Финансовый квартал, Манхэттен

23:22

Первым проявлением болезни была усиливающаяся головная боль. Затем перед глазами плыли красные пятнышки. Человека знобило, потом бросало в жар. Воспаление лимфатических узлов снимало все сомнения. Красноватые припухлости размером с двадцатипятицентовую монету вырастали на шее или под мышками. Иногда они появлялись в паху. Через два часа припухлости приобретали темно‑красный оттенок, набухая кровью и гноем. Жар усиливался, переходя в лихорадку. Глаза казались невидящими, словно остекленевшими. Больные обильно потели. От них отвратительно пахло. Их лица приобретали смертельно‑бледный цвет. Когда бубоны увеличивались до размера головки репчатого лука, они чернели, созревали и прорывались, отравляя кровь «черной смертью».

К горлу подкатывала тошнота. Не справившись с очередным спазмом, больной извергал из себя остатки последнего съеденного обеда вперемешку с кровью. Зубы и губы покрывались запекшейся кровью, но больной не обращал на это ни малейшего внимания. Все его тело болело. Боль, казалось, проникала в самые его кости. Мышцы ныли. Внутренние органы отказывали… Через четыре часа с момента заражения смерть казалась желанной избавительницей от страданий…

Ноги немели, затем леденели. Холод медленно полз вверх, пока не достигал паха. Сфинктер разжимался. Кишки выпускались наружу, лишая жертву остатков человеческого достоинства. Последний вздох сопровождался ужасным приступом боли. Холодная рука смерти сжимала сердце.

Душа покидала тело. Она неслась вверх по ярко освещенному, приятно теплому, успокаивающему всякую боль туннелю…

Чума тоже покидала мертвое тело. Ее ДНК побуждала бактерии искать следующую жертву. Это было просто. К заражению приводили прикосновение потного тела, непроизвольное чихание или кашель больного, вдыхание вредоносных бактерий, окровавленное полотенце, брошенное в гараже. Убитые горем родные и близкие не заботились о своей безопасности. Полная изоляция в многоквартирных высотных домах была просто невозможна.

Ужас и безысходность сложившегося положения усугублялись еще и тем, что после смерти члена семьи оставшиеся в живых понимали, что должны спешно избавиться от источника убийственной заразы.

Стенной шкаф? Зловоние проникало во все уголки квартиры. Общий коридор? А что скажут соседи?

«Коса» превратила Манхэттен в «Титаник» без спасательных шлюпок. Надежды на чудо не оставалось. Действительность была грубой до безобразия. Смерть неотступно приближалась, и не было от нее спасения.

Шелби Моррисон сидела на полу гостиной и допивала четвертую бутылку пива. Ароматическая свеча горела на кофейном столике. Дядя ее подруги сидел у окна. Рич Гудман преподавал в средней школе химию. Его жена Лори находилась сейчас в спальне вместе с двумя маленькими детьми.

Джейми Рамсон лежала в комнате для гостей. Позывы к тошноте сменялись у нее стонами.

Рич Гудман не сомневался, что его племянница умирает. Вопрос, который горел ярким факелом в голове дяди, заключался в том: сколько членов его семьи она возьмет с собой в могилу?

Ответ мог быть: всех… если, конечно, он не будет действовать расчетливо и решительно. Дилемма была непростой. На что можно решиться ради выживания?

«Моя душа за жизнь моих близких. Не мешкай. Сейчас не до самокопаний. Сперва подругу Джейми, а потом…»

Рич Гудман взял бронзовый канделябр, задул свечу и обрушил его на затылок Шелби Моррисон. Раздался треск проломленной черепной коробки тринадцатилетней девочки, которая сначала ударилась лбом об угол кофейного столика, а затем повалилась на пол. Темная кровь, похожая на кленовый сироп, который часто подают с оладьями, расплылась по линолеуму. В затылке образовалось отверстие, из которого, словно из дыхала кита, фонтанировала кровь. Струя обдала свитер и левую щеку Гудмана.

Мужчина снял с себя свитер и вымыл лицо водой с жидкостью для мытья посуды. Переступив через труп девочки, он подошел к кухонному окну. Полторы минуты ушло на то, чтобы открыть двойную щеколду. Кипя от ярости, Рич Гудман обеими руками вытаскивал шпингалеты из пазов. Наконец он распахнул покрытое морозными узорами окно настежь.

Ледяной ветер загулял по квартире, задувая свечи.

Гудман поднял тело девочки с пола. Повсюду капала кровь. Мужчина подбросил труп в воздух и перекинул его головой вперед через подоконник. Теперь половина тела свешивалась вниз, а половина оставалась в комнате. Схватив тело за лодыжки, Гудман приподнял его и выбросил из окна.

Тело пролетело десять этажей со скоростью тридцать два фута в секунду и с глухим ударом упало на асфальт.

Мужчина попятился от окна. Его била мелкая дрожь, хотя Гудман отметил, что ощущает какое‑то странное чувство удовлетворения. Туфли чмокали по залитому кровью полу, а в уме преступника созревал дальнейший план действий.

«Сначала смыть кровь! Нет… нет… Руки помою, когда выброшу Джейми… Потом помою, полью белизной и дезинфицирую. Перчатки… Мне нужны перчатки и респиратор…»

Выкинув хлам из‑под кухонной раковины, мужчина нашел пару резиновых перчаток и респиратор, который он надевал на себя шесть лет назад во время ремонта на кухне. Гудман надел перчатки и полил их белизной, стараясь не замечать подступающей к горлу тошноты.

У мужчины начался жар.

Date: 2015-09-25; view: 285; Нарушение авторских прав