Глава 7. Зак шел по проходу и почти физически ощущал на себе любопытные, настороженные взгляды окружающих

Зак шел по проходу и почти физически ощущал на себе любопытные, настороженные взгляды окружающих. Воздух, казалось, сгустился от повисшей в нем напряженности. Сэм Хаджинс уже занял свое место у основной камеры. Зак подошел к нему и остановился у мониторов, с помощью которых он получал полную картину всего происходящего на съемочной площадке. Оставшись доволен увиденным, он кивнул Томми, и процесс съемок пошел своим чередом. – Свет! – крикнул помощник режиссера. Огромные прожекторы медленно залили съемочную площадку жарким белым светом. Засунув руки в карманы, Зак еще раз пристально взглянул на мониторы. Никто не говорил, никто не кашлял, никто не двигался, но Зак лишь смутно осознавал странную неподвижность и безмолвие, воцарившиеся на съемочной площадке и вокруг нее. В течение многих лет он привык отгораживаться от любых «сюрпризов», которые преподносила ему жизнь, с головой уходя в работу, поэтому на этот раз ему даже не пришлось прилагать никаких сознательных усилий. На некоторое время сцена, которую ему предстояло снимать, стала для него всем – ребенком, любовницей, надеждой на будущее. Пристально глядя на мониторы, Зак уже точно знал, как это будет выглядеть на десятиметровом экране кинотеатра.

Помощники осветителя сидели на стропилах, готовые в любую минуту переместить прожектор. Сам главный осветитель в ожидании распоряжений занял свое обычное место рядом с Сэмом Хаджинсом, и еще два его помощника находились рядом с семиметровым краном, на котором работал второй оператор. Звукорежиссер приготовил свои наушники, а хронометрист стоял со сценарием в одной руке и секундомером на изготовку в другой. Рядом с ним ассистент режиссера что‑то записывала на хлопушке, готовясь к команде Зака «мотор!». Тони и Рейчел стояли немного поодаль, ожидая своего выхода.

Оставшись довольным увиденным, Зак повернулся к Сэму.

– По‑моему, все в порядке. Как тебе кажется? В тысячный раз за сегодняшний день оператор‑постановщик приник к окуляру камеры и, чуть поколебавшись, сказал:

– Зак, меня немного беспокоит этот стол. Давай пододвинем его поближе к дальней куче сена.

Двое рабочих сорвались со своих мест, схватили стол и начали по сантиметру передвигать его в нужном направлении, до тех пор пока Сэм не остался доволен.

Теперь, когда уже почти все было готово, Зак испытывал лишь страстное желание поскорее начать съемки. Подняв голову вверх, он окликнул второго оператора:

– Лес! Как там вид сверху?

– По‑моему, прекрасно.

Последний раз оглянувшись вокруг, Зак кивнул Томми, и тот по обыкновению призвал всех соблюдать тишину, хотя на съемочной площадке и без того было тихо, как в склепе:

– Внимание! Прошу всех занять свои места. Это не репетиция. Будем сразу снимать.

Тони и Рейчел заняли свои места у специальных отметок на полу, и пока гример торопливо запудривал потный лоб Тони, а костюмерша одергивала лиф платья Рейчел, Зак, как обычно, напоминал актерам сцену, которую предстояло снимать.

– Итак, – начал он сухим, деловым тоном, – вы читали сценарий и знаете, чем он заканчивается. Попробуем снять эту сцену с первого дубля. Если не получится, то будем считать это своеобразным прогоном, – переведя взгляд на Рейчел, он обратился непосредственно к ней, называя ее, как это делал всегда, именем героини:

– Джоханна, ты входишь в конюшню, зная, что Рик прячется где‑то неподалеку. Ты знаешь, чего он хочет. Ты боишься его и боишься саму себя. Когда он начнет тебя ласкать, ты не сможешь устоять, но это наваждение продолжается лишь несколько мгновений. Страстных мгновений, – Зак решил не углубляться в подробности того, какой именно страсти он добивается между своей женой и ее настоящим любовником. – Понятно? – на всякий случай переспросил он. – Очень страстных.

– Понятно, – ответила Рейчел, и в ее зеленых глазах впервые промелькнуло что‑то похожее на неловкость. Очевидно, ей тоже нелегко давалась эта сцена в присутствии такого количества народа.

Зак повернулся к Тони, который уже занял свое место в пустом стойле:

– Ты уже ждешь Джоханну больше часа и начинаешь бояться, что она не придет. Ты ненавидишь себя за то, что так хочешь ее. Это желание превратилось для тебя в навязчивую идею. Тебе хочется пойти в дом и рассказать ее дочери, экономке и вообще всем, кто захочет тебя выслушать, о том, что вы – любовники. Ты чувствуешь себя униженным потому, что она избегает тебя, и потому, что ты вынужден встречаться с ней в конюшне, в то время как ее муж благополучно спит с ней в роскошной кровати. Когда она наконец приходит, в тебе прорываются ярость и боль, которые накапливались месяцами. Ты грубо хватаешь ее, но как только твои руки касаются ее тела, ты понимаешь, что снова хочешь эту женщину, и собираешься заставить ее хотеть тебя. Ты начинаешь целовать ее и чувствуешь, что поначалу она тебе отвечает. А когда она немного овладевает собой и начинает сопротивляться, ты уже слишком далеко заходишь и просто не можешь поверить в то, что она тебя не хочет. Ты не веришь этому до тех самых пор, пока она не хватает пистолет и не нацеливает его на тебя. Когда же это происходит, ты приходишь в ярость. Ты полностью утрачиваешь контроль над собой. Ты пытаешься отобрать у нее пистолет, и когда тот стреляет, ты настолько разъярен, что даже не можешь понять, что это произошло чисто случайно. За считанные секунды страсть, которую ты испытывал к этой женщине, перерастает в жгучую ненависть, и ты отчаянно борешься за обладание пистолетом. Раздается второй выстрел, и Джоханна оседает на пол – она тяжело ранена. Увидев это, ты приходишь в себя и роняешь пистолет. Ты страшно напуган и раскаиваешься в том, что наделал. Понятно? Ты слышишь приближение Эмили, немного колеблешься и убегаешь.

Будучи не в силах полностью скрыть отвращение, которое испытывал по отношению к этим двоим, Зак язвительно спросил:

– Надеюсь, вы сможете справиться с этим?

– Не волнуйся, Зак, – в тон ему ответил Остин, – думаю, как‑нибудь справимся.

– Вот и прекрасно. Тогда давайте поскорее покончим с этим тошнотворным фарсом, – повернувшись к Рейчел, Зак добавил:

– Помни, что ты совсем не собиралась стрелять. Поэтому когда раздается случайный выстрел, ты должна быть страшно напугана. Настолько напугана, что даже не сразу замечаешь, что пистолет уже направлен на тебя, и не успеваешь быстро среагировать. Понятно?

Не дожидаясь ответа Рейчел, Зак повернулся к Эмили, и его голос сразу стал совсем другим – из него ушли резкость и стальные нотки.

– Эмили, ты слышишь выстрелы и верхом на лошади въезжаешь в эту дверь. Ты обнаруживаешь, что твоя мать ранена, но находится в сознании, и понимаешь, что рана не смертельна. Ты в панике. Рик убегает к своему грузовику, а ты хватаешь трубку телефона в комнате грумов и делаешь два звонка. Первый – в «скорую помощь», второй – отцу. Поняла?

– А что мне делать с Тони… то есть, я хочу сказать, с Риком? Разве не нужно немного пробежать за ним? Или хотя бы поднять пистолет, как будто я раздумываю над тем, бежать мне за ним или нет?

Обычно такие вещи обсуждались во время репетиции, и Зак понял, что с его стороны было глупостью рассчитывать на то, что можно обойтись без нее. Тем более что еще со вчерашнего дня он подумывал о том, чтобы изменить сценарий и обойтись без первого выстрела, который якобы делает Джоханна. Немного поколебавшись, он отрицательно покачал головой:

– Нет, Эмили. Давай попробуем полностью придерживаться сценария. По крайней мере, во время первого дубля. А там посмотрим. Если понадобится, будем импровизировать.

Зак еще раз обвел взглядом съемочную группу. Теперь его голос снова звучал сухо и деловито:

– У кого еще есть вопросы?

Вопросов не было, и Зак кивнул Томми.

– Тогда начинаем.

– Выключите кондиционеры, – крикнул Томми, и через несколько секунд монотонное гудение смолкло. Звукорежиссер надел наушники, оба оператора приникли к камерам, а Зак занял свою обычную позицию между камерой и мониторами, откуда он мог одновременно видеть запись и живое действие на съемочной площадке.

– Включите красный сигнал, – продолжал руководить Томми, и у входа в конюшню загорелась красная лампочка, предупреждая о том, что идет съемка. – Проверьте камеры, – он сделал небольшую паузу, ожидая подтверждения тому, что камеры и звук работают нормально.

– Порядок! – крикнул с возвышения второй оператор.

– Порядок! – эхом отозвался Сэм Хаджинс.

– Порядок! – закончил перекличку звукорежиссер.

– Тогда начинаем. – Зак дал знак ассистенту режиссера.

– Сцена 126. Дубль 1.

Хлопушка громко щелкнула. Позднее монтажеры будут ориентироваться по этому хлопку, чтоб синхронизировать звук и изображение.

– Мотор! – крикнул Зак, как только ассистентка ушла из кадра.

Рейчел, тревожно озираясь по сторонам, вошла в конюшню через боковую дверь. На ее лице отражалась смесь страха, возбуждения и беспокойства.

– Рик? – робко позвала она в полном соответствии со сценарием. А ее сдавленный крик при виде выросшего перед ней Тони был отыгран просто безупречно.

Скрестив руки на груди и прищурив глаза, Зак стоял рядом с камерой и бесстрастно наблюдал за происходящим. Но когда Тони начал целовать и ласкать Рейчел, пытаясь увлечь ее за собой на охапку сена, все пошло вкривь и вкось. Остин был неловок и совершенно очевидно чувствовал себя не в своей тарелке.

– Стоп! – крикнул Зак, разъяряясь при мысли о том, что ему, судя по всему, очень долго придется наблюдать за тем, как Остин лапает его жену. Выйдя из тени на залитую светом площадку, Зак окинул актера ледяным, презрительным взглядом. – Вчера в моем номере ты целовал ее не как девственник из церковного хора, Остин. Поэтому сейчас попробуй припомнить, как именно ты это делал. Та самодеятельность, которую ты только что продемонстрировал, не выдерживает никакой критики.

Остин, которого за его мальчишеское очарование часто сравнивали с Робертом Редфордом, покраснел до корней волос.

– Господи, Зак, почему ты не можешь отнестись к этому как взрослый человек. Я…

Не обращая никакого внимания на лепет Тони, Зак повернулся к свирепо глядящей на него Рейчел и грубо сказал:

– А тебе напоминаю, что по идее ты хочешь его, а не просто позволяешь лапать себя, размышляя о походе в парикмахерскую.

Следующие два дубля были неплохими, и все в съемочной группе это понимали, но Зак каждый раз останавливал съемку до того, как Рейчел успевала схватить пистолет, и заставлял начинать все сначала. Отчасти он делал это потому, что хотел заставить их снова проделывать на людях то, что вчера сделало из него всеобщее посмешище, но основная причина заключалась в другом. Зак все время чувствовал в этой сцене какую‑то фальшь.

– Стоп! – прервал он четвертый дубль и вышел вперед.

Разъяренный Остин вскочил с сена, увлекая за собой Рейчел, у которой, похоже, с некоторым запозданием проснулись остатки стыда, а потому она пребывала в полном замешательстве и не меньшей ярости, чем Тони.

– Послушай ты, чертов садист! – истерично выкрикнул Тони. – Чего ты добиваешься? Чем тебе не понравились два последних дубля? Он и безупречны…

– Заткнись и слушай, – резко оборвал его Зак, принявший решение все же изменить сценарий. – Мы попробуем сыграть эту сцену немного по‑другому. Независимо от того, что думал автор, когда писал свой роман, факт заключается в том, что в ту самую секунду, когда Джоханна стреляет в своего любовника, пусть даже случайно, она теряет симпатии зрителей. Этот человек обожал ее, он был одержим ею как в сексуальном, так и в эмоциональном плане, а она лишь использовала его для удовлетворения собственных потребностей, даже не помышляя о том, чтобы ради него оставить мужа. Если она выстрелит первой, то Рик окажется единственной жертвой в этом фильме, а весь смысл заключается в том, что жертвами являются все.

Со всех сторон послышался удивленный и одобрительный шепот, но теперь Зак и без этой реакции окружающих был полностью уверен в собственной правоте. Об этом говорила та самая интуиция, что помогала ему получать «Оскаров» за фильмы, которые ни один другой режиссер не смог бы сделать даже элементарно увлекательными, до того примитивны были их сценарии. Повернувшись к Рейчел и Тони, на которых тоже произвело впечатление его решение, Зак сухо и отрывисто бросил:

– Итак, снимаем еще раз, и надеюсь, что последний. Все, что вам нужно сделать, – это немного изменить ход борьбы так, чтобы сразу ранило Джоханну.

– А потом? – спросил Тони. – Что мне делать после того, как я пойму, что попал в нее?

Зак немного поразмыслил, а потом решительно сказал:

– Позволь ей завладеть пистолетом. Ты не хотел ранить ее, но она этого не понимает. Ты отступаешь назад, но она хватает пистолет и направляет его на тебя. Делая это, она рыдает – от жалости к себе и к тебе. Ты продолжаешь отступать к двери. Рейчел, – обратился он к жене, будучи настолько увлеченным работой, что даже не заметил, как назвал ее настоящим именем, – помни – ты должна по‑настоящему, громко рыдать. Потом ты закрываешь глаза и нажимаешь на курок.

Вернувшись на свое место, Зак кивнул ассистенту режиссера.

– Сцена 126, дубль 5! – раздался ее голос, сопровождаемый звуком хлопушки.

– Мотор!

Этот дубль будет последним. И он будет не просто хорошим, он будет безупречным. Зак понял это еще в тот момент, когда Остин схватил Рейчел и, жадно целуя ее, повалил на кучу сена. В этой сцене не было диалога, а музыкальный фон належится позднее, поэтому, когда Рейчел схватила пистолет и направила его на Тони, Зак стал громко понукать актеров, призывая их к более яростной борьбе.

– Борись! Бей его! – крикнул он Рейчел и язвительно добавил:

– Представь себе, что он – это я.

Реплика сработала, и Рейчел, яростно извиваясь, стала с нешуточной силой барабанить Тони по спине и плечам. В одной руке у нее был пистолет.

Позднее они запишут звук настоящего выстрела и вставят его на место тихого хлопка одного из холостых патронов, которыми был заряжен пистолет Рейчел. Теперь пистолет уже был в руках у Тони, и Зак выжидал наиболее подходящий момент для того, чтобы крикнуть «огонь!». Как только он это крикнет. Тони нажмет на курок, раздастся холостой выстрел, Рейчел упадет и раздавит пакет с искусственной кровью, спрятанный у левого плеча. Наконец этот момент наступил.

– Огонь! – крикнул он. В необъятном сарае раздался громоподобный выстрел, эхом отразившись от металлической крыши, и тело Рейчел содрогнулось как от сильного удара.

Все застыли, парализованные неожиданно громким звуком выстрела, который должен был быть лишь легким хлопком. Рейчел выскользнула из рук Тони и осела на пол, на ее теле не было бутафорской крови, которая должна была вытекать из раны в плече.

– Что за… – начал Зак, ринувшись вперед. – Рей‑чел? – позвал он, переворачивая ее и отбросив в сторону склонившегося над ней Тони. В груди у жены Зак обнаружил маленькую дырочку, из которой сочилась кровь. Первая связная мысль, которая промелькнула у него, пока он кричал, чтобы кто‑нибудь вызвал «скорую», и судорожно искал несуществующий пульс, была о том, что эта рана не может быть смертельной – крови почти не было, а само пулевое отверстие было скорее ближе к ключице, чем к сердцу. Кроме того, буквально в нескольких метрах находилась бригада профессиональных медиков, как того требовали правила безопасности. Кругом началось какое‑то светопреставление – женщины визжали, мужчины кричали, а вся съемочная группа сбилась в плотную, обезумевшую толпу, которая напирала со всех сторон.

– Отойдите назад, черт вас побери! – заорал Зак и, так и не сумев найти пульс, начал делать искусственное дыхание.

Часом позже Зак в полном одиночестве стоял у входа в конюшню – все остальные столпились в нескольких метрах от него. У тела Рейчел возились медики и полицейские. Подъездная аллея к дому и почти весь луг были запружены патрульными машинами и каретами «скорой помощи». Их кроваво‑красные и синие мигалки продолжали крутиться, создавая зловещую иллюминацию во влажном, неподвижном ночном воздухе.

Рейчел была мертва. Он чувствовал это, знал это. Он уже видел смерть и помнил, как она выглядит. Но все же, несмотря ни на что, не мог в это поверить.

Полицейские уже допросили Тонн и операторов. Теперь они начали допрашивать всех, кто присутствовал в конюшне, когда это произошло. Единственным человеком, которого они ни о чем не спрашивали, был Зак. Эта странность настолько бросалась в глаза, что ее заметил даже он сам, хотя в связи со всем происшедшим почти утратил способность к логическому мышлению.

Вдруг площадку залил яркий белый свет, и сверху послышался громкий шум лопастей снижающегося вертолета. Зак увидел яркий красный крест и почувствовал колоссальное облегчение. Очевидно, они собираются отвезти Рейчел в ближайший госпиталь, а это значит, что медикам все же удалось вернуть ее к жизни. Но не успела эта радостная мысль промелькнуть у него в голове, как произошло нечто, заставившее его похолодеть от ужаса. Полицейские, оцепившие виллу, пропустили внутрь черный седан. На его глянцевом боку в свете огней снижающегося вертолета сверкнула знакомая надпись – «Окружной коронер».

Не только Зак заметил появление зловещего автомобиля. Эмили зарыдала в объятиях отца; Остин грязно выругался, но все же милостиво позволил Томми утешать себя; Диана, побледневшая и напряженная, не отрывала взгляда от машины коронера, а остальные… остальные просто растерянно смотрели друг на друга.

Но никто не смотрел на Зака и не пытался подойти к нему. И хотя, с одной стороны, это его вполне устраивало, с другой – такое всеобщее отчуждение показалось ему по крайней мере странным.

Date: 2015-09-22; view: 281; Нарушение авторских прав