Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава 44. Через два часа Джулия съехала на обочину пустынного шоссе и потянулась за термосом





 

Через два часа Джулия съехала на обочину пустынного шоссе и потянулась за термосом. В горле першило, глаза болели от невыплаканных слез, а в затуманенном мозгу снова и снова возникали жестокие, обидные слова, которые он сказал ей при расставании: «Ты не любишь меня, Джулия. Ты просто еще слишком наивна и неопытна, а потому не понимаешь разницы между просто хорошим сексом и настоящей любовью. А теперь будь умницей, залезай в машину и возвращайся в тот мир, которому ты принадлежишь. Я же хочу только одного – чтобы ты поскорее забыла меня».

Руки дрожали, и Джулия с трудом налила кофе в крышку термоса. Зачем нужно было так безжалостно высмеивать ее любовь? Особенно зная, что ей предстоит в одиночку противостоять полиции и журналистам. Он, в конце концов, мог просто проигнорировать ее слова, если уж не захотел солгать и сказать, что тоже любит ее. Тогда ей хоть было бы на что опереться во время предстоящего мучительного испытания.

«Ты не любишь меня, Джулия… Я хочу только одного – чтобы ты поскорее забыла меня…»

Джулия попыталась проглотить немного кофе, но горло судорожно сжалось, и она чуть не поперхнулась, чувствуя себя еще более несчастной и в то же время совершенно сбитой с толку. Ведь несмотря на то, что Зак так жестоко посмеялся над ее чувствами, он прекрасно знал, что она действительно любит его! Он был настолько в этом уверен, что мог себе позволить обращаться с ней подобным образом перед самым отъездом. Он был убежден, что она все равно не выдаст его властям. И не напрасно. Джулия и сама прекрасно понимала, что никогда не сможет сделать ничего, что причинило бы ему вред. Несмотря ни на что. Для этого она слишком любила его, а ее вера в его невиновность и желание помочь даже сейчас были ничуть не меньше, чем несколько часов назад или вчера.

Забрызгав «блейзер» жидкой грязью, мимо пронесся небольшой грузовик, и Джулия вспомнила предупреждение Зака ехать как можно дальше, не привлекая лишнего внимания. Чувствуя себя совершенно разбитой и усталой, она дала задний ход и выехала обратно на шоссе. Несмотря на сильное желание ехать побыстрее, Джулия сдержала себя, и стрелка спидометра ни разу не вышла за отметку 100 км. Потому что Зак просил не гнать машину. И потому что остановка за превышение скорости явно попадала в категорию «привлечения внимания».

Джулия доехала до границы с Оклахомой гораздо быстрее, чем ожидала. Правда, это было совершенно неудивительно – ведь первый раз она преодолевала этот путь в метель. Точно следуя указаниям Зака, она остановилась у первой же площадки для отдыха и позвонила домой.

Трубку взял отец.

– Папа, – сказала она, – это Джулия. Я уже свободна. И еду домой.

– Слава Богу! – взволнованно воскликнул он. – Слава Богу!

За все те годы, что Джулия прожила у Мэтисонов, она никогда не слышала в голосе отца такой тревоги и теперь испытывала мучительное раскаяние из‑за того, что по ее вине пришлось испытать родителям и братьям.

Больше ни один из них не успел сказать ни слова. В трубке раздался чей‑то незнакомый голос:

– Мисс Мэтисон, говорит агент Ингрэм, из ФБР. Где вы находитесь?

– В Оклахоме, на площадке для отдыха. Я свободна. Он… он оставил меня в машине с завязанными глазами.

Но теперь он ушел. Я уверена, что он ушел. Не знаю куда, но ушел.

– Слушайте меня внимательно, – сказал фэбээровец. – Возвращайтесь в машину, запритесь изнутри и немедленно уезжайте подальше от того места, где он вас оставил. Когда доедете до ближайшего людного места, позвоните нам. Мы известим местную полицию, и они подъедут за вами. А теперь быстрее возвращайтесь в машину, мисс Мэтисон!

– Я хочу домой! – с неподдельным отчаянием воскликнула Джулия. – Я хочу увидеть мою семью! Я не собираюсь оставаться в Оклахоме и ждать, пока за мной «подъедут»! И позвонила я только для того, чтобы сообщить, что уже еду домой.

Повесив трубку, Джулия направилась к машине. Естественно, она никуда не стала звонить из «ближайшего людного места».

Два часа спустя вертолет, который, очевидно, отрядили на поиски строптивой заложницы, засек синий «блейзер» на центральной автостраде Техаса и завис сверху. А уже через несколько минут на шоссе со всех сторон стали вливаться полицейские машины с включенными мигалками, образуя своеобразный кортеж, который и сопровождал ее до самого дома. Джулия подозревала, что подобные меры предпринимаются не столько в целях обеспечения безопасности бывшей заложницы, сколько в целях предотвращения побега возможной соучастницы, прежде чем ее успеют допросить.

Только теперь она с ужасом осознала масштабы той охоты, которая велась за ними обоими, и «почетный эскорт» ее отнюдь не радовал. Когда она подъехала к дому родителей, было два часа ночи, но несмотря на это, все вокруг кишело репортерами, и как только Джулия вышла из машины, ее ослепили вспышки фотокамер. Понадобились усилия троих дюжих полицейских и ее братьев, чтобы пробиться к входной двери.

В доме ее уже поджидали двое агентов ФБР, но поначалу Джулия их даже не заметила. Она видела только своих родителей, видела любовь в их глазах, чувствовала тепло их объятий.

– Джулия, – плача повторяла мама, прижимая ее к себе, – моя Джулия. Моя маленькая девочка.

Отец был более сдержан. Крепко обняв ее, он лишь несколько раз горячо воскликнул:

– Слава Богу!

Только теперь Джулия до конца осознала, насколько сильно родители и братья любят ее. Тед и Карл, правда, пытались подшучивать над ее «приключением», но оба выглядели похудевшими и измученными. И только теперь, в присутствии родных, при виде любимых лиц, Джулия наконец дала волю слезам, которые упрямо сдерживала в течение двадцати четырех часов. За последние десять лет своей жизни Джулия не пролила и сотни слезинок, да и те в основном в кинотеатрах, на грустных фильмах, но зато за последнюю неделю она отплакала не только за все годы, но и еще на много‑много лет вперед.

Долгожданную встречу с родными прервал светловолосый фэбээровец. Он вышел вперед и заговорил спокойным, властным голосом:

– Прошу прощения, что вмешиваюсь, мисс Мэтисон, но сейчас дорога каждая секунда, а потому мы хотели бы задать вам несколько вопросов и получить на них ответы. Меня зовут Дэвид Ингрэм, это я разговаривал с вами по телефону. А это, – он кивнул в сторону второго агента – высокого и темноволосого, – Пол Ричардсон. Он ведет дело Бенедикта.

Миссис Мэтисон решила, что пришла пора вмешаться:

– Давайте пройдем в столовую – там всем хватит места. Я принесу кофе, молоко и немного печенья, – последнее Мэри Мэтисон всегда считала панацеей от всех бед.

– Прошу прощения, миссис Мэтисон, – твердо сказал Пол Ричардсон, – но боюсь, что нам придется поговорить с вашей дочерью наедине. А она вам обо всем расскажет утром.

Джулия, которая в сопровождении Теда и Карла уже направлялась в столовую, услышав эти слова, резко остановилась. Убеждая себя, что эти люди ни в чем не виноваты, что они просто выполняют свою работу, она сказала без злости, но решительно и твердо:

– Мистер Ричардсон! Я, конечно, понимаю, как вам не терпится задать ваши вопросы. Но моя семья тоже очень хочет услышать ответы на них и имеет на это даже большее право, чем вы. Поэтому я бы очень хотела, чтобы они присутствовали при нашей беседе. Надеюсь, вы не будете возражать?

– А если буду?

После изнурительной поездки Джулия совсем не была настроена пикироваться с кем бы то ни было, а тем более с этим фэбээровцем, который ростом и цветом волос настолько напоминал Зака, что у нее защемило сердце. Поэтому она лишь устало улыбнулась, и эта улыбка получилась даже немного более теплой, чем ей бы хотелось.

– Я все же очень прошу вас этого не делать. Я слишком устала для того, чтобы с вами спорить.

– Хорошо. Думаю, что ваша семья может присутствовать при нашем разговоре, – смягчился Ричардсон и как‑то странно посмотрел на своего нахмурившегося напарника. Этот обмен взглядами произошел настолько быстро, что Джулия ничего не заметила. В отличие от Теда и Карла.

Как только они сели за стол, агент Ингрэм мгновенно перехватил инициативу.

– Ну что ж, мисс Мэтисон, – довольно резко сказал он, – давайте начнем с самого начала.

Увидев, что Ричардсон достал из кармана магнитофон и поставил его на стол, Джулия почувствовала острый приступ страха. Но тотчас же напомнила себе, что Зак предупреждал ее о подобных и даже гораздо худших вещах.

– Что вы называете «самым началом»? – спросила она, благодарно улыбнувшись матери, которая поставила перед ней стакан молока.

– Нам уже известно, что вы поехали в Амарилло предположительно для того, чтобы встретиться с дедом одного из ваших учеников, – начал Ричардсон.

– Что вы имеете в виду под словом «предположительно»? – резко поворачиваясь к нему, возмутилась Джулия.

– Успокойтесь, мисс Мэтисон. Вас никто ни в чем не обвиняет, – торопливо вмешался Ингрэм. – Мы просто хотим услышать от вас, как все произошло. Начните с вашей встречи с Захарием Бенедиктом.

Положив руки на стол, Джулия постаралась окончательно успокоиться и говорить как можно ровнее и бесстрастнее.

– Я остановилась перекусить в небольшом ресторанчике рядом с автострадой. Не помню, как он называется, но смогу без труда его узнать, если увижу. Когда я вышла оттуда, шел снег, а рядом с моим «блейзером» сидел на корточках высокий, темноволосый мужчина. Колесо было спущено. Он предложил мне свою помощь…

– Вы заметили, что он вооружен?

– Если бы заметила, то наверняка не предложила бы подвезти его.

– Во что он был одет?

Час проходил за часом, а вопросы все сыпались и сыпались один за другим…

– Мисс Мэтисон, не можете же вы вообще ничего не знать о том, где находится этот дом! – возмущался Пол Ричардсон, рассматривая ее, как какую‑то букашку под микроскопом. Его властные интонации снова напомнили ей Зака в минуты раздражения, и теперь это почему‑то вызывало странное умиление.

– Я же говорила вам, что всю дорогу и туда, и обратно у меня были завязаны глаза. И пожалуйста, называйте меня просто Джулией. Это гораздо короче и удобнее, чем мисс Мэтисон.

– За то время, что вы находились рядом с Бенедиктом, вам не удалось выяснить, куда он в конечном счете направляется?

Джулия отрицательно покачала головой. Кажется, этот вопрос уже звучал как минимум один раз.

– Он сказал, что чем меньше я буду знать, тем в большей безопасности будет он сам.

– Но вы хотя бы пытались выяснить, куда он направляется?

Джулия снова отрицательно покачала головой. Этот вопрос был, по крайней мере, чем‑то новеньким.

– Пожалуйста, ответьте вслух – мы ведем звукозапись нашей беседы.

– Хорошо! – теперь Джулии уже казалось, что он совершенно не похож на Зака. Он был моложе, смазливее, но в нем не было и следа внутренней теплоты, присущей Заку.

– Я не спрашивала его, куда он направляется, потому что знала, что все равно не получу ответа. Мне же было сказано, что чем меньше я буду знать, тем…

– А вы хотели, чтобы он был в безопасности, да? – набросился на нее Ричардсон. – Вам ведь не хотелось, чтобы его арестовали?

Наступила небольшая пауза. Ричардсон ждал, постукивая по столу кончиком шариковой ручки, а Джулия смотрела в окно на толпы снующих вокруг дома репортеров и не чувствовала ничего, кроме смертельной усталости.

– Я уже говорила вам, что он спас мне жизнь.

– Но ведь Захарий Бенедикт сделал вас своей заложницей, не говоря уже о том, что он бежал из тюрьмы, где отбывал срок за убийство.

Откинувшись на спинку стула, Джулия смотрела на него со смесью презрения и безнадежности.

– Я ни на секунду не верю в то, что он кого‑то убил, А теперь, мистер Ричардсон, – продолжала она, проигнорировав предупреждающий знак Теда, – я хочу попросить вас попытаться поставить себя на мое место. Представьте себе, что вы – мой заложник я вам наконец удалось бежать. Вы прячетесь от меня, а я думаю, что вы упали в полузамерзшую речку. Наблюдая за мной из укрытия, вы видите, как я подбегаю к ручью и ныряю в ледяную воду. Я ныряю снова и снова, выкрикивая ваше имя, и наконец, потерпев неудачу, выбираюсь на берег. Но вместо того чтобы сесть на снегоход и отправиться домой, ложусь на снег, расстегиваю начинающую обледеневать рубашку, чтобы побыстрее замерзнуть, и…

Джулия замолчала, чтобы немного перевести дыхание, и этим немедленно воспользовался Ричардсон.

– К чему вы мне все это рассказываете? – удивленно спросил он?

– Я хочу, чтобы вы ответили мне на несколько вопросов. После того как вы это увидите, сможете ли вы по‑прежнему верить в то, что я могла кого‑то хладнокровно убить? Будете ли вы пытаться выудить из меня информацию, зная, что это может обернуться против меня, привести лишь К моей смерти, прежде чем я смогу доказать, что никого не убивала?

– А что, Бенедикт собирается это сделать? – судя по тону Ричардсона и по тому, как он резко наклонился вперед, этот вопрос его чрезвычайно интересовал.

– Это собираюсь сделать я, – ушла от ответа Джулия. – Но вы так и не ответили на мой вопрос. После того как вы увидели, что я пыталась спасти вашу жизнь, стали бы вы выуживать из меня информацию, зная, что это приведет в лучшем случае к моему аресту, а в худшем – к смерти?

– Я бы, – отпарировал Ричардсон, – считал себя обязанным выполнить свой гражданский долг и позаботиться о том, чтобы убийца, а теперь еще и похититель, был передан в руки правосудия.

– В таком случае, – спокойно сказала Джулия после нескольких секунд молчания, во время которых она внимательно изучала сидящего перед ней человека, – я могу только пожелать вам поскорее найти донорское сердце, потому что своего вы, судя по всему, не имеете.

Агент Ингрэм счел, что пора вмешаться, и с улыбкой, такой же вкрадчивой, как и его голос, сказал:

– Думаю, что на сегодня вполне достаточно. Ведь все мы были на ногах с тех пор, как вы позвонили в первый раз.

Сонные члены семейства Мэтисонов начали подниматься из‑за стола.

– Джулия, – Мэри Мэтисон смущенно подавила зевок, – ты ляжешь в своей старой комнате. И вы тоже, – добавила она, обращаясь к Карлу и Теду.

– Думаю, что не имеет никакого смысла пробиваться сквозь эту толпу репортеров, а тем более завтра вы можете понадобиться Джулии.

Агенты Ингрэм и Ричардсон приехали в Китон из Далласа и уже целую неделю жили в небольшом мотеле на окраине.

За всю дорогу от дома Мэтисонов они не проронили ни слова. Лишь когда седан наконец затормозил перед их коттеджем, Дэвид Ингрэм заговорил:

– Она что‑то скрывает. Пол.

– Нет, что ты, – нахмурился Ричардсон, – с ней все в порядке. Я не думаю, что она что‑то скрывает.

– В таком случае, – саркастически заметил Ингрэм, – тебе стоит начать думать головой, а не тем органом, который взял над тобой верх с тех самых пор, как эта девица уставилась на тебя своими глазищами.

Отвлекшись от созерцания облупившейся белой краски на дверях комнаты. Пол резко обернулся:

– Что ты, черт подери, имеешь в виду?

– Я имею в виду, – с отвращением процедил Ингрэм, – что ты помешался на этой девке с той самой минуты, как начал наводить о ней справки в этом городишке. Каждый раз, когда ты узнавал о ней что‑то хорошее или беседовал с этими ее детьми‑инвалидами и их родителями, ты млел, как сентиментальная девица. А когда ты еще и узнал, что она также занимается с неграмотными женщинами и поет в церковном хоре, то решил, что ее смело можно причислять к лику святых. И сегодня, стоило ей осуждающе посмотреть в твою сторону, как ты тотчас же терял темп, и приходилось начинать все с начала. Ты симпатизировал ей даже тогда, когда видел только фотографию, сегодня же, когда она предстала перед тобой во плоти, твоя объективность и вовсе полетела ко всем чертям.

– Что за чушь ты несешь?

– Чушь? Неужели? Тогда, может быть, ты объяснишь мне, почему тебе так хотелось узнать, спала она с Бенедиктом или нет? Она тебе дважды сказала, что он не насиловал ее и не принуждал к сожительству никакими другими способами. Но тебе этого показалось недостаточно! Как это ты еще не решил прямо спросить, спала ли она с ним добровольно. Меня чуть не стошнило, когда ты попросил ее описать белье на его кровати, с тем чтобы мы могли найти фирму‑производителя и через него выйти на владельца этого дома!

Ричардсон смущенно посмотрел на него.

– Что, это было настолько очевидно? А как ты думаешь, ее родные заметили?

Ингрэм презрительно фыркнул.

– Естественно, они заметили! Милая, кроткая миссис Мэтисон даже начала мечтать о том, чтобы ты подавился одним из ее печений. Да протри глаза! Джулия Мэтисон не ангел. В детстве у нее были приводы в полицию…

– О чем бы мы никогда не узнали, если бы в иллинойсском архиве случайно не завалялись документы, которые должны были быть уничтожены много лет назад, – перебил его Пол. – Более того, если тебе вдруг захочется узнать о том периоде ее жизни немного побольше, то советую позвонить доктору Терезе Уилмер из Чикаго, как это сделал я.. И она скажет тебе, что Джулия – самый честный и чистый человек, которого ей довелось встретить в своей жизни. – Немного помолчав. Пол снова заговорил, и на этот раз в его голосе появились мечтательные нотки:

– А если честно, Дейв, скажи, ты когда‑нибудь видел такие удивительные глаза, как у Джулии Мэтисон?

– Угу, – насмешливо промычал Ингрэм. – В мультфильме про Бэмби.

– Бэмби – олененок. И глаза у него карие. А у нее… у нее они синие и сверкающие, как драгоценные камни. В детстве у моей сестры была кукла с похожими глазами.

– Нет, я не могу поверить собственным ушам! – взорвался Ингрэм. – Ты хоть сам понимаешь, что ты несешь?

– Успокойся, – вздохнул Пол. – Если ты прав и она действительно помогала Бенедикту бежать или если у нас появятся веские основания подозревать, что она что‑то скрывает, то я первый вытрясу из нее все, что только можно. И ты это знаешь.

– Знаю, – согласился Ингрэм, доставая ключ. – Но меня интересует другое.

Пол, который уже открыл дверь своей комнаты, обернулся:

– И что же именно?

– Что ты собираешься делать, если ее единственная вина заключается в том, что она спала с Бенедиктом?

– Найду этого мерзавца и собственноручно застрелю его за то, что он ее совратил.

– А если за ней нет и этой вины? Мягкая улыбка тронула губы Пола.

– В таком случае я, наверное, последую ее совету и подыщу себе донорское сердце. Дейв, ты видел, как она на меня сегодня смотрела? Так, как будто мы знаем друг друга давным‑давно. И нравимся друг другу.

– В Далласе полно женщин, которые знают тебя в библейском смысле этого слова, и им всем нравится твой большой…

– Ты мне просто завидуешь. Тебе обидно, что эта шикарная блондинка, ее бывшая невестка, не обращает на тебя ни малейшего внимания, – ухмыльнулся Ричардсон.

– В этом занюханном городишке, – неохотно согласился Ингрэм, – действительно водятся совершенно потрясающие женщины. Жаль только, – со вздохом добавил он, – что здесь нет ни одного приличного мотеля.

 

Date: 2015-09-22; view: 280; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.006 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию