Глава пятая. Для Стеллы Диксон время пролетало быстро: нужно было обо всем позаботиться

Для Стеллы Диксон время пролетало быстро: нужно было обо всем позаботиться. Поговорить с юристом, с медсестрой из медицинского комитета, с другой медсестрой – из операционной – которая пыталась объяснить ей процедуру (Стелла все время говорила, что ей некогда слушать все эти подробности). Как только ей введут анестетик, занавес упадет. Но пока она еще на этом свете, нужно постараться решить все вопросы и основательно подготовиться.

Ее лечащий врач, Деклан Кэрролл, регулярно навещал свою пациентку. Стелла попросила, чтобы он привел свою жену.

– Кто знает, может нашим детям суждено подружиться, – сказала однажды Стелла врачу.

– Возможно. Над этим придется поработать.

Очень приятный молодой человек.

– Вы хотите сказать, что это вам придется поработать, – сказала Стелла с грустной улыбкой на лице, от которой у доктора Кэрролла защемило сердце.

Ноэлю также не хватало суток. Каждый день он ходил на встречи анонимных алкоголиков. Его по‑прежнему не отпускала мысль о том, что многие вещи легко решаются после нескольких кружек пива и грех рюмок виски. Остальное время, свободное от рабской работы в «Холлз», реабилитационной антиалкогольной программы «Двенадцать шагов» и учебы, он проводил в Интернете, читая советы по уходу за ребенком. Он переехал в новую квартиру на Честнат‑Корт и готовился к появлению в доме новорожденного. Он задавался вопросом, как раньше у него хватало времени на выпивку.

– Может, я уже поборол свою зависимость? – спросил он с надеждой у Малахии, своего наставника в обществе анонимных алкоголиков.

– Не подумай, что я пессимист, но сначала это ложное ощущение возникает у всех, – предупредил работник центра.

– Но я хожу уже давно – три недели, – с гордостью сказал Ноэль.

– Молодец, но я не пью уже четыре года, и все же если бы у меня в жизни произошло что‑то страшное… Я знаю, где мне захочется искать утешения. Это решит проблему на пару часов, а потом придется начинать снова… И будет тяжело, как в первый раз, – даже еще тяжелее.

Для Брайана Флинна время летело быстро. Он быстро освоился в новой квартире, и ему уже казалось, будто он всю жизнь живет на втором этаже суматошного салона красоты. Гарри постоянно пытался его подстричь и трансформировать бесформенную рыже‑седую копну волос в какое‑то подобие прически. Потому как в первозданном виде он отпугивал посетителей.

Каждое утро отец Флинн отправлялся в иммиграционный центр. Проходя через салон, он видел женщин с вымытыми головами, с бигуди в волосах, а также женщин в других разнообразных стадиях превращения в красавиц, и думал при этом, на какие жертвы готов идти слабый пол ради красоты. Он приветствовал посетительниц с улыбкой, и Кэти представляла его как почтенного жильца со второго этажа.

– Вы можете исповедать наших клиенток прямо здесь, Брайан, но боюсь, вы бы ужаснулись от услышанного, – весело щебетала Кэти.

Она подметила, что в период кризиса женщины стали чаще пользоваться услугами парикмахера. Новая прическа или укладка дарила им чувство уверенности.

Для Лизы Келли время тянулось медленно. Она ждала решения по поводу внедрения разработанного ею логотипа для ресторана Антона. А принятие решения было связано с очередными тратами. Хотя ресторан был открыт и полон посетителей, Антон так и не решил, наносить ли логотип на столовое белье. Она старалась сконцентрироваться на учебе в колледже и всячески помогала Ноэлю.

А с молодым клерком происходили удивительные перемены. Сначала Лиза думала, что его намерение усыновить ребенка – всего лишь фантазии. Она была уверена, что он ни за что не справится с этим. Это было слишком тяжелое бремя для такого слабого и робкого человека, как Ноэль.

Но теперь она изменила мнение.

Линч не переставал удивлять ее, она даже начала ему завидовать. Он страстно увлекался всем, за что брался. Все новое захватывало его с головой. У него впереди была целая жизнь. А для Лизы все оставалось по‑старому. Конечно, пока все его планы оставались планами – ребенок еще не родился. Он так тщательно и старательно готовился стать отцом. На лекциях на полях в своей тетрадке он делал пометки: крем от раздражения, влажные салфетки, ушные палочки, четыре бутылки, щетка для бутылок, пустышка, стерилизатор…

Ее родители продолжали холодную безучастную совместную жизнь, точнее, проживание. Они сосуществовали под одной крышей, но спали в разных комнатах, не ели и не проводили время вместе. Их не интересовала Лиза и ее жизнь. Они никогда не спрашивали, как дела у Кэти и как ей удается содержать салон. Обычное повседневное безразличие – никакой враждебности. Как только отец заходил в комнату, мать выходила – и наоборот.

Лизе никак не удавалось поймать Антона и обсудить рабочие вопросы – он был постоянно занят: то конференция, то встречи, то участие в передаче на телевидении, то интервью на радио. Шли недели, и она ни разу за последнее время не смогла остаться с ним наедине. После того, как в прессе появились фотографии с открытия, на которых она блистала рядом с Антоном, в журналах она видела много других снимков, где рядом с ним красовались другие девушки. Хотя Лиза не слышала, чтобы у него появилась постоянная партнерша, иначе новость об этом сразу бы распространилась в желтой прессе.

Так Антон делал рекламу своему ресторану – он угощал репортеров и фотографов бесплатной выпивкой, а они щелкали его в окружении красивых девиц. Таким образом создавалось впечатление, что ему доступны самые красивые женщины города.

Но ведь он не бросал ее, продолжая с ней общаться, успокаивала себя Лиза. Каждый день он отправлял ей сообщения по телефону. Он писал, что голова идет кругом от всяких забот, что он очень занят. Вчера вечером в ресторане играла рок‑группа. А скоро состоится свадьба, благотворительный аукцион, а на неделю они вводят новое меню с бретонскими блюдами – и ни слова о Лизе или ее дизайне и планах.

Однажды, когда она почти приняла тот факт, что он ее все же бросил, он написал об одном классном ресторане в Гон‑флере, где креветок и улиток готовят так, что можно умереть. Они должны наведаться туда как‑нибудь на выходных и отвлечься от суеты. Без определенной даты – «как‑нибудь». В конце концов Лиза начала подумывать, что «как‑нибудь» скорее всего означает «никогда». Но он сказал, что в следующем месяце в Париже состоится выставка ресторанного бизнеса, куда они должны отправиться за идеями. Как раз можно использовать эту поездку, чтобы побывать в Гонфлере. Можно даже потом ввести нормандское меню в ресторане на целый месяц. Жизнь так бурлит.

Лиза не могла заниматься другими делами. Она постоянно совершенствовала наброски, которые приготовила для Антона. Это было ее видение – идеи, которые они ни разу не обсуждали.

В колледже ей все давалось легко. В отличие от Ноэля. Этот человек был одержим. Он сказал, что ему хватит четырех с половиной часов сна. Надо привыкать, потому что с рождением ребенка спать придется еще меньше. Он был абсолютно спокоен и принимал ситуацию как должное.

– Ты любил ее, эту Стеллу? – спросила Лиза.

– Думаю, любовь – это слишком сильное слово. Она мне очень нравится, – ответил он, пытаясь быть откровенным.

– Наверное, она тебя любила, если решилась оставить ребенка на тебя, – сказала Лиза.

– Нет. Не думаю. Она просто доверяет мне, вот и все.

– Это много значит, когда кому‑то доверяешь, – сказала Лиза.

– А ты доверяешь этому Антону, о котором так много говоришь?

– Не совсем, – ответила Лиза с таким выражением на лице, что Ноэль сразу понял – эту тему лучше не развивать.

Ноэль пожал плечами. Ему надо было отправляться в больницу. Скоро Стелле сделают кесарево сечение, от которого она, вероятно, умрет.

Через три дня Деклан Кэрролл стоял в родильном зале рядом со стонущей и кричащей женой и держал ее за руку.

– Хорошая девочка. Молодец. Еще три раза… Три разочка…

– Откуда ты знаешь, что три? – еле выдохнула из себя Фиона. Ее лицо было красным от потуг, а мокрые волосы беспорядочно облепили лоб.

– Доверься мне. Я ведь врач, – сказал Деклан.

– Но ты же не женщина, – сказал Фиона, сцепив зубы и готовясь к очередной потуге.

Он оказался прав – она поднатужилась трижды, и на свет появилась голова ребенка. Новорожденный мальчик ознаменовал свое появление криком радости и облегчения.

– Вот наш малыш, – сказал Деклан, передавая ребенка матери. Он сфотографировал жену с малышом, после чего медсестра сняла всю троицу вместе – родителей и ребенка.

– Он будет нас ненавидеть за это, – сказал Фиона.

Новорожденный, Джон Патрик Кэрролл, как бы в подтверждение громко закричал с новой силой.

– Сначала – да, но потом ему будет нравиться, – ответил Деклан, который уже давно привык к тому, что его мать в своей прачечной хвасталась перед посетителями его детскими фотографиями.

Деклан вышел из родильного зала и направился в отделение онкологии. Он знал время, на которое запланирована операция Стеллы, и хотел поддержать девушку. Стеллу как раз укладывали на каталку.

– Деклан! – обрадованно воскликнула она.

– Пришел пожелать тебе всего наилучшего, – сказал он.

– Вы ведь знаете Ноэля. А это его двоюродная сестра – Эмили.

Стелла находилась в хорошем расположении духа, будто не собиралась умирать, а готовилась к вечеринке.

Деклан был знаком с Эмили, она регулярно приходила в клинику, чтобы помочь медперсоналу. Она регистрировала пациентов, готовила кофе, убирала. Сложно перечислить весь спектр работ, которые она выполняла. Все просто знали, что без нее больница не справится. Она также помогала его матери в прачечной время от времени. Она не гнушалась работы, хотя имела степень магистра по истории искусств.

Все эти мысли пронеслись у Деклана в голове, пока Стеллу готовили к отправке в операционную.

Лучше думать о жизни, чем о Стелле, которая скоро покинет этот бренный мир.

– А что с вашим ребенком? – спросила Стелла.

Деклан решил не говорить ей, как они радуются с женой по поводу рождения сына. Это только усугубит страдания женщины, которая никогда не сможет увидеть собственного малыша.

– Пока ничего, – солгал он.

– Помните, они должны стать друзьями, – сказала Стелла.

– Обещаю, – ответил Деклан.

В этот момент вошла медсестра. Она улыбнулась, увидев Деклана.

– Поздравляю, доктор. Я слышала, у вас родился замечательный сынишка!

Он почувствовал себя словно под лучами тысяч прожекторов. Он не мог отказаться от новости о рождении сына и не мог изобразить удивление, так как сестра может знать о том, что он присутствовал при родах.

Ему пришлось признаться.

– Извините, Стелла. Я не хотел расстраивать вас.

– Ну что вы. Меня уже ничто не расстроит. Так у вас мальчик – как славно! – сказала она.

– Мы не знали до последнего момента, кто родится.

– Он красивый?

– Да.

Стеллу повезли в операционную. Ноэль, Эмили и Деклан смотрели ей вслед.

Франсес Стелла Диксон Линч появилась на свет путем кесарева сечения 9 октября в семь часов вечера. Она была крохотной, но красивой. По десять крошечных красивых пальчиков на руках и ногах, с копной волос на маленькой красивой голове. Только появившись на свет, она нахмурилась и сморщила крохотный носик, прежде чем закричать.

Ее мать умерла через двадцать минут после операции.

Малахия был первым человеком, которому позвонил Ноэль:

– Я не смогу пережить эту ночь без выпивки, – сказал он ему.

Малахия выпалил в ответ, что сейчас же приедет в больницу и приказал Ноэлю дожидаться его там.

Женщины в палате Стеллы проявили сочувствие, заварили Ноэлю чаю и угостили печеньем, которое по вкусу напоминало опилки.

На тумбочке Стеллы лежала пачка бумаг, завернутых в бандаж, с подписью «Ноэлю».

Он читал их сквозь слезы. Среди бумаг был конверт с надписью «Фрэнки». Остальные письма – с распоряжениями: как устроить похороны; пожелания о воспитании Фрэнки в римско‑католической вере, пока девочка будет принимать ее. Он обнаружил бумажку, датированную предыдущим днем: «Ноэль, передай Фрэнки, что я была не такой уж плохой матерью и что как только я узнала о ее скором появлении, я сделала все, что могла. Скажи ей, что я до последнего держалась и не рыдала перед ее рождением. Скажи ей, что если бы все сложилось иначе, ты и я вместе бы растили ее. И еще – я буду присматривать за ней оттуда, сверху. Кто знает? Может, там тоже есть жизнь. Спасибо тебе. Стелла».

Ноэль посмотрел на малышку со слезами на глазах.

– Твоя мамочка не хотела покидать тебя, крошка, – прошептал он. – Она хотела остаться с тобой, но ей пришлось уйти. Теперь есть только ты и я. Не знаю как, но мы справимся. Мы должны заботиться друг о друге.

Девочка внимательно смотрела на него, будто пытаясь запомнить его слова.

Франсес оказалась здоровым ребенком. Она лежала в маленькой детской кроватке, и все, кто приходил навещать ее, с умилением любовались этим крошечным созданием. Молодой Линч приходил каждый день; забегала Мойра Тирни, инспектор социальной службы; Эмили привела Чарльза и Джози навестить внучку. Бабушка и дедушка растрогались при виде ребенка. Кажется, они полностью забыли о неприятии секса до свадьбы. Джози взяла ребенка на руки и погладила по головке.

Пару раз новорожденную навещали Лиза Келли и Малахия, а также начальник мистер Холл. Заходил даже старина Кейси и сообщил, что ему жаль терять такого завсегдатая, как Ноэль. Заглядывал и доктор Деклан Кэрролл с сыном на руках. Он представил детей друг другу.

Брайан Флинн привел с собой отца Кевина Кенни. Тот до сих пор передвигался на костылях, но стремился поскорее занять свое место капеллана при больнице. Его немного расстраивало, что отца Флинна так тепло принимали в гостинице. Многие больные здоровались сними называли по имени, что показалось отцу Кенни немного фамильярным. По‑видимому, он принимал активное участие в последнем этапе жизни почившей Стеллы Диксон и ее ребенка, который теперь лежал в кроватке и смотрел на них внимательным изучающим взглядом.

Отец Кенни решил, что они здесь, чтобы крестить ребенка. Он откашлялся, прочистил горло перед церемонией, и уже было заговорил с отцом Флинном об организационных моментах, но коллега сразу остановил его. Бабушка и дедушка ребенка – глубоко верующие люди и сами решат, когда лучше совершить обряд.

Сосед Чарльза и Джози Линч, Матти Скарлетт, также проведал новорожденную. Он сказал, что заезжал в больницу по делам и заодно решил зайти к Фрэнки.

Наконец, отцу объявили, что он может забирать дочь домой. Настал момент истины. Ноэль осознал, что теперь он становится не просто приходящим и уходящим посетителем, а берет на себя полную ответственность за это крошечное существо. Как бы не забыть все, что он читал об уходе за ребенком? А если он ее уронит? Или отравит? Нет, он не сможет. Он не сможет нести ответственность за малышку. Как это нелепо, что ему доверили ухаживать за новорожденной девочкой. Стелла была не в себе, она была больна, она просто не знала, что делает. Ребенка нужно отдать кому‑то другому, кто сможет как следует заботиться о нем. Ведь он не имеет к нему никакого отношения. Ему вдруг захотелось броситься в коридор, потом на улицу – и бежать, бежать, бежать, пока больница, Стелла и Фрэнки не станут воспоминанием.

Он уже развернулся к выходу из палаты, как медсестра внесла Фрэнки, завернутую в большое розовое одеяло. Крошка с надеждой посмотрела на него, и вдруг, будто из ниоткуда, Ноэль почувствовал прилив тепла и желания заботиться об этой девочке, у которой больше в этом мире никого не было.

Стелла доверила ему самое дорогое, что у нее было, – ребенка, которого ей никогда самой не суждено было увидеть.

Дрожащими руками, бережно он принял новорожденную у медсестры.

– Малышка Фрэнки, – сказал он. – Поехали домой.

Эмили предупредила, что приедет к нему и останется на какое‑то время, чтобы помочь справиться на первых порах с самыми сложными вопросами. В новой квартире Ноэля было три спальни, две относительно большие и третья – совсем маленькая. Это будет комната Фрэнки. Через день их посещала няня из больницы для консультации и помощи, но вопросов все равно оставалось слишком много. Нормально ли, что эта бесформенная масса в подгузнике такого ужасного цвета, или у малышки какие‑то проблемы? Почему такому маленькому существу нужно менять подгузники по десять раз на день? А дышит она нормально? Можно ли спать ему, если ребенок не спит?

Неужели всем родителям приходится справляться с бесчисленным количеством кнопок на детских комбинезонах, и как им это удается? Достаточно ли одного одеяла – или нужно укрывать двумя? Он знал, что ребенку нельзя переохлаждаться, но все статьи по уходу за детьми предупреждали об опасности перегрева. Купание было сущим кошмаром. Он знал, что температуру воды нужно измерять локтем, но, возможно, чувствительность его локтя отличалась от чувствительности локтя матери. Он звал Эмили, чтобы она тоже попробовала воду.

Кузине тоже хватало работы: она занималась стиркой, стерилизовала бутылочки. Вместе они читали книги по уходу за ребенком и искали нужную информацию в Интернете. Они измеряли температуру крошки и следили за запасами подгузников, салфеток и за остальными необходимыми для ребенка принадлежностями. Так много всего – и все это стоит денег. Как люди вообще справляются с новорожденными?

Как научиться понимать, почему плачет ребенок – от голода, или от боли, или от чего‑то еще? Для Ноэля плач всегда звучал одинаково: пронзительный, резкий, сверлящий уши крик, продирающийся сквозь его глубокий сон. Никто не предупреждал его, как тяжело вставать к ребенку каждую ночь по три‑четыре раза. На третью ночь он был готов и сам расплакаться от усталости. Прохаживаясь по комнате и покачивая дочь на руках, он дожидался, когда она срыгнет после третьего ночного кормления; он спотыкался о мебель, едва удерживаясь на ногах.

Как‑то Эмили нашла его спящим в кресле.

– Не забывай, что каждую неделю тебе надо ходить в центр.

– Они не слишком доверяют мне, – буркнул Ноэль.

– Не важно, кто ухаживает за ребенком. Ты ходишь на курсы матери и ребенка, но точно так же их можно назвать курсами отца и ребенка, – сказала Эмили.

– Ты не думаешь, что они относятся ко мне с опаской, потому что раньше я любил приложиться к выпивке? – спросил Ноэль.

– Нет, конечно. У тебя навязчивая идея. И разве ты не блестящий пример того, чего может добиться человек, если захочет?

– Мне страшно, Эмили.

– Это нормально. Мне тоже. Но вместе мы справимся.

– Ты ведь не уедешь назад в Америку и не оставишь меня совсем одного здесь…

– Пока не планирую. Но мне кажется, тебе нужно с самого начала обзавестись определенными привычками. Например, можно ходить каждое воскресенье к родителям на обед.

– Даже не знаю… Каждое воскресенье?

– Как минимум. Со временем предложи Деклану и Фионе забирать их ребенка раз в неделю к себе, чтобы они могли выспаться. Тогда они станут забирать твою дочь тоже.

– Ты говоришь так, будто собираешься прыгнуть на корабль в Штаты, и готовишь мне надежный тыл, – сказал Ноэль.

– Чушь. В любом случае, ты должен научиться обходиться без меня. Когда‑нибудь тебе придется справляться самому.

Эмили не собиралась уезжать в Нью‑Йорк в ближайшее время, но нужно быть практичной. Раз уж она затеяла все это шоу, она должна убедиться, что оно будет продолжаться и без нее.

Отец Флинн отыскал хор, который исполнил гимны в стиле госпел на заупокойной мессе Стеллы. Отпевание проходило в церкви эмиграционного центра. Внуки Матти Скарлетта, близнецы Мод и Саймон, приготовили небольшой поминальный обед. Никто не произносил прощальных речей. Деклан и Фиона сидели рядом с Чарльзом и Джози. Эмили сжимала в руке сумку с детскими принадлежностями, а Ноэль качал на руках Фрэнки, закутанную в теплое одеяло.

Отец Флинн говорил просто и трогательно о короткой и трудной жизни Стеллы. Она умерла, сказал он, оставив после себя ценное наследство. Все, кто знал Стеллу и переживал о ее судьбе, поддержат Ноэля, который принял их маленькую дочь…

Кэти тоже пришла на похороны вместе с мужем Гарри и сестрой Лизой. Она недавно узнала, что Лиза учится на одном курсе с Ноэлем. Они поступили в колледж одновременно, успели хорошо узнать друг друга, пару раз пили кофе вместе. В общем, Лиза была в курсе дел молодого Линча. Кэти надеялась, что Лиза кое‑чему научится у Ноэля. Например, что вполне реально оставить комфорт отчего дома и начать новую жизнь самостоятельно. В родительском доме сестер всегда царила нездоровая атмосфера. Никто не разговаривал с Лизой, такой живой и неугомонной…

Кэти заметила, что сестра перестала быть столь отстраненной, как ранее. Наоборот, она всячески помогала на похоронах. Передавала тарелки, разливала кофе. Она говорила с Ноэлем о всяких бытовых вещах.

– Я буду помогать, чем смогу. Если ты пропустишь лекции, я дам свои записи, – предложила девушка Ноэлю.

– Все так добры ко мне, – смутился он. – Я даже не ожидал такого отношения.

– Это из‑за ребенка, – улыбнулась Лиза.

– Да. Она такая маленькая. Не знаю, смогу ли я когда‑либо… Просто я такой беспомощный и неуклюжий.

– Все родители новорожденных беспомощны вначале, – заверила Лиза.

– Кстати, вон инспектор из социальной службы, Мойра, – показал он.

– У нее очень злое, серьезное, озабоченное лицо, – протянула Лиза.

– Работа у нее такая – серьезная. По долгу службы ей постоянно приходится сталкиваться с такими неудачниками, как я.

– Я бы не назвала тебя неудачником. По‑моему, ты настоящий герой, – пошептала Лиза.

Мойра Тирни всегда мечтала стать инспектором социальной службы. В молодости подумывала пойти в монашки, но с годами поостыла. Во‑первых, монашки нынче не те. Они сегодня не живут в больших тихих монастырях, распевая гимны на рассвете и закате. Никакого набата или строгих келий. По сути дела, монахи сегодня и были социальными работниками – без всяких ритуалов и религиозных традиций.

Мойра была родом с запада Ирландии. После переезда в Дублин она каждый месяц навещала родителей. Они очень страдали из‑за того, что дочь не выходит замуж, что она тратит лучшие годы на неблагополучных людей и откровенных негодяев, вместо того, чтобы обустраивать личную жизнь. Они постоянно твердили об этом Мойре.

После смерти матери Мойра стала реже наведываться в отчий дом. Теперь она ездила на родину пару раз в год – в обветшалый фермерский домик, который некогда был для нее родным.

Ей хотелось разбить садик возле дома, в котором она сейчас жила, но остальные жильцы проголосовали за расширение парковки, поэтому вокруг дома расстилался непроницаемый ковер из бетона. Тогда она повесила на подоконниках снаружи ящики для цветов, которые вызывали зависть всех соседей. Женщина любила свою работу, но не без фанатизма.

Этот молодой человек, Ноэль Линч, сильно удивлял социального работника. Молодой клерк узнал о ребенке всего за несколько недель до появления того на свет. Он давно не поддерживал связей с матерью малыша. И потом вдруг почти за день полностью изменил образ жизни. Записался в общество анонимных алкоголиков, занялся образованием и стал прилежным работником в «Холлз». Любое из вышеперечисленных изменений – уже серьезный поворот, но чтобы вот так радикально менять жизнь в нескольких направлениях – это казалось невероятным.

Мойра никак не могла успокоиться, она читала слишком много умных статей, где общественность возмущалась тем, насколько халатно социальные работники относятся к своим обязанностям. Она знала, что написали бы об этом случае: налицо все признаки взрывоопасной ситуации. Чем только занимаются социальные службы? Она не знала, почему была в этом уверена, но чувство беспокойства ее не покидало. В анкетах были проставлены все необходимые галочки, она обсудила обстоятельства со всеми ответственными людьми, и все же ее не оставляло ощущение – здесь что‑то не так. Этот Ноэль Линч – ходячая бомба замедленного действия.

Лиза Келли тоже думала о Ноэле. Однажды она сказала Кэти, что если бы любила споры, то поставила бы на то, что через неделю он вернется к выпивке, а через две – бросит занятия в колледже. А что касается ребенка, то после такого срыва девочку заберут представители социальной службы, прежде чем Ноэль успеет глазом моргнуть. Но чтобы спорить, нужна букмекерская контора.

Лиза подрабатывала в садовом центре, но мыслями она была в другом месте. Каждый раз, рисуя картинки с цветочными корзинами, лейками или подсолнухами, она думала о ресторане Антона. Как‑то она поймала себя на мысли, что рисует невесту, бросающую свадебный букет. И тут к ней пришла мысль.

Антон может специализироваться на свадьбах.

Настоящих больших свадьбах. Люди начнут драться, чтобы выбрать дату для свадебного банкета в его ресторане. Заведение окружал небольшой дворик, куда посетители часто выходили на перекур. Там можно обустроить шатер для свадебных церемоний.

Ресторан был закрыт на обед по субботам, как раз в это время можно устраивать банкет, а расходиться гости будут в шесть часов. Поблизости находился паб с караоке «Ирландские глаза». С хозяевами можно договориться, что работники угощают гостей кружкой пива или коктейлем, и тогда вся толпа дружно и с радостью переместится в паб. Отец невесты будет просто счастлив, если ему не придется платить в ресторане за шампанское, выпитое в течение ночи, а ресторан сможет принимать гостей в обычном режиме. Каждый год будет всего пятьдесят невест Антона, поэтому все потенциальные молодожены захотят попасть в этот короткий список.

Классная идея, нужно поделиться ею. Последнее время тон sms шеф‑повара что‑то стал раздражительным. Конечно, он не мог выбрать дату для их совместной поездки в Нормандию. Не сейчас, не во время кризиса. Дела шли шатко. Агенты по недвижимости и аукционщики перестали отмечать удачные сделки ежедневно, как это бывало раньше, во время бума продаж. Клерки и менеджеры не приходили на бизнес‑ланч. Времена настали тяжелые.

Лиза была уверена, что Антону понравится эта идея. Но когда же с ним поговорить? Если бы у нее была своя квартира. Все бы было по‑другому: Антон мог бы заглянуть к ней в обед или ближе к вечеру. А еще лучше, мог бы остаться на ночь. Она всегда проводила время с Антоном в гостиницах, в которых он бывал на конференциях. Либо они снимали номер неподалеку от ресторана, в который ходили ужинать. Все эти несколько недель она жила обещанием поехать в Гонфлер, но теперь казалось, что оно вряд ли воплотится в жизнь. Сейчас она расскажет ему концепцию проекта «невесты Антона», и он будет доволен. Она спасет его и он будет ей благодарен.

Она больше не могла ждать. Она расскажет ему сегодня же. Сегодня вечером отправится к нему в ресторан, сразу после лекций. Но сначала пойдет домой и переоденется. Ей хотелось выглядеть неотразимой, когда она станет рассказывать о своей идее, которая поднимет его бизнес и радикально изменит их жизнь.

Придя домой, Лиза сразу метнулась к себе в комнату, достала два платья и поднесла их к свету. Первое – красно‑черное с черной кружевной отделкой; второе – легкое шерстяное, розового цвета с широким поясом. Красно‑черное выглядело сексуально, розовое – более элегантно. Красно‑черное было немного пошловатым. На розовом обычно сразу были видны все пятна, и его сразу же придется сдавать в химчистку.

Она быстро приняла душ, надела красно‑черное платье и сделала вечерний макияж.

Швейцар Тедди очень удивился, когда она появилась у ресторана.

– Какими судьбами у нас? Ты ведь здесь никогда не бываешь, – обратился он к Лизе с профессиональной улыбкой на лице.

– Была занята разработкой продвижения для этого места. Поэтому и не бывала.

Она засмеялась и тут же почувствовала, как неискренне и натянуто прозвучал ее смех. Да плевать ей на Тедди. Сегодня она собиралась напомнить о себе в этом ресторане. Антон убедится, какой замечательный проект она придумала. Она даже не нервничала по поводу возможной встречи с ним и обсуждения нового плана.

– Ты здесь обедаешь, Лиза? – продолжил Тедди учтиво, но серьезно. Его работа требовала обходительности и соблюдения правил.

Да. Я думала, ты мне поможешь попасть внутрь. Мне нужно поговорить с Антоном кое о чем.

– Увы, сегодня ресторан забит, – разочарованно улыбнулся Тедди. – Ни одного свободного столика.

Сегодня здесь специальный вечер, объяснил швейцар. Они проводят акцию четыре по цене двух, чтобы привлечь клиентов и сделать рекламу ресторану. Это была идея Эйприл.

– Просто битком, – повторил Тедди. – У нас целая очередь клиентов, которые готовы занять место отказавшихся.

Она пришла сюда, чтобы услышать другое… Пришла, чтобы поделиться с ним новостью, которая поможет поднять его бизнес.

– Но я правда должна с ним поговорить, – настаивала Лиза. – У меня новая идея, как раскрутить заведение. Послушай, Тедди, – продолжала она, чувствуя, что ее возбужденный громкий голос начинает привлекать внимание остальных. – Он захочет выслушать и очень рассердится, если ты не впустишь меня внутрь.

– Извини, Лиза, – стальным голосом ответил Тедди, – это невозможно. Ты сама видишь, что в ресторане нет места.

– Я сейчас отправлюсь на кухню и тогда посмотрим, что Антон скажет обо всем этом, – начала Лиза.

– Не думаю, – решительно сказал Тедди, беря ее под локоть. – Позвони завтра и договорись о встрече. А еще лучше – зарезервируй столик. Мы будем рады снова видеть тебя здесь. Я обязательно передам Антону, что ты приходила.

Тедди отвел ее к двери. Прежде чем она сообразила, что происходит, очутилась на улице. На нее изумленно смотрела толпа жаждущих попасть в ресторан.

Нужно срочно убираться отсюда. Она бежала настолько быстро, насколько позволяла узкая юбка. Когда она смогла перевести дыхание, она достала мобильный, чтобы вызвать такси, и к своему большому разочарованию увидела, что батарейка разрядилась. Вечер превращался в полный кошмар.

Пошел дождь.

Когда она вошла в дом, было тихо – и ее приход ничего не менял. В доме всегда было тихо, кроме тех случаев, когда в гости изредка заглядывала Кэти. Лиза надеялась, что внизу никого не будет. Ей повезло. Подойдя к лестнице наверх, она слышала гнетущее дыхание тишины.

И тут произошло нечто неожиданное. Лиза увидела, как наверху из ванной выходит полуголая женщина с мобильным телефоном у уха. С длинными мокрыми волосами, в зеленом шелковом халатике. Больше на незнакомке ничего не было.

– Кто вы? – удивленно спросила Лиза.

– Тот же вопрос хотелось бы задать и вам, – сказала женщина. Она не смутилась и не испугалась. – Вы пришли к нему? Меня не предупредили в агентстве. Я вас не видела раньше. Я как раз вызывала такси.

– Почему вы вызываете такси здесь? – с детской наивностью спросила Лиза.

Кто эта женщина? Лиза часто слышала истории о наглом поведении воров, забравшихся в дом. Может, она была здесь не одна, а с целой шайкой?

Тут послышался голос отца.

– Что там, Белла? Ты с кем разговариваешь? – отец появился из спальни в халате. Он очень испугался при виде Лизы.

– Не знал, что ты дома, – сказал он удивленно.

– Конечно, – сказала Лиза, и трясущейся рукой потянулась к ручке входной двери.

– Кто это? – спросила дама в зеленом халатике.

– Не важно, – ответил он.

И Лиза поняла, что для него это действительно не важно. Ему вообще никогда не было дела ни до нее, ни до Кэти.

– В конце концов, кто я такая, чтобы указывать тебе, как поступать со своими деньгами… – пожала плечами незнакомка и скрылась за дверью спальни.

Лиза долго смотрела на отца. Он последовал за Беллой в спальню. Девушка вышла из дома, хлопнув дверью.

Ноэль надеялся, что Стелла осталась бы довольна тем, как он справлялся с их дочерью. Он не прикладывался к спиртному вот уже два месяца. Он посещал собрания анонимных алкоголиков, по меньшей мере, пять раз в неделю и всегда звонил Малахии, если у него получалось прийти.

Он привез Фрэнки в свою новую квартиру на Честнат‑Корт и обустроил все для новорожденной. Конечно, от усталости он был похож на зомби, но ему удавалось обеспечить малышке должный уход, и больничная медсестра говорила, что девочка растет здоровой. Дочка спала в детской кроватке, которую он поставил возле себя. Когда она начинала плакать, он просыпался и носил ее на руках. Он стерилизовал бутылочки и пустышки, гулял и менял ей подгузники. Он купал ее, ждал, пока она срыгнет, и укладывал спать. Он пел ей песни, каждую ночь меряя комнату шагами. Любые песни, даже неприличные и дурацкие. «Сидя на берегу залива»… «Как я не люблю понедельники»… «Позволь мне повеселить тебя»… «Сказки Нью‑Йорка» …Все, что помнил.

Однажды ночью он пел ей песню «Фрэнки и Джонни». Сначала он задумался, стоит ли продолжать, но как только он остановился, девочка принялась плакать. Он снова затянул. Почему он не знает слов нормальных колыбельных? Он достойно продержался на трех встречах с Мойрой Тирни, инспектором социальной службы, и на пяти встречах с Имельдой, больничной медсестрой.

Его отпуск закончился, и он собирался выходить на работу в «Холлз». Ему не очень хотелось идти туда, но дети – дорогое удовольствие. Нужно зарабатывать деньги. Он немного подождет и попросит прибавки к зарплате. Он наверстал упущенное в колледже – Лиза сдержала слово и помогла ему со своими записями. Теперь он не отставал от группы.

У него совсем не было свободного времени, как у всех женщин, которых он встречал на улице или в супермаркете.

Он слишком уставал, чтобы остановиться и задуматься, счастлив ли он. Он был нужен малышке, значит, он будет рядом с ней. Вот и все. Сейчас его жизнь была однозначно лучше, чем восемь недель назад.

Он отложил книжки в сторону. В квартире царила тишина. Его сестра Эмили спала в своей комнате, малышка Фрэнки спала в детской кроватке возле его кровати. Он выглянул из окна на Честнат‑Корт. Поздно, темно, мокро и очень спокойно. Он увидел, как к дому подъезжает такси и из него выходит молодая женщина. Какая странная и разная жизнь у людей. Через две секунды он услышал звонок в дверь. Кто это еще? Кто может приехать к нему – Ноэлю Линчу – среди ночи?

– Лиза? – Ноэль очень удивился, увидев в домофоне лицо Лизы в столь поздний час.

– Я могу войти на минуту, Ноэль? Хочу спросить у тебя кое‑что.

– Да… Только… Понимаешь… У меня спит ребенок… Но конечно заходи.

Он нажал на кнопку, и дверь открылась.

Она явно была чем‑то расстроена.

– У тебя есть что‑нибудь выпить? Ах, да, конечно. О чем я говорю. Извини. Прости меня.

Как любой человек, не знавший алкогольной зависимости, она забыла и задала этот вопрос спокойно, без всякой задней мысли.

Малахия говорил Ноэлю, что именно это спокойствие раздражало его больше всего. Особенно когда друзья говорили, что могут пить, а могут не пить, забывая о том, что алкоголик всегда борется со своим пристрастием.

– Могу предложить чаю или шоколада, – сказал он, стараясь скрыть раздражение.

Она не знает. И никогда не узнает, что это такое.

Он не будет злиться. Но что она так поздно делает здесь?

– Чай, пожалуйста, – сказала она.

Он поставил чайник на плиту.

– Я не могу вернуться домой, Ноэль.

– Почему?

– Не могу.

– Что ты собираешься делать, Лиза?

– Я могу поспать у тебя на диване? Пожалуйста, Ноэль. Только сегодня. А завтра я разберусь.

– Ты что – поссорилась с домашними?

– Нет.

– А как же твой друг Антон, о котором ты так много говоришь?

– Я была у него. Он не хочет видеть меня.

– Так я – твоя последняя надежда?

– Именно, – обреченно сказала Лиза.

– Хорошо.

– Что?

– Говорю – хорошо. Оставайся. Только у меня нет женской одежды, чтобы тебе переодеться. И не могу уступить свою кровать. Рядом с ней стоит кроватка Фрэнки и я должен кормить ее через пару часов. Мы все проснемся рано. Здесь не пикник.

– Я буду очень благодарна, Ноэль.

– Не стоит. Попей чаю и отправляйся ложиться. Вон там свернутый ковер. Возьми одну из подушек с кресла под голову.

– А тебе неинтересно узнать, что у меня случилось? – спросила она.

– Нет, Лиза, неинтересно. У меня нет сил на это. И кстати, если ты проснешься раньше меня, Эмили, моя двоюродная сестра, будет собирать Фрэнки в медицинский центр.

– Хорошо, я объясню ей ситуацию.

– Не нужно.

– Как замечательно, – сказала Лиза Келли.

Она не думала, что вообще сможет сомкнуть глаз. Но поворочавшись немного, она уснула. Потом ее разбудил детский крик. Спросонья она увидела, как Ноэль Линч ходит по комнате с ребенком на руках. Она даже не успела подумать, во что играет с ней Антон и чувствует ли ее отец хоть какие‑то угрызения совести. Она снова уснула и проснулась лишь тогда, когда услышала, как чья‑то заботливая рука ставит чашку чая рядом с ней.

Наверняка это Эмили. Женщина‑чудо, которая появилась в жизни Ноэля как раз в нужный момент. Эмили, в свою очередь, тоже не удивилась присутствию женщины в красно‑черном платье с кружевной отделкой, которая спала на диване.

– Вам нужно на работу или куда‑нибудь еще? – спросила кузина Линча.

– Нет, не нужно. Я подожду здесь, пока родители не уйдут из дома, а потом соберу свои вещи и… найду себе пристанище где‑нибудь. Кстати, меня зовут Лиза.

Эмили проницательно посмотрела на нее.

– Я знаю. Я – Эмили. Мы встречались с вами на похоронах Стеллы. А во сколько уходят ваши родители? – спросила она.

– Обычно в девять.

– Но это не обычное утро, – догадалась Эмили.

– Нет, не обычное. Понимаете…

– Ноэль уехал полчаса назад. Сейчас восемь. Мне нужно в клинику с Фрэнки, по дороге заскочу в благотворительный магазин. По правде говоря, даже не знаю, что делать…

– Я приятельница Ноэля, мы вместе учимся в колледже, – начала Лиза.

– Да, я знаю.

– Не беспокойтесь – я могу остаться здесь, когда вы уйдете. Если вы, конечно, не против…

Эмили покачала головой, давая понять, что она не это имела в виду.

– Вообще‑то я имела в виду завтрак. Ноэль сделал себе банановый сэндвич, по дороге на работу он выпьет кофе. Мне нужно открыть магазин после того, как я покормлю Фрэнки. Там у меня есть немного фруктов и хлопья. Я подумала, вы согласитесь пойти в магазин со мной. Как вам такой вариант?

– Отлично, Эмили. Только дайте мне пять минут для душа.

Лиза вскочила и рванула в ванную. Выглядела она ужасно. Макияж расползся. Она была похожа на дешевую проститутку.

Неудивительно, что сестра Ноэля боялась оставить ее одну в квартире. Никто в здравом уме не стал бы доверять такой девушке. Может быть, в благотворительном магазине она купит себе какую‑то одежду, чтобы выглядеть нормально. Она умылась и надела поверх платья выданный Эмили свитер.

Американка была готова выходить: на ней было обтягивающее платье из зеленой шерсти, в руках – большая сумка. Ребенок казался таким крошечным в коляске – ей даже месяца еще не исполнилось. Малышка доверительно смотрела на двух женщин, которые на самом деле не имели к ней никакого отношения.

Лиза почувствовала прилив нежности к маленькому, беззащитному существу, сегодняшний день которого зависел по сути дела от двух чужих людей – Эмили и Лизы. Лиза подумала, заботился ли о ней кто‑то так, когда она была в возрасте Фрэнки. Скорее всего, нет, с болью решила она.

Для Лизы этот день стал самым необыкновенным в жизни. Эмили не задавала никаких лишних вопросов. Она без роздыху с восхищением говорила о Ноэле и о том, как ему удается справляться на всех фронтах. Кузина рассказала, что они с Ноэлем толком ничего не знали об уходе за ребенком, но с помощью Интернета и медицинского центра им удавалось справиться.

В благотворительном магазине Эмили подобрала темно‑коричневый брючный костюм и предложила Лизе примерить его. Костюм сел как влитой.

– У меня лишь сорок евро с собой, – сказала извиняющимся тоном Лиза. – А мне еще понадобится такси, чтобы забрать вещи из дома родителей.

– Ничего. Ты можешь не платить – отработаешь. Согласна?

Похоже, Эмили не знала слова «проблема».

– Отработать? – удивленно переспросила Лиза.

– Будешь помогать по магазину, пока я отвезу Фрэнки в клинику. А потом нужно пойти с малышкой на прогулку. Потом пойдешь со мной в медицинский центр, после чего мы отправимся на Сент‑Иарлаф‑Крещент – я там ухаживаю за садом, а ты в это время покатаешь Фрэнки в коляске, если ей станет скучно. Это и будет твоей платой за костюм.

– Но мне еще нужно собрать вещи, – сказала Лиза, – и найти, где жить.

– У нас будет прорва времени, чтобы подумать об этом, – спокойно заявила Эмили.

И день закрутился.

Лиза никогда не встречалась с таким количеством людей во время работы. Раньше она часами сидела за рабочим столом в полном одиночестве, вылизывая рисунки для Антона. У Эмили Линч был совершенно другой образ жизни.

Покинув магазин, они направились в клинику, где Фрэнки взвесили и осмотрели. Врач подтвердил, что девочка здорова.

У Эмили также была назначена встреча с представителем социальной службы – Мойрой, но когда они прибыли на место, им сообщили, что Мойру отправили по срочному делу.

– У этой бедной женщины, похоже, вся жизнь состоит из чужих срочных дел, – с сочувствием в голосе пробормотала Эмили, которую, видимо, совсем не удручал тот факт, что они без толку притащились в центр социальной поддержки. Потом троица посетила медицинский центр, где Эмили забрала гору бумаг и перебросилась парой слов с врачами.

– Это Лиза. Сегодня она моя помощница.

Все приветствовали Лизу без лишних вопросов. Девушку это успокоило.

Какая чудесная крошка, думала Лиза. Конечно, возиться с детьми тяжело. По крайней мере, так было принято считать. Кэти и она сама никогда не удостаивались такого внимания и заботы, которые получала эта маленькая девочка.

Эмили оставила пакет для доктора Хэта, который должен был вот‑вот появиться. Он недавно вышел на пенсию и не числился на постоянной работе, но раз в неделю помогал в операционной. Американка выяснила, что он не умеет и не желает готовить, поэтому всегда приносила ему немного домашней еды, которую готовила вместе с Ноэлем. Сегодня это была копченая треска, яйцо и пирог со шпинатом – вместе с инструкциями, как это все разогревать.

– Мне кажется, что этот обед будет у доктора Хэта единственным на неделе, – проворчала Эмили.

– Хэт?

– Да, так его зовут.

– А какое у него полное имя? – спросила Лиза.

– Никогда не интересовалась. Думаю, его так зовут, потому что он ни днем, ни ночью не снимает шляпу, – сказала Эмили.

– И ночью? – с улыбкой переспросила Лиза.

– Ну, наверняка я не могу этого сказать.

Эмили с интересом посмотрела на девушку, и Лиза поняла, что сегодня первый раз за день улыбнулась. До этого она была напряжена до предела, и была не в состоянии думать о родной семье и единственном мужчине, которого когда‑либо любила.

– Понятно. Теперь куда? – бодро спросила Лиза.

– Можем пообедать, пойти домой что‑то перекусить, потом отдать Фрэнки бабушке на пару часов, после я смогу заняться этими бумажками. Я попрошу Динго Дуггана помочь тебе перевезти вещи на машине. У него есть мини‑фургон.

– Погодите, Эмили. Не так быстро. Мне пока что некуда переезжать.

– Ты найдешь место, – уверенно заявила Эмили. – Нельзя откладывать, раз ты приняла такое важное решение.

– Но вы даже не знаете, насколько все плохо, – сказала Лиза.

– Знаю, – сказала Эмили.

– Откуда? Я даже Ноэлю не говорила.

– У вас произошло что‑то ужасное, раз вы приехали к нам на Честнат‑Корт посреди ночи, – сказала Эмили, давая понять, что подробности ее не интересуют. – Давайте зайдем на рынок. Может, купим куриной печени, грибов и риса. Сегодня Ноэль идет на лекции. Ему нужно будет хорошо подкрепиться. Ты же тоже идешь – тебе нужны все тетради и учебники.

– О, нет. Сегодня я не смогу пойти в колледж. Вокруг меня целый мир рушится. Сегодня не до занятий, – вскричала Лиза.

– Именно когда мир рушится, мы должны двигаться дальше, – отчеканила Эмили так, будто говорила об очевидных вещах. – Как насчет запеченного картофеля с сыром на обед? Это блюдо дает много сил. А тебе они понадобятся в ближайшие два дня.

– Запеченный картофель – то что надо, – тяжело вздохнула Лиза.

– Ну вот и отлично. Вперед. А после рынка мы отправимся осматривать сады. Ты захватишь ручку и листок бумаги? Нужно будет записать, что нужно подкупить для каждого садика на Сент‑Иарлаф‑Крещент.

Лизе стало интересно, каково это – вести жизнь, где все от тебя зависят, но никто по‑настоящему тебя не любит.

Динго Дугган без раздумий согласился подбросить Лизу домой, чтобы та собрала вещи. Но куда их везти дальше?

– Мы обсудим это за обедом, Динго, – объяснила Эмили.

– Мы скажем вам при встрече.

У Лизы шла кругом голова от скорости, с которой менялась ее жизнь. Эта маленькая деловая женщина с вьющимися волосами без особых усилий вовлекла ее в такой водоворот, и ни разу не спросила, что же произошло у нее дома и почему она оттуда бежит.

На рынке американская гостья торговалась у каждого прилавка. Казалось, она знакома со всеми. Потом они долго толкали коляску по Сент‑Иарлаф‑Крещент, а Лиза записывала, где и какие нужны растения, семена и краска для оградки. Раньше некоторые садики были ухоженными, некоторые – заброшенными, но во время регулярных обходов Эмили все растения имели привлекательный вид. Лиза только начала приходить в себя после головокружительного дня, как они очутились у дома Ноэля. Лиза не переставала удивляться моторности кузины Линча.

Эмили представила девушку родителям Ноэля быстро и кратко.

– Чарльз и Джози очень хорошие люди, Лиза. Они затеяли доброе дело. Они занимаются сбором средств для возведения памятника святому Иарлафу. Не будем отнимать у них много времени. А это Лиза. Она хорошая приятельница Ноэля по колледжу. Сегодня она очень помогла мне с Фрэнки. А вот твоя прекрасная внучка, Джози. Она очень хотела увидеться с тобой.

– Бедняжка.

Джози взяла девочку на руки, а Чарльз лучезарно улыбнулся, откладывая в сторону свой неаппетитного вида сэндвич.

Зайдя к себе в комнату, Эмили достала бутылку вина.

– Обычно я не пью в присутствии Ноэля, но сегодня особенный день, – сказала Эмили. – Мы подождем, пока ты соберешь вещи, и потом выпьем за обедом.

– Вы, наверное, устали, – Лиза решила, что говоря об особенном дне, Эмили намекает на бешеный темп утра.

– О, нет, – поспешила заверить ее Эмили. – Я хотела сказать, что сегодня – день серьезных решений для всех нас. Поэтому не обойтись без бокальчика вина.

Сидя в новом ресторане, Антон расписывал новое меню и говорил о Лизе.

– Надо ей позвонить, – процедил он с мрачным видом.

– Ты всегда знаешь, какие слова подобрать, Антон, – дипломатично сказал Тедди.

– Это не так просто, как кажется, – вздохнул Антон, доставая телефон.

Мобильный Лизы был выключен. Он набрал домашний номер. Ответила мать девушки:

– Нет, мы не знаем, где она. Она не появлялась со вчерашнего вечера, – сказала женщина обычным голосом, без тени беспокойства. – Она не ночевала дома сегодня, так что…

– Что? – нетерпеливо переспросил Антон.

– Ну… Ничего, – хозяйка квартиры замолчала. – Вам известно, что Лиза уже не маленькая девочка. Глупо беспокоиться о том, где она. Может, ей что‑то передать? Мать Лизы умудрялась вещать голосом, в котором удивительным образом сочетались безразличие и любезность, – это очень раздражало Антона.

– Не стоит, – отрезал он и повесил трубку.

Дама пожала плечами. Она собиралась подняться наверх, когда в двери появился муж.

– Лиза говорила с тобой? – начал он с порога.

– Нет. Я не видела ее. А что?

– Значит, поговорит, – сообщил он.

– О чем?

– Прошлой ночью произошла неприятная ситуация. Я не думал, что она дома. Она застала меня с женщиной.

– Прекрасно, – жена изобразила на лице полное презрение.

– Она очень расстроилась.

– Но почему?

– Она лишена твоего безразличия ко всему – вот почему.

– Она вернется. Дверь в ее комнату открыта. Там все ее вещи.

Мать Лизы говорила отстраненно, как о чужом человеке.

– Конечно, вернется. Ей некуда идти.

Женщина снова пожала плечами.

– Она всегда делает то, что хочет. Как все… – сказала она и вышла.

– Куда мы отвезем ваши вещи? – спросил Динго у Лизы.

– Пока мы просто оставим их в фургончике, если вы не возражаете, – прошептала Лиза. У нее кружилась голова от сегодняшних событий.

– Но где вы собираетесь жить? – продолжал интересоваться Динго.

– Пока не решила.

Лиза понимала, что со стороны могло показаться, будто она просто не хочет отвечать на вопросы, но на самом деле она говорила правду.

– А где вы собираетесь спать сегодня ночью? – не унимался Динго. Он хотел получить ответы на все интересующие вопросы.

Лиза почувствовала сильную усталость.

– Почему вас называют Динго? – спросила она, чтобы прервать этот поток вопросов.

– Потому что я прожил почти два месяца в Австралии, – ответил мужчина с гордым видом.

– А почему вы вернулись?

Надо отвлечь этого любопытного Динго, чтобы он меньше расспрашивал ее саму.

– Мне стало одиноко, – сказал Динго. – Вам тоже будет одиноко, вот увидите. Живя с Джози и Чарльзом и читая молитвы по десять раз на день, вы будете вспоминать о своем доме и тосковать по нему.

– Живя с Джози и Чарльзом Линч? Нет, об этом не может быть и речи, – в ужасе воскликнула Лиза.

– Ну, так куда мне отвезти, когда вы соберете вещи? Кстати, а вот и ваш дом.

– Я буду через десять минут, Динго.

Она вышла из машины.

– Эмили сказала, чтобы я пошел с вами и помог вынести вещи.

– Она, верно, думает, что управляет всем миром? – сердито сказала Лиза.

– У других это получается намного хуже, – весело сказал Динго.

Динго быстро управился: перенес одежду в фургон и развесил на специальной стойке, которая имелась в его машине. У него оказалось несколько коробок, в которые он упаковал компьютер, папки и другие мелочи Лизы.

Как оказалось, вещей у нее не так уж много.

В доме было тихо, но девушка знала, что отец дома.

Она заметила, как в его комнате слегка дрогнули занавески. Он не вышел, чтобы остановить ее. Не попытался объяснить, что она видела прошлой ночью. Отчасти так даже легче, но он лишний раз доказал, что ему безразлично – останется дочь или уйдет.

Когда они закончили сборы, она снова увидела, как в комнате отца дернулась занавеска. Как бы плохо ни складывалась жизнь у нее самой, это не входило ни в какое сравнение с жизнью, которую вели ее отец и мать. Она написала записку и оставила ее в коридоре.

«Оставляю ключ. Я навсегда уезжаю из этого дома. Желаю вам всего наилучшего и счастья. Кэти ничего не знает о моем переезде. Когда я обоснуюсь на новом месте, вышлю адрес. Лиза»

Никаких «целую», «люблю», «до свиданья», никаких объяснений. Она окинула дом равнодушным взглядом – именно так смотрела на все ее мать. Недавно Кэти сказала, что Лиза становится похожа на их родителей и что ей нужно поскорее уезжать.

Лизе хотелось сообщить Кэти о том, что она наконец вняла совету сестры, но лучше подождать, пока не найдется новое жилье. И что бы там ни думал Динго, и как бы сильно ни уговаривала ее Эмили, она не станет жить на Сент‑Иарлаф‑Крещент с Чарльзом и Джози.

Когда Лиза вернулась в дом Линчей, Эмили спросила, как все прошло, и обрадовалась, что без скандалов. Она боялась, что Лиза наговорит родителям лишнего.

– Я не собираюсь с ним разговаривать больше никогда, – сказала Лиза.

– Никогда – это очень долго. Давай поставим картофель в микроволновку.

Лиза утомленно опустилась на стул и наблюдала, как Эмили деловито суетится на кухне дома, который она сделала своим. Девушку вдруг словно прорвало. Она выложила, что прошлой ночью видела у отца проститутку, что Антону она не нужна, что у нее нет денег, жилья и она отказалась от карьеры. Лиза говорила обо всем сдержанно. Она не проявила слабости, не плакала. В Эмили было что‑то успокаивающее. Американка кивала головой и соглашалась со всем. Она задавала правильные вопросы, которые не вызывали неловкости или напряжения. Лиза никогда так ни с кем не разговаривала. Наконец поток слов иссяк.

– Простите, Эмили. Вы полдня занимаетесь моими проблемами. У вас, наверное, есть какие‑то свои планы.

– Я позвонила Ноэлю. Он будет к пяти. Я отвезу Фрэнки на Честнат‑Корт и тогда Динго сможет заняться делом.

Лиза удивленно посмотрела на Эмили.

– Каким делом, Эмили? Что‑то я не понимаю. Вы хотите предложить мне поселиться с Чарльзом и Джози? Честно говоря, я не…

– Нет‑нет. Я вернусь к дяде с тетей на какое‑то время, а там время покажет.

Эмили говорила так, как будто другого решения и быть не могло.

– Да, но… Все мои вещи в машине Динго. Где же мне остановиться?

– Думаю, вы сможете пожить с Ноэлем на Честнат‑Корт, – ответила Эмили. – Это поможет решить все проблемы…