Глава 5. « Но раз Одния – богиня защиты и правосудия, так почему жрецы ее ведут себя подобно неразумному скоту?

Сын

«…Но раз Одния – богиня защиты и правосудия, так почему жрецы ее ведут себя подобно неразумному скоту? Разве позволительно святому человеку, близкому к богу, напиваться, а затем блевать под столом? Разве позволительно им драться за дешевую шлюху, а после, помирившись, иметь ее вдвоем? Вы даже двух слов псалма связать не можете, с утра, потому что у вас похмелье, вечером же, потому что заняты стаканом. Посмотрите на себя! Друг на друга посмотрите, братья! Вы позорите само понятие «жрец»! Вы – просто свиньи в рясах, неотесанные чурбаны, не ведающие культуры!

(Последняя проповедь пресвятого Дая Артаисского (3450–3485 гг.), таверна «Золотой Ключ»)

«…Вообще к середине четвертого тысячелетия эльфы выходили из лесов так редко, что люди даже стали забывать их облик. Единственным местом, где присутствие эльфов воспринималось так же спокойно, как летний дождь, был восток центральной части континента (в основном земли, расположенные неподалеку от Исраза). Но несколько десятилетий спустя, во время войны Пяти Тысяч, охватившей Внешний Мир, человеческому роду пришлось встать с нелюдями в один строй, спина к спине, и биться, спасая свои жизни. На этот период приходится пик смешения рас, некоторые историки даже называют его переломным моментом всемирной истории…»

(Хафиз Хорсоф Парвиз. «История Внешнего Мира», том 2)

Пустая кружка стукнула, обрушившись на деревянную крышку стола. Она присоединилась к остальным своим товаркам, стоявшим стеклянной баррикадой, над которой грозно нависал главный завсегдатай таверны «Золотой Овен» городка Парящих Птиц, глава совета, известная личность Трех Поселений и всей округи заодно, жрец Однии по имени Фахрус. Он и его четырехлетний сын пришли из Артаиса пятнадцать лет назад. Вначале жители Парящих Птиц высмеивали его грубые повадки и любовь к выпивке, но, когда одной особенно лютой зимой с севера пришли орки, Фахрус был первым, кто бросился в бой. Никто не ожидал от него такой мощи: жрецу хватило получаса, чтобы разнести отряд врагов в пух и прах. Сразу после этого его произвели в герои. Его заклинания были таинственны и смертельны, кулаки тяжелы и быстры, а его сын, Линд, являлся точной копией отца, с пронзительными небесными глазами и черными волосами.

– Скажи Кхельду, чтоб принес еще, – пробасил Фахрус, с шумом отодвинув опустошенную кружку подальше, к остальной груде. Линд сложил ладони рупором и проорал:

– Еще эля Фахрусу!

Отец уже размяк от выпитого, а его густая борода слиплась от пролитого на нее эля, но завязывать с выпивкой он явно не собирался. Каждый год в день Солнца Фахрус напивался до младенческих слюней.

Однако сегодня, именно сегодня этот человек нужен был городу трезвым. В лесах, стеной отгородивших Парящих Птиц от остального мира, появилась тварь. И несколько дней назад она перешла со скота на людей, утащив уже двоих.

– У нее ничего не выйдет, клянусь яйцами Создателя. – Речь жреца прервалась из‑за продолжительной отрыжки. Фахрус вытер мокрую бороду рукавом и продолжил: – Теперь на поле будут дежурить наши ребята, по очереди, так что эта мразь осталась в дураках.

Очередной пьяный рев, прокатившийся по таверне, заглушил вопрос Линда. Повторить его он смог только через несколько секунд, когда стало более‑менее тихо.

– Может, тогда тебе пока хватит пить? Мало ли, сейчас…

Грозный взгляд отца заставил его захлопнуть рот и покрыться испариной. Фахрус ненавидел, когда ему указывали на количество выпитого. Нет, отец не был пьяницей, просто… Просто иногда (и особенно в день Солнца) он любил надираться так, что путал лезвие меча с рукоятью.

– Я сам прекрасно знаю, сколько и когда мне пить, понятно? Лучше следи за своим языком.

Линд отвел глаза.

– Хорошо, – выговорил он и уставился в густую тьму за маленьким покрытым копотью окошком.

Ночь была на удивление тиха и безмолвна. За окном ярко светила желтая луна, освещая деревянный пол и кровать, на которой лежал Линд. Уставившись в потолок, он размышлял о грядущих битвах, в которых он будет участвовать и, вне сомнения, победит. Эти мысли часто не давали ему спать. Стать, как отец, – вот какова была его заветная мечта. Стать таким же отважным, сильным и уверенным в себе. Побывать в Ас’шараде и Артаисе, на севере и юге, – да что там, объехать весь Внешний Мир…

Издалека донесся тихий отголосок крика. Линд мгновенно перестал считать потолочные балки и прислушался, затаив дыхание. Крик повторился. На этот раз он был уже ближе, эхом бродя между холмами.

Линд вскочил с кровати, быстро натягивая одежду. Его сердце бешено колотилось… Это был шанс! Самый настоящий шанс доказать всем, что он не обычная деревенщина, что на самом деле его дух велик, а смелость и сила не поддаются сравнению… Впопыхах собравшись и схватив меч, Линд осторожно открыл дверь комнаты.

Через пару минут юноша уже бежал по заросшей тропинке заднего двора. Легко перемахнув через ограду, он помчался вверх по изъезженной дороге в сторону полей. Вскарабкался по склону и остановился, пытаясь отдышаться. Отсюда были видны все окрестные деревни, большая часть Речного леса и… поле.

По залитому желтым лунным светом полю со всех ног бежала девушка. Она спотыкалась и изредка оглядывалась на темную кромку леса. Взглянув в ту же сторону, Линд вздрогнул.

Их было трое, этих тварей. Черные, похожие на изуродованных марионеток, они бежали бесшумно и нечеловечески быстро, несмотря на высокую траву. Их залитые призрачным лунным светом фигуры уже приближались к середине поля.

Никто не знал, кто или что это такое, скорее всего они явились откуда‑то с северо‑востока, со стороны орочьих земель и Свирдира. Единственное, что знали селяне, – эти твари жрали людей. Сперва одна из них утащила двоих из соседнего с городком поселения, теперь же они явились уже втроем. Единственными нежеланными свидетелями стали часовой, наверняка уже лежавший ничком в собственной крови, и девушка. Твари уже почти настигли ее, пританцовывая, словно вытянутые ожившие тени.

В отчаянии Линд было метнулся в сторону поля, но быстро остановился. «Отец. Нужно позвать отца», – мелькнула в его голове мысль, за которую он сразу уцепился, словно утопающий за соломинку. А взгляд вниз, на питающихся тварей, решил все.

Вечером после бойни на полях в таверне царила тишина. Кружки не звенели, а смех стыдливо прерывался на середине: Фахрус вел собрание.

– …и никаких друзей‑подруг на посту быть не должно. Вы все видели, что случилось с Микой и его девчонкой. Они думали, нападение тварей – это шуточки, побежали в поле резвиться. Результат – мы потеряли еще четверых из‑за глупой оплошности. Тел, кстати, мы так и не нашли. – Отец был серьезен как никогда. – Сегодня ночью дежурить будем мы с сыном. Сейчас нужно быть как можно осторожней, так что не выходите из города без особой надобности. – Он выдержал паузу, опустив голову, словно от тяжести раздумий, затем поднял кружку. – Выпьем же за покинувших нас.

Перед мысленным взором Линда до сих пор бежала та девушка. Он снова и снова наблюдал, как она падает, а сверху прыгают черные силуэты тварей…

– Выпьем же! – Фахрус отпил большой глоток. Сидевшие вокруг жреца последовали его примеру, все, кроме Линда. Его кружка была все так же полна, как и в начале речи.

– Линд, пей… – Раздался торопливый шепот доброжелателя сзади. Но Линд застыл, разглядывая пенку, плававшую на поверхности. Очнулся он лишь тогда, когда его голову резко подняли за волосы и перед глазами возникло бородатое лицо отца.

– Что с тобой?

Он был разгневан, Линд знал это. Также он знал, что будет за непослушание… Рывком освободив голову, юноша поднес кружку к губам и чуть пригубил эль.

– За тех, кто ушел от нас, – пробубнил он. Его последние слова заглушил шум передвигаемых столов. Собрание закончилось. Линд хмыкнул и отпил еще немного. Да, он явно был лишним на этом сборище. Он никому не рассказал про случай с Марией, про то, как, стоя на холме, он наблюдал последние минуты ее жизни. С безопасного расстояния. От этих воспоминаний становилось гадко, как будто все тело облили грязью, несмываемой, прилипшей намертво…

– Эй? Ты меня слышишь? – Низкий голос отца заставил Линда подскочить на месте. Фахрус сидел напротив и недоуменно разглядывал сына. – Да что с тобой?

Линд поднял глаза на отца и слабо улыбнулся.

– Нет, ничего. Все в порядке. Извини, если я что‑то испортил…

– У нас у всех настроение далеко не праздничное. Не бойся, завтра все будет в порядке. – Фахрус ненадолго умолк, затем рявкнул так, что юноша снова вздрогнул: – И где мой эль, черт подери?!

Ночь дежурства близилась к завершению, теплый ветерок обдувал вспотевшее от постоянного напряжения тело, принося прохладу. Наверху между колыхавшимися макушками елей виднелось темное звездное небо… Неожиданно где‑то ближе к чаще раздался хруст, от которого Линд подскочил, как ужаленный.

– Ты слышал? Будто кто на ветку наступил, – повернулся он к отцу, закинувшему меч на плечо. Фахрус кивнул, поднялся с травы и медленно двинулся вперед, стараясь не производить лишнего шума.

Они крались по заросшей тропинке, стараясь не создавать лишнего шума. Линд шел впереди отца, настороженно вглядываясь во тьму. Каждый мускул, каждая жилка его тела были напряжены до предела, ладонь плотно охватывала прохладную рукоять меча. Пройдя еще пару шагов, он пораженно застыл на месте и так бы и остался стоять, если бы отец не затащил его в спасительную тень деревьев.

По тропинке шагах в пятнадцати от них, за стволами кряжистых деревьев и гроздьями листвы шли два самых удивительных существа, которых Линд когда‑либо видел. Одна из них – девушка – была эльфом. Медные волосы, большие, чуть раскосые глаза и чувственные губы… Ее портил лишь шрам, пересекавший щеку, и охотничий костюм, который сидел на ее стройном теле, словно мешок.

Ее спутник был высок. При взгляде на его по‑кошачьему ловкие движения, серую кожу и длинные пепельные волосы, спускавшиеся ниже плеч, в памяти всплывал один из рассказов отца… Линд нахмурился и еле слышно прошептал:

– Это… Это же…

– Эльфы, – угрюмо закончил за него отец. – Чистокровные, мать их, дху и эльф… Черт возьми, ну и пара…

Неожиданно странный эльф остановился и уставился на деревья, за которыми прятался Линд, отчего по спине юноши забегали мурашки.

– Что это за воины, которые прячутся в кустах, словно гребаные мыши? – выкрикнул вдруг дху, насмешливо усмехнувшись. Девушка встала чуть дальше, скрестив руки на груди. – Вот почему я всей душой презираю людей как вид…

– Черт, они нас заметили… – над ухом Линда раздался торопливый шепот отца. – Если двинутся в нашу сторону, придется бежать в город. Туда они не полезут.

– …Они лишь способны таращиться из кустов, как безобидные обезьянки…

Линд развернулся к отцу, словно ужаленный.

– Бежать?! Это же наши враги, враги людей!.. А дху…

– Он – профессиональный убийца, дебил!

– …вот только зачем этим обезьянкам мечи, в толк не возьму. Неужто они умеют управляться с оружием?

Ноздри Линда вздулись от гнева.

– Но ты же сам рассказывал… – возмущенно прошептал он. В ответ Фахрус резко поднялся и, схватив сына за шкирку, без всяких уговоров потащил его прочь. Линд бил сапогами по земле, пытаясь сопротивляться, но все было тщетно.

– Отец! Отец, мы не можем их вот так отпустить!

– Заткнись!

Отчаявшись вырваться из захвата отца, юноша выкрикнул что было сил:

– Когда‑нибудь я заставлю тебя сожрать эти слова вместе с грязью, нечисть!

Но вслед ему несся лишь дьявольский хохот, эхом гулявший между темными стволами деревьев.

Ночь была тиха. Впрочем, как и все ночи в этом городке.

Лунный свет, сочившийся в окно, желтой дорожкой падал на кровать отца, освещал его темные вьющиеся волосы, разметавшиеся по подушке, и давно не бритое лицо. Его широко распахнутые глаза остекленели, уставившись в бревенчатую стену дома.

Линд сделал осторожный шаг, сжимая скользкую от крови рукоять кинжала. Затем склонился к лицу отца. Сколько ненависти просыпалось в нем, когда он смотрел в эти лживые серые глаза… Во всем были виноваты эльфы. Чертовы эльфы…

Он рывком откинул одеяло в сторону, открыв лежащее на мокрых простынях тело. Размахнулся и всадил кинжал в одну из ран, надавил посильнее, измазавшись в крови. Затем выпустил рукоять, оставив ее торчать над изодранной рубахой, и закрыл лицо ладонями.

– Чертовы эльфы… – тихо завыл он. – Чертов лгун… Старый, никчемный, ни на что не годный лгун…

Почувствовав нужный настрой, Линд неожиданно заорал и выскочил из дома, попутно размазывая слезы по лицу.

– Помогите! Помогите! Помогите кто‑нибудь!

Вдоволь покричав, он вбежал обратно, рухнул на остывающее тело отца и закрыл глаза.

– Как?! – закричал Линд, сотрясаясь от рыданий. – За что?! Отец!!!

Со стороны улицы послышались торопливые шаги и встревоженные голоса.

– Эти эльфы, – взвыл он. – Они убили моего отца! Убили!.. Он так напился, что не смог вовремя проснуться, а они воспользовались этим… Как мне теперь жить?.. Как?..

Он содрогнулся и зарыдал в голос. Зарывшись носом в окровавленную рубаху Фахруса, Линд почувствовал на своих плечах теплые руки. Их прикосновение странно успокаивало…

– Отец… – всхлипнул он последний раз и закрыл глаза.