Гамильтон‑Хайтс, Нью‑Йорк

16:02

Перед открытым лэптопом на полированном бамбуковом полу сидел в позе лотоса тибетский монах. Микротонкие провода тянулись из задней панели мини‑компьютера по полу через открытую дверь на балкон седьмого этажа, выходящий на реку Гудзон. Там они соединялись с небольшой спутниковой тарелкой, укрепленной на кирпичной стене.

Старейшина медитировал.

Катер береговой охраны проплыл на юг по реке. Рокот сдвоенного двигателя отдавался многократным эхом вибрации во всем теле монаха.

Ровно в 16:08 Гелут Паним открыл глаза. Он взял японскую маску театра кабуки, которая лежала у его правого колена, и надел на лицо. Заработал спутниковый канал связи. Экран мгновенно разделился на девять равных квадратиков (три ряда на три колонки). Восемь по‑разному разукрашенных масок уставились на Гелута Панима. В левом верхнем углу находилось изображение его собственной маски. Седьмой квадрат на экране был пуст.

Многие опасались, что это «собрание» Общества девяти неизвестных станет последним.

Прежде чем заговорить, Старейшина «прощупал» биоритмы каждого из братьев.

– Друзья мои! Мир изменяется у нас на глазах. Первую костяшку домино в ряду стоящих за ней повалили.

– «Коса» не должна была стать первой костяшкой домино. Клипот сыграла роль «дикой» карты.[38]

– Верно, Номер Четвертый. Но мы точно не знаем, является ли Клипот на самом деле «дикой» картой или в события вмешалось Провидение. В любом случае ее поступок изменил план иллюминатов.

– Я бы подождал пару дней, прежде чем называть это божественным вмешательством. Может статься, что все люди, за исключением тех, кто носит набедренную повязку, умрут к истечению этого строка.

– Не исключено, Номер Второй, но я чувствую, как в сферах небесного происходят важные изменения. Творец решил вмешаться прежде, чем служители зла вовлекут нас в Третью мировую войну.

– Де Борн и его иллюминаты не захотят спокойно уйти в небытие, – произнес Номер Пятый с сильным франко‑канадским акцентом. – Они разожгут пожар так же легко, как Чейни убедил американцев в том, что Саддам должен ответить за одиннадцатое сентября. Мы и оглянуться не успеем, как Мэри Клипот станет мусульманкой‑фундаменталисткой, а возглавляемая США коалиция вторгнется в Иран. Россия и Китай проведут мобилизацию, после которой де Борн получит свою войну.

– Номер Четвертый! Где сейчас де Борн? – спросил Номер Восьмой.

– Мои люди сообщают, что все еще на Манхэттене.

Старейшина кивнул.

– С ним надо разобраться до исхода сегодняшнего дня.

– А как же быть с Номером Седьмым?

– Он со своей семьей очутился в нью‑йоркской ловушке. Мобильная связь не работает, но я чувствую его присутствие.

– Вы собираетесь использовать его в качестве приманки? – спросил Номер Третий.

– Если действительно настал конец дней, во что мы все верим, Создатель изберет праведника ради того, чтобы дать человечеству последний шанс выжить и спастись. По причинам, мне пока неизвестным, семья Номера Седьмого избрана в качестве связующего звена между праведником и вышним миром. Отслеживая биоритмы Номера Седьмого, я смогу определить, произошла ли встреча, и в случае надобности предложу ему, или ей, свою помощь.

– А как же «Коса»?

– Моя иммунная система справится с вирусом, – ответил монах.

– Но Седьмой не имеет иммунитета против болезни. Не исключено, что они уже умирают.

– Да, Номер Шестой. Я почти уверен, что Седьмой и его семья заразятся еще до окончания этой ночи. Есть большая вероятность, что они умрут, как и все мы…

Бурные восклицания членов общества резко контрастировали с бесстрастным выражением масок.

Старейшина подождал, пока ропот стихнет.

– Многие люди умрут до утра дня зимнего солнцестояния. Остается уповать на то, что человечество переживет час очищения. «Коса» ниспослана нам, друзья мои, не в качестве нашего палача. Это испытание.

– Что нам делать?

Маска театра кабуки оставалась безучастной.

– Молиться.