улыбнулась.

- Наконец-то, на горе Хозан наступит праздничная пора!

* * *

Санси неслась словно ветер, надежда подстегивала ее. Она бежала к основанию дерева Сати, священному месту, где она с момента своего рождения проводила каждую ночь, когда была на горе. Там ламия увидела стоящую у толстого ствола молодую женщину, которая производила впечатление человека, обличенного властью. Она указывала на землю у своих ног, где мерцал круг белого света.

Жрицы уже собрались, но Санси не задержала на них взгляда.

Дерево Сати росло на вершине утеса, над большими пластами камней, покрытых густым мхом. Странная женщина стояла в середине объятий из белых ветвей. Когда Санси подошла поближе, то обнаружила, что серебряное кольцо на земле - никакое не кольцо, а огромная змея с платиновыми чешуйками и двумя хвостами. Существо свернулось петлей, закусив во рту один из своих хвостов.

Окаймленный змеей круг наполняло тусклое бледное свечение. Для Санси это выглядело так, словно свет из невидимого источника освещал его сверху, и в то же время мерцал изо мха снизу.

Санси остановилась, и леди, улыбнувшись, протянула ей свою изящную руку. Другой рукой она держала второй хвост змеи, не замкнутый в круг.

- Ты - Санси.

Санси уставилась сначала на женщину, потом на круг света, окаймленный змеей. Он был широким, в размах ее рук, и сейчас, когда она в него заглянула, то увидела только белый туман. Когда ламия посмотрела внимательнее, она поняла, что смотрит на туннель из туманного света, который заканчивался круглой, еле заметной щелью. В ней отображался совершенно незнакомый пейзаж. Там были непривычного вида здания, закрытое пространство, которое могло быть садом, и что-то круглое, испускавшее золотистый свет. Для Санси этого было достаточно.

Тайки.

- Возьми меня за руку и иди. Не отпускай. - Предупредила женщина.

Санси была уверена, что не видела раньше лица незнакомки, но это ее не волновало. Она ухватила женщину за руку и шагнула в круг света.

Бодряще холодный ветер задул вокруг нее. Что-то холодное и белое, похожее на лепестки снежной ивы, танцевало на другом конце туннеля.

Когда она полностью оказалась в туннеле из света, она почувствовала, как медленно приподнимается и внезапно не перестала различать верх и низ. Паря в пространстве, ламия обнаружила, что может дотянуться до щели на дальнем конце туннеля. Леди следовала за ней.

- Иди. Иди так далеко, как сможешь.

Медленно, словно ее тело превратилось в облако, продвигалась вперед Санси. Чем глубже в туннель, тем тяжелее становилось двигаться. Но она добралась почти до самого края щели, просунула в щель руку.

Теперь странный пейзаж предстал перед ней во всей красе: холодные белые лепестки танцевали по небу цвета древесного угля - и там, в центре этого студеного танца, застыл золотистый свет.

Свет принял форму маленького ребенка, но Санси видела только золотистый плод, тот самый, который она должна была десять лет назад сорвать с белой ветки. Это был он, Тайки. Он стал достаточно большим для того, чтобы она смогла взять его в руки, и сиял лучистым золотом.

Санси вытянула руку так далеко, как только смогла, но не достала до золотистой фигуры. По-прежнему не отпуская руку женщины, она потянулась всем телом, ощупывая пальцами пространство, взмахивая рукой в холодном воздухе. Она манила плод к себе, и он приближался - ближе, еще ближе - пока, в конце концов, не оказался в пределах досягаемости.

Как же долго я этого ждала!?

Кончики пальцев Санси коснулись плода, и она крепко его ухватила. Ламия нежно потянула его на себя, и он шагнул без колебаний, придя из своего мира в теплые объятия Санси.

* * *

Мальчик направился к манящей белой руке, неуверенный в том, что ему следует делать. Казалось, она ощущала его приближение. Он заколебался, хлопья снега затрепетали, а рука протянулась и схватила его за запястье. Для его замерзшей кожи прикосновение оказалось удивительно теплым.

Ребенку захотелось увидеть, как именно этот кто-то уместился в крошечной щели между сараем и стеной сада. Но теперь, дойдя до места, он осознал, что не может разглядеть окружающее пространство. Все стало размытым, как будто в глаза попала вода, заставляя расплываться очертания объектов и зданий.

Когда ощупывавшая воздух рука ухватила его запястье, мальчик внезапно испытал странное чувство, как если бы парил в воздухе, и понял, что его тянут куда-то вверх, но куда, он сказать не мог. Скоро он очутился в каком-то белом месте, наполненном густой, бледной дымкой. Пусть даже мальчик и не мог сказать наверняка, у него возникло ощущение, что он находится внутри очень теплого, мягкого шара, и нежный ветер дует неизвестно откуда.

Твердой поверхности под ногами не наблюдалось и ничто твердое его не окружало. Несмотря на это, он обнаружил, что может идти вперед. Мягкий туман под ступнями не был похож ни на один материал, по которому ему довелось ступать. У мальчика возникла мысль, это, возможно, такие чувства появятся, если прогуляться по облаку.

Он знал, что кто-то находится рядом с ним, крепко держит его за руку, но мальчик не мог видеть его или ее. Что-то передвигалось в тумане. Оно походило на фигуру цвета свежего молока, или, по крайней мере, ему так показалось, он не мог сказать определенно.

Рука упорно тянула его за собой, и мальчик решил не сопротивляться. Странно, но он совсем не чувствовал страха. Всего через несколько минут - столько понадобиться, чтобы пройти по короткому коридору - он вынырнул из тумана так же, как в бассейне выныривает на поверхность пловец.

Шагнув вперед, мальчик ощутил теплый солнечный свет, луговую землю под ногами и ненадолго замер, пораженный. Незнакомое дерево возвышалось перед его глазами. Когда он привык к яркости света, то увидел, что ствол дерева был чистейшего белого цвета и казался бледным металлом, а не древесиной. Он был толстым, но не очень высоким, а тускло светящиеся ветки, чьи кончики немного обвисали, раскинулись во всех направлениях.

Помимо ветвей, он увидел причудливый ландшафт. Скалы наталкивались друг на друга, изгибались, сливались воедино, образовывая странные, зеленоватые формы. Поодаль стояло несколько женщин в одежде, которую он прежде никогда не видел.

Самой странной из всех женщин, если она действительно была женщиной, являлась та, что держала его за руку. Она оказалась человеком только наполовину. Ниже талии она была леопардом или тигром. Ее лицо было странно ровным, а цвет больших, круглых глаз не поддавался описанию. Теперь он знал, что должен испугаться, но по какой-то причине страх не приходил. Более того, он подумал, что ни у кого не встречал таких добрых глаз, как у этой странной женщины.

- Тайки. - Сказала женщина-зверь, но он не знал, что значит это слово, так же, как не мог знать, что это первое слово, произнесенное ей за десять лет. - Тайки.

Мягкие пальцы ламии погладили его волосы и слезы полились из ее круглых глаз.

Не раздумывая, он взял ее за руку, словно она была его матерью, и заглянул ей в глаза.

- Что случилось? Тебе грустно?

Женщина-зверь покачала головой. Она не отрицала свою грусть, а скорее давала знать, как поступила бы мать, что ему не надо об этом волноваться.

- Это - Тайки?

Мальчик услышал голос и понял, что теперь множество людей собралось возле белого дерева. Их мягкие, тягучие голоса раздавались вокруг него подобно летнему дождю. Пока он удивлялся, что это все могло значить, одна из женщин приблизилась.

- Очень странно.

- Кто ты?

Женщина опустилась перед ним на колени.

- Мое имя - Гёкуйо. И уже много столетий я не видела волосы такого цвета. - Она протянула руку и легонько пробежалась пальцами по его волосам. - Кокки - черный кирин. Очень-очень редко рождается.

- Что-то не так? - Спросил мальчик, посмотрев не на женщину перед ним, а на женщину-зверя, которая стояла рядом и держала его за руку. Каким-то образом, глубоко в душе, он знал, что она была той, на которую он мог положиться. Ей можно доверять.

- Все хорошо. Это самая благоприятная весть. - Сказала стоящая перед ним на коленях женщина. - Ты родился за гранью, поэтому у тебя уже есть имя, но здесь тебя будут звать Тайки.

- Тайки? Почему?

- Таков порядок вещей.

- Но где я? Я… я думал, что был в саду.

Мальчик был уже достаточно взрослым для того, чтобы понять, что происходит что-то поистине необычное. Столкнувшись со множеством нового, он почувствовал себя неуверенно, привычный порядок вещей внезапно пошатнулся. Ему захотелось увидеть что-нибудь знакомое.

- Это - гора Хозан, Гора Саг. Это место, которому ты принадлежишь, Тайки.

- Я не… Я не понимаю, госпожа.

- Ты поймешь, в свое время. Ламию, что привела тебя сюда, зовут Санси, Санси Хаку. Она будет о тебе заботиться.

Он взглянул на стоящую рядом с ним женщину-зверя.

- Санси?

Гёкуйо уже отвернулась.

- А это Тайхо Рен.

Она указала на женщину с золотистыми волосами, которая стояла возле стола белого дерева.

Он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как белая змея свернулась кольцом на ее руке, превращаясь в серебряный браслет. Два хвоста змеи слились воедино, становясь звеньями браслета, или это ему показалось - он был так потрясен, что ему трудно было утверждать наверняка.

- Ты должен поблагодарить ее. - Сказала Гёкуйо. - Она одолжила нам ценное сокровище, которое позволило Санси найти и вернуть тебя.

Он посмотрел на слабо улыбающуюся женщину, потом вопросительно взглянул на Санси. Та одобрительно кивнула, и мальчик склонил голову.

- Большое тебе спасибо.

Женщина просто засмеялась. Затем, Генкун встала, как будто увидела все, что ей было нужно. Собравшись уходить, она повернулась.

- Мм, госпожа Гёкуйо?

- Тайки.

Он взглянул на Санси, немного удивленный тем, что она снова заговорила.

- К ней должно обращаться, добавляя леди.

Мальчик, Тайки, кивнул. Странно, но то, что сказала Санси, казалось вполне нормальным, словно она напомнила ему о понятиях, которые ему уже были знакомы, но которые он на время забыл. Так же было и тогда, когда она назвала его Тайки. Хотя он не слышал это слово прежде, он посчитал его очень подходящим для себя именем.

- Леди Гёкуйо… - Начал он снова, неуверенный, как выразить свое замешательство. - Множество вещей кажутся мне очень странными.

Высшая жрица улыбнулась.

- Ты привыкнешь ко всему быстрее, если будешь слушаться Санси. Задавай ей все свои вопросы.

Он повернулся и еще раз посмотрел на Санси. Она тоже улыбалась. По крайней мере, он чувствовал, что она улыбается. На ее лице отображалось мало эмоций, поэтому иногда было трудно понять, что она чувствовала.

- Хорошо.

Он сжал руку Санси, и она ответила таким же крепким рукопожатием.

* * *

- Санси, Санси, позволь нам поглядеть на ребенка!

- Иди сюда, Тайки. Мы подберем тебе одежду.

- Сначала ему надо попить. Или, возможно, съесть персик?

- Да, или сливу, или грушу…

Как только Гёкуйо и женщина с браслетом ушли, жрицы окружили Тайки и подняли вокруг него шум.

Их улыбающиеся лица дали понять мальчику, что ему рады, но он был ошеломлен странностью своего положения. Он крепко вцепился в руку Санси, почти повиснув на ней, что заставило юных женщин захихикать.

- Посмотрите, как он за нее цепляется!

- Санси, так не честно!

- Пожалуйста, подойди к нам, Тайки!

Тейэй, державшаяся в стороне, прочистила горло и позвала остальных жриц.

- Что Тайки подумает, если вы будете так над ним толпиться? Дайте ему место, леди. Оставьте его пока с Санси.

Она повернулась к Йоке, которая ждала рядом с ней.

- Отведи его в одну из пагод. Пагода Сумеречной Росы должна быть подходящей.

Тейэй знала, что в течение некоторого времени юная жрица готовила эту пагоду для Тайки. Эмоции наполнили грудь Йоки, она осознала, какую честь ей оказали. Девушка отвесила Тейэй глубокий поклон, а потом повернулась и шагнула к ребенку. Опустившись на одно колено, она посмотрела мальчику в глаза.

- Добро пожаловать домой, господин Тайки. Твое прибытие принесло нам великую радость.

Тяжесть руки Санси на его плечах обещала защиту и он расслабился. Она легко подталкивала его вперед, пока он не оказался лицом к лицу с коленопреклоненной женщиной.

- Кто ты?

- Меня зовут Йока, господин Тайки.

- Леди Йока?

Другие женщины вокруг него разразились смехом, а одна, улыбаясь, позвала: «Йока».

- Просто Йока. Генкун - единственная, которую тебе надо звать леди.

- Генкун?

- Да, леди Гёкуйо.

Тайки посмотрел на Санси и та кивнула. Такого подтверждения для него было достаточно.

- Хорошо, Йока.

Он постарался говорить правильно. Он чувствовал, что это был важный момент, и хотел произвести хорошее впечатления на всех этих дружелюбно улыбающихся леди, но понял, что не может сдержать любопытство.

- Гм, а чем ты занимаешься? Ничего, что я спросил? А почему ты сказала: «Добро пожаловать домой». Я никогда прежде здесь не был.

Йока широко улыбнулась.

- Я - жрица горы Хозан. А ты, ты повелитель Хозан. Ты здесь родился, Тайки.

Глаза Тайки широко раскрылись. Он уставился на Йоку.

- Я был рожден… здесь?

- Да. - Кивнула жрица. - Это твой дом, так сказать.

- Но…

Йока покачала головой.

- Ты исчез на долгое время, Тайки, великие перемены пришли на небеса и землю, и ты был унесен в другой мир. Мы искали тебя… мы очень долго тебя искали.

В то время, как она говорила, ее лицо выражала великую радость, но все же в глазах пряталась грусть.

- Мы много лет терзались сомнениями, где ты можешь находиться. Теперь, когда ты вернулся, мы не можем нарадоваться.

Тайки просто смотрел на лицо жрицы.

Следовательно, я никогда не принадлежал родному миру и тому месту.

Когда мысль сформировалась, его наполнило осознание.

Простые слова «добро пожаловать домой» все объясняли: и почему его так ненавидела бабушка, и почему он всегда чувствовал себя другим и не ладил с окружающими.

У него не было хороших отношений со своей семьей. Не то, чтобы он не хотел с ними ладить - очень хотел и старался вести себя так, как они полагали, ему следует себя вести - но между ними всегда сохранялось расстояние - непересекаемая, непреодолимая граница.

Как и многие дети его лет, в своих мечтах он верил, что его усыновили. Он думал так много раз, а теперь это оказалось правдой.

- Это значит… - Его взгляд переместился от Санси обратно на Йоку. - что Санси - моя настоящая мать?

И Санси, и Йока покачали головой.

- Санси - твоя слуга, господин Тайки. Она должна заботиться о тебе. А я просто жрица. Мой долг - выполнять все необходимые задачи, чтобы ты мог жить здесь в мире и покое.

- Так, где тогда моя настоящая мать?

Йока посмотрела на ветки над их головами.

- Ты вырос на этом дереве как плод, господин Тайки. Ты - дар Императора Небес.

Тайки уставился на белое дерево. Он был ребенком и ему не говорили, откуда берутся дети, и поэтому объяснения Йоки не показались ему особо странными, хотя он понимал, как это отличается от его представлений.

Платиновые ветки дерева не несли на себе ни плодов, ни цветов, ни листьев, которые он мог бы увидеть. Когда придет время, - подумал он, - эти ветки будут ломиться от красных плодов. Мальчик полагал, что плод, в котором он рос, был большим и круглым, возможно, немного шероховатым. Он мог представить, как раскрывается плод и как он вываливается оттуда.

Такое появление на свет казалось очень странным, но с другой стороны он всегда чувствовал, что отличается от окружающих его людей, поэтому этот необычный способ появления на свет прекрасно ему подходил.

Так вот почему.

Он вырос на дереве. Поэтому бабушка его ненавидела, и поэтому он приносил своей матери бесконечные проблемы.

У меня нет родителей.

Он не понимал, как такое возможно, но знал, что это - правда. Мысль плавно крутилась внутри него, превращаясь в глубокую убежденность. Тайки был уверен, это не было ложью и не казалось ошибкой. И все же его это опечалило.

- Что случилось? - Спросила Йока.

Мальчик, прикусив губу, покачал головой. Санси опять его приобняла и он с силой к ней прижался.

Теперь я знаю.

Отрывки воспоминаний танцевали в глубине его разума.

Его бабушка, всегда раздраженная, отец, ругающийся на него - он никогда не смог бы оправдать их ожидания, сколько бы ни старался. Мама бесконечно защищала его от бабушки и отца, а в результате всегда уединялась, чтобы поплакать. Его младшего брата тоже часто ругали, но он всегда настаивал, что вся вина - Тайки.

У нас есть проблема.

Еще одно болезненное воспоминания всплыло в памяти. Он слышал разочарованный голос своего молодого классного руководителя.

Он совсем не вписывается в класс.

Она посмотрела на него полным отчаяния взглядом.

Невозможно не понимать, что это проблема для мальчика его возраста - не иметь никаких друзей.

Морщинистый рот его бабушки хмуро изогнулся.

- Да что с тобой такое? Разве ты не можешь с кем-нибудь подружиться?

- Мама, это не так. Другие дети его отталкивают. - Это мама, опять его защищая.

- Если они так поступают, то потому, что он такой упрямый. Почему ты не можешь завести себе друзей, как другие мальчики?

- Они не играют с ним, потому что он - тряпка. - Даже младший брат, казалось, никогда не любил его.

- Замолчи сейчас же. Ты, знаешь ли, растешь таким задирой. Если ваша мать не очнется и не приструнит вас мальчики, кто знает, что из вас вырастет.

Его бабушка обернулась к его матери.

- В любом случае, кто учил тебя воспитывать детей?

- Мама, пожалуйста…

Тирады бабушки всегда завершались обвинениями в адрес его матери, после которых, его мама плакала в одиночестве.

- Почему ты не можешь быть нормальным ребенком, как другие дети? - Со вздохом спросил его отец.

Конечно, ответа у мальчика не находилось.

- По крайней мере, постарайся так не расстраивать свою бабушку.

- Простите. - Произнес мальчик уже в сотый раз. Больше он ничего не мог ответить.

- Видишь? Они снова из-за тебя на меня рассердились. Прекрати так злить бабушку! Она вымещает свой гнев на мне.

- Прости. - Сказал мальчик младшему брату.

Он старался, старался изо всех сил, но его усилия не приводили ни к чему хорошему, и он не понимал почему. Он стал считать, что само его существование является позором, ужасной тяжестью для семьи. Он был палкой в колесах. Если бы его не было, все шло бы гладко.

Все оказалось правдой. Он действительно был приемным ребенком. Я никогда не принадлежал тому дому. И все же, когда он начал вспоминать о нем, дом показался ему теплым и знакомым местом. Он скучал по маме и отцу, даже по брату и бабушке…

Если бы он приложил больше усилий, тогда, может быть, все было бы хорошо, возможно, никто бы ни ругался, ни злился и никого бы не доводили до слез.

Но я уже никогда уже не попаду домой.

Из его глаза скатилась слеза.

Он не скучал по родному миру - он скорбел.

Разлука стала полной.