Глава 18. Сила денег

Наш дворецкий Джеральд сообщил о приезде Кэмдена Лейквуда. Мы с Логаном перешли в просторную гостиную и стали ждать появления адвоката. Три люстры, подвески которых переливались, словно брильянты, не могли рассеять окутавший меня мрак. Окна этой комнаты выходили на север, и в ней было меньше света, чем мне хотелось бы. Я постаралась так изменить интерьер, чтобы преобладали яркие цвета. Я сидела в окружении этих сочных красок, которыми, казалось, будет всегда расцвечена моя жизнь, но теперь у меня было ощущение, что вокруг мрак. Я замерла в ожидании известия, которое вырвет Дрейка из моей жизни, оставив в ней зияющую пустоту. И ее уже не сможет заполнить даже радуга.

Мистер Лейквуд чуть задержался в дверях. Логан, готовящий себе у бара джин с тоником, пошел ему навстречу. Мое волнение было настолько велико, что я не могла двинуться с места.

– Проходите, пожалуйста, мистер Лейквуд, – пригласил Логан. – Не хотите ли выпить что–нибудь?

– Нет, благодарю вас, – ответил Кэмден и сел на диван напротив меня. – Извините, что пришлось побеспокоить вас после такого напряженного дня, но…

– Прошу вас, мистер Лейквуд. – Я не могла больше сдерживаться. – Расскажите нам, что вы узнали, почему вы изменили свое мнение об исходе слушания. – Я сама удивилась, как резко прозвучал мой голос.

Логан встал рядом и сжал мою руку, стараясь ободрить.

– Для меня это был настоящий удар, миссис Стоунуолл. С каждым днем эта история становится все более запутанной, – начал Лейквуд.

– Прошу вас, без предисловий, – взмолилась я.

– Мне позвонил Вэндл Бэртон вскоре после того, как мы покинули зал суда. Он сообщил мне кой–какие факты, для уточнения которых мне также пришлось звонить. Как вам известно, адвокат мистера Энтони Таттертона, Артур Штейн также заинтересован в этом деле, и именно он…

– Скажите нам прямо, мистер Лейквуд, в чем заключается дело, – перебила я его, не в силах сдержать нетерпение.

– Хорошо, миссис Стоунуолл, сейчас я вам все скажу. – Адвокат со вздохом откинулся на спинку дивана. – Похоже, что мистер Бэртон разговаривал с миссис Уилкокс сразу же после заседания и объяснил, почему ей не будет присуждена опека над Дрейком. В ходе этого разговора миссис Уилкокс открыла ему, сама не сознавая всей важности этого факта, что Люк Кастил не был вашим отцом. Она заявила, что ваш настоящий отец – Энтони Таттертон, – заключил Кэмден Лейквуд, неодобрительно качая головой.

От неожиданности я выпустила пальцы Логана и без сил прислонилась к спинке дивана. Логан опустился на подлокотник. Краска залила мне шею и лицо, щеки горели.

– И что же из этого следует? – шепнули мои губы.

– Это значит, миссис Стоунуолл, что вы не состоите в кровном родстве с Дрейком Кастилом, в отличие от Фанни. А это в корне меняет дело.

– Мы можем это оспорить. Это всего лишь только слова Фанни.

– Боюсь, что не только, мистер Стоунуолл. Видите ли, мистер Бэртон предложил вызвать в суд Энтони Таттертона. Я позвонил мистеру Штейну, который немедленно связался с мистером Таттертоном. Не нужно объяснять, что все это значительно осложняет дело, – продолжал Кэмден, еще раз неодобрительно покачав головой. От волнения он вспотел и вытирал платком пот со лба. По выражению его лица я поняла, что мистер Штейн оказывал на него определенный нажим.

– Значит, Тони признался, – прошептала я.

– Да, он признался в этом мистеру Штейну, и стало очевидно, что если его приведут к присяге, а он, по словам мистера Штейна находится в состоянии сильного эмоционального напряжения, то он в этом случае…

– Подтвердит все, – скептически заметил Логан.

– Это он хочет так мне отплатить, – тихо проговорила я. Одно мне было непонятно, как Фанни стало об этом известно? Я ничего не говорила ей о своем родстве с Тони и…

– Фанни заявляет, – откашлявшись продолжал Кэмден Лейквуд, – что у нее есть письмо, написанное ей братом Томом…

– У нее письмо от Тома? – Я была поражена.

– Очевидно, это так. Люк Кастил рассказал Тому правду о вашем рождении, Том пришел в отчаяние, узнав, что вы ему не родная. Он был сильно потрясен, и поделился своим горем с Фанни. Я очень сожалею, что все так обернулось, миссис Стоунуолл. – Кэмден с грустью смотрел на меня.

Ах Том, Том! Мой Том знал правду и все рассказал Фанни. Как же он был потрясен! Моя надежная опора Том! Теперь из–за его письма мне придется лишиться Дрейка, а ведь Том никогда не сделал мне ничего, что могло причинить боль. Как же он был уязвлен! Теперь мне стало ясно, почему он отказался от своей мечты и пошел по стопам отца: он потерял веру в себя и не захотел идти в колледж, чтобы добиться осуществления своего заветного желания – стать президентом Соединенных Штатов. Как же мы помогали друг другу своими невероятными стремлениями. И какую боль мы доставили друг другу. Эх Том, Том. Почему же жизнь обернулась для нас такой трагедией?!

– А может такое письмо фигурировать в суде в качестве доказательства? – спросил Логан Кэмдена.

– Боюсь, что может, – ответил адвокат, потом обернулся ко мне. – И вы теперь знаете, что Энтони Таттертон подтвердит факты, содержащиеся в письме.

– Но, – проговорил Логан и запнулся. – После того что выяснилось в суде…

– Фанни Уилкокс находится в кровном родстве с мальчиком, который приходится ей сводным братом. Мы исходили из того, что он также сводный брат миссис Стоунуолл. Мы добились многого, если считать, что миссис Стоунуолл и миссис Уилкокс находятся в равном положении, вы понимаете, о чем я говорю. Если не принимать в расчет прошлое миссис Уилкокс, то почему суд должен передать опеку миссис Стоунуолл, которая, в отличие от миссис Уилкокс, приходится родственницей Дрейку? Фанни не преступница. Ее никогда не привлекали к суду.

– Но Рендл Уилкокс сказал, что… – тихо начал Логан.

– Теперь все это не имеет значения, – мистер Лейквуд понизил голос и подался вперед, как будто собирался сообщить нам что–то по секрету.

– Бэртон уже поставил меня в известность относительно линии ведения дела, после того как ему стало известно, что Люк Кастил не был отцом миссис Стоунуолл. По его словам, он будет делать упор на то, что кое–кто, используя деньги и власть, пытается лишить Фанни Уилкокс ее законных прав. Должен вам сказать, картина получается очень неприглядная, и на этом фоне мистер Штейн попросил меня оказать ему любезность, сделав все возможное, чтобы мистера Таттертона не вызывали в суд. Мой вам совет: заберите свое ходатайство.

– Черта с два! – выкрикнул Логан.

– Если Тони совсем выжил из ума и позволит этому нечистоплотному адвокату допрашивать себя перед публикой и все подтвердит, то…

– Дело заключается в том, мистер Стоунуолл, – голос Кэмдена прозвучал отрезвляюще. – Все дело в том, что Энтони Таттертон выразил свое желание давать показания. Очевидно, его адвокаты прилагают усилия, чтобы отговорить его от этого шага.

– И все же не вижу причины, почему любой судья…

– Я не могу допустить, чтобы Тони давал показания. В конце концов, это только повредит Дрейку, – говорила я, словно в оцепенении.

– Но я не могу, да и мы хотели…

– Логан. – Я встала. Муж пристально посмотрел на меня и отвел глаза. – Благодарю вас, мистер Лейквуд, за все, что вы сделали, – сказала я твердо. Он понял, что я приняла решение.

– Извините, миссис Стоунуолл, если бы все было мне известно до того, как мы начали дело…

– Я вас понимаю. И прошу меня извинить, – добавила я и выбежала из комнаты. Я бегом поднялась по лестнице и только в спальне перевела дыхание.

Самым страшным для меня было не то, что Фанни одержала верх, и не боль от неверности Логана, даже не так важно было решение Тони объявить о своей близости с моей матерью. Сердце разрывалось от мысли, что я теряю Дрейка и вместе с ним Люка.

Ко мне снова вернулись мучительные воспоминания о том, как я страстно хотела, чтобы Люк позволил мне коснуться его щеки, обнять его, чтобы он с любовью погладил меня по голове. Я хорошо запомнила, как он сидел и невидящими глазами смотрел перед собой. Вид у него был при этом такой, как будто жизнь обманула его. Все то время, пока мы жили в Уиллисе, эти чувства словно искры тлели в моей груди, готовые превратиться в пожар любви и преданности, стоило лишь Люку намекнуть, что я ему небезразлична и он меня хоть немного любит.

Но Па так никогда этого не сделал, а жизнь окончательно лишила меня этой надежды, когда пьяный водитель отправил Люка и Стейси в небытие. Я надеялась, что Дрейк поможет обрести потерянную любовь. Мне хотелось всю жизнь отдавать Дрейку свою нерастраченную любовь к Люку и встретить со стороны мальчика ответные чувства. Я даже представляла его взрослым, поразительно похожим на Люка. И этот красивый молодой человек смотрел бы на меня с любовью и нежностью.

Случайно или по странной иронии судьбы, но Тони во второй раз мог лишить меня любви Люка, если бы выступил со своими показаниями в суде. Кто знает, какие мысли жили в его возбужденном мозгу после моего бегства из Фарти и нашего разговора во время праздника, когда я заявила ему, что не желаю его больше видеть. Может быть, он испытывал ревность из–за моей любви к Дрейку.

Я чувствовала себя совершенно раздавленной. Зависть и ненависть бушевали во мне ураганом, я как бы оказалась между двух огней. Тони и Фанни не давали мне покоя, они словно кололи меня иглами. А ведь они должны были любить меня, а я их. Вместо этого они делали меня еще более несчастной, чем когда я жила в Уиллисе.

В этот момент я даже подумала, что, может быть, лучше было бы жить в бедности, но окруженной любящими людьми. Мне захотелось снова оказаться вместе с Томом где–либо в Уиллисе и опять делиться мечтами, не сомневаясь, что мы брат и сестра.

Я села в постели, у меня не было сил, чтобы расплакаться. Через несколько минут вошел Логан. Мы помолчали.

– Лучше бы я тогда поехал в Фарти и свернул Тони шею, когда ты предупреждала о его стремлении держать под контролем наши жизни. Плохой же из меня муж, если я тебя так подвел.

– Ты хороший муж, Логан, и другого мне не нужно, – успокоила я его. – Теперь, прошу тебя, перестань говорить о мести и ненависти. Не могу больше этого выносить. – У меня зрел план, но осуществить его я должна была в одиночку. Я устала ненавидеть, даже Фанни больше не вызывала у меня гнева. – Я собираюсь поехать к Фанни и поговорить с ней, – сказала я.

– Но ты ведь не станешь упрашивать ее. Я не могу даже мысли такой допустить. Но если ты все же хочешь это сделать, давай лучше я поеду. И мне следует взять на себя часть ответственности.

– Нет, Фанни это не нужно. Она подумает, что ты приехал, чтобы говорить от моего имени. – Логан согласился, что я права.

– Но что ты ей скажешь? Что ты собираешься сделать?

– Еще точно не знаю, – ответила я, хотя мой план начинал уже вырисовываться. Просто в этот момент мне не хотелось раскрывать карты. И Логан, кажется, это понял и согласно кивнул.

– Что бы ты ни делала, я поддержу тебя.

– Спасибо, Логан. – Мы пристально смотрели в глаза друг другу. Внезапно он бросился передо мной на колени и, уткнувшись лицом в платье, зарыдал. Я любовно гладила его по голове.

– Ох, Хевен, как же жестоко мне приходится расплачиваться за свою слабость, за то, что был так сильно увлечен Тони. Я очень люблю тебя и так обо всем жалею. Пожалуйста, прости меня.

– Мне не за что тебя прощать. Пожалуйста, – я подняла ему голову и заглянула в глаза. – Меня, так же как и тебя, ослепили его грандиозные планы и предложения. Я тоже далека от совершенства.

– Нет, ты само совершенство. Тебя не случайно зовут Хевен. Ты частица рая на земле, и благословляю тот день, когда мы поняли, что полюбили друг друга.

Я его нежно поцеловала, и мы обнялись. Потом я встала и сняла халат. Логан наблюдал, как я одевалась и приводила себя в порядок. Мне не следовало показывать Фанни своего поражения.

– Я готова, Логан, еду.

– Может быть, мне все же стоит поехать с тобой?

– Нет, это надо решить между нами. Здесь дело не только в тебе или Дрейке.

– Но я чувствую себя совершенно беспомощным. Может быть, мне все–таки поехать и посидеть в машине?

– В этом нет необходимости. И мне не хочется, чтобы она тебя увидела, когда посмотрит в окно.

– Хевен, – окликнул меня Логан, когда я выходила из комнаты, – я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, – откликнулась я и, спустившись по лестнице, вышла из дома, тихо прикрыв за собой дверь. Я подняла голову и посмотрела на Уиллис. Погода прояснилась, и на темном бархате ночного неба острыми лучиками горели звезды. Эпплберри очищал от снега дорожки. Он прекратил работу и заметил меня, когда я шла к машине:

– Собираетесь куда–то ехать, миссис Стоунуолл?

– Да, Эпплберри.

– Ночь холодная, но воздух свежий и чистый, как молодая трава. Мороз приятно пощипывает щеки.

– Да, верно, – улыбнулась я.

Открыв дверцу машины, я снова бросила взгляд на Уиллис. Передо мной на фоне темного ночного неба смутно вырисовывались горы и холмы в ожидании часа своего торжества. В глубине души я всегда считала, что именно так и будет.

Когда я подъехала к дому Фанни, мне сначала показалось, что нигде не горит свет. Я испугалась, что сестры нет дома, но затем заметила освещенное окно гостиной. В первый раз собаки были закрыты. Услышав, как я подъехала, они залились неистовым лаем. Когда я выходила из машины, в гостиной зажглась еще одна лампа. Сердце маленьким молоточком стучало у меня в груди. Набрав побольше воздуха, я решительно направилась к входной двери. Фанни открыла, не дожидаясь звонка.

– Что тебе нужно, Хевен? – спросила она, стоя в дверях, сложив руки под грудью. Волосы ее были распущены. Мне показалось, что она плакала. Глаза у нее покраснели, тушь размазалась, и на щеках остались дорожки от слез.

– Я хочу поговорить с тобой, Фанни.

– Мой адвокат не советует мне разговаривать с тобой без него.

– Фанни, думаю, что мы можем обойтись без адвокатов. Я ведь тоже приехала без своего. Даже Логана со мной нет. – Я махнула рукой в сторону машины.

Фанни проследила за движением моей руки, но так и не сдвинулась с места.

– Фанни, здесь холодно.

– Ладно, входи, но учти, что я не скажу ничего, что ты сможешь использовать завтра в суде против меня.

– Фанни, завтра заседания не будет, об этом нет и речи.

Она широко улыбнулась и отступила в дом.

– Хорошо, входи, Хевен Ли.

– Где Дрейк? – сразу же поинтересовалась я, как только оказалась в доме.

– Он в своей комнате. У него здесь тоже есть своя комната. – Глаза Фанни сверкнули гордостью. И хотя кровного родства между нами не было, я знала, чем мы были с ней похожи.

– С ним все в порядке?

– Просто устал, – ответила Фанни, но мне показалось, что она говорит неправду.

– А Рендл здесь? – спросила я, оглядываясь. Мне было непонятно, почему в доме было так темно.

– Ах, вот оно что. Ты приехала, чтобы попросить у него помощи, разве не так? – Фанни обрадованно закивала, думая, что нашла причину моего приезда.

– Нет, Фанни, я приехала не за этим.

– Ну да это не важно. Его все равно здесь нет, он уехал.

– Уехал?

– Да, чтобы все обдумать. Я посоветовала ему решить, любит он меня или нет, а если нет, то пусть не возвращается.

– Ясно. – По–видимому, она с ним недавно об этом спорила, а маленький Дрейк оказался свидетелем скандала.

– Но не думай, что это поможет тебе в суде. Мой адвокат говорит, что, замужем я или нет, это не имеет значения, потому что ты не настоящая сестра Дрейка.

– Возможно, в этом он прав, Фанни.

Она с удивлением посмотрела на меня, пораженная спокойствием моего тона. Еще более смущенная, она вся напряглась, ожидая продолжения разговора.

– Чего ты хочешь, Хевен? У тебя что–то на уме, иначе бы ты не приехала. Давай выкладывай.

– А не могли бы мы присесть?

– Садись, если хочешь, а я постою. – Она демонстративно расправила плечи.

Я прошла в гостиную и села на стул в углу у стола. Фанни прошла за мной, руки ее оставались сложенными, глаза бегали, как у встревоженной белки.

– Так вот, Фанни, – начала я. – Ты собираешься выиграть дело и получить опеку над Дрейком, это означает, что тебе придется заботиться о двух детях.

– Ну и что? – Ее черные глаза сердито блеснули. – Думаешь, я не смогу как следует за ними смотреть?

– Я этого не говорила, но если Рендл тебя оставит, дело осложнится. Твое финансовое положение не очень прочное.

– Мой адвокат говорит, что вы должны продолжать посылать мне деньги, чтобы поддержать меня и ребенка, который появится. И еще он сказал, что какого бы распрекрасного адвоката вы ни наняли, вам от этого не отвертеться.

– Может быть. Но мы ведь не говорили о всех деньгах, которые тебе понадобятся, ведь так?

Фанни молчала, продолжая неотрывно смотреть на меня, ее темные глаза сузились.

– Что же ты сюда приехала? Чего ты хочешь, Хевен?

– Я приехала затем, чтобы предложить тебе кое–что.

– И что же?

– Предлагаю тебе миллион долларов, а ты соглашаешься передать мне опеку над Дрейком.

Я видела, что смысл моих слов не сразу дошел до Фанни. Она часто заморгала и направилась к дивану. На лице ее появилась новая улыбка, не похожая на все прежние. Она оценивала в уме мое предложение. Глядя на сестру, я почувствовала пробежавший по спине холодок. Фанни села, не сводя с меня глаз.

– Ну и дела! Кто бы мог подумать. Ты приходишь сюда, чтобы купить Дрейка, как в свое время священник купил меня. Так же, как Кэл и Китти купили тебя. Но ты умнее всех этих людей, хотя говорила, что так ненавидишь это. Ты ненавидела отца, что он нас продал, и заставила его чувствовать свою вину до самой смерти, так ведь? Точно так! – кричала Фанни.

Я опустила голову, не в силах сдержать слезы.

– Значит, есть что–то, ради чего ты готова сделать то, что считала ужасным, за что хотела отомстить и отчего погиб Том.

– Фанни. – Я задыхалась, так колотилось у меня сердце.

– Не говори ничего, – промолвила она, отвернувшись. И вдруг неожиданно заплакала. Я была уверена, что это были искренние слезы. Не глядя на меня, Фанни заговорила. – Конечно, мне нужен этот миллион, чтобы жить в достатке, как ты. – Она повернулась ко мне, в глазах ее отразились боль и гнев. – А тебе не кажется, что мне нужны не только деньги? Ты и не догадываешься, что мне нужна любовь. – Сестра покачала головой. – У меня никогда не было такой любви, как у тебя. У тебя даже в детстве был друг.

– Но Фанни, ты себя так вела, что ни один порядочный мальчик не хотел с тобой дружить, – запротестовала я.

– Я только старалась найти того, кто полюбил бы меня и заботился бы обо мне. Я думала, что таким способом найду то, чего хочу. Потом, попав к священнику, я решила: наконец–то встретила того, кто будет меня любить, поэтому и не противилась, когда он стал заходить ко мне в комнату и трогать меня. Я даже надеялась, что он полюбит меня, потому что я ждала от него ребенка. Но единственное, чего он хотел, так это заплатить мне и выставить из дома. Потом я оказалась в Нэшвилле, но там всегда повторялось одно и то же. Мужчины не хотели любить меня так, как тебя, Хевен. Мои братья и сестры не хотели иметь со мной ничего общего. И ты тоже. Не говори только, что это не так, пусть ты даже приезжала навестить меня, а потом присылала деньги. Я как–то пару раз звонила Люку, и знаешь что, – слезы ручьями текли по ее лицу, – он спрашивал только о тебе. Я надеялась, что он пригласит меня жить вместе с ним и его новой женой, но он ничего такого не сказал.

Тут я вышла за старика Маллори, но он был слишком стар, чтобы любить меня, как мужчина любит женщину. Потом были другие мужчины, но ничего стоящего, пока мне не встретился милашка Рендл. Сейчас он где–то раздумывает над тем, что я его обманула. Никто из мужчин меня не любит так, как тебя. Даже Дрейк и тот тебя любит больше, хотя я ему всякого о тебе наговорила. Я ведь это все прекрасно вижу. – Фанни отвернулась и замолчала, слышались только наши рыдания.

– Фанни, но нельзя заставить людей полюбить себя, – проговорила я сквозь слезы. – Ты слишком хотела этого и торопила их. А нужно больше верить и ждать. Все должно происходить естественно.

Она отрицательно покачала головой.

– Ты ждешь ребенка, как и я, – продолжала я, стараясь снять напряжение. – И никто его у тебя не отнимет. Ты будешь любить его, а он тебя. И ты научишься любить, Фанни. Ты поймешь, что настоящая любовь зарождается и крепнет медленно, но в ней и заключается сила. Но ты не станешь счастливее, стараясь насильно заставить Дрейка полюбить тебя больше, чем меня. Сама увидишь. И еще. Я прошу у тебя прощения, – я даже задохнулась, выговорив эти слова. – Прости меня за многое. За то, что не смогла отстоять Дарси, что оставила тебя в Нэшвилле и так долго избегала тебя. Извини меня и за то, к чему это все привело, за то, какой ты стала.

Я поднялась, но Фанни не смотрела в мою сторону.

– До свидания, Фанни, – всхлипнула я и направилась к двери.

– Хевен.

Я обернулась, вытирая глаза платком.

– Я беру миллион, а ты можешь взять Дрейка.

Дрейк сидел на кровати, сложив руки на коленях. Когда я подошла к двери, он поднял головку и взглянул на меня. По его глазам я поняла, что он мне рад, несмотря на сумятицу, царившую у него в голове. Тепло взгляда выдавало его чувства.

– Привет, Дрейк. Ты не будешь против, если мы с тобой поедем домой? – улыбнулась я сквозь слезы. Он ответил не сразу, а сначала проверил, не стоит ли за мной Фанни. – Знаю, что тебе пришлось много пережить, но теперь все позади. Ты вернешься в Хасбрук–хаус, в свою комнату, к своим игрушкам. Логан ждет нас, – прибавила я, видя, что мальчик не сдвинулся с места. – А еще тебя хотят видеть твои новые друзья и мистер Эпплберри.

– Фанни сказала, что ты ненавидела моего папу, – произнес Дрейк, и лицо его напряглось.

– Нет, Дрейк, это не так. Я его любила, вот только мне всегда казалось, что он не любит меня. Когда мы были такие, как ты, нам жилось очень тяжело. – Я опустилась на колени рядом с кроватью и взяла руки мальчика в свои. – Иногда очень трудно бывает любить человека, даже если очень этого хочешь.

– Почему? – он смотрел скептически, но его не по–детски серьезное желание понять сложные вопросы, невольно вызвало у меня улыбку. Я вспомнила Люка, Троя и Тони: наша взаимная любовь смешалась, переплелась, приобрела какие–то уродливые формы, в итоге все было потеряно.

– Трудно это бывает потому, что люди не дают возможности любить себя. Они боятся этой любви, страшатся даже своих чувств. Надеюсь, что тебе будет легко любить, Дрейк, я также уверена, и мне будет тоже просто любить тебя.

Мальчик внимательно смотрел на меня, я почти физически ощущала в нем напряженную работу мысли.

– Но почему все–таки это так тяжело? – спросил Дрейк, недоуменно пожимая плечами. Я рассмеялась и обняла его.

– Нет, это будет нетрудно. Ты прав, дорогой. Нам будет просто любить и трудно ненавидеть. Давай договоримся, что у нас так все и будет. Хорошо?

Дрейк кивнул. Я встала, не отпуская его руку.

– А теперь мы пойдем?

– Да, мой милый.

Мы прошли в гостиную, где на диване свернулась калачиком Фанни. Дрейк смотрел на нее выжидающе.

– Дрейк, дорогой, ты будешь жить с Хевен. У нее дом побольше и много слуг, и она сможет лучше о тебе позаботиться, но я буду тебя навещать. Будь хорошим мальчиком и не забывай свою сестру Фанни, – добавила она и протянула к нему руки. Дрейк посмотрел на меня, и я кивнула. Он подошел к Фанни. Она обняла его, торопливо поцеловала и отпустила.

– До свидания, Фанни. – Она посмотрела на меня долгим взглядом и отвернулась к окну. Она снова оставалась одна. Может быть, Рендл и вернется к ней, особенно когда узнает, что у Фанни появилось много денег. Но мне все равно ее жизнь не представлялась радостной. – Будь поосторожнее со своим адвокатом, – посоветовала я. Она кивнула, не поворачивая головы. – Пойдем, Дрейк, – и мы ушли.

Усадив мальчика в машину, я оглянулась и увидела прижавшуюся лицом к стеклу Фанни. Обрамленная морозным узором, словно рамой, она выглядела как олицетворение одиночества. Неважно, что она разбогатеет и будет считать, что сравнялась со мной. В душе сестра по–прежнему останется такой же бедной и одинокой.

Дрейк всю дорогу молчал, но, когда мы подъезжали к Хасбрук–хаусу, лицо его осветилось, словно рождественская елка.

– А моя пожарная машина на месте? – поинтересовался он.

– Конечно, дорогой, все твои игрушки ждут тебя.

Дрейк открыл дверцу и, обогнув машину, побежал к двери, я пошла за ним. Как только мы вошли, к нам навстречу из кабинета вышел Логан, лицо его сияло.

– Привет, парень, добро пожаловать. – Я едва сдержала слезы, когда Логан подхватил на руки Дрейка и принялся его целовать.

– Логан, он еще не ужинал.

– Вот как? Роланд приготовил жаркое, чудесное жаркое. Как ты к нему относишься, Дрейк?

Мальчик улыбнулся и задумался.

– Мне очень нравится ростбиф, это мое любимое кушанье. Его всегда готовили на мой день рождения. У меня что, сегодня день рождения?

Мы с Логаном от души рассмеялись. Дрейк удивленно посмотрел на нас, потом тоже расхохотался.

Он был у себя дома. В этот момент я поняла, что мы стали семьей.

Date: 2015-09-27; view: 227; Нарушение авторских прав