Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Глава 26. Начинается гимн, но нет никаких лиц в небе сегодня
Начинается гимн, но нет никаких лиц в небе сегодня. Аудитория будет беспокойной, жаждущей крови. Ловушка Бити, тем не менее, достаточно многообещающая, так что, распорядители Игр не посылают никаких напастей. Возможно, им просто самим интересно, сработает ли она. Когда мы с Финником решаем, что уже около девяти, мы все уходим с нашего усыпанного раковинами берега, отправляясь к двенадцатичасовому сектору, и, не торопясь, идем к дереву молний при свете луны. Наши полные животы причиняют нам неудобство и заставляют задыхаться. Я начинаю жалеть о последней дюжине устриц. Бити просит Финника помочь ему, а остальная наша часть стоит на страже. Прежде чем прикрепить провод к дереву, Бити приходится разворачивать катушку ярд за ярдом. Они с Финником намотали конец провода вокруг сломанной палки, положив ее на землю. А затем встали с обеих сторон от дерева, передавая катушку туда сюда, таким образом, обматывая провод вокруг ствола. Сначала это кажется незапланированным, но потом я вижу сложный лабиринт, появляющийся со стороны Бити. Интересно, имеет ли какое‑то значение то, как намотан провод, или это просто сделано для размышления аудитории. Держу пари, большинство из них знает об электричестве столько же, сколько я, если не меньше. Работа со стволом окончена, когда, как мы слышим, начинается волна. Я на самом деле никогда не обращала внимания на то, в какой момент с десяти до одиннадцати она прорывается. Сначала должно быть накапливание, а потом и само наводнение. Небо сообщает мне, что сейчас десять тридцать. Теперь Бити рассказывает об остальной части плана. Так как мы двигаемся среди деревьев быстрее всех, он хочет, чтобы катушку взяли я и Джоанна, раскручивая провод, пока идем. Мы должны довести его до двенадцатичасового берега и спустить металлическую катушку в воду, убедившись, что она там останется. Затем побежать в джунгли. Если мы начнем сейчас, мы успеем добраться до безопасного места вовремя. – Я хочу пойти с ними в качестве охранника, – немедленно произносит Пит. С того момента с жемчужиной, он меньше, чем когда‑либо, желает позволить мне исчезнуть из его вида. – Ты слишком медленный. Кроме того, ты будешь нужен мне на этом конце. Китнисс будет охранником, – говорит Бити. – У нас нет времени обсуждать это. Мне жаль. Если девочки хотят вернуться живыми, им нужно двигаться прямо сейчас. – Он вручает катушку Джоанне. Мне этот план нравится еще меньше, чем Питу. Как я смогу защитить его на расстоянии? Но Бити прав. Со своей ногой Пит не сможет спуститься вовремя. Мы с Джоанной самые быстрые и лучше всех можем устоять на земле джунглей. У меня нет выбора. И если я и доверяю тут кому‑то, кроме Пита, то это Бити. – Все нормально, – говорю я Питу. – Мы только опустим катушку и сразу же вернемся. – Не в сектор молний, – напоминает мне Бити. – Идите к дереву в зоне «с часу до двух». Если вы почувствуете, что вам не хватает времени, убегайте. И не вздумайте возвращаться на берег, пока я не смогу оценить размер ущерба. Я беру лицо Пита в свои руки. – Не волнуйся. Мы увидимся в полночь. – Я целую его и, прежде чем он сможет продолжить спорить, отступаю, поворачиваясь к Джоанне. – Готова? – Почему нет? – говорит Джоанна, пожимая плечами. Она, очевидно, рада нашему объединению не больше меня. Но мы все пойманы в ловушку Бити. – Ты охранник, я разматывающий. Потом можем поменяться. Без дальнейших разговоров мы начинаем спускаться. На самом деле мы вообще мало разговариваем. Мы двигаемся в довольно хорошем темпе, одна разматывает, другая ведет наблюдение. Примерно на полпути мы начинаем слышать щелчки, которые свидетельствуют о том, что уже одиннадцать. – Лучше поторопиться, – говорит Джоанна. – Я хочу, чтобы между мной и водой было как можно больше пространства, когда ударит молния. На тот случай, если Бити что‑то неправильно рассчитал. – Я возьму катушку ненадолго, – говорю я. Раскатывать провод сложнее, чем охранять, а ее очередь была уже долгое время. – Вот, – говорит Джоанна, передавая мне катушку. Наши руки все еще находятся на металлическом цилиндре, когда мы чувствуем небольшую вибрацию. Тонкий золотой провод, до этого натянутый над нами, образовывает спутанные петли и кольца вокруг наших запястий. Затем отсоединенный конец закручивается вокруг наших ног. Уходит всего несколько секунд, чтобы понять столь быстрый поворот событий. Мы с Джоанной смотрим друг на друга, ни одной из нас не надо произносить этого. Кто‑то над нами обрезал провод. И они будут здесь в любой момент. Моя рука освобождаются от провода и только собирается дотянутся до стрелы, когда на мою голову обрушивается металлический цилиндр. Следующее, что я осознаю, я лежу на спине на виноградных лозах со страшной болью в левом виске. Перед глазами все размыто, я не могу сфокусироваться, я изо всех сил напрягаюсь, чтобы эти две луны, плавающие в небе, объединились. Мне трудно дышать, и я понимаю, что Джоанна сидит у меня на груди, прижимая мои плечи своими калениями. Удар в левое предплечье. Я пытаюсь рвануться прочь, но я все еще выведена из строя. Джоанна вонзает что‑то, полагаю, свой нож, в мое тело, поворачивая его вокруг оси. Мучительное ощущение разрыва и что‑то теплое течет по моим запястьям, наполняя ладони. Она сильно ударяет по моей руке и заливает половину моего лица кровью. – Просто лежи! – шипит она. Ее вес уходит с моего тела, и я остаюсь одна. «Просто лежи? – думаю я. – Что? Что происходит?» Мои глаза закрываются, ограждая меня от этого противоречивого мира, а я пытаюсь разобраться в ситуации. Я могу думать только о Джоанне, пихающей Вайрис на берег. – Просто лежи, а? – Но она не нападала на Вайрис, не так. И, в конце концов, я не Вайрис. Я не Гайка. – Просто лежи, а? – Эхо в моей голове. Приближаются шаги. Две пары. Тяжелые, не пытающиеся скрывать свое местонахождение. Голос Брута. – Она хороша настолько, насколько мертва. Пошли, Энобария. Ноги уходят в ночь. Я? Я теряю сознание и тут же возвращаюсь, ища ответ. Действительно ли я хороша настолько, насколько мертва? Я нахожусь не в том положении, чтобы спорить. На самом деле даже рационально мыслить сложно. Это все, что я знаю. Джоанна напала на меня. Ударив меня цилиндром по голове. Порезала мою руку, вероятно, нанеся непоправимый ущерб венам и артериям, а затем Брут и Энобария появились прежде, чем она успела прикончить меня. Союз окончен. У Финника и Джоанны скорее всего было соглашение избавиться от нас сегодня вечером. Я знала, что нам следовало уйти сегодня утром. Я не знаю, что насчет Бити. Но я, определенно, объект нападения, как и Пит. Пит! Мои глаза в панике распахиваются. Пит ждет у дерева, ни о чем не подозревающий и неохраняемый. Может быть, Финник уже убил его. – Нет, – шепчу я. Провод был обрезан профи и недалеко. Финник, Бити и Пит не могут знать, что ту произошло. Они могут только задаваться вопросом, что пошло не так, если провод внезапно перестал быть натянутым или его конец вообще вернулся обратно. Это не могло быть само по себе сигналом к убийству. Конечно, Джоанна сама решила, что это подходящее время, чтобы покончить с нами. Убить меня. Сбежать от профи. А затем ввести Финника в бой так скоро, насколько это вообще возможно. Я не знаю. Я не знаю. Я только знаю, что я должна вернуться к Питу и спасти его. Это желание заполняет каждую клеточку моего тела, и я принимаю сидячее положение и, держась за дерево, поднимаюсь на ноги. Повезло, что мне есть, за что держаться, потому что джунгли раскачиваются из стороны в сторону. Без всякого предупреждения я наклоняюсь вперед, и меня рвет морепродуктами, пока не остается ни одной устрицы в моем теле. Дрожащая и покрытая потом, я оцениваю свое физическое состояние. Когда я поднимаю свою поврежденную руку, кровь брызгает мне в лицо, и окружающий мир делает еще один тревожный сдвиг. Я зажмуриваюсь и хватаюсь за дерево, пока вещи немного не стабилизируются. Тогда я делаю несколько неуверенных шагов в сторону соседнего дерева и отрываю мох, не пытаясь больше исследовать свою руку, я крепко перевязываю ее. Лучше. Определенно, лучше не видеть этого. Затем я позволяю свой руке попробовать прикоснуться к ране на голове. Огромная шишка, но не слишком много крови. Очевидно, у меня есть внутренние повреждения, но мне не грозит опасность истечь кровью до смерти. По крайней мере, не через голову. Я вытираю свои ладони мхом и беру трясущейся левой рукой, которая повреждена, свой лук. Кладу стрелу на тетиву. Заставляю ноги передвигаться вверх по склону. Пит. Мое последнее желание. Мое обещание. Спасти его. Мое сердце немного подскакивает, когда я понимаю, что он должен быть жив, потому что никакая пушка не стреляла. Возможно, Джоанна действовала одна, зная, что Финник примкнет к ней, когда ее намерения будут предельно ясны. Хотя трудно понять, что там у них происходит. Я вспоминаю, как он обратился к ней за поддержкой, когда мы решали насчет ловушки Бити. У них должен быть более глубокий союз, основанный на годах дружбы, и кто, знает на чем еще? Поэтому, раз Джоанна напала на меня, я больше не должна доверять Финнику. Я осознаю это за пару секунд до того, как слышу, что кто‑то бежит по склону ко мне. Ни Пит, ни Бити не могут перемещаться в таком темпе. Я ныряю за завесу из лиан, скрывающую меня как раз вовремя. Финник пролетает мимо, перепрыгивая через заросли, словно олень, его кожа темная от лекарства. Он скоро достигает места, где на меня напали, замечая кровь. – Джоанна! Китнисс! – зовет он. Я прячусь, пока он не уходит в направлении, которое взяли профи и Джоанна. Я двигаюсь так быстро, как только могу, не заставляя мир вертеться. Моя голова пульсирует от быстрых ударов сердца. Насекомые, вероятно, возбужденные от запаха крови, усиливают свое щелканье, пока оно не превращается в непрерывный рев. Нет, подождите. Может, это у меня в ушах звенит от удара? Пока насекомые не замолкнут, узнать будет невозможно. Но когда затихнут насекомые, начнется молния. Я должна двигаться быстрее. Я должна добраться до Пита. Выстрел пушки останавливает меня ненадолго. Кто‑то умер. Я знаю, что со всеми бегающими вокруг, вооруженными и испуганными, это мог быть любой. Но кто бы то ни был, я понимаю, что смерть не зависит ни от кого здесь, в ночи. Люди будут сначала убивать, а уже потом задаваться вопросом о намерениях убитого. Я заставляю себя бежать. Что‑то ловит мои ноги, и я растягиваюсь на земле. Я чувствую, как это что‑то обертывает меня, переплетая острыми волокнами. Сеть! Это, должно быть, одна из причудливых сетей Финника, помещенных, чтобы поймать меня в ловушку, а он сам где‑то рядом, поджидает с трезубцем. Я пытаюсь вывернуться, но сеть лишь больше запутывается вокруг меня. А затем я мельком вижу это в лунном свете. В замешательстве я поднимаю свою руку и обнаруживая, что она запутана в мерцающих золотых нитях. Это не сеть Финника, это провод Бити. Я аккуратно поднимаюсь на ноги и вижу, что запнулась об обрезанный конец, который направлялся обратно к дереву молний. Медленно я отцепляю от себя провод и продолжаю подъем. Хорошая новость: я на верном пути и не столь дезориентирована раной на голове, чтобы потерять чувство направления. Плохая новость: провод напомнил мне о приближающихся ударах молнии. Я все еще могу слышать насекомых, но не начинают ли они затихать? Я держу провод в нескольких футах слева от себя в качестве гида, пока бегу, но стараюсь не касаться его. Если те насекомые исчезнут, а молния ударит в первое дерево, то энергия пойдет вниз, и все, кто каким‑либо образом контактируют с проводом, погибнут. Дерево плывет у меня перед глазами, его ствол украшен золотом. Я замедляюсь, пытаясь двигаться с некоторой хитростью, но на самом деле то, что я все еще в вертикальном положении, уже большая удача. Я ищу признаки остальных. Никого. Никого здесь нет. – Пит? – зову я тихонько. – Пит? Я слышу тихий стон в ответ, я бросаюсь на звук и нахожу фигуру, лежащую чуть выше на земле. – Бити! – восклицаю я. Я быстро падаю на колени около него. Стон, вероятно, был ненамеренным. Он без сознания, хотя я не вижу ран, кроме как выше сгиба локтя. Я хватаю горстку мха и неуклюже обертываю ее, пока пытаюсь привести его в себя. – Бити! Бити, что произошло? Кто тебя порезал? Бити! – Я трясу его так, как ни в коем случае нельзя трясти пострадавшего. Он снова стонет и немного поднимает руку, чтобы избавиться от меня. И тогда я замечаю, что он держит нож, один из тех, что нес Пит, который почему‑то обернут проводом. Озадаченная, я встаю и поднимаю провод, убеждаясь, что он идет обратно к дереву. У меня уходит мгновение, чтобы вспомнить, что Бити обмотал конец провода вокруг ветки и оставил ее на земле еще до того, как занялся самим деревом. Я думала у этого есть некое «электрическое» значение, которое потом можно будет использовать. Но это было не так. Тут, вероятно, все двадцать‑двадцать пять ярдов[28]до дерева. Я бросаю взгляд вверх по склону и понимаю, что мы всего в паре шагов от силового поля. Сигнальный квадрат находится там же, где он был сегодня утром. Что сделал Бити? Он на самом деле попытался вставить нож в силовое поле, как случайно сделал Пит? И что он делал с проводом? Это был его запасной план? Если попытка наэлектризовать воду потерпит неудачу, направить энергию удара молнии в силовое поле? Что бы это дало, так или иначе? Ничего? Очень много? Поджарило бы нас всех? Силовое поле само по себе, думаю, должно обладать электроэнергией. То, в Тренировочном центре, было невидимым. Это, кажется, отражает джунгли. Но я видела, как оно колебалось, когда Пит задел его ножом и когда я запустила в него стрелу. Реальный мир находится прямо за ним. В моих ушах больше не звенит. В конце концов, это все‑таки были насекомые. Я знаю это теперь, потому что они быстро затихают, и я слышу только звуки джунглей. Бити бесполезен. Я не могу привести его в себя. Не могу спасти. Я не знаю, что он пытался сделать с ножом и проводом, а он не способен объяснить. Повязка на моей руке вся пропитана кровью, и нет никакого смысла обманывать себя. Голова кружится так сильно, что я вот‑вот потеряю сознание. Я должна бежать от этого дерева и… – Китнисс! – Я слышу его голос, хотя он и далеко. Но что он делает? Пит уже должен был выяснить, что все теперь охотятся на нас. – Китнисс! Я не могу защитить его. Я не могу двигаться быстро или далеко, и мои способности стрелять сейчас в лучшем случае сомнительны. Я делаю единственную вещь, на которую способна, чтобы отвлечь нападающих от Пита и привлечь их к себе. – Пит! Я здесь! Пит! – Да, я привлеку их к себе и к дереву молний, которое вскоре само по себе будет оружием. – Я здесь! Я здесь! – Он не сможет. Не с его ногой, да еще ночью. Он никогда не будет здесь вовремя. – Пит! Это работает. Я могу слышать их прибытие. Двоих из них. Прорывающихся сквозь джунгли. Мои колени подгибаются, и я опускаюсь рядом с Бити. Лук и стрелы наготове. Если я смогу вывести их из Игры, Пит переживет остальных? Энобария и Финник добираются до дерева молний. Они не могут видеть меня, сидящую выше их на склоне, моя кожа замаскирована лекарством. Я целюсь в шею Энобарии. Если повезет, когда я убью ее, Финник скроется за деревом, попадая в область ударов молний. Которые начнутся в любую секунду. Там и тут раздаются лишь слабые щелчки насекомого. Я смогу убить их сейчас. Убить их обоих. Еще одна пушка. – Китнисс! – Слышу я вой Пита. Но на сей раз я не отвечаю. Бити все еще слабо дышит рядом со мной. И он, и я скоро умрем. Финик и Энобария умрут. Пит жив. Стреляли две пушки. Брут, Джоанна, Чэф. Двое из них уже мертвы. Питу придется убить только одного трибута. И это все, что я могу сделать. Один враг. Враг. Враг. Слово всплывает в недавних воспоминаниях. Взгляд в лицо Хеймитчу. – Китнисс, когда будешь на арене… – Угрюмый взгляд и предчувствие. – Что? – Слышу я свой собственный напряженный голос, потому что я ощетиниваюсь из‑за какого‑то, как мне кажется, невысказанного обвинения. – Просто помни, кто там враг, – говорит Хеймитч. – Это все. Последние слова наставления Хеймитча для меня. Зачем нужно было напоминать об этом? Я всегда знала, кто враг. Кто морит нас голодом, мучает и убивает нас на арене. Тот, кто скоро убьет всех, кого я люблю. Мой лук опускается. Да, я знаю, кто враг. И это не Энобария. Я наконец‑то вижу нож Бити ясным взглядом. Мои трясущиеся руки берут провод, прикрепляют его к стреле, завязывая узлом, которому я научилась на тренировках. Я поднимаюсь, разворачиваясь к силовому полю, теперь я полностью видима, но это меня больше не волнует. Меня волнует лишь то, куда я должна вонзить стрелу, куда Бити бы вставил свой нож, если бы был в состоянии. Я направляю лук на колеблющийся квадрат, недостаток… Как он назвал его в тот день? Трещина в броне. Я выпускаю стрелу и смотрю, как она попадает в цель и исчезает, затаскивая за собой нить провода. Мои волосы встают дыбом, и молния ударяет в дерево. Белая вспышка бежит по проводу и на мгновение купол взрывается ослепительным голубым светом. Меня отбрасывает на землю тело бесполезно, парализовано, глаза распахнуты, пока все вокруг сыпется на меня дождем. Я не могу добраться до Пита. Я не могу добраться даже до своей жемчужины. Я напрягаю глаза, чтобы запечатлеть одно последнее изображение красоты и забрать его с собой. Прямо перед началом взрывов я нахожу звезду.
Date: 2015-09-22; view: 256; Нарушение авторских прав |