Состояние партизанского движения и взаимоотношения партизан с местным населением

О партизанах, в частности брянских, написано много, однако в существующих советских и просоветских источниках партизанское движение представлено далеко не таким, каким оно было в действительности, а скорее таким, каким его хотелось бы видеть советским идеологам. Так, партизаны изображались борцами за советский строй, за идеалы коммунистической партии, которая, взяв на себя руководство движением, стала единственной силой, способной обеспечить сопротивление врагу на оккупированных территориях, в результате чего под ногами фашистов горела земля.

Сравнивая партизанскую борьбу на Западе и в СССР, следует отметить, что если за рубежом действовали в основном мелкие террористические группы, то геоклиматические условия Советского Союза способствовали формированию довольно крупных партизанских сил. Однако ввиду того, что СССР не был должным образом готов к ведению оборонительной войны на своей территории, создание партизанских отрядов, особенно в первые месяцы войны, носило стихийный характер, являясь в основном реакцией на немецкую оккупационную политику в занятых областях. Активизация партизанской войны — в основном плод их усилий.

Контингент партизанских отрядов складывался из трех элементов. Во-первых, красноармейцев из рассеянных и окруженных частей РККА. Борьба с немцами сочетала в их сознании как борьбу за выживание, так и сопротивление оккупантам. В то же время мало кто из них отождествлял борьбу за родину с борьбой за советскую власть и идеи коммунистического интернационализма. Перед лицом реальной опасности громкие лозунги советской пропаганды как бы отходили на второй план. Так, бывший офицер РККА Д.В. Константинов так охарактеризовал настроения красноармейцев: «Воевать мало кто хотел, а защищать режим (советский. — Я. Е.) — еще меньше. Так называемый советский патриотизм встречался, главным образом, у комсомольской молодежи, разагитированной советской пропагандой и ничего по существу не знающей».

Второй элемент партизанских отрядов — жители оккупированных областей. Уходя с семьями в леса, многие вливались в партизанские отряды, вели борьбу с оккупантами. Однако были и те, кто руководствовался лишь желанием выжить, уйти из сожженного села или же до поры до времени отсидеться в лесу, чтобы переждать боевые действия.

К третьей группе партизан можно отнести небольшие отряды молодежи, прошедшей специальную школу партизанской борьбы. Так, 18 июля 1941 года при ЦК КП(б) Белоруссии при участии НКВД открылась диверсионная школа полковника И.Г.Старинова, первый набор в нее составил 400 человек. Непосредственно в Орловской области совместными усилиями НКВД и обкома ВКП(б) в августе 1941 года открылась спецшкола, уже в сентябре обучившая 500 диверсантов. Школы, помимо диверсантов, готовили широкий круг специалистов для партизанского движения, например агентов-маршрутников, связников, вербовщиков[128]. Выпускники школ перебрасывались за линию фронта, где выполняли индивидуальные задания либо организовывали партизанские отряды из красноармейцев-окруженцев и вовлекали в партизанское движение местных жителей.

Нужды и настроения красноармейцев-окруженцев и ушедших в леса местных жителей не были секретом для сталинского правительства. Поэтому, прежде чем послать в партизанские леса хлеб и оружие, оно перебросило туда политических комиссаров и представителей НКВД из вышеназванных спецшкол по подготовке партизанских кадров. Уже в июне 1942 года Орловское областное управление НКВД пошло на создание при партизанских отрядах оперативно-чекистских групп из числа работников НКВД, организовавших в отрядах «революционный порядок», как они сами его понимали. Только за июль 1942 года оперативно-чекистскими группами было разоблачено 62 «вражеских элемента»: в суземских отрядах расстреляно 11 человек, в навлинских отрядах — 11 человек, в отряде им. Ворошилова № 1—7 человек. Так, по обвинению в создании эсеровской террористической группы были расстреляны суземские партизаны Д.И. Ульяншиков и Ф.К. Никишин. Пожалуй, единственной причиной расправы стало их прошлое: первый в 1920 году судим за эсеровскую деятельность, второй — в 1937 году за вредительство в колхозе. Короткое «расследование» установило, что оба организовали «контрреволюционное сборище», планировали теракты против партизанского руководства. Вскоре как «агенты полиции» были расстреляны суземские партизаны А.А. Ткачев и Ф.К. Рудников, затем — Г.С. Скоробогатов и К.Ф. Куликов. Так или иначе, уже 8 августа 1942 года начальник Штаба партизанского движения при Военном совете Брянского фронта Матвеев констатировал имевшие место в суземских партизанских отрядах факты «дезертирства и перехода на сторону врага», а также наличие «морально и политически разложившихся руководителей отрядов».

Большинство бывших офицеров вермахта в своих мемуарах утверждают, что, хотя партизанское движение реально и не изменило ход войны, действия советских партизан по блокированию коммуникаций германских армий во многих отношениях были довольно эффективными. Столь же серьезен был и экономический ущерб, наносимый партизанами войскам вермахта. Причем этот ущерб наносился не только в результате разрушения и повреждения коммуникаций, военных и хозяйственных объектов, но и путем пропаганды среди населения, проводимой зачастую в форме угроз и принуждения. Результатом становилось сокращение производства сельхозпродукции, отказ от выполнения поставок для германской армии. Огромный ущерб оккупанты терпели и в результате затрат на охрану коммуникаций, в частности железных дорог. Так, германские эшелоны были вынуждены двигаться со скоростью не более 10—15 километров в час, впереди себя паровоз толкал две платформы с песком, чтобы в случае наезда на мину взорвались они, а не локомотив2. Вдоль всего железнодорожного полотна приходилось вырубать деревья и кустарники, регулярно скашивать траву, чтобы не допустить подхода партизан-подрывников незамеченными. Через каждые 300—400 метров немцами устраивались небольшие крепости, в каждой из которых постоянно находилось 10—15 солдат. Нетрудно представить, сколь значительного распыления сил требовала охрана лишь железнодорожных путей. В Тверском центре документации новейшей истории сохранилось интересное письмо капитана вермахта Вольфганга Фидлера. Этот документ как нельзя лучше характеризует партизанское движение и одновременно указывает на причины его эффективности:

«Борьба с партизанами не похожа на борьбу в фронтовых условиях. Они всюду и нигде, и на фронте трудно создать себе верное представление о здешних условиях. Взрывы на железных дорогах, путях сообщения, диверсионные акты на всех имеющихся предприятиях, грабежи и т. д. не сходят с повестки дня. К этому уже привыкли и не видят в этом ничего трагического. Партизаны все больше наглеют, т. к. у нас, к сожалению, нет достаточного количества охранных войск, чтобы действовать решительно. Имеющиеся силы, включая и венгров, в состоянии обеспечить лишь важнейшие ж. д. линии, дороги и населенные пункты. На широких просторах господствуют партизаны, имея собственное правительство и управление. Все это нужно пережить самому, чтобы поверить в возможность такого положения. Следует удивляться, как вопреки существующим препятствиям мы довольно сносно обеспечиваем подвоз и снабжение на фронте».

В этой главе мы остановимся в основном на характеристике так называемых «регулярных» партизан, то есть групп и отрядов, подчинявшихся Центральному штабу партизанского движения или НКВД. Именно они представляли основную угрозу гражданскому населению Локотского округа.

В течение 1941 года формирование регулярных партизанских отрядов проходило в такой последовательности.

5 июля в поселке Брасово был сформирован партизанский отряд «За Родину», вошедший впоследствии в партизанскую бригаду «За Родину» (командиры отряда: И.Корнеев, В.Я. Абакумов).

В августе сформирован Навлинский головной партизанский отряд (командиры: П.А. Понуровский, М.А. Корицкий).

В сентябре сформированы: Комаричский головной партизанский отряд, реорганизованный впоследствии в партизанскую бригаду (командиры: М.В. Балясов, Г.В. Дирдов'ский, Л.А. Галкин); Суземский головной партизанский отряд (командиры: И.Я. Алексютин, Г.Х. Ткаченко); Севский головной партизанский отряд, реорганизованный впоследствии в партизанскую бригаду имени Фрунзе (командиры: С.С. Хохлов, И.М. Федоров, Ф.Г. Лопатин, С.В. Черканов). В состав указанной бригады вошли партизанские отряды «Народный мститель» (командир Б.Я. Хлюстов), имени Андреева (командиры: В.Д. Афанасьев, Ф.С. Марченко), имени Фрунзе (командиры:С.Хохлов, С.В. Черканов, В.И. Калинин), имени Тельмана (командир П.Е. Лунев), имени Хрущева (командир С.С. Хохлов).

2 октября был сформирован партизанский отряд «За власть Советов» (командиры: И.Я. Алексютин, Г.Х. Ткаченко, Ф.И. Попов).

6 октября в районе села Борщево Навлинского района сформирован партизанский отряд «Смерть немецким оккупантам» (командиры: П.А. Понуровский, М.А. Корицкий, А.Б. Газанов).

8 октября в селе Ворки Навлинского района сформирован партизанский отряд, названный впоследствии именем командира отряда Филиппа Стрельца — отряд имени Стрельца (командиры: Ф.Е. Стрелец, Н.Д. Чапов).

8 ноября в Хинельском лесу в районе села Хинель Севского района сформирован партизанский отряд № 2 имени Ворошилова (командиры: И.А. Гудзенко, С.И. Кочур1).

25 ноября в деревне Сидоровка Навлинского района сформирован партизанский отряд имени Микояна, вошедший впоследствии в бригаду «Смерть немецким оккупантам» (командиры: А.Ф. Самороков, П.В. Ипатов).

15 декабря в районе населенных пунктов Лужа и Думча Навлинского района сформирован партизанский отряд «Народные мстители», вошедший впоследствии в бригаду имени Фрунзе (командир Б.Я. Хлюстов).

25 декабря в Навлинском районе сформирован партизанский отряд имени Шаумяна, вошедший впоследствии в бригаду «Смерть немецким оккупантам» (командиры: Л.Б. Бляхман, Э.А. Закаржевский).

Данным списком далеко не исчерпывается количество партизанских отрядов и бригад, действовавших на конец 1941 года на юге Орловщины.

Есть данные о том, что советское правительство создавало партизанские отряды из матерых уголовников, перебрасывая их затем в немецкий тыл. Расчет строился на том, что представляющие угрозу для общества уголовные

1 15 июля 1943 г. агент Бендеров докладывал в 1-й отдел 3-го управления НКВД СССР: «В отряде имени Ворошилова № 2 находится майор Кочур. Последний явился в отряд после долгих странствий по немецким тылам, где неоднократно арестовывался фашистами, но почему-то отпускался. Трое бойцов отряда заявили, что, находясь в плену в немецком лагере, видели Кочура в качестве полицейского-охранника при этом лагере. Более того, в кармане одного убитого полицейского партизаны нашли письмо, где говорилось о наличии шпиона в данном отряде. Командир отряда Гудзенко, зная об этом, тем не менее назначил майора командиром одного из партизанских отрядов» [129]. элементы, объединенные в банду, будут столь же опасны для оккупантов. Один из таких «отрядов» под названием «Гоп со смыком» действовал на западной окраине брянских лесов. Входили в него исключительно рецидивисты, причем только те, кто отсидел не менее трех лет. Неспособных в трехдневный срок подтвердить свой тюремный стаж из «отряда» изгоняли. Первоначально «отряд» включал 40 «бойцов», затем их количество выросло до трехсот. Весной 1943 года во время антипартизанской операции «Цыганский барон» «отряд» был уничтожен германскими и коллаборационистскими частями1.

Всего же на территории Орловской области на 15 марта 1942 года, согласно докладной записке начальника Орловского областного управления НКВД К.Ф. Фирсанова секретарю Орловского обкома ВКП(б), официально действовало 65 партизанских отрядов с общим количеством партизан в 2959 человек и 236 истребительно-диверсионных разведывательных групп с общей численностью в 731 человек. Согласно этой же записке, количество партизан после пополнения их отрядов за счет населения достигло 5000—5500 человек.[130]

Через два с половиной месяца секретарь Орловского обкома ВКП(б) Матвеев в своей докладной записке в ЦК ВКП(б) о состоянии партизанского движения и боевых действиях партизан Орловской области на 1 июня 1942 года писал, что на территории области на указанный период действует 60 партизанских отрядов общей численностью 25 240 человек. В это количество, по-видимому, включены не только собственно партизаны, но и гражданское население, которое, не вступая в партизанские отряды, по тем или иным причинам на время присоединялось к партизанам. Однако зарегистрированы и случаи, когда командование партизанских отрядов прибегало к принудительной мобилизации. При этом мужчин зачисляли в отряды, а женщин и девушек использовали на подсобных работах для ведения натурального хозяйства, в партизанских лазаретах. Нередко жители деревень уходили в леса и селились там лишь с целью не оставаться в зоне боевых действий. Так, А.А. Горелова, допрошенная в Локте 28 июня 1943 года следователем окружного следственного отдела Дугиным, показала следующее:

«В селе Знобь-Новгородская были немцы, в 1943 на село стали наступать партизаны, нас немцы эвакуировали в село Стегайловку откуда угнали партизаны в лес. Жила я в лесу с жителями. Как стала наступать немецкая армия то мы вышли сдались 6 июня 1943 г. Сдалась вместе с жителями нашего села с которыми я сижу в камере»

Допрошенная в тот же день А.Ф. Савченкова показала, что при налете на село Игрицкое Комаричского района партизаны увели ее с сестрой, определив работать в партизанский лазарет санитарками по уходу за ранеными. Аналогичные показания давали и другие не связанные друг с другом жители из разных мест Локотского округа.

По данным агента Корюк-532, численность партизан в южных районах Орловской области в течение последнего года ее оккупации изменялась следующим образом: на 31 января 1943 года — 10—15 тысяч партизан; на 20 мая 1943 года — 15—20 тысяч партизан; на 18 июня 1943 года — 13—14 тысяч партизан.

Возможно, под псевдонимом Дугин скрывался следователь Финогенов.

Уменьшение количества партизан во второй половине июня связано с проведением крупной антипартизанской операции «Цыганский барон», о которой пойдет речь ниже.

Численность отрядов составляла от нескольких десятков до нескольких сотен человек. Вооружение также отличалось. В то время как одни имели лишь винтовки Мосина и весьма ограниченное количество патронов,[131]на вооружении других были все виды автоматического стрелкового оружия, ротные и батальонные минометы и даже артиллерия и бронетехника. Интересна оценка вооружения партизан, действовавших на территории Локотского округа, приведенная в донесении командира 38-го венгерского пехотного полка Кинге:

«В поселке Нерусса около 600 партизан. Каждый партизан имеет винтовку и каждая группа в 40 человек имеет 3 станковых пулемета, 3 ручных пулемета, 4 миномета, 4 противотанковых ружья, 5 45-мм орудий. Они направлены в сторону Суземки. Каждое орудие имеет по 100 снарядов».

Что касается обеспечения партизан боеприпасами, медикаментами, одеждой и продуктами питания, здесь дело обстояло намного сложнее. Некоторое количество необходимого доставлялось через линию фронта авиацией, для чего в лесах имелись оборудованные посадочные площадки. Однако переправить таким образом все необходимое для снабжения огромной массы партизан было невозможно, к тому же разобщенность партизанских отрядов, их распыление на большой территории делало этот источник снабжения недоступным для значительного количества мелких партизанских отрядов и групп. Сложившуюся в рядах советских партизан ситуацию довольно выразительно иллюстрирует найденный 8 апреля 1943 года дневник командира оперировавшей на западе Калининской области 1-й партизанской бригады, подполковника Кириллова. В нем партизанский командир настолько откровенно описал ситуацию со снабжением партизан, характерную, кстати, для всех партизанских отрядов, что германское командование издало записи подполковника Кириллова в виде отдельной брошюры «На гибельном посту», которая использовалась для агитационной обработки партизан.

Так, подполковник Кириллов писал:

«16,12.42 г. Настроены встретить самолет — погода замечательная, чего желать лучшего — но самолеты снова не прилетели. Как можно дольше верить? Я прямо называю жуликами и обманщиками этого дела.

17.12.42 г. Погода хорошая, мороз незначительный. Днем снова получили радиограмму, встречать самолеты. Приготовились. Самолеты, конечно, не прилетели.

8.1.43 г. Дал радиограмму Валдаю о приеме самолетов. Нужда большая...

9.1.43 г. Получил ответную радиограмму: встречайте самолет. На улице погода по-прежнему. Морозец. Неплохо. Прав Петров, когда говорит: раз два облачка на небе, самолета не будет. И действительно, не было. Безобразие. Трепачи, а не руководители — болтают, а сделать не могут.

11.1.43 г. Самолет снова не прилетел, возмущаюсь до пределов. Погода летная. Дал радиограмму: «Погода летная, самолет не прилетел». Безобразие. Сытый голодному не верит. Когда кончится обман?

13.1.43 г. Прежняя история с самолетом. Нет ответственных лиц...

14.1.43 г. Погода замечательная. Дал язвительную радиограмму Валдаю. Получил ответ — не знают якобы место сброса груза. Сволочи. Радиограмм не читают.

18.1.43 г. Группа вернулась с заготовок. Привели 3-х лошадей и пудов 8 хлеба. Вот и харчи. Жить пока можно».

Как видим, советские партизаны, лишенные должного снабжения с Большой земли, были вынуждены отправляться на «заготовки», то есть изымать необходимое у гражданского населения.

Некоторое исключение составляли лишь так называемые «партизанские края» — территории, находившиеся вдали от коммуникаций и крупных населенных пунктов. Пребывавшие там партизаны ввиду геоклиматических условий делались трудноуязвимыми. В течение месяцев, а то и лет обитатели партизанских краев наносили оккупантам чувствительные удары, а оседлый образ жизни позволял партизанским отрядам вести натуральное хозяйство — разводить скот, возделывать посевы.

Что касается ситуации, сложившейся в Локотском округе, она не позволяла советским партизанам питать какие-либо иллюзии на тот счет, что локотяне, жизненный уровень которых после ухода советской власти стал расти, будут заинтересованы в том, чтобы в какой-либо форме поддерживать тех, кто в их глазах фактически боролся за возвращение советского режима. Тем самым партизаны были поставлены перед необходимостью насильственного изъятия одежды и продовольствия у мирных граждан.

Так, комиссар бригады им. Ворошилова № 2 майор Кочур грабил мирное население довольно открыто. Вот что показал на допросе осенью 1943 года о бригаде и о ее командире И.А. Гудзенко представитель Ставки Верховного главнокомандования капитан РККА А. Русанов: «Полковник Гудзенко, бывший начальник штаба танковой бригады. Его отряд состоит из военнослужащих, попавших в окружение и укрывающихся в Брянских лесах. Позже он пополнялся всякими уголовными элементами...» [132]

В том, что «бригада» Гудзенко и Кочура вобрала в себя немалое количество уголовников, нет оснований сомневаться, потому что далее капитан Русанов сообщает о фактах грабежа населения. Уличенный в грабеже Гудзенко выкручивается: «Если я запрещу партизанам то, что они хотят, так они все разбегутся, и я останусь один».

Далее капитан Русанов повествует: «Бригада им. Ворошилова № 2 под командованием Гудзенко — только пример. Но грабят и все остальные, за очень редким исключением... Я неоднократно письменно и устно об этом докладывал. В последний раз Строкач1 мне сказал: «Оставьте это, все равно прекратить грабеж мы не сможем. Да и трудно сказать, принесет ли это пользу партизанскому движению»2.

А вот строки из отчета Кочура от 23 мая 1942 года3: «Среди населения была проведена конфискация военного имущества, находящегося в личном пользовании». В том же отчете: «Со дня организации отряда личный состав питался за счет населения, и было выделено две группы, которые занимались доставкой продовольственного и боевого питания... У семей полицейских изъято 60 пудов хлеба, 8 коров, 11 лошадей, 25 шт. гусей и другое имущество и продукты питания — все ушло для отряда»4.

Из доклада комиссара партизанского отряда имени Ворошилова № 1 Гуторова:

«Одеваем и обуваем бойцов за счет сбора военного обмундирования и трофейного.

Питание удовлетворительное. Норма на день на одного человека составляет 500 г. муки, 500 г. мяса, поллитра молока и неограниченное количество картофеля.

Для сравнения. Суточная норма довольствия бойца русского добровольческого полка «Десна», сформированного под Брянском, на тот же период времени составляла: хлеба — 600 граммов, мяса (преимущественно конины) — 25 граммов; на завтрак и ужин — по 0,5 литра кофе, 10 граммов сыра, 10 граммов масла (иногда заменялось сыром или медом); на обед — борщ с кониной или консервированная капуста (одно блюдо).

Суточная норма довольствия солдата вермахта включала: мяса — 120 граммов, картофеля, овощей, круп — 750 граммов, молоко заменялось 45 граммами жира и 45 граммами животного или растительного масла, колбаса, рыбные консервы и сыр — 120 граммов.

3. Организовали уборку урожая с полицейских (!) участков...»

Однако, если верить советской прессе, местное население иногда оказывало партизанам поддержку. Так, корреспондент «Правды» Я.И. Марченко, побывавший у партизан Орловщины, писал: «Население охотно и во всем помогает партизанам. Успешно проводится заготовка зерна, картофеля и мяса, идет подписка на заем обороны!» Согласно данным А.С. Гогуна, сборы в ходе подписки составили I миллион рублей, из которых 600 тысяч получены наличными. Помимо этого в Фонд обороны партизаны собрали с населения 530 тысяч рублей. Жертвовало ли население партизанам продукты и деньги добровольно или принудительно, сказать трудно. Но, по крайней мере,, нет объективных, документально подтвержденных данных о том, что указанная сумма денег была изъята у крестьян насильно.

В послевоенное время в мемуарах участников партизанского движения упоминаются отряды, выдававшие себя за партизан и грабившие мирных жителей. Они были созданы немцами с провокационной целью — скомпрометировать партизанское движение. Одна из таких групп, упоминаемая в мемуарах Е.Н. Анищенко, именовавшая себя «Двадцать пять», действовала в Навлинском районе: «Людям говорили, что действуют по заданию секретаря райкома партии и председателя райисполкома... Одетые в форму бойцов и командиров Красной армии, бандиты появлялись в селе под вечер. С криками и руганью они врывались в хаты... Бандиты расстреливали сопротивляющихся, выискивали и расстреливали выходящих из окружения бойцов и командиров Красной армии. А после, захватив награбленное, укатывали дальше». В начале декабря 1941 года отряд из 17 человек под командованием офицера НКВД М.Н. Карницкого ликвидировал эту банду. В начале следующего года подобные банды были обезврежены в Севском и Суземском районах, впоследствии вошедших в состав ЛАО. Захваченных бандитов публично судили в тех местностях, где они совершали разбойные нападения1.

Интересно, что подобные лжезаготовители компрометировали не только партизан, но и органы Локотского самоуправления. Так, в приказе № 96 от 9 апреля 1942 года Каминский с тревогой констатирует, что в различных местах Локотского уезда появляются лица, выдающие себя за заместителей бургомистра уезда. При этом забирают скот, якобы для нужд германской армии или локотского вооруженного отряда, а старостам предлагали расплатиться с владельцами животных за счет госфонда [133]

В целом советские партизаны не нашли на территории Локотского округа широкой поддержки у населения. Необходимость снабжения партизан за счет местных жителей не добавляла им популярности.

Date: 2015-09-18; view: 1776; Нарушение авторских прав