Гармонист

Клуб милиции был полон. Шёл областной конкурс художественной самодеятельности. Со сцены звучали песни, стихи, музыка, доморощенные артисты всех возрастов ставили сценки из спектаклей, танцоры зажигали умопомрачительными па, фокусники и жонглёры демонстрировали свои фантастические навыки…
Всего, происходящего на сцене, я не видел, стоя за спинами тех, кому не хватило кресел в зале. Но слышал всё прекрасно… Вот ведущий объявил чей-то выход, пауза… и… Гармошку, простую трёхрядку нашу, невозможно перепутать ни с баяном, ни с аккордеоном… Издаваемые ею звуки как-то чище, звонче, ближе к природе, ласкают ухо русского человека… И на этот раз сомнений не было: со сцены клуба пела гармошка. Именно пела, иначе и не скажешь! Навевала грусть и радость, то щемила сердце невысказанной тоской, то заставляла сжиматься и трепетать от восторга… Музыка сопровождала хрипловатый баритон, обволакивая его, то опуская вниз, к басам, то вознося ввысь, к верхним нотам…
С берёз неслышен, невесом,
Слетает жёлтый лист.
Старинный вальс осенний сон,
Играет гармонист…
Вздыхают, жалуясь, басы,
И, словно, в забытьи,
Сидят и слушают бойцы,
Товарищи мои…
Мы все, сидящие в зале, вмиг перенеслись в тот прифронтовой лес, пахнущий рыжей листвой, где, в перерыве между боями, сидя на тёплом пёнышке, полковой любимец-гармонист растягивал меха трёхрядки и пел… Ах, как он играл! Как пел! «Эх, дороги!», «Тёмная ночь», «Три танкиста»… Зал слушал, затаив дыхание, зал плакал и смеялся, топал, свистел, исходя овациями, дружно скандировал «бис» и «браво»!
И тут я не выдержал, работая локтями, протиснулся сквозь беснующуюся в восторге толпу и увидел, наконец, сцену, увидел его- гармониста. Он стоял у края сцены, перед рампой, склонив в полупоклоне седую голову и зажав подмышкой свою гармонь. Он был без обеих рук по локоть: на левой культе, - как бы кожаный мешочек, наподобие кисета, правая торчала из короткого рукава нежно - розовой клешнёй. Его глаза закрывали очки с чёрными, круглыми стёклами. Гармонист ещё раз поклонился и, чётко, по- военному, повернувшись, зашагал вглубь сцены. Я ринулся за ним. Там, за занавесом, состоялось моё знакомство с Александром Новиченковым. Героем-танкистом, который в 1942 году в смертельном бою под Оршей, заживо горел в своём танке, пережил тяжелейшие ранения, контузию, потерял обе руки и зрение. Мы вышли на улицу. На лейтенанте были длиннющее офицерское кожаное пальто, шапка – ушанка из серого каракуля. Гармошку он из рук не выпускал…
- Я страшно тяжело переживал свои травмы, перенёс десятки операций, однажды даже хотел с жизнью покончить…- рассказал герой. – Но сосед по палате, увидев мои мучения, стал меня укорять, читал мне вслух «Как закалялась сталь», статью из «Красной звезды» о лётчике А.Маресьеве. Так что вскоре я эту свою дурь из головы выкинул. А потом встретил в одном из госпиталей парнишку без ноги и левой руки. Он прилично играл на трофейном аккордеоне. Он –то и начал учить меня играть на слух. Со слухом у меня, слава богу, всё было в порядке, но вот аккордеон был широковат, я своими культями до всех клавиш и кнопок не дотягивался. Так в моей жизни и судьбе появилась гармошка… Более трёхсот мелодий и песен исполняю!,- похвастался он. – Выступаю в трудовых коллективах, учебных заведениях, перед ветеранами. Принимают везде – на ура!
Как-то незаметно, за разговором, мы добрались до дома Новиченкова. Он жил в однокомнатной квартирке на первом этаже панельной пятиэтажки по улице Шевченко. Здесь всё было сделано по уму: розетки, выключатели расположены на высоте, доступной инвалиду, на кухне, в комнате всё расставлено рационально и стабильно. Жил он один, по хозяйству помогала женщина, приходящая раза три в неделю. Побыв ещё немного у героя, я уехал по делам.
Вскоре на глаза мне попалась небольшая заметка о том, что знаменитый цирковой артист, непревзойдённый силач Валентин Дикуль организовал и проводит Всесоюзный конкурс «Одолевший судьбу» и просит направлять предложения на участие в конкурсе. Недолго думая, я отправил по указанному адресу свой очерк об А.Новиченкове, опубликованный в газете «Сельская жизнь» который назывался «Рябинушка – гармонь особая». И пары недель не прошло, как мне позвонил чрезвычайно взволнованный Александр Новиченков и сообщил, что ему пришёл вызов на участие в конкурсе. Редакция «Медицинской газеты», Минздрав СССР, под эгидой которых проводится конкурс, оплачивают дорогу в оба конца для него и сопровождающего лица, а также, - проживание в гостинице, питание, проезд к месту проведения конкурса и обратно, культурную программу для участников и т.д.
- Как быть?!- выдохнул в трубку Новиченков. Для меня вопрос таким образом не стоял и я тут же настойчиво посоветовал:
- Надо ехать!
Примерно через месяц Новиченков вновь мне отзвонил:
- Только вчера вернулся с конкурса. Надо бы встретиться, есть много, что рассказать…
На следующий день я был у Новиченкова дома. Он, глуховатым от волнения голосом, рассказывал:
- Ну, прибыли мы с сопровождающим на Белорусский вокзал. Нас встретили на «Волге», привезли в гостиницу, разместили, покормили, дали день отдохнуть. А потом, - в три этапа, два выходных подряд - конкурс… Сколько перед нами судеб, сколько боли, надежды и веры прошло. Какие герои! Да и сам председатель жюри В. Дикуль восхищения и подражания достоин! Зал Дворца культуры завода имени Лихачёва – битком, в проходах стоят, на балконе – давка… В первый день мы, участники, сами рассказывали о себе, зачитывались наши документы: о ранениях, наградах, работе, участии в общественной жизни. А на второй день участники показывали кто что может: свои рисунки, поделки, пели, играли на различных инструментах, ковали, ткали, гончарничали… А как меня слушали! Боже мой, так только наши слушать могут… Ни скрипа, ни кашля, ни шёпота… Часам к пяти вечера жюри подвело итоги: оказалось, что я занял первое место! Мне повесили на шею тяжеленную медаль, вручили диплом, а также премию в размере полторы тысячи рублей. А вечером, в конференц-зале гостиницы устроили мой сольный концерт!
Александр откинулся в кресле. Я вертел в руках его золотую награду, читал вслух великолепно изготовленный диплом с тёплыми, сердечными словами в адрес победителя… Из его незрячих глаз скользнули по щекам скупые слезинки.
- А потом, вы не поверите, повезли меня за счёт фонда конкурса в Тулу, поселили в гостинице музыкальной фабрики. Наутро на фабрике сняли с меня мерки и за три дня сделали и подарили мне вот эту чудо – гармонь.- Александр встал и достал из стоявшего на полу возле дивана чехла сверкающую перламутром гармошку необычайной, чарующей красоты, всю белую, как невеста.
- Вот!- гордясь этим штучным творением тульских мастеров, выдохнул Александр. – Меня заставили её опробовать прямо в цеху! Два часа играл, не переставая! Да, доложу я вам, это Страдивари, Амати и Гварнери вместе взятые…
Он бережно обхватил свою новую, сделанную на заказ, тщательно подогнанную по его габаритам и размерам гармонь, поставил на колени, пристроил на плечах ремни, бережно растянул меха и…
И я вновь, как в зале клуба милиции, оказался вдруг, силою его таланта, во фронтовой землянке, возле железной печки:
Бьётся в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза…
И поёт мне в землянке гармонь,
Про улыбку твою и глаза.
Я не скрывал слёз, зная, что никто их не видит.

Date: 2015-09-23; view: 277; Нарушение авторских прав