О награждении

§ 1.

В развитие моего приказа № 124 от 9 ноября 1942 г. за проявленную бдительность и инициативу в раскрытии врагов народа Комаричского района, пытавшихся предать 6 и 7 батальоны бандитам, сжигать полученный обильный урожай сена и хлеба, подрывать мосты, минировать дороги и, наконец, убивать видных работников Локотского Самоуправления, создавая этим панику, пытавшихся нарушить хозяйственную и военную мощь Округа, — Начальнику Штаба 6 батальона г-ну КЫТЧИНУ, от лица Командования Бригады и Локотского Самоуправления — ОБЪЯВЛЯЮ БЛАГОДАРНОСТЬ.

§2.

Выдать г-ну КЫТЧИНУ денежную премию в размере 5.000 руб. и натуральную — 10 пудов ржи.

§3.

Войти с ходатайством к Командованию Штаба германских вооруженных сил о награждении г-на КЫТЧИНА орденом.

§4.

Настоящий приказ прочитать во всех батальонах, ротах и отдельных воинских частях.

Обер-Бургомистр Комбриг Б. Каминский» [198].

Как видно, несмотря на провал последней операции, деятельность группы Незымаева сильно обеспокоила как командование РОНА, так и лично Каминского. Поэтому уже 20 ноября 1942 года в «Голосе народа» появилась статья «О дезертирах и партизанах», где говорилось: «К чему ведет дезертирство? Оно ведет к развалу военных сил новой власти, а при развале этих сил к нам возвратятся наши враги, ведущие против нас жестокую борьбу, партизаны»[199]. И если учесть, что до этого окружные газеты не публиковали чего-либо подобного, можно предположить, что со столь масштабным дезертирством командование РОНА столкнулось впервые.

В августе 1942 года в селе Добрик возник подпольный партизанский отряд, организованный начальником Локотского мобилизационного отдела С.В. Васильевым и бывшим председателем сельпо Толкачевым, выполнявшим в отряде роль комиссара. Используя свое служебное положение, Васильев под предлогом проведения мобилизационных мероприятий разъезжал по районам округа, вербуя в свою группу новых членов. Помимо Васильева и Толкачева, основной стержень отряда составили бывший лейтенант Красной армии Карцев, директор Комаричской средней школы А.А. Фирсов и его жена Филатова, врач Локотской окружной больницы. Первоначально в группу входило 10 человек, потом она стала увеличиваться. Так, в отчете секретаря Брасовского РК ВКП(б) Разумова от 1 марта 1943 года численность подпольных организаций, состоящих, по выражению составителя, «из местной полиции», выглядит следующим образом:

Добрик — 13 человек;

Телятниково — 9 человек;

Брасово — 7 человек;

Локоть — 17 человек[200].

По всей вероятности, речь в отчете идет лишь о руководящих лицах подпольных групп. Фактически же в группе Васильева на тот период состояло до 150 человек[201], причем в нее оказались вовлечены даже ответственные сотрудники самоуправления и командиры РОНА: командир 1 -го батальона Волков, старшина Хотеевской волости Кудинов, врачи Локотской больницы Трушко и Спектр. Последний, еврей по национальности, давал общие указания по работе отряда. Не менее интересна личность одного из членов группы, Акулова, бывшего уголовника, до войны судимого за хулиганство. Несмотря на 19-летний возраст и криминальное прошлое, он сумел занять должность заведующего складом боепитания бригады Каминского. Когда группа была арестована, Акулов стал единственным, кто, пытаясь избежать наказания, усердно изображал из себя сумасшедшего.

Целью отряда было уничтожение Каминского, Шавыкина, Белая и окружной администрации, восстание в Локте по плану, разработанному Фирсовым и Карцевым, роспуск бригады и капитуляция перед партизанами.

Согласно уже упомянутому отчету Разумова, некие безымянные диверсанты, фамилии и принадлежность которых не упоминаются, но с большой вероятностью принадлежавшие к группе Васильева, воспользовавшись конфликтом между немцами и каминцами, сумели при помощи английской мины сжечь автогараж в Локте. Находившиеся в гараже 2 танка, свыше 10 автомашин, 28 мотоциклов и около 4 тонн бензина сгорели[202].

С целью проведения дальнейших диверсионных операций 15 марта 1943 года в отраде Васильева была создана террористическая группа, которая наметила план убийства руководителей самоуправления, захвата танков, взрыва горючего, боеприпасов и порчи связи. Каждый из членов группы получил свое задание. Так, врач Филатова для ликвидации верхушки самоуправления готовила яды, правда, практически применить их не удалось. Всего же террористическая группа предприняла два покушения на ответственных работников самоуправления. Первое было направлено на устранение начальника окружной полиции Р.Т. Иванина, для чего террористы подвесили к двери его дома противотанковую гранату. Однако первым, кто открыл после этого дверь дома, был сын Иванина. Граната взорвалась, но Иванин-младший остался жив, взрывной волной выбило лишь окна и двери дома. Эта операция осложнила работу террористов — была усилена охрана квартир сотрудников самоуправления. Следующим объектом покушения стал заместитель обер-бургомистра С.В. Мосин. Он подвергся обстрелу 18 февраля 1943 года, когда ехал в машине. Согласно отчету секретаря Брасовского РК ВКП(б) Разумова, покушение не удалось, выстрелом из винтовки был ранен лишь адъютант Мосина. На самом деле тяжелое ранение получил ехавший с Мосиным механик Свинцов[203]. В ответ на это покушение, в соответствии с уже упомянутым ультиматумом самоуправления от 6 февраля 1943 года, было расстреляно 10 заложников-партизан.

16 марта руководство отряда Васильева передало в штаб партизанской бригады «За Родину» донесение о движении германских войск и военных грузов.

Неизвестно, насколько /далось бы отряду Васильева осуществить свои грандиозные планы, если бы в одном из боев не попал в плен один из партизан отрада «Смерть немецким оккупантам», который под пытками сообщил Каминскому о существовании в РОНА подпольной группы Васильева, которая в полном составе была арестована. Все руководители группы, в том числе Васильев и Толкачев, предстали перед военно-полевым судом Локотского округа. Судя по партизанскому донесению, Каминский лично следил за ходом судебного процесса, присутствовал на заседаниях, задавая подсудимым вопросы. Диалог между обер-бургомистром и подсудимыми зачастую проходил в форме обычной перебранки с обоюдными оскорблениями. Так, на вопрос Каминского Фирсову: «За что вы боролись?» тот ответил: «За русский народ, за нашу Родину». Каминский в ярости закричал: «Дурак, твоя Родина село Заловкино, вот иди туда и борись!» Фирсов ответил: «Сам ты ни черта не разбираешься, что такое Родина. Твоя Родина — Польша. Вот туда иди сам и борись, а здесь нечего околачиваться!» Через некоторое время Каминский задал еще вопрос. Фирсов, не оборачиваясь, стал отвечать на него членам суда. Судья сделал замечание, указав, что подсудимый должен повернуться в сторону Каминского и отвечать ему. Однако Фирсов махнул в сторону обер-бургомистра рукой и сказал: «Подумаешь, всякие тут будут задавать вопросы, а я им должен отвечать. Я подсудимый и отвечаю суду».

Все подсудимые были признаны виновными в измене Родине и приговорены к смертной казни.

Попытку организации подобного отряда предпринял также начальник штаба гвардейского батальона РОНА старший лейтенант Бабич. Однако во время вербовки в отряд новых членов он был предан, а при попытке побега из бригады к партизанам — тяжело ранен и схвачен начальником военной коллегии Г. Працюком. Удалось арестовать и большинство из завербованных Бабичем бойцов, которых заключили в тюрьму, остальные бежали в лес.

Примером подпольной организации, созданной под патронажем НКВД, является возникшая в Севске группа М.С. Григорова, известного под кличкой Граф. Он был направлен туда осенью 1942 года по личному приказу сотрудника Орловского управления НКВД майора В.А. Засухина. Со временем сколотив в Севске организацию под названием «За советскую родину», Григоров, по его собственным словам, вовлек в нее более ста человек. Целью Григорова-Графа и завербованных им в Севске сторонников был сбор необходимых партизанам сведений, уничтожение ответственных лиц района и командиров РОНА, вывод из строя техники бригады Каминского, разложение каминцев и населения при помощи пропаганды. Уже зимой Григоров совместно с супругами Волковыми и В.Ф. Ломоносовой предпринял попытку устранения командира 10-го батальона Рейтенбаха. Ввиду того что комбат постоянно находился под охраной и держал маршруты своих поездок в тайне, было решено уничтожить его в собственной квартире при помощи мины с часовым механизмом. С этой целью Ломоносова познакомилась со служанкой Рейтенбаха и, посетив в очередной раз подругу, сунула под подушку заведенную мину. Взрыв раздался после полуночи, однако покушение не удалось — Рейтенбах в эту ночь задержался на службе и приехал домой уже после взрыва[204]. Через несколько дней, 18 февраля 1943 года, Ломоносова была арестована, а при вступлении советских войск в Севск 1 марта 1943 года — расстреляна в тюремной камере[205]. Сведений о каких-либо более выразительных эпизодах из деятельности группы Графа найти не удалось, так как, по-видимому, вся работа этих подпольщиков ограничивалась распространением Листовок и законспирированными собраниями.

В июне 1943 года в Навле была разоблачена подпольная группа, возглавляемая неким Кошкиным. В нее входили помощник начальника штаба 3-го полка бывший старший лейтенант РККА И.Б. Лапанов, заведующая Навлинским райздравотделом Светанкова, командир взвода 3-го полка Н.А. Берлов, начальник полиции Навлинского района Мироненко, а также В.М. Михайлов, М.Н. Щеглов, А.Г. Ячников, И.А. Финахин, И. Лобанов, Жорчик, Субач, Булахов и другие. Группа ставила своей целью подрыв мощи 3-го стрелкового полка РОНА, убийство командира полка Прошина, вывод из строя находящейся в Навле бронетехники, сдачу Алексеевской заставы партизанам. Последнее было задумано с целью открыть партизанам фронт и обеспечить беспрепятственный захват Алексеевки. Так, бывший лейтенант Красной армии Мироненко получил задание набирать в навлинскую полицию «своих» людей, тормозить работу лесопильного завода, подготовив его впоследствии к взрыву. Кроме того, он сообщал партизанам сведения о передвижении немецких составов через станцию, их характеристики. Эти сведения партизаны передавали за линию фронта.

Примечательно, что в этот период навлинская полиция и части РОНА усилили контроль за людьми, проходившими через территорию района. Под подозрение в связях с партизанами подпадал каждый, в том числе женщины. Причем наличие специальных пропусков не снимало с задержанных подозрений — все они подвергались допросам, а то и пыткам. Если верить бывшей партизанке Е.Н. Анищенко, Каминский сам допрашивал подозреваемых, причем допросы чередовались с избиениями[206].

В целом же, благодаря системе жестоких репрессий каминцев, деятельность советского подполья не достигла задуманных целей. Удачные операции подпольщиков имели место, но это не отразилось коренным образом на боеспособности РОНА. Ни Каминский, ни кто-либо еще из его близкого окружения так и не был ликвидирован, ни одно крупное предприятие не было выведено из строя в результате диверсий подпольщиков. Напротив, все части РОНА сохраняли свою организацию и, несмотря на имевшие место переходы личного состава к партизанам, оставались достаточно боеспособными.