Москва. Середина сентября 1969 года. Джазовый клуб «Печора», пр‑т Калинина

Как‑то в субботу Саша Марков со своим соседом по двору Сашей Соловьевым практически случайно забрели в «Печору». Здесь джазовые музыканты играли постоянно, бит‑группы не приглашались, кафе «Молодежное» закрылось на ремонт, а заниматься группами было некому, да и зачем – теперь все было официально, бывшими самодеятельными коллективами занимались филармонии и другие концертные организации. Макаров и Соловьев разделись и поднялись на второй этаж. Народу было много. Марков пробежал зал глазами и вдруг случайно увидел Алексея Баташова у столика почти рядом со сценой. Баташов был большим знатоком джаза, как отечественного, так и зарубежного. Марков толкнул Соловьева локтем в бок:

– Смотри, вон Баташов сидит, и места вроде бы у него есть.

Баташов внимательно слушал выступавших музыкантов. Увидев Макарова, кивнул и показал на два свободных стула рядом.

– Ну что, балалаечник, – так он называл где‑то с начала 60‑х Маркова, – не довели тебя твои группы до дурдома?

– Нет, – пожал плечами Марков.

– Ладно, садитесь, слушайте настоящую музыку, да выпить возьмите, фруктов каких‑нибудь. Сейчас еще Леша Козлов подойдет.

– Играть будет? – спросил Марков.

– Будет, будет, у него новый саксофон, очень хороший звук.

Леша Козлов, подойдя, тоже съязвил:

– Кого я вижу? Балалаечники пришли послушать хорошую музыку, это не то, что там ваши группы в три аккорда.

Джаз был действительно хорош, и мелодии знакомые.

Соловьев вдруг встрепенулся, показал глазами:

– Саш, смотри, вон Костров и Зайцев с девушками. Подойдем?

– Подойдем, – сказал Марков.

Ему, в общем‑то, и не хотелось встречаться с выпускниками МГИМО. Наверняка все хорошо устроились, хвастаться будут. Сам же Марков после института, отказавшись от аспирантуры, пошел в обычную школу учителем английского языка. Но ему обрадовались. Зайцев и Костров были с девушками. Удивились, что он в школе. «Учителем?» Костров уже работал во Внешторге, его девушка Ира Чернова – врачом в поликлинике МИД СССР. Зайцев распределился в МИД. Соловьев, правда, еще учился в Бауманском институте. Поговорили о том, о сем. Пожалели, что кафе «Молодежное» закрылось. Но в основном разговоры были о том, кто после института куда пошел работать. Кто‑то еще остался в группах, а кто‑то уже понял, что надо идти работать по специальности. Тех, кто был с музыкальным образованием, как, например, Толя Власов из группы «Орфей», пошли в Москонцерт, где со своей группой «Веселые гитары» уже работал Григорий Свободкин; он не разбирался ни в бит‑музыке, ни в рок‑н‑ролле, поэтому брал почти всех, кто разбирался.

Маркова нашел Баташов.

– Саш, – сказал он, – я ухожу, перешел бы со своими друзьями за мой столик, там лучше слышно и видно.

Собрались и с вином и закусками пересели поближе к сцене, где играли музыканты, прошедшие советскую школу борьбы с джазом.

Судьба сведет Маркова и Кострова вместе только в 1971 году во дворе дома в Арбатском переулке, куда Марков с женой и маленькой дочерью переедет жить, правда, в однокомнатную квартиру. А Костров, тоже с женой и маленькой дочерью, благодаря стараниям тестя переедет в трехкомнатную квартиру. Встреча с Марковым во дворе собственного дома очень не понравилась Кострову. За два года во Внешторге он как‑то привык причислять себя к элите советского общества. А как же, он – во Внешторге, зять – в ЦК КПСС, жена – в поликлинике МИД СССР, а тут – школьный учитель. Оказалось, уже и не школьный учитель, а референт Комитета молодежных организаций города Москвы и работает в горкоме комсомола, а жена – аспирант стоматологического института. Да еще живет в так называемом совминовском доме из хорошего кирпича, с улучшенной планировкой квартир. Но в конце своих размышлений Костров решил, что Саша Марков умный парень, похоже. И заграница ему светит в недалеком будущем, в общем, человек его круга, а то школьный учитель – как‑то не так.

Date: 2015-09-22; view: 354; Нарушение авторских прав