Ситуативно-контекстуальная уместность

Под ситуативно-контекстуальной уместностью следует понимать употребление языкового материала в зависимо­сти от ситуации общения, стиля высказывания, речевого окружения языковой единицы. Основным критерием си­туативно-контекстуальной уместности являются ситуация и задачи речевого общения. "Нельзя говорить одними и теми же словами, одними и теми же предложениями с ребенком пяти лет и со взрослым человеком: необходим отбор язы­ковых средств, соответствующих возможностям ребенка и уровню развития взрослого человека; нельзя обойтись од­ним и тем же набором языковых средств, создавая лириче­ское стихотворение и роман в прозе"[35]. В подтверждение этой мысли Б.Н. Головин сопоставляет два отрывка из "Сказки о рыбаке и рыбке" и поэмы "Медный всадник" А.С. Пушкина. Для первого характерны разговорно-бытовые языковые элементы, для второго ¾ литературно-книжные. Языковые средства, уместные в одном произведении, не­уместны в другом. Даже в рамках одного и того же произведения в зависимости от целевой установки автора ис­пользуются разные языковые средства. Сравним два отрывка из первой части поэмы А.С. Пушкина "Медный всадник":

1. Над омрачненным Петроградом

Дышал ноябрь осенним хладом.

Плеская шумною волной

В края своей ограды стройной,

Нева металась, как больной

В своей постели беспокойной.

Уж было поздно и темно;

Сердито бился дождь в окно,

И ветер дул, печально воя.

2.Евгений тут вздохнул сердечно

И размечтался, как поэт:

"Жениться? мне? зачем же нет?

Оно и тяжело, конечно;

Но что ж, я молод и здоров,

Трудиться день и ночь готов;

Уж кое-как себе устрою

Приют смиренный и простой

И в нем Парашу успокою.

Пройдет, быть может, год-другой ¾

Местечко получу, Параше

Препоручу семейство наше

И воспитание ребят...

И станем жить, и так до гроба

Рука с рукой дойдем мы оба,

И внуки нас похоронят..."

В первом отрывке используются книжные слова, лите­ратурно-книжные определения, деепричастные обороты и другие языковые элементы, явно неуместные во втором отрывке.

Выбор языковых средств определяется темой, жанром, целевой установкой автора. Немаловажное значение имеет также адресат речи: автор должен четко представлять себе того, кому он адресует свою речь (возраст адресата, его социальное положение, культурный и образовательный уровень).

Ситуативно-контекстуальная уместность тесно связана со стилевой. В общих чертах она определяется последней. Однако в конкретных условиях общения она не совпадает с ней: языковые средства, не характерные для какого-то сти­ля, в определенном контексте, в определенной ситуации, оказываются уместными, даже необходимыми, единствен­но возможными. Так, например, образ деда Щукаря в ро­мане "Поднятая целина" М. Шолохова был бы неполным, нереальным без диалектизмов в речи этого персонажа. Стилистически уместно использование жаргонизмов в речи бывшего уголовника Заварзина (роман В. Липатова "И это все о нем..."), когда он теряет веру в то, что к прошлому возврата нет: ¾ З а м а з а л с я я, ¾ тихо признался Заварзин, ¾ однако я б а р м и т ь б у д у, что не сбрасывал Сто­летова на ж е л е з к у.

В качестве стилистического приема, как уже отмеча­лось, широко используются алогизмы, сближение стилисти­чески контрастных и семантически далеких лексем, расши­рение границ лексической сочетаемости, лексические и син­таксические повторы и т.д. Однако не следует забывать, что подобное употребление языкового материала всегда должно быть стилистически мотивировано.

Стилистически немотивированное употребление языко­вых средств приводит к нарушению уместности речи. На­рушением уместности является употребление стилистиче­ски маркированных единиц без учета их функциональной и эмоционально-экспрессивной окраски, немотивированное разрушение единства стиля. Например, неоправданное упот­ребление слов и словосочетаний официально-делового сти­ля (канцеляризмов) в других стилях[36], употребление анахро­низмов (перенесение слов и устойчивых словосочетаний из одной эпохи в другую), замена литературного языкового элемента просторечным и т.д. Нарушением критерия уме­стности является также перенасыщение речи (в особенно­сти ¾ художественной) специальными терминами. Подтверждением сказанному может служить отрывок из романа Н. Воронова "Макушка лета":

Я подышал мехом на крайний привод. Он был в рабочем положе­нии: стальной продолговатый сердечник втянут по ушко в гиреподобный корпус. Когда на пульте мы нажимаем кнопку, чтобы включить масля­ник, то подаем напряжение в соленоид. Магнитное поле, создающееся в соленоиде, всасывает в себя сердечник. Всасывание приводит в движе­ние механизм привода, и масляник включается. Втянутое положение сердечника закрепляется защелкой. Отключая масляник, мы нажимаем на пульте соседнюю кнопку, возникает магнитное поле в боковом соле­ноиде и выталкивает из себя маленький сердечник. Он ударяет в собачку защелки, защелка расцепляется. Туго-натуго сжатая пружина выдергива­ет вверх большой сердечник.

Технические, профессиональные термины, значение которых непонятно неспециалисту, не выполняют в при­веденном контексте никакой эстетической функции, они функционально нецелесообразны, а следовательно, и не­уместны.