Москва. Май 1975 года

Ресторан гостиницы «Белград». Григорий Свободкин и Игорь Кранов, руководители уже популярных на эстраде вокально‑инструментальных ансамблей «Веселые гитары» и «Друзья», были приглашены на день рождения 40‑летней Татьяны Васильевны Громовой, директора универмага «Москва». Свободкин и Кранов вышли покурить. Закурили.

– А ничего играют в этом кабаке, – сказал Свободкин, – профессиональные ребята.

– Да, – затягиваясь, сказал Кранов. – Спросил, как третью пластинку записали, – записали, выйдет в декабре.

– Да, долго что‑то, ну это «Мелодия», – развел руками Свободкин, – там очередь среди ансамблей. А у тебя как вторая продалась? – поинтересовался у Кранова.

– По данным гонорарного отдела, расходится хорошо, да и концертов сейчас много, так что с деньгами нормально.

– Слышал группу «Машина‑Грузовик», это новое явление на эстраде, далеко пойдут. Песни пишет Андрей Захаревич, резвый мальчик, – затягиваясь, сказал Свободкин. – Играют настоящий рок‑н‑ролл, звучат хорошо, выступают часто, иногда заключают договор с какой‑либо филармонией, песни расходятся в магнитофонных записях, тексты, конечно, очень оригинальны, сильные мальчики. Откуда этот Захаревич, – поинтересовался Свободкин, – родители кто?

– Ты что, не знаешь, кто отец у Захаревича? – И прошептал на ухо, подальше от других курильщиков, стоявших рядом.

– Да ты что? – только и сказал Свободкин. – Ну, это многое объясняет.

– Там вообще не все так просто. Ударник Кавабуке, у него отец японец, представитель японских авиалиний в Восточной Европе и Монголии. Отсюда и классная аппаратура.

Свободкин задумался: выступать открыто против Захаревича после того, как он услышал, что, кто и как, не имело смысла, но злость и зависть еще больше закипели внутри.

– Думаешь, мне это нравится? – спросил Кранов. – Год‑два – и таких «Грузовиков» расплодится в Москве и Ленинграде видимо‑невидимо.

– Да. А что же делать? – несколько растерянно спросил Свободкин.

– Да не паникуй ты… У тебя в прессе есть кто‑нибудь? – гася сигарету, спросил Кранов.

– Ну, найти можно.

– Ну вот и поищи. Я вернусь с гастролей в сентябре, помогу тебе. Статейка‑то нужна простая, типа «Кому нужен такой «Грузовик» на нашей дороге?» или что‑то в этом роде. Согласен, самодеятельность, да еще талантливая, нам не нужна. Мы сами разберемся, и слова советские поэты пишут ничуть не хуже какого‑то там Захаревича, главное, правильные. Ну, пойдем к Танечке, а то там заждались небось…

Антракт кончился, начались танцы. Пятница. В зале многолюдно. Кроме Громовой какой‑то юбилей справляли и стоматологи, ну это в начале зала. Ну и так, разной публики было много. Гуляли от души, и официанты старались вовсю: и стоматологи им нужны были, да и в универмаге «Москва» работали не последние люди.

* * *

Статья «Зачем такой «Грузовик» на нашей дороге?» появилась в «Литературной газете» в конце декабря 1975 года. Злая, необъективная статья была написана в стиле анонимки, письма без подписи. Но подпись была – Александр Иваницкий. Для рядового советского человека все, о чем было написано, выглядело достаточно тревожно: тексты песен с неясным подтекстом и не нашим душком; музыка явно не нашей эстрады – все это транслируется бытовыми магнитофонами и расходится по всей стране, и многие самодеятельные ансамбли слепо подражают сомнительному коллективу, копирующему западную манеру исполнения, забывая о славных традициях отечественной эстрады. И действительно, зачем такой Грузовик на наших славных эстрадных дорогах?

* * *

За несколько дней до Нового, 1976 года у московской обувной фабрики «Парижская Коммуна» был юбилей, да плюс еще Новый год. Концерт в Доме культуры был очень солидным, все мастера советской эстрады. Во втором отделении приглашена была и группа «Машина‑Грузовик». Первое отделение юбилейного вечера закрывали Шуров и Рыкунин, мастера разговорного жанра, они уходили на антракт под аплодисменты вместительного и уютного зала. За кулисами уже собирались участники «Машины‑Грузовика». Андрей Захаревич и бас‑гитарист Александр Кусиков обсуждали с баянистом Людмилы Зыкиной, который специально остался послушать «Грузовик», статью в «Литературке». В общем‑то, люди искусства к нападкам и злобной критике всегда относились спокойно. Переодеваясь, Шуров и Рыкунин тоже присоединились к обсуждению. Талантливых людей всегда травили.

– Вспомни, Коля, – обращаясь к своему напарнику, сказал Шуров, – как Бернесу досталось в пятьдесят восьмом. «Комсомолка» его просто разгромила. А ведь он был популярным киноактером, певцом, его песни знали миллионы.

Захаревич, подыгрывая себе на гитаре, запел:

Шаланды, полные кефали,

В Одессу Костя приводил…

– Мы тогда были на гастролях в Красноярске, испугались здорово, ну, думаем, началось, травля на эстраду.

– А что, думаете, на Зыкину не нападали? – спросил баянист, которого все между собой звали Костя. – Только вернулись из Парижа, как в той же «Литературке» такой пасквиль напечатали.

– Да вы, ребятки, не расстраивайтесь, – это уже Рыкунин, переодевшись и смыв грим, присоединился к обсуждению статьи, – кого Бог обидел талантом, всегда завистлив. Вы только начинаете, так вас сразу хотят убрать. Ищите, кому вы мешаете, оглянитесь на другие ансамбли.

– Точно‑точно, – подтвердили Шуров и Костя, – а этот Иваницкий – сам большая бездарность. А ведь известно, бездарность с бездарностью всегда договорится. Работайте спокойно, не раскисайте.

– Где уж тут успокоиться, – вздохнул Захаревич.

– Нет, раскисать не надо, – уверенно сказал Костя, – мы все проходили через это. Несправедливо. Обидно. Зыкина, помню, два дня рыдала после той статьи, успокаивали, как могли.

За разговорами не заметили, как кончился антракт. «Машина‑Грузовик» пошла на сцену, их выход был встречен бурными аплодисментами. Шуров и Рыкунин, уже в дубленках и шапках (за ними пришла машина, их ждали на другом концерте), все же задержались за кулисами, послушали немного группу – их уже торопили. Все‑таки одну песню дослушали. Уже в машине Шуров покачал головой, сказал:

– Ну что же, имеет место быть, это ведь авторская песня.

– Авторская песня с более современным аккомпанементом, – согласился Рыкунин. – И почему у нас всегда так талантам не помогают, травят, а бездари пробиваются, да еще с хорошими ставками за концерты.