ГЛАВА 28. Через два дня после посещения больницы и спасения ребенка они ни на шаг не приблизились к Железному Дровосеку

Через два дня после посещения больницы и спасения ребенка они ни на шаг не приблизились к Железному Дровосеку. Ник попытался заполучить список местных жителей, которым делали пересадку органов, но эта информация оказалась засекреченной. К тому же преступнику могли трансплантировать сердце, почки или печень, и это могло произойти много лет назад. И в другом штате. Это все равно, что искать шарик для гольфа в джунглях Амазонки. Учитывая, что этот человек называл себя Железным Дровосеком, Ник предположил, что пересадку почки и печени можно исключить, но это лишь ненамного сузило поиски. В любом случае у него нет доступа к спискам. И конечно, он не знал наверняка, принадлежало ли убийце это лекарство на самом деле.

Единственное, чего он достиг, – так это стал больше времени проводить с Равин, и его желание видеть ее усиливалось с каждым днем. Несмотря на твердую уверенность, что эта девушка чего‑то недоговаривает и что она не так проста, как кажется, он не мог остановить растущее влечение к ней. Ник заметил, что слишком много думает о Равин. А об Энни с каждым днем все меньше. Честно говоря, ему все сложнее было вспомнить, как звучал голос его жены, каким был ее запах…

Он покачал головой. Ты многим ей обязан.

– Мне жаль, Энни, – прошептал он в пустой комнате.

В дверь позвонили, и Пес выбежал, но в нескольких шагах от двери животное остановилось и, завывая, попятилось.

– Ненормальная шавка, – прошептал Ник.

Он распахнул дверь, за которой стояла Равин. От ее неожиданного визита сердце забилось чуть быстрее, и это не вызывало у Ника восторга. А когда он пригласил ее войти, ему не понравилось, что дом стал казаться ему чуточку менее пустым. С одной стороны, это осознание возбуждало Ника, с другой – чертовски раздражало.

Пес скулил и рычал на Равин. Она присела на корточки и протянула к нему руку.

– Все в порядке, малыш. Иди сюда, – сказала она вкрадчивым, ласковым голосом.

Животное опустило голову и медленно подошло ближе. Равин слегка почесала его шею и ласково прошептала о том, какой он хороший мальчик. Пес подошел еще ближе и позволил погладить себя по спине, а Равин тем временем опустила руку и погладила его по животу. Он завилял хвостом и радостно залаял, а Ник подумал, что сделал бы то же самое, прикоснись она к нему.

Неожиданно рука Равин замерла, и она закрыла глаза. Ее дыхание замедлилось, и Ник увидел, как по ее телу прошла дрожь.

– Он герой, – произнесла она.

– Что?

– Его владельцы не знали, они не поняли. – Ее глаза все еще были закрыты.

Ник и Пес умолкли, пока она говорила, и держались неестественно тихо.

– Он спас ребенка, а они подумали, что он хочет напасть на него. Малышка собиралась выйти на дорогу. Он же остановил ее, сбив с ног как раз перед тем, как проехала машина. Родители вышли и увидели его стоящим над девочкой… Они подумали, что пес набросился на нее. Поэтому решили от него избавиться. Мужчина хотел усыпить его, а женщина сказала, что нужно вывезти его за город.

Равин говорила, будто в трансе. Теперь она открыла глаза и стояла, растерянно улыбаясь.

– Ого, – сказал Ник.

– Извини. Все это нахлынуло на меня. Я не думала об этом, просто… говорила.

Ник присел на корточки и погладил Пса по голове.

– Ты герой, малыш.

Сейчас он больше, чем когда‑либо, убедился в способностях Равин, хотя сам не понимал почему. Ее рассказ показался ему… правдивым. Он действительно поверил в историю Пса.

Ник повернулся и посмотрел на Равин.

– Как бы то ни было, что произошло? Сомневаюсь, что тебя остановило видение о моей собаке.

– Нет, – согласилась она. – Нам нужно что‑то делать.

– Например?

Равин осторожно прошла в гостиную. Ник последовал за ней. Ее кожаный пиджак развевался вокруг длинных ног, пока она ходила по комнате.

– Я не знаю. Что‑нибудь. Ты же детектив. Что делать дальше?

Ник опустился на диван. Наклонившись вперед, он положил локти на колени и покачал головой.

– У меня нет ни единой хреновой зацепки. Понятия не имею.

Равин откинула волосы за спину и сложила руки, остановившись по другую сторону кофейного столика.

– Думай, – уговаривала она. – Должно же что‑то быть.

Ник потер рукой лицо. Потом поднял голову. Его взгляд упал на поверхность стола. Ник замер.

– Где она?

– Что?

– Фотография.

Равин посмотрела вниз. На столике стояла только одна фотография, на которой была изображена Энни.

– Ты имеешь в виду свою свадебную фотографию?

Он кивнул.

– Ее нет.

– Ты не трогал ее?

Ник сжал челюсти, а затем проговорил резким тоном:

– Если бы я взял ее, стал бы я спрашивать, где она?

– Извини, – вздохнула Равин и развела руками. – Нет, не стал бы. Прости.

Он встал и покачал головой, осознавая, что был слишком резок.

– Нет, это ты извини. Я немного нервничаю, но мне не следует выплескивать это на тебя.

Окинув взглядом комнату, Ник поискал фотографию, понимая, что должен был ее куда‑нибудь деть. Но так ее и не нашел. Вместо этого он увидел толстый слой пыли на вещах Энни.

Интересно, что подумает Равин о вдовце, живущем среди кучи хлама со швейной машинкой, стоящей в углу комнаты, накрытой розовыми и ярко‑зелеными обоями? Он не говорил ей, что хранил вещи в том же состоянии, в каком их оставила Энни. Что все эти годы он глупо надеялся, что она вернется.

Ник снова посмотрел на Равин, и их глаза на секунду встретились, прежде чем она отвела взгляд. Засунув руки в карманы пиджака, она осторожно кашлянула.

– Должно быть, ты сильно ее любил.

– Да, – ответил он.

Удушливый приступ депрессии настиг его, и Ник попытался избавиться от него, стараясь дышать глубже.

В комнате повисла тяжелая тишина, которую нарушила Равин.

– Пропавший снимок еще больше увеличивает чувство вины, да? Как женщина в полицейском участке?

Честно говоря, он не удивился, что она упомянула о Жаклин. Равин явно почувствовала что‑то и была права. Но как он мог рассказать ей о Жаклин? Как он мог сказать Равин, что находился вместе с Жаклин, когда его жена умирала? Между ними ничего не было. Но если бы ему не позвонили из больницы, то точно могло бы быть. Он был пьян, одинок, а Жаклин была из тех женщин, которым трудно сказать "нет". Ник сомневался, что смог бы сказать это еще раз.

Он приехал в больницу слишком поздно. Родители Энни уже были там, хотя их тоже не было, когда она умерла. Она умерла одна. А все потому, что он искал утешения с другой женщиной. Ник закрыл глаза, подавленный воспоминаниями, охваченный виной.

Он даже не слышал, как подошла Равин, но неожиданно она очутилась рядом. Она дотронулась до его щеки, и только тогда он понял, что у него текут слезы. Смущенный, Ник сделал шаг назад и отвернулся. Вытерев рукой лицо, он сказал:

– Может, тебе лучше уйти?

Она взяла его за руку.

– Пойдем со мной.

– Что? – Он нервно засмеялся. – Куда? Уже поздно.

– Пожалуйста. Доверься мне. Мы возьмем мою машину.

Сам не понимая почему, Ник кивнул. Он снял с вешалки у входной двери куртку и прошел за Равин через темный двор к машине.

Они подъехали к дому Равин, и она провела его внутрь. Он подождал, пока она поднимется наверх. Нужно ли ему идти за ней? Может, она предлагала небольшое сексуальное исцеление? Хотя Ник знал, что ошибается, он вынужден был признать, что идея ему понравилась.

Но нет. Это было не в стиле Равин Скилер. Он понятия не имел, что у нее на уме, но точно знал, что вряд ли она думала о любовных утехах.

Девушка спустилась в черном платье, похожем на то, в котором он уже видел ее, когда следил за ней ночью. Несмотря на то что оно было длинным и практически полностью закрывало ее ноги, когда Равин шла к нему, ее тело просвечивалось сквозь атласный, почти прозрачный материал, и Ник почувствовал, как внезапно сильно отозвалось в нем его мужское начало.

Он глотнул, и у него в горле раздался сухой громкий звук. Ник не знал, что делать дальше, не мог ни говорить, ни дышать, предвкушая следующее ее движение.

Равин молча взяла его за руку и повела к задней двери. Только сейчас он заметил свечи, которые она держала в левой руке. Какого хрена?

Не говоря ни слова, Ник и Равин прошли по влажной траве к деревьям, отделявшим ее двор от воды. Равин остановилась у невысокого пня, поставила на него серебряные свечи и достала зажигалку из щели в пне. Ник знал, что свечи не загорятся при таком ветре, но они зажглись, как только она поднесла огонь к фитилям.

Стоя возле мерцающих свечей, Равин повернула к Нику лицо и положила руку ему на сердце.

– Закрой глаза, – прошептала она. Это были первые слова, произнесенные ею с тех пор, как они вышли из дома, и он сделал так, как она просила. – Подними лицо к небу. – Ник поднял и почувствовал лунный свет, упавший на его закрытые веки.

Равин начала что‑то мягко говорить, и все его тело расслабилось. Казалось, что его мозг переместился куда‑то, будто он погрузился в транс. Ее слова плавно опускались на него, как успокаивающий дождь

– Это не твоя вина, ты должен отпустить это.

Ник покачал головой и хотел запротестовать, но Равин приставила палец к его губам.

– Ш‑ш‑ш, выброси это из головы, – скомандовала она. – Энни знает, как сильно ты ее любил. Ты слишком долго жил с чувством вины. Выпусти все.

Хотя глаза Ника все еще были закрыты, он почувствовал, что под веками собрались слезы. Если бы Равин знала, где он был, что он чуть не сделал…

У него перехватило дыхание от следующих слов, которые она прошептала:

– Ты бы не сделал ничего плохого. Ты искал поддержки, вот и все. Энни знает это, и ты тоже должен знать.

Этой ночью на Ника снизошло озарение. Он смог почувствовать душу Энни, ее доброту, ее любовь. Он молча стоял, позволяя этому ощущению просочиться в него, желая еще раз прикоснуться к Энни.

Он чувствовал, что Равин стояла рядом с ним, но она ничего не говорила. Были слышны лишь ее мягкое дыхание, шелест деревьев на ветру и журчание воды. Ник не знал, как долго они здесь находились – может быть, несколько секунд, а может, часов, – но им овладело странное спокойствие. Он услышал другой голос – женский шепот, но не Равин:

"Отпусти все".

Он глубоко вздохнул: "Энни?"

Чувство вины только усилилось. Оно разрывало его на части, ему казалось, что еще секунда – и он не сможет этого выдержать. А потом, так же неожиданно, все исчезло – стало чисто, будто хирург вырезал все скальпелем. Наконец‑то его сердце получило полное умиротворение. Его душа стала легкой и воздушной, будто вышла из него и поднялась в небеса.

Ник не знал, как долго здесь простоял, но неожиданно вновь почувствовал руку Равин на своей груди. Все это время она не убирала ее.

Он открыл глаза и пристально посмотрел на девушку, желая что‑то сказать, но изумление сдерживало его. Вместо этого он обхватил руками ее лицо и провел большими пальцами по ее мягким бархатным щекам. Равин вздохнула, и он почувствовал на своих пальцах тепло и мягкость ее губ.

Все его мысли об Энни улетучились, и теперь Ник наслаждался красотой женщины, стоявшей перед ним. В лунном свете ее глаза стали, словно темные изумруды. Ветер щекотал его кожу и развевал волосы девушки над его руками. Ее взгляд искал его. Ник провел большим пальцем по ее нижней губе. Он хотел поцеловать ее и знал, что Равин тоже этого хотела.

Ник наклонил голову, но, прежде чем его губы коснулись ее, он увидел маленькие искорки в ее глазах, какой‑то едва заметный проблеск. Вскоре искорки исчезли, испарились так же быстро, как и появились. Но этого было достаточно. Он не смог этого сделать: не в такой прекрасный миг, когда он наконец почувствовал близость к Равин. Он не будет все портить. Не нарушит ее доверия.

Застонав, Ник наклонился к Равин, их головы почти соприкоснулись. Он мягко сказал:

– Спасибо. – Затем отпустил ее и сделал шаг назад, боясь передумать.