Юдоль неведения

К этому феномену «слияния» («fusion») следует добавить еще феномен «распространения» («diffusion»), ибо никакая часть мира не может сегодня быть отрезана от остальных. Информация про­никает через самые плотно закрытые границы.

Несмотря на мощную цензуру, организованную Чаушеску, многие румыны могли ловить передачи болгарского телевиде­ния прямо через границу. (А многие болгары, в свою очередь, предпочитали своему телевидению советские программы.) Даже до революции румыны знали имена диссидентов, действовав­ших против Чаушеску, которые рисковали своей свободой, вы­ступая за права человека. Их имена становились известными бла­годаря иностранным радиостанциям, чьи передатчики были направлены на Румынию.

Большинство жителей Восточной Германии могли принимать программы телевидения из Западной Германии; в них им говори­ли о таких вещах, которые коммунистическое правительство не

хотело бы допустить к разглашению. Таким образом, в 1989 г., когда в Лейпциге состоялась антиправительственная демонстра­ция, жители Восточной Германии узнали об этом из передач за­падногерманских СМИ. Точно так же было, когда Венгрия откры­ла свои границы для беженцев из Восточной Германии и когда появились трещины в Берлинской стене. Те, до кого не доходили передачи западногерманского телевидения, жили в основном в области Дрездена, которую называли «Юдолью неведения»⁷. В пос­леднее время таких «юдолей» становится все меньше.

«Утечка» телевизионных передач через границы вряд ли нова, так же как и тот факт, что «Голос Америки» и радиостанция «Сво­бодная Европа», «Британская широковещательньная корпорация» (Би-би-си) и другие вели на коротких волнах свои передачи в ком­мунистических странах. Во время протестов китайских демокра­тов, которые предшествовали убийствам на площади Тяньаньмэнь, «Голос Америки» вещал по одиннадцать с половиной часов в сут­ки, охватывая, как было подсчитано, 100 млн. китайских слушате­лей. Он оповещал даже о том, как можно обойти попытки прави­тельства заглушить передачу⁸.

Однако то, чем отличается наше время, — это стратегия СМИ, способных к разрушительной деятельности, которые используют сегодняшние революционеры.