Глава вторая

Несколько железных цепей спасают жизнь человека; с помощью пеньковой веревки связываются близкие судьбы

Итак, оба супруга поклялись во что бы то ни стало сохранить жизнь своему ребенку. А через несколько лун в восточные области пришли разбойные полчища Чуан‑вана Стремительного[330]. Спасаясь от них, сюцай покинул родной кров, и жена его осталась с младенцем одна. Она не избежала надругательства, как и все здешние женщины, кроме разве самых уродливых. Однажды в дом ворвался какой‑то разбойник. Женщина изо всех сил прижала младенца к груди. Разбойник поднял меч.

– Я согласна на все, только пощади дитя! – воскликнула госпожа Шу, рыдая. – Если убьешь его, я живой тебе не достанусь!

Разбойник не стал убивать ни мать, ни дитя, а взял к себе, и с тех пор они следовали за ним повсюду. Где только им не довелось побывать!

Однако вернемся к сюцаю. Через некоторое время он возвратился домой, но никого не застал и горько заплакал. Что поделаешь, пришлось смириться. Можно ли надеяться в пору лихолетья на счастливое соединение с ближними? Одна надежда, что появится достойный Сын неба, которому удастся «соединить осколки разбитого зерцала», то есть навести порядок в стране. Через несколько лет утвердился Треножник новой династии[331]. В местностях Чу и Шу воцарился мир. Генерал‑губернатор провинций Ху и Чуань объявил о том, что можно выкупить женщин, оказавшихся в плену. Из высочайшего указа сюцай понял, что все, кого разбойники взяли в плен, сейчас находятся в Большой армии[332]. Он продал дом и всю утварь и отправился на поиски жены и ребенка. В пути ему пришлось пережить немало трудностей и невзгод. Он видел многих счастливцев, которым удалось найти и выкупить своих близких. Увы! Шу не повезло. Почти полгода скитался он в Чуань и Ху, истратил добрую половину денег, но все впустую. На обратном пути Шу ограбили разбойники, отняли все до нитки, и, чтобы не умереть с голода, ему пришлось просить подаяния. Это было нелегко. Все жители попрятались, избегая встречи с солдатами, которые появлялись почти ежедневно. Порой сюцаю приходилось идти в армейский лагерь просить у солдат что‑нибудь из съестного.

Однажды, обессилев от голода, он упал у обочины дороги. Под вечер на дороге появились солдаты Большой армии. Поскольку жилья поблизости не было, они решили остановиться на ночлег в поле и разбили шатры. А где солдаты, там и тепло, и сытно. С трудом поднявшись, сюцай подошел к одному из шатров, надеясь получить хоть объедки. Солдаты ели мясо. отрезая кусок за куском от здоровенной туши, которая коптилась над раскаленными углями. Какой‑то начальник, заметив голодного, исхудалого человека, решил проявить милосердие, отрезал кусок весом не менее цзиня и швырнул сюцаю.

У несчастного от голода все плыло перед глазами. Толком не разглядев, что за мясо ему дали, он схватил кусок и пошел в заброшенную кумирню неподалеку. Разрывая его на части, он засовывал мясо в рот и, не разжевывая, жадно глотал. Вдруг он почувствовал, что мясо имеет какой‑то непривычный вкус, и завопил от страха, взывая к Будде. Оказывается, это была говядина, которую в его семье на протяжении нескольких поколений никто никогда не употреблял в пищу, как и мясо собаки. Дома в Башне Поклонения предкам стояла каменная стела, где было написано, что давным‑давно одному далекому предку встретился некий высокодостойный монах. Он сказал, что роду Шу не суждено иметь наследников, но поскольку никто в роду никогда не убивал живых существ, не ел ни говядины, ни собачины, всемилостивый Небесный владыка позволил каждому поколению иметь одного наследника, дабы продлить нить рода. Если же кто‑нибудь нарушит этот запрет, нить жизни тотчас порвется. Сюцай Шу строго придерживался правила, завещанного предками, и не нарушал его, даже когда жизнь висела на волоске.

«Лучше погибнуть от голода, чем жить, нарушив запреты!» – подумал он, и рука его потянулась ко рту, дабы извлечь съеденное. Увы, эта попытка оборвала его дыхание. Ему показалось, что душа его отделилась от тела и мечется где‑то рядом. Вдруг он заметил множество чудесных существ, которые ехали верхом на конях под раскрытыми балдахинами. Кто‑то из всадников заметил сюцая.

– Как очутилась здесь эта блуждающая душа? Почему витает она между светлыми и темными мирами?

Сюцай бросился перед духами на колени и стал жаловаться на свою горькую долю. Ведь совсем недавно он чуть было не умер с голода.

– С голода? – удивились духи. – Но возле тебя валяются куски мяса, которые ты не успел проглотить!

Сюцай объяснил, что съел мясо по ошибке. А когда понял, что проглотил говядину, которую прежде никогда не ел по причине запрета, тут же извлек ее из чрева, но в тот же миг потерял сознание.

– Мясо, которое я извлек из чрева, тому доказательство.

– Ты блюдешь половинный пост? – спросил дух. – Значит, тебе суждена другая кончина. Странно, что ты терпишь подобные муки! – Дух позвал одного из служителей. – Вложите‑ка его душу в тело, да поживей!

– Осмелюсь спросить, о великие духи, как мне вас величать, – вскричал сюцай. – И почему вы здесь?

– Мы, духи Северного ковша, следим за тем, кто совершает добро, а кто творит зло. Сюда мы пришли по чистой случайности!

– Вы упомянули о «половинном посте». Что это значит?

– Знай, что существует «полный пост» – запрет на «пять скоромных» и «три запретных»[333]. Но есть «пост половинный» – запрет на говядину и собачину. Объяснишь это тем, кто не знает. Сей запрет позволяет обратить беду в благо, словом, избегнуть несчастья. Сему доказательство то, что нынче случилось с тобой!

Сюцай хотел было поведать духам о своих злоключениях, которые ему пришлось пережить во время поисков жены и ребенка, спросить о судьбах близких людей, наконец, узнать, как жить ему дальше. Но только было он открыл рот, как духи вдруг воспарили вверх и исчезли. Осталось лишь несколько слуг, которые, приладив душу сюцая к телу, также пропали.

Сюцай почувствовал, как по телу разливается тепло – знак того, что душа вернулась на прежнее место. Странно, Шу чувствовал себя бодрым, окрепшим, будто бы только что сытно поел. Он жив! Он может продолжать поиски!

Прошло полмесяца или чуть больше. За это время сюцай исходил свыше тысячи разных дорог и тропинок. К несчастью, его злая звезда еще не закатилась, и ему пришлось претерпеть немало мытарств. Как‑то он столкнулся с солдатами Большой армии, и они заставили его тянуть по воде судно. Днем за бурлаками зорко следили солдаты, а ночью несчастных запирали в какой‑нибудь храм, чтобы не убежали. Сюцай мучился не только днем, по ночам он не спал, проливая горькие слезы. «О Владыка Северного ковша! – молил он. – Ты сказал, что я соблюдаю «половинный пост», а значит, могу избежать бедствий. Моя жизнь сейчас подошла к предельной черте. Отчего же ты мне не поможешь?»

Он проплакал несколько ночей кряду, вознося к Небу мольбы. Его стенания слышали все, кто находился поблизости. Они взволновали одну знатную женщину, которая находилась на судне, плывшем из Хугуана. Ее муж в это самое время плыл по реке из Сычуани вниз по течению. Где‑то на полпути они должны были встретиться. Как‑то утром госпожа велела провести Шу к себе.

– Кто ты, как твое имя? – спросила женщина. От постороннего мужчины ее отделял занавес. – Почему ты все время плачешь и мешаешь мне спать?

Сюцай назвал себя и рассказал о том, что ищет жену и ребенка. Поведав о своих злоключениях, он принялся отбивать земные поклоны, умоляя госпожу отпустить его.

– Сохраните мне мою жалкую жизнь!

Женщина сказала, что это должен решить ее муж, военачальник, и велела стражникам заковать беднягу в железа. На несчастного надели железные цепи тяжелее канги, которую носят преступники, он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. За три дня цепи стерли шею сюцая, ноги его распухли. Шу молил небо, чтобы военачальник приехал пораньше. Может быть, он отпустит сюцая или облегчит его муки. На четвертый день появилось несколько судов, в одном из них ехал военачальник. Солдаты упали на колени. Военачальник поднялся на борт судна, где находилась его семья, и направился в парадную каюту. Через некоторое время он приказал стражникам привести преступников для допроса и повелел приготовить мечи и секиры – орудия немедленной казни. Сюцай, узнав о приказе, задрожал от страха. Как говорится: «Три души его ушли в землю, семь душ взметнулись к небу».

Военачальник тем временем направился на нос судна, где уселся в кресло, обратившись лицом к берегу. Вокруг раздавались воинственные крики его подчиненных. Сюцая подвели к военачальнику, грозному, словно смерть. Брови его были устрашающе подняты вверх.

– Кто ты, почему ночью стенал и плакал? – спросил военачальник. – Может быть, ты пробрался на лодку, чтобы совершить какое‑то мерзкое дело, пока я был в отлучке?

Эти слова повергли сюцая в отчаянье. Но он, набравшись духу, громко сказал:

– Я человек ученый, имею степень сюцая. Мне известны все правила поведения, а потому на пакости я не способен. Я ищу жену и ребенка. В пути мне встретились ваши солдаты и заставили меня тащить лодку. А плачу я оттого, что до сих пор не могу найти своих близких. В довершение всех моих бед на меня надели цепи и держат в неволе. Видно, мои стенания побеспокоили госпожу, и она велела заковать меня в цепи, пока вы не решите это дело. Все, что я сказал, – сущая правда! Другой вины за мной нет!

Военачальник повернулся к стражникам.

– Когда на него надели цепи?

– Пожалуй, пошли уже четвертые сутки! Госпожа приказала.

– Странно! – проговорил военачальник. – Снимите цепи, я хочу осмотреть раны!

– Слушаемся! – ответили стражники и бросились открывать замок, но замок заржавел и не открывался. Пришлось прибегнуть к помощи молотка. Когда цепи наконец упали, военачальник внимательно осмотрел стертую до крови шею узника, и лицо его приняло довольное выражение.

– Если бы не раны, он поплатился бы жизнью, да и у вас, голубчики, полетели бы головы. Но мои подозрения оказались напрасными. Этот человек вряд ли забирался на судно. – И военачальник обратился к сюцаю: – Из чьего рода твоя жена? Как имя ребенка? Сколько ему лет?

Сюцай ответил.

– Отведите его в сторонку! – приказал военачальник. – Я должен подумать!

Вдруг губы его тронула улыбка, и он направился в каюту.

Уважаемый читатель! Ты, наверно, уже догадался, что женщина в лодке была женою сюцая, которую военачальник в свое время захватил в плен. Военачальник очень любил госпожу Шу, а мальчика растил как родного сына. Но почему госпожа Шу обошлась с прежним мужем как со злодеем? Отчего излила на него всю досаду и злость?

Надобно вам знать, что госпожа Шу, став женой военачальника, сказала ему:

– Мой сын – единственный продолжатель рода моего прежнего мужа, больше у нас детей нет. Так было во всех семи поколениях. Прошу вас, дозвольте мне вернуть ребенка отцу, если когда‑нибудь произойдет наша встреча!

Военачальник, человек справедливый, не стал возражать.

В ту ночь, когда сюцай оглашал воздух стенаниями, женщине показалось, будто она слышит голос прежнего мужа. Утром при встрече она узнала его и очень обрадовалась. Другая женщина на ее месте, отбросив занавес прочь, устремилась бы к мужу, но госпожа Шу этого не сделала. Ведь бывает, как говорится, что, увидев сливу, назовут ее тыквой. И тогда поручиться за судьбу сюцая было бы невозможно. К счастью, госпожа Шу, женщина дальновидная, хорошо знала нрав своего второго мужа. Стоило ей обменяться с сюцаем словом, и в душе военачальника зародились бы сомнения, которые не рассеялись бы всю жизнь. Кроме того, женщина опасалась, как бы прежний муж не сбежал. Потому без лишних слов она приказала заковать сюцая в цепи.

Но вернемся к военачальнику. Придя к жене, он сказал:

– Ты права. Твой прежний муж – человек вполне достойный, и я решил возвратить ему сына. Но что будет с тобой? Ты тоже с ним уйдешь? Отвечай, только правду.

– Я не сумела сохранить свою честь, и потому не могу вернуться к прежнему мужу. Как смотрели бы мы после этого друг другу в глаза? Я только должна вернуть ему сына, вот и все.

– Решение твое разумно! – сказал военачальник и отвел мальчика к отцу, стоявшему на носу судна. – Это твой сын, – обратился он к сюцаю, – береги его! Твоя бывшая жена взрастила его в великих муках. Ведь он – единственный продолжатель рода семи поколений. Мать не отпускала его от себя ни днем, ни ночью, холила и лелеяла. Она выполнила свой долг и теперь отдает тебе сына. А о ней самой забудь. Она давно стала моей женой, и видеться вам нельзя.

– Я счастлив, что обрел сына! – воскликнул сюцай. – А о жене и мечтать не смею. – Сюцай несколько раз поклонился.

Военачальник дал ему денег на дорогу и небольшое судно. Ветер надул парус, и лодка устремилась вперед. Отец крепко прижимал к себе плачущего ребенка, которого навеки разлучили с матерью.

Вернемся, однако, к сюцаю. Как мы знаем, он обещал военачальнику никогда не встречаться с женой. Но у кого не теплится в душе надежда? Как говорится: «Получив местность Лун, он мечтает о Шу». Наш сюцай, глядя на мальчика, ронял слезы, и сердце его терзала боль оттого, что ему так и не удалось увидеть супругу. Охваченный скорбью, он поначалу не заметил всадника, скакавшего по берегу. Когда всадник приблизился, сюцай увидел в его руке стрелу с посланием.

– Приказ от военачальника! – крикнул гонец. – Вам велено немедленно возвращаться!

Перепуганный сюцай повернул назад, теряясь в мрачных догадках.

Показалось большое судно с военачальником на борту. Военачальник сообщил сюцаю печальную весть. Госпожа Шу, женщина твердых правил и высоких убеждений, вернув сына отцу, заперлась в своей каюте и приняла смерть. Произошло это так. Служанки толкнули дверь каюты, но она не открылась. Заподозрив неладное, девушки побежали к военачальнику. Военачальник приказал взломать дверь, но было поздно. Женщина висела под перекладиной. Ее освободили от веревки, положили на пол. Военачальник, охваченный скорбью, приказал влить ей в рот целебный настой и вложить пилюлю, продлевающую жизнь. Это проделали несколько раз. К счастью, срок кончины госпожи Шу, видимо, еще не наступил, и она ожила.

– Почему ты решила покончить с собой? – спросил полководец. – Не хотела расставаться с ребенком и мужем? Я ведь готов был тебя отпустить, как птицу из клетки. Но ты не сказала мне правду, старалась утешить красивыми словами. Скажи, зачем ты так сделала?

– Это решение я приняла давно, много лет назад. Еще в тот день, когда мы расстались с мужем. Я сказала ему, что порченая яшма не должна возвращаться к прежнему владельцу – мы не сможем больше жить вместе! Поэтому, сохранив жизнь ребенку, я приняла решение умереть. Если не верите, господин, спросите у него самого.

– Ты благородная женщина! Ради ребенка пожертвовала собственной честью! Я не вправе тебя удерживать, возвращайся вместе с мужем в родные края. Ну а я, воин, не пропаду – найду себе женщину!

– Нет, я дала клятву и не перенесу позора. У меня одна дорога – смерть!

– Ты пыталась умереть, значит, слово сдержала! – возразил полководец. – Я все объясню твоему мужу.

И действительно, когда сюцай появился на судне, военачальник подробно рассказал ему о случившемся.

– Она возвращается к тебе потому, что я этого хочу. Когда приедешь домой, скажешь, что жена твоя умерла и ты женился вторично. В память о той, первой супруге, воздвигнешь торжественную арку[334], дабы имя достойной женщины сохранилось в поколениях!

Он подарил супругам большое судно, куда повелел снести приданое женщины: разную одежду и утварь. Супруги вместе с ребенком (сейчас он был не меньше трех чи ростом) совершили низкие поклоны, со слезами на глазах благодаря начальника за милость.

Да, со времени смены Треножника столь благородные деяния, пожалуй, впервые становятся историей, достойной повествования. Увы! Нам не удалось узнать имени воина, и, чтобы не своевольничать, мы назвали его просто военачальником.

Date: 2015-09-17; view: 297; Нарушение авторских прав