Условия соблюдения уместности

1. Знание структуры языка (лексики и синтаксических конструкций). Благодаря этому у говорящего появляется возможность выбора нужных языковых средств в каждом конкретном случае.

2. Знание системы языка, т. е. тех связей и отношений, в которых находятся между собой его структурные элементы. Только имея представление о специфике стилей литературного языка и стилистической дифференциации лексики, можно найти наиболее целесообразный способ, вариант передачи информации.

Таким образом, уместность речи, определяющая эффективность общения, предполагает знание структуры и системы языка, а также учёт условий ситуации общения.

ЧИСТОТА РЕЧИ

Одним из критериев хорошей речи является её соответствие этике общения. Этическая нормативность, уважение к адресату, по мнению О. Б. Сиротининой, едва ли не важнее ортологической правильности [Сиротинина, с. 105]. Так, не принято говорить на темы, вынесение которых на обсуждение может быть неприятным, неудобным или даже болезненным для кого-либо из присутствующих. «Речь выступает как знак духовной деятельности человека, и категории морали и нравственности безусловно оказывают влияние на характер речевой коммуникации. Умение соблюдать этические нормы всегда высоко ценилось в обществе. Знание норм этики, умение следовать им в поведении и речи всегда свидетельствовало и свидетельствует о хороших манерах, о хорошем воспитании и образовании говорящего и пишущего» [Богданова, Кочеткова, с. 197].

Всё вышесказанное позволяет утверждать, что чистота как коммуникативное качество хорошей речи должна истолковываться на основе соотношения языка и этики. Этика – 1. ‘философское учение о морали, её развитии, принципах, нормах и роли в обществе’; 2. ‘совокупность норм поведения, мораль какой-либо общественной группы’. Именно ко второму значению слова этика апеллируют исследователи [Б. Н. Головин, О. Б. Сиротинина, В. А. Богданова, Т. В. Кочеткова], когда пытаются описать чистоту как коммуникативное качество хорошей речи.

Но хорошая речь предполагает соответствие этике общения не только с точки зрения её содержания (общение на трудные, запретные, деликатные и т. п. темы), но и с точки зрения использованных форм выражения этого содержания: «чистой мы называем такую речь, в которой нет чуждых литературному языку элементов (прежде всего слов и словосочетаний) и нет элементов языка, отвергаемых нормами нравственности» [Головин, с. 166].

Если говорящий не обладает достаточно высоким культурным и интеллектуальным уровнем, то вполне вероятна возможность того, что человек не справится с давлением ситуативности и спонтанности – системообразующих признаков устной речи. В результате боязнь возможной паузы при выборе языкового средства, боязнь того, что слушающий может перехватить инициативу в разговоре, желание казаться образованнее, чем есть на самом деле, ряд других причин приводят к тому, что в речи появляются языковые средства, засоряющие её[32]:

1) лишние слова (слова-сорняки, слова-паразиты);

2) варваризмы;

3) вульгаризмы.

Рассмотрим использование в речи указанных языковых средств.

Лишние слова (слова-паразиты)

К языковым средствам, нарушающим чистоту речи, относятся, в первую очередь, лишние слова (слова-сорняки, слова-паразиты: как бы, на самом деле, значит, достаточно, в принципе, типа, короче, так сказать, такой), т. е. языковые средства, не несущие информативной нагрузки.

Каковы причины появления в речи лишних слов? Для ответа на этот вопрос обратимся к рассмотрению природы устной речи.

Речевая деятельность характеризуется исследователями как сознательная, психологически организованная деятельность по выбору и экспликации языкового варианта, наиболее подходящего для реализации замысла говорящего. Иначе говоря, продуцирование речи – это осуществление взаимосвязи между языковой способностью и речевой активностью (см. об этом подробнее в разделе «Богатство речи»).

Любая речевая деятельность осуществляется в рамках определённой ситуации общения. Поэтому говорящий в процессе речи вынужден учитывать массу факторов, связанных с условиями общения и потому влияющих на выбор языковых средств. Кроме того, речь обусловлена также и набором личностных характеристик говорящего.

Устная речь в силу присущих ей спонтанности и неподготовленности (а в неофициальной обстановке – ещё и непринуждённости) в значительно большей степени, чем речь письменная, подвержена влиянию ситуативного и личностного факторов.

Именно спонтанность и неподготовленность в совокупности со специфическими личностными особенностями конкретного говорящего обусловливают появление в устной речи так называемых «лишних» слов.

1. Как можно быстрее закончить научную проработку, так сказать, и начинать присматриваться что ли, так сказать, проектировать, готовиться к строительству железнодорожной магистрали.

2. Ну, ты, короче, это, принесешь мне его во вторник, а я посмотрю, что можно сделать.

3. Они, короче, корову дома держат.

4. А я такая его спрашиваю.

5. Мы сидим такие, а там такая тетушка подходит. И такая: «Вы тут долго будете сидеть еще?». Я такая: «Ну конечно». А она такая: «Я тогда милицию позову». Прикинь!

6. При проведении работ, значит, проводятся исследования, значит, на содержание радона.

7. И, в принципе, надо очень постараться так всё испортить, чтобы у неё в жизни осталась только одна радость – бутылка.

8. И мы помним как бы Набережную.

9. Я как бы считаю, что кандидатура Димы Билана как бы самая удачная для выступления на Евровидении.

Особое внимание обратим на распространённое сейчас в речи множества людей слово как бы.

Чем мотивировано такое специфическое, повсеместно отмечаемое явление, как использование в речи этой языковой единицы? Как считает А. А. Мурашов, многочисленные как бы, короче, ну это – результат отставания мысли от речи: «мы подчас стремимся говорить быстрее, и делаем это раньше, чем элемент осмысленного речевого поведения становится нам ясен» [Мурашов, с. 85].

«Почему это происходит? Причин несколько.

Во-первых, «какбизм» возникает, когда человек ищет слово, решив, что его повседневный лексикон не соответствуют ситуации общения.

Во-вторых, эта фраза свидетельствует о неуверенности говорящего – в правдивости собственных слов, в себе самом, в том, что собеседник поймёт его должным образом.

В-третьих, «как бы» наиболее часто звучит тогда, когда беседы как таковой нет, она должна состояться, но собеседники лишь оценивают друг, и аксиологический момент диалога («Я» – ученик, меня оценивают) доминирует над остальным. Боясь быть оценённым «не по достоинству», коммуниканты старательно выстраивают нить разговора, их занимают не столько факты и их изложение-восприятие, сколько сама возможность общения, они выбирают слова, заменяя пустоту многочисленными рудиментами, всего более опасаясь молчания и считая это «как бы» его возможной альтернативой. Фразы с «как бы» выдают неуверенность, боязнь сказать что-то лишнее, не предусмотренной «протоколом» и коммуникативным намерением. Иными словами, человек не чувствует коммуникативной комфортности, стремится следовать однажды составленному самим собой «сценарию», удержаться в пределах которого помогают интеллектуальные паузы, заполняемые избыточной лексикой» [Мурашов, с. 86].

Похожей точки зрения придерживается Л. А. Капанадзе, считая, что «распространение именно этой модальной частицы есть симптоматический знак. Здесь и отказ от поисков новых средств выразительности, и бесконечная ирония и самоирония, и постоянная наша оглядка на собеседника».

Мы не вполне согласны с трактовкой использования как бы как результата иронии и тем более самоиронии, поскольку имеющийся фактический материал не позволяет интерпретировать речь носителей, систематически использующих как бы, как речь людей, способных к рефлексии и саморефлексии, необходимых для иронического отношения к миру.

Для соблюдения чистоты как коммуникативного качества необходимо избавляться от слов-паразитов, строго контролируя свою речь.