Глава первая. Герой, нарушив правила, построил дом, в котором родилось дитя; неожиданно появился странный знак, означавший

Герой, нарушив правила, построил дом, в котором родилось дитя; неожиданно появился странный знак, означавший, что человек решил продать самого себя

Есть стихи под названием «Смотрю на юг от реки». В них говорится:

С тысячью самых злых испытаний

Я повстречалась в жизни своей.

Мой край разрушен. Семья погибла.

Посрамлена я в глазах людей.

Что предпринять теперь ни пытаюсь,

Во всем поражение ждет меня.

Как ты жесток, о Небесный владыка,

Все беспощадней день ото дня.

Стоит хоть шаг опрометчивый сделать

Иль ошибиться хоть в мысли одной –

И жизнь загублена, честь пропала,

А пользы от этого нет никакой.

Средь темных толп на земных дорогах

Не встретиться двум разлученным сердцам,

Но узок путь у Желтых истоков,

И свидеться там будет легче нам.

О Небо, куда ни взгляну, ты красно,

Как будто пламенем обагрено!

Когда мятежные войска Чуана Стремительного быстро продвигались к югу, путник подобрал на обочине дороги клочок бумаги со стихами. В этот клочок какой‑то разбойник, наверно, завертывал табак. А поскольку грамоте разбойник обучен не был, он не понял, что это стих, точнее не стих, а несколько уцелевших строк. Потом эти строки попали в руки некоего книгочия. И тогда выяснилось, что стихотворение принадлежит одной женщине. Некогда она попала в плен к злодеям и решила излить в стихах свое горе и гнев. Обесчещенная, она не хотела жить, но стыдилась встречи даже с теми, кто уже покоился в земле. В первых строках стихотворения говорится о стране, распавшейся на части, о разбросанных по разным краям семьях.

Речь, как видно, идет не о простолюдинке, а о жене знатного вельможи. Встреча у Желтых истоков говорит о тоске по хозяину или мужу. Женщина происходила из богатой семьи, а возможно, была наложницей вана или даже любимой женой покойного государя. И если такие страданья выпали на долю знатной, обученной литературному мастерству и умеющей слагать стихи, то что говорить о простых смертных!

Заметим, что правила морали в годину мятежного лихолетья весьма отличаются от правил обычного времени. Возьмем, к примеру, намерения какого‑нибудь человека и его поступки. Если есть в них хоть капля благородства, они достойны подражания. В древности говорили: «Являйте строгость при установлении закона и великодушие при применении его». В то же время в далеком прошлом нередко существовали порядки, способные загубить все живое в человеке, поэтому сейчас следует создать иные правила, помогающие найти в человеке доброе начало. Но бывает, что в поступках проявляют верность и преданность, а в мыслях таят лживость и коварство. В «Веснах и осенях» такие люди заслуженно подвергались гневному осуждению. Ведь иной, даже оказавшись в далеких краях, не забывает о Небе, и потому достиг высокой похвалы, особенно в годину лихолетья.

Но вернемся к женщине, которой довелось испытать в своей жизни позор. Казалось, она должна забыть о некогда оказанных ей милостях. Какой спрос с того, кто подошел к роковой черте? Но в печальных строках, написанных ею, она явила высокие достоинства, а потому заслуживает прощения. Никоим образом нельзя ставить ее в один ряд с теми, кто потерял честь без всяких на то причин.

Вам может показаться, что мои рассуждения мало вяжутся с последующей историей. А раз так, зачем они? Сейчас объясню. Как и в предыдущем рассказе, здесь речь идет о взятом в плен человеке. И мне не хотелось бы, чтобы читатель судил его чересчур строго.

Издавна повелось, что в период смены Треножника, в смутное время, люди обычно разлучаются друг с другом. А потом вдруг встречаются при самых удивительных обстоятельствах, и тогда разлука рождает радость. Ведь встречаются люди, которым суждено было соединиться, или кто жаждал встречи. Ибо Творец всего сущего всегда являл свое могущество в определении судеб людей. Так было от века!

В последние годы династии Сун в области Юньян, в уезде Чжуань жил богач по фамилии Инь, по имени Хоу. Семья его во многих поколениях возделывала землю. Все в роду отличались бережливостью, и в доме Иня скопились немалые богатства, как говорится, заработанные собственными руками. Жена богача из семьи землевладельца по фамилии Пан сама шила и вообще умела делать все, что нужно по хозяйству. Рачительные и бережливые супруги жили не так, как их земляки, пусть и не роскошно, зато в еде и одежде себя не ограничивали. Не самодовольные, не кичливые, они славились своей аккуратностью.

Есть такая фраза в «Четверокнижии»: «Богатство блеском отражается в доме, добродетель – в самом человеке». Ученые мужи до сих пор не могут объяснить смысл слова «жунь» – «блеск» – в этой фразе. Некоторые говорят, что это сияние, которое излучает вновь построенный дом. Другие утверждают, будто это благодатные пары, знак того, что здесь живет человек богатый, пусть даже дом его неказист и состоит всего из нескольких крытых соломой построек. Главное, блеск этот определен судьбой и не появляется сам по себе, случайно. Если «блеск жилища» – своего рода украшение, которое появляется во время строительства дома, значит, и «блеск человека» должен быть связан с изменениями его природы. Совершать благородные поступки, считают некоторые, все равно что сверлить никому не нужные дыры. Подобное утверждение кажется нам совершенно несправедливым!

Наш Инь Хоу, хотя и слыл человеком богатым, жилище свое никогда не украшал. Но после свадьбы вдруг решил подле святилища предков соорудить небольшую башню, ибо кто‑то ему сказал, будто бы светлые силы Ян в его доме оказались неблагоприятными для его обитателей. Земляки подняли его на смех.

– Чудак! Денег куры не клюют, а он даже крепких ворот не построит. За несколько лет только и сделал, что выстроил башенку с тремя комнатушками. А что, если прозвать его самого Маленькой башней?

Узнав об этом, Инь возрадовался, словно это прозвание возвеличивало его добродетели.

В башне супруги устроили спальню. Вскорости жена Иня понесла, и в положенный срок родился мальчик, которого нарекли Лоушэном, что значит Родившийся в башне. Ребенок рос быстро, был хорош собой, но вот беда – имел всего одно яичко. Говорили, что у мужчины с подобным изъяном вряд ли будет потомство, а потому надо ребенка беречь как зеницу ока.

Мальчику уже исполнилось три или четыре годика, когда однажды он пошел гулять с ребятишками и не вернулся. Надо вам знать, что в ту пору неподалеку от селения лютовал тигр. Каждый день кто‑то из крестьян недосчитывался свиньи или барана. Искали ребенка несколько дней, но так и не нашли, видно, попал в пасть зверя. Супруги были в отчаянии. К чему теперь жить, если они не смогли уберечь единственное дитя. Несчастная у них судьба!

Кто‑то однажды сказал:

– Жене следует беспокоиться лишь об одном: сможет она или не сможет родить. Но если женщина хоть раз родила, значит, снова родит, ибо чрево ее стало к родам привычно!

– Верно говорят люди! – согласилась жена Иня.

С этих пор любовь супругов разгорелась с новой силой. Все их помыслы были устремлены к тому, чтобы дать жизнь новому чаду, а потому оба всячески укрепляли плоть, надеясь тем самым сохранить остроту чувств. Целых двадцать лет пытались они зачать ребенка, но, увы, безуспешно. Много сотен раз за это время жена Иня пережила то, что переживает обычная женщина, много тысяч раз проявлял мужское старание сам Инь. Все впустую. Богач Инь очень сокрушался, что у него нет потомства, и ему посоветовали взять наложницу.

– Грех! – вскричал он и даже помянул имя Будды. – Ведь при одной мысли об этом может разрушиться загробное счастье. Подобный поступок наносит ущерб скрытым добродетелям человека!

Супруги прожили до пятидесяти лет, но ребенка так и не нажили. Тогда родственники и друзья в один голос стали советовать им взять приемного сына.

– Наследование и продление рода – дело серьезное! – ответил Инь. – Наследник должен быть человеком достойным. У меня же такого нет на примете. Ведь тот, кому я завещаю все свое состояние, должен питать ко мне какие‑то чувства, чтобы я в свою очередь полюбил его и отплатил добром за добро. Вот тогда я умру спокойно и не буду терзаться угрызениями совести возле Девяти источников[335]. Если же я возьму приемного сына, не питая к нему никаких чувств, он, желая завладеть моим богатством, станет ублажать меня, называя своим родителем, а после моей кончины сделает все по‑своему, ибо все наши связи порвутся. Но может случиться и по‑другому. Приемный отец еще жив, а наследник уже пытается все прибрать к рукам. «Коли власть в руках, отдавай приказ!» – так гласит поговорка. Словом, он помыкает родителями, издевается над ними, насмехается над их бесплодием. Видя же, что отец проявляет упорство, он молит Небо о его скорейшей кончине. Такие случаи нередки в делах наследования. Все, чем я владею, я нажил в поте лица и не собираюсь отдавать кому попало. Нет, уж лучше я обожду, может, со временем встречу юношу, справедливого и гуманного, который проявит истинную свою доброту еще до усыновления и успокоит мою душу. Тогда и я отвечу ему добром. Мне не нужен тот, кто, как торгаш, мечтает получить проценты со всего капитала, то есть помышляет о корысти. Что вы на это скажете?

Родственники не поняли его рассуждений, приняв их за пустую болтовню.

Однажды между супругами произошел такой разговор:

– Многие земляки знают, что мы богаты, и не прочь были бы отдать свое чадо в приемные сыновья, – промолвил Инь. – Непременно найдется охотник поймать меня на крючок, одурачить, прикинувшись, что любит меня сверх всякой меры. Потому я решил покинуть родные края и отправиться в странствие. Возможно, в пути мне и встретится кто‑нибудь благородный, и, если он проявит ко мне искреннее свое расположение, я привезу его домой и усыновлю. Что ты на это скажешь?

– Это ты хорошо придумал, – произнесла женщина и пошла собирать мужа в дорогу.

Инь оделся не так, как обычно. На нем сейчас были рваный халат, старая шапка, грубые носки и соломенные сандалии. В таком одеянии он походил на старого бедняка крестьянина или обитателя дома призрения. Для полного сходства не хватало лишь посоха. К отвороту шапки Инь приколол пучок соломы[336] – знак того, что человек предлагает себя в услужение.

– Кому ты нужен, старик? – издевались над ним. – Одной ногой в могиле, а вздумал идти в услужение! С виду ты человек благородный. Кем же ты хочешь стать? Слугой‑рабом или, может быть, учителем в доме?

– Верно, лет мне немало и особого прока от меня не будет, – соглашался Инь. – Зато есть у меня жизненный опыт, который не позволяет мне стать ни рабом, ни слугой. И учителем я быть не могу, не умею. Просто я ищу богатого человека, у которого нет родителей, чтобы взял меня своим приемным отцом. Я буду усердно вести его хозяйство, а он пусть заботится обо мне в старости и проводит в последний путь. Больше мне ничего не нужно.

Никто, понятно, не принимал его речи всерьез, считая их пустой болтовней. Тогда Инь купил лист бумаги, сложил его в несколько раз и крупными иероглифами начертил: «Я стар и бездетен, хочу пойти в приемные отцы. Прошу всего десять лянов. Желающие могут совершить сделку немедленно и не раскаются».

Такую бумагу он доставал всякий раз, когда приходил в какое‑нибудь селение. Иногда, устав скитаться, он садился на землю, поджав под себя ноги, словно монах, просящий подаяния. Кто смеялся, глядя на лист бумаги, висевший у него на груди, кто бранился, но все сходились в одном – старик несомненно рехнулся. Однако Инь не обращал никакого внимания на брань и насмешки. В поисках необычного покупателя он исходил многие округа и области, преодолевая реки и горы.

Если вам интересно узнать, чем окончились его поиски, прочтите следующую главу.