Граничащих с малозначительными деяниями и проступками 3 page

--------------------------------

<*> См. подробнее: Кузнецова Н.Ф. Преступление и преступность // Избранные труды. СПб., 2003. С. 452 - 455.

<**> Судебная практика по уголовным делам. М., 2005. С. 15.

Правонарушения без вины не являются пограничными для преступлений, и нормы ГК о них не входят в систему поиска квалификационной нормы.

Характеристика субъекта гражданского деликта также не похожа на описание субъекта преступления в УК. Так, ГК признает физическое лицо с учетом его гражданства, места жительства. При наличии у лица нескольких иностранных гражданств личным законом является право страны, в которой это лицо имеет место жительства (п. 4 ст. 1195 ГК). При этом встает вопрос, актуальный для российских олигархов, официально объявленных и не объявленных в международный розыск: если у них по два гражданства, разрешенных Конституцией РФ, но несколько мест проживания? Решение его Уголовный кодекс предлагает достаточно четкое - квалификация преступления по правилам: территориальному, гражданскому, флага, универсальному.

Понятие невменяемости по УК тоже не вполне сходно с ГК. Пункт 3 ст. 1078 ГК говорит о причинителе вреда, который не мог понимать значение своих действий или руководить ими вследствие психического расстройства. Теми же словами без ссылки на психическое расстройство охарактеризован причинитель вреда, если он "сам привел себя в состояние, в котором не мог понимать значения своих действий или руководить ими, употреблением спиртных напитков, наркотических средств или иным способом" (п. 2 ст. 1078 ГК). Как известно, УК не связывает невменяемость или ограниченную вменяемость с состоянием алкогольного опьянения или наркотического либо токсического одурманивания.

Приведенные содержательные различия в регламентации уголовно-правовых и гражданско-правовых отношений необходимо учитывать при выборе квалификационной нормы. Те нормы ГК, которые принципиально отличаются от норм УК, не принимаются во внимание при решении вопроса о выборе нужной для квалификации правонарушения нормы.

В отличие от административного законодательства оговорка "если иное не предусмотрено в уголовном законодательстве" для ГК малопригодна. Коллизионность их с УК весьма незначительна. Лишь отдельные нормы ГК могли бы содержать ее. Например, ст. 179 ГК признает недействительной сделку, совершенную под влиянием насилия, угрозы, злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороной. На самом деле в деяниях, где присутствует насилие или угроза насилием, должна наступать уголовная ответственность. В другом случае п. 4 ст. 152 ГК говорит о невыполнении решения суда, за что суд вправе наложить на нарушителя штраф. В УК имеется ст. 315 "Неисполнение приговора суда, решения суда или иного судебного акта". Определенная коллизионность имеется и при регламентации ответственности за жестокое обращение с животными.

Как известно, главное требование олигархического крупного бизнеса в России - невмешательство государства в предпринимательство. Корпоративные конфликты якобы должны решаться заинтересованными лицами в гражданско-правовом поле. А на нем допустимы приобретение недвижимого имущества или владение им по доверенности, не всегда даже нотариально заверенной (например, на пользование частным автотранспортом), заключение мировых сделок, которыми иногда укрываются преступления и пр. Не препятствует этому и Арбитражный процессуальный кодекс РФ. Если ГПК РФ сохранил норму прежнего Кодекса об обязанности суда по гражданскому делу о передаче материала в прокуратуру при обнаружении в нем состава преступления, то АПК такой нормы не содержит. Между тем именно арбитражные суды рассматривают дела по сотнитысячным и миллионным сделкам.

Государство действительно не должно вмешиваться в корпоративные споры гражданско-правового содержания. Но как только в них обнаруживается криминал, оно обязано вмешиваться и привлекать виновных в совершении преступлений к уголовной ответственности. Где проходит грань между составами преступления и УК, с одной стороны, и гражданскими деликтами и гражданским законодательством, с другой - основной вопрос при квалификации преступлений, граничащих с деликтами. Чаще всего он возникает как раз в рамках корпоративного права.

В самой общей форме можно ответить, прибегнув к правилу "definitio per negatio" ("определение через отрицание"): гражданский деликт не содержит криминообразующих признаков. К таковым УК, как не раз говорилось выше, относит крупный ущерб, умышленную вину, корыстные и иные низменные мотивы и цели, способы деяния - насильственный, обманный, групповой, с использованием служебного положения. При этом величина ущерба оказывается не всегда решающим разграничительным признаком. Форма вины и низменность мотивов подчас более значимы. Для размежевания составов преступлений и деликтов последовательность разграничительных критериев такова: прямой умысел, мотив и цель, насильственный и обманный способ, причинение вреда. Величина ущерба, конечно, не утрачивает своего универсального разграничительного свойства. Однако в отличие от административных и дисциплинарных правонарушений она учитывается в сочетании с другими криминообразующими признаками - субъективными (умысел, мотив) и объективными (насильственный и обманный способы причинения вреда).

Для конкретизации приведенных общих положений для разграничительной квалификации целесообразно сопоставить наиболее "стыкующиеся" деяния и нормы уголовного и гражданского законодательства.

Статьи 57 - 64 ГК регламентируют порядок реорганизации и ликвидации юридического лица. Слияние, присоединение, разделение, преобразование юридического лица может происходить по решению его учредителей (участников), органа юридического лица с согласия уполномоченных государственных органов, по решению суда. Обращает на себя внимание, что лишь в марте 2002 г. ФЗ N 31-ФЗ в ГК были внесены изменения, ужесточающие порядок ликвидации юридического лица. До этого времени в России успел сформироваться новый вид организованной преступности. Экономисты его называют мягко "недружественный захват" предприятий ("гринмейл") <*>. Юристы оценивают насильственный захват как совокупность целого ряда преступлений, связанных с посягательствами на психическое (угрозы, вымогательство) и физическое причинение вреда здоровью и имущественным насилием (хищения, мошенничество, повреждения имущества), самоуправством, превышением должностных полномочий, неисполнением решения суда, сопротивлением представителю власти, другими предпринимательскими и служебными преступлениями, коррупцией.

--------------------------------

<*> См.: Осипенко О.В. Российский гринмейл. Стратегия корпоративной обороны. М., 2006.

В соответствии с отставанием ГК в регулировании незаконных захватов запоздало и создание соответствующих органов, занимающихся с ними. Так, Управление по экономической безопасности г. Москвы рассмотрело корпоративных конфликтов в виде силовых захватов в 2002 г. - 29 дел; 2003 - 151; 2004 - 177; на 1 августа 2005 г. - 67 дел. Подразделение УБЭП ГУВД г. Москвы по выявлению и пресечению преступлений, защите прав акционеров и собственников при корпоративных конфликтах было создано лишь в конце 2004 г. В Москве количество захватов наибольшее, ибо стоимость одного квадратного метра земли здесь достигает 2 тыс. долл. <*> В России с июля 2004 г. по сентябрь 2005 г. выявленные корпоративные конфликты охватывают 60 предприятий со стоимостью вовлеченных в них активов 3916 млн. долл. В Петербурге годовой оборот недружественных поглощений составляет сотни миллионов долларов. Доходность рейдерских захватов собственности исчисляется в 1000%.

--------------------------------

<*> См. подробнее: К барьеру // Слияние и поглощение. 2005. N 9. С. 26 - 32.

По данным СМИ и Интернета, стоимость захвата:

- неправомерное судебное решение в Москве - 50 - 200 тыс. долл.;

- неправомерное судебное решение в регионах России - 10 - 20 тыс. долл.;

- услуги каждого "бойца" в сутки - 100 - 200 долл.;

- подкуп руководства местной милиции, следственных органов и прокуратуры - 10 - 60 тыс. долл.;

- услуги судебного пристава - 10 тыс. долл.

На одном из персональных сайтов "Услуги и цены" расписаны расценки по этапам захватов. Первый этап - разведка бизнеса. На нем оцениваются экономические показатели работы предприятия, стоимость земли, зданий и оборудования. Стоимость от 5 до 20 тыс. долл. Второй этап - оценка способности защиты клиента и реакции на смену владельца. Стоимость от 3 до 10 тыс. долл. Третий этап - разработка схемы захвата объекта: с применением силы и без применения силы. Силовые захваты применяются при хорошей охране и возможных резких действиях прежних собственников. Изучается структура собственности объекта, место хранения и доступность реестра акционеров, стоимость нейтрализации местных судов, милиции, органов власти, обеспечение прикрытия акции. Стоимость от 10 до 30 тыс. долл. Четвертый этап - организация захвата. Стоимость: "договориться" с налоговым инспектором - 2 - 5 тыс. долл.; изменение записей в реестре - от 10 тыс. долл. в Москве и от 1 тыс. долл. в провинции; принятие судом решения (об обеспечительных мерах, аресте реестра, закрытии собрания акционеров, аннулировании результатов собрания акционеров и т.п.) - 10 - 20 тыс. долл. в регионе, 30 - 200 тыс. долл. в Москве; выполнение судебного решения службой судебных приставов в Москве - от 15 тыс. долл., в провинции - от 5 тыс. долл., удостоверение нотариусом подписи на документах - 3 - 10 тыс. долл.; получение копии нужного договора купли-продажи из регистрационной палаты в Москве - до 30 тыс. долл., в провинции - от 5 тыс. долл.; нейтрализация силовых ведомств (милиция, прокуратура) - 30 - 60 тыс. долл.; силовой захват - 300 - 500 долл. за штурм, 100 - 200 долл. в сутки за охрану на одного бойца; назначение министерством в кресло директора нужного человека - 150 - 200 тыс. долл.

Пятый, последний этап - обеспечительные мероприятия: при возбуждении уголовного дела против определенного лица - от 50 тыс. долл. в Москве и от 20 тыс. долл. в регионе; закрытие любого уголовного дела - 30 тыс. долл. (МВД), 1,5 млн. (если дело решается в Генпрокуратуре) в Москве и 50 - 200 тыс. в регионе; прослушивание мобильного телефона без санкции суда - 1500 долл. в день, с санкции суда - 300 долл. в день; удержание лица с изоляцией от внешнего мира - от 20 тыс. долл.; депутатский запрос в Госдуме - 5 - 8 тыс. долл.; выпуск нужного постановления Правительства - от 500 тыс.; сюжет по центральному телевидению (1,5 - 2 млн.) - 5000 - 30000 долл. <*>

--------------------------------

<*> http://www.olevinskiy.ru/services.php

Даже если посчитать приведенную в Интернете информацию "шуткой", то она не слишком далека от истины. Силовые захваты собственности сегодня - это вид организованной преступности. Коррупция - всеохватна. Даже суды открыто нарушают не только гражданское, но и уголовное законодательство. Еще три года назад Пленум Верховного Суда РФ запретил судам общей юрисдикции вмешательство в споры собственников. Однако они делают это до сих пор, грубо нарушая не только гражданское, но и уголовное законодательство. Председатель Верховного Суда обратился к членам генерального совета движения "Деловая Россия" с предложением: "Информируйте нас о неправосудных решениях, таким судьям место на скамье подсудимых". За один только 2004 г. было отстранено от работы 60 судей <*>.

--------------------------------

<*> Рейдеры разозлили "питерских". Правоохранительные органы начали борьбу с недобросовестными судьями // Слияние и поглощение. 2005. N 11. С. 93.

Специалисты называют три основных механизма незаконных поглощений. Первый - банкротство, широко использовавшееся в начале 1990-х гг., прежде всего в захватах столичных универмагов. Тогда появилась "Росбилдинг" - корпорация по захвату недвижимости. Действовавший тогда Закон о банкротстве позволял дешево и просто захватывать предприятия. И лишь десять лет спустя, в 2002 г., ввели новый Закон, который осложнял захваты. Количество дел о банкротстве сократилось на порядок. Повторилась история, похожая на приватизацию. Гражданские законы и подзаконные акты, ее регламентирующие, были написаны заведомо в интересах "прихватизаторов". Теперь, когда Счетная палата опубликовала данные о приватизации за десять лет - с 1993 по 2003 г., можно лишь удивляться структурам, которые принимали нормативные правовые акты о приватизации, что они не распознали их очевидную криминогенность и коррупционность. Бывшие тогдашние премьер-министр и министры пытаются сейчас доказать, что приватизация была легитимной, так как соответствовала действовавшему тогда гражданскому законодательству. Но они "забыли" об уголовном. Неюристу очевидно, что если государственное предприятие продается за бесценок, то это хищение в размере разницы между реальной ценой и приватизационной. Взяточничество и служебные злоупотребления никто не отменял. УК просто не применялся, хотя МВД и прокуратура вели учет и анализ приватизационной преступности. Однако ввиду отсутствия "политической воли" она оставалась фактически безнаказанной.

Силовые захваты ныне - средства передела собственности. За десять лет криминально захвачены десятки тысяч предприятий и соответственно сотни тысяч людей оказались безработными.

После 2002 г. появился второй механизм силового захвата - незаконная скупка акций. Рейдеры, оказывая психическое и физическое воздействие на акционеров, заставляли их продавать им акции. В УК РФ есть статья "Принуждение к совершению сделки или к отказу от ее совершения". Это не нормы ГК о недействительных и ничтожных сделках, которые оказались малоэффективными для защиты акционеров. Часть 2 ст. 179 УК за принуждение к продаже акций с применением насилия или организованной группой предусматривает лишение свободы от пяти до десяти лет. Однако неизвестны дела по этой статье УК, а они могли бы в зачатке подавить рейдерство, которое обоснованно называют "экономическим терроризмом".

Как, в частности, квалифицировать деятельность инвестиционной компании "Россия", инвестиционной компании "Росбилдинг" и сотен других фирм (только в Москве зарегистрировано около 30), которые занимались силовыми захватами предприятий? Кража реестров и других документов юридического лица образует состав незаконного получения сведений, составляющих коммерческую тайну (ст. 183 УК). Представление в регистрационные органы поддельных документов - это похищение документов и их подделка (ст. 324, 327). Нотариусы, заверившие поддельные документы, отвечают за соучастие в преступлениях, которые они "легализовали", за должностные преступления, в том числе халатность, частные нотариусы - по ст. 202, а также за коммерческий подкуп. Мошенничество и самоуправство, причинение вреда здоровью, сопротивление представителю власти, служебные злоупотребления - все это предусмотрено в УК РФ. Обоснованна квалификация и по ст. 210 УК о создании преступного сообщества для совершения тяжких и особо тяжких преступлений. К примеру, "Росбилдинг" был самой мощной в стране захватнической организацией. В 2002 г. стали возбуждаться уголовные дела в отношении этой инвестиционной компании. Они сделали письменное заявление в Управление экономической безопасности г. Москвы, что не будут использовать "черных" или "серых" технологий. Этого почему-то оказалось достаточно для непризнания в деятельности виновных составов преступлений.

На состоявшемся 1 - 2 декабря 2005 г. Втором ежегодном национальном форуме "Слияние и поглощение в России" автор доклада "Использование уголовно-правового ресурса при защите компаний от недружественного поглощения" назвал в ряду основных видов преступлений, совершаемых в ходе захвата, мошенничество (ст. 159 УК РФ), подделку документов (ст. 327 УК), фальсификацию доказательств (ст. 303 УК), самоуправство (ст. 330), причинение ущерба без признаков хищения (ст. 165 УК РФ) <*>.

--------------------------------

<*> Второй ежегодный национальный форум "Слияние и поглощение в России". 1 - 2 декабря. М., 2005. С. 46.

На III форуме "Слияние и поглощение в России" (ноябрь 2006 г.) сообщалось, что в производстве следственного комитета МВД находятся 460 уголовных дел о криминальном рейдерстве, 70 дел передано в суд. В Москве за пять лет по фактам силовых захватов предприятий было возбуждено 675 уголовных дел, до суда дошли 12, осужденных - ни одного <*>. В Московской области в результате преступных захватов сельхозугодий нанесен ущерб в 200 млн. долл., возбуждено в 2006 г. 19 уголовных дел, до суда дошло одно, 13 прекращены, по 5 продолжено расследование <**>.

--------------------------------

<*> Криминальные захваты перестают быть анонимными // Российская газета. 2005. 13 мая.

<**> Слияние и поглощение. 2006. N 2. С. 5.

По восьми статьям УК практика научилась квалифицировать преступление захвата - 158, 159, 163, 303, 305, 315, 330 и даже по ст. 212 (массовые беспорядки) и 210 (организация преступного сообщества) <*>. Предложение ряда юристов о введении в УК новой нормы о преступном рейдерстве не вызывается необходимостью.

--------------------------------

<*> См. подробнее: Осипенко О. Новейший корпоративный шантаж: истоки, технологии, методы подготовки и производства // Слияние и поглощение. 2006. N 12. С. 61 - 65.

Приведенная статистика наглядно демонстрирует распространенность при квалификации многоущербного рейдерства ошибки N 1 - "неквалификации", отказа в возбуждении дел и их прекращении в судебном производстве. Причина такого положения заключена в правоприменении, которое не квалифицирует силовые захваты по многочисленным статьям УК. Почему?

Аналогичное положение с другим институтом гражданского права - банкротством (ст. 65 ГК). В год арбитражные суды признают банкротами свыше 100 тыс. предпринимателей. До уголовного суда доходят единицы, осужденных практически нет. Так, ФСНП в 2000 г. возбудила по ст. 195 УК ("Неправомерные действия при банкротстве") 33 дела, направлено в суд 2 дела, из которых одно возвращено на доследование. По ст. 196 ("Преднамеренное банкротство") возбуждено 29 дел, в суд направлено 0 дел, по ст. 197 ("Фиктивное банкротство") возбуждено 4 дела - направлено в суд 0 дел <*>. Количество публикаций об уголовно наказуемом банкротстве заметно превосходит число осуждений <**>. Главные причины квалификационных ошибок в виде неприменения названных норм о банкротстве, полагаю, в законодательстве.

--------------------------------

<*> См.: Колб Б.И. Ответственность за криминальное банкротство по УК РФ. М., 2003.

<**> См., например: Лопашенко Н.А. Неправомерные действия при банкротстве // Законность. 1999. N 4; Михалев И.Ю. Криминальное банкротство. СПб., 2002; Яни П.С. Уголовная ответственность за преступления, связанные с банкротством. М., 2000.

Историко-сравнительный метод позволяет зафиксировать аналогичную картину в России вековой давности. В среднем по дореволюционной России в год осуждалось за банкротство менее двух человек. А.Н. Трайнин еще в 1913 г. писал по этому поводу: "Это рисует банкротство вымирающим преступлением, вымирающим тогда, когда в жизни жалобы на злостные неплатежи растут с каждым днем. Объяснение такого необычайно высокого числа оправданных может быть только одно: следственный материал если и попадает от конкурсного управления к прокурорскому надзору, то в таком состоянии и так поздно, что выносить на основании этого материала обвинительный приговор оказывается невозможным" <*>. Подобная процессуальная особенность дел о банкротстве существует и в современной России. До решения арбитражного суда о банкротстве прокуратура не может возбуждать уголовное дело. Должники и кредиторы на любой стадии конкурсного производства могут заключить мировое соглашение. Только после признания арбитражным судом должника банкротом возможно уголовное преследование. Процедура арбитражного судопроизводства может занимать год-два, а то и больше. За это время доказательственная база часто утрачивается и устаревает, поэтому такие дела не имеют, как правило, судебной перспективы.

--------------------------------

<*> Трайнин А.Н. Несостоятельность и банкротство. СПб., 1913. С. 33.

Имеются и уголовно-правовые сложности размежевания криминального и гражданско-правового банкротства. Различие двух видов банкротств проходит по основным криминообразующим признакам: а) субъективная сторона - умысел, низменность мотивов и целей; б) причинение крупного ущерба; в) документный обман. Еще на заре становления института банкротства русское уголовное право считало банкротство умышленным и подложным преступлением.

Ущерб в криминальном банкротстве носит комплексный характер. Включает материальный вред (прямой и упущенная выгода), социальный - оставление без работы служащих обанкроченного предприятия, дезорганизацию в хозяйственной деятельности. Некоторые исследователи включают в банкротский ущерб самоубийство банкротов и вред здоровью акционеров, что неверно, ибо выходит за пределы объекта посягательства - интересы предпринимательства в бюджетной сфере <*>. Комплексный ущерб не выражается в одном измерении, например рублевом по аналогии с крупным ущербом хищений, как иногда предлагается <**>. Этого делать нельзя и потому, что экономическое состояние хозяйствующих субъектов весьма различно - мелкий, средний, крупный бизнес.

--------------------------------

<*> См.: Демидов Ю.Н. Преступность в социально-бюджетной сфере. М., 2001.

<**> См.: Михалев И.Ю. Указ. соч. С. 134.

Выход из положения предлагается отдельными исследователями в виде исключения из составов преступного банкротства признака "крупный ущерб" <*>. Предложение неудачное. Во-первых, потому, что без общественно опасных последствий не существует преступлений <**>. Во-вторых, если исключить ущерб, падает граница между криминальным и административным банкротством. Статьи 14.12 и 14.13 КоАП РФ полностью воспроизводят диспозиции одноименных норм УК, но без указания на крупный ущерб. Тем самым ущерб признается единственным разграничительно-квалификационным признаком.

--------------------------------

<*> См.: Колб Б. Цели криминальных банкротств // Законность. 2003. N 9.

<**> См.: Новоселов Г. Без преступных последствий нет преступления // Российская юстиция. 2001. N 3.

В ноябре 2002 г. принят новый, третий по счету ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)". Это своего рода кодекс с 233 статьями. В отличие от предшествующих одноименных законов его основная цель - оздоровление предприятия должника, недопущение его обанкрочивания, когда он еще не утратил полностью способность возврата долгов кредиторам. В нем четко прописаны права и обязанности арбитражных управляющих и комитета кредиторов, злоупотребления которых чаще всего были связаны с так называемыми заказными банкротствами в целях передела собственности. Способы те же, что и при силовом захвате чужой собственности: насильственная скупка акций, дополнительные эмиссии, хищения, злоупотребления по службе, коррупция и пр. Не столько само банкротство, т.е. признание арбитражным судом неспособности должника в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнять обязанность по уплате обязательных платежей, сколько его криминализация стали наносить предпринимателям, обществу и государству социально-экономический урон. По словам руководителя Федеральной службы по финансовому оздоровлению и банкротству (ФСФО) Т.И. Трефиловой, около 30% всех банкротств в России приходится на заказные банкротства. Прежний руководитель ФСФО Г. Таль говорил, что Закон о банкротстве (1998 г.) используется не для финансового оздоровления несостоятельных предприятий, а для передела собственности, для захвата финансовых потоков вполне платежеспособных предприятий. Президент РФ во время своего визита в Великобританию еще в апреле 2000 г. пообещал иностранным инвесторам: "Скоро мы поставим преграду на пути подобного рода "фальшивых" банкротств. К сожалению, в большинстве случаев они представляют собой всего лишь попытку прикрыть захват предприятия извне".

Таким образом, под камуфляжем банкротства почти десять лет наряду с "прихватизацией" и силовыми захватами предприятий происходил криминальный передел собственности посредством преступного банкротства. Гражданское законодательство этому, как оказалось, по существу не препятствовало. Арбитражный процессуальный кодекс РФ "случайно" не требует передачи материалов конкурсного производства в прокуратуру при обнаружении в поведении должников и кредиторов, арбитражных управляющих и их "заказчиков" признаков составов преступлений. ГПК 2002 г., как и прежде действовавший, в ч. 3 ст. 226 четко записал: "В случае, если при рассмотрении дела суд обнаружит в действиях стороны, других участников процесса, должностного или иного лица признаки преступления, суд сообщает об этом прокурору". Как правильно пишет П.А. Скобликов, "тем самым действующий АПК РФ узаконивает укрывательство судьями и попирает принцип неотвратимости наказания" <*>.

--------------------------------

<*> Скобликов П.А. Как доказать фальсификацию // ЭЖ-Юрист. 2005. N 22.

Наиболее серьезные квалификационные ошибки в виде неприменения к реальным преступлениям УК, как представляется, могли бы быть сокращены при декриминализации банкротных преступлений. "Дымовая завеса" арбитражного производства о банкротстве развеялась бы, уголовные дела не разваливались из-за недоказуемости. Прокуратура и суды общей юрисдикции в обычном уголовно-процессуальном порядке, не дожидаясь иногда годами длящихся арбитражных решений, рассматривали бы дела о хищениях, служебных злоупотреблениях, подлогах, невозврате кредитов, причинении ущерба без признаков хищения, незаконном предпринимательстве с момента совершения этих и других преступлений. Как отмечалось, за время долголетних арбитражных производств о банкротстве теряются многие доказательства по делу, если уголовные дела возбуждать по их окончании. До признания же предприятия банкротом нельзя возбуждать дело о банкротских преступлениях.

Еще один "стык" гражданского и уголовного законодательства, заслуживающий внимания. Это квалификация мошенничества, граничащего с недействительными сделками. ГК предусматривает ряд таких сделок: ничтожные, совершенные с целью, противной основам правопорядка и нравственности, мнимые и притворные, совершенные за пределами правоспособности юридического лица, кабальные, совершенные под влиянием насилия, угрозы, злонамеренного соглашения, при стечении тяжелых обстоятельств одной из сторон (ст. 169 - 179 ГК). Опираясь на гражданско-правовой институт сделок, А.В. Наумов предложил в исковом порядке через суд возвращать государству незаконно приватизированную собственность, потому что взяточничество все равно не доказать, как и корыстный умысел приватизации <*>. Иными словами, предлагается многомиллиардные хищения государственного имущества, взяточничество, злоупотребление служебным положением квалифицировать не как преступления, а как гражданские проступки. Довод приводится единственный - трудности доказательств. Довод не убеждает: трудности доказательства не служат аргументом в пользу той или иной квалификации содеянного, тем более для освобождения от уголовной ответственности за тяжкие преступления.

--------------------------------

<*> См.: Наумов А.В. Деприватизация без революций и переделов // Независимая газета. 1998. 4 ноября.

Спустя шесть лет "Литературная газета" оценила это предложение как простой, легальный и очень профессиональный способ выхода из тупиковой ситуации с ваучерной приватизацией <*>. Вряд ли, однако, это действительно выход. Общественная опасность преступлений, граничащих с деликтами, не выше категории небольшой тяжести. Приватизационные преступления нанесли стране, как следует из отчета Счетной палаты РФ за десятилетний период - с 1993 по 2003 г., многомиллиардный ущерб. Можно ли их считать преступлениями небольшой тяжести, с которыми граничат проступки? Ответ очевиден, как и очевидны мотивы таких переводов тяжких и особо тяжких преступлений в ранг гражданских проступков по недействительным сделкам. Сейчас по таким сделкам сокращен срок давности до трех лет, так что "выход из тупика" состоялся и с этой стороны. "Революция" лишь в том, что посредством гражданского права беспрецедентно в советском и постсоветском законодательствах делаются попытки амнистировать тяжкую преступность. Уместно заметить, что этот прием весьма распространен у адвокатов, которые с постоянством, достойным лучшего применения, доказывают на суде, что содеянное - не экономическое преступление, а гражданский деликт.

--------------------------------

<*> См.: Наумов А. Без революций // Литературная газета. 2004. 26 - 27 января.

Мировое соглашение по гражданским делам может стать прикрытием преступлений с обеих соглашающихся сторон. Так, в известном деле о мошенничестве медиамагната Гусинского, завершившемся мировым соглашением его и Газпрома, именно это и произошло. Поэтому понятно, что когда Генеральная прокуратура РФ запросила экстрадицию Гусинского в Россию, то греческие власти отказали в выдаче, так как такие деяния, которые Гусинский допустил до мирового соглашения, в Греции не преступны. Сделка с Газпромом, которому Гусинский продал свои акции на телевидение и СМИ, является согласно п. 2 ст. 170 ГК притворной, т.е. совершенной с целью прикрыть другие мошеннические сделки, поэтому признается ничтожной. Если таким образом толковать ст. 170 ГК, то большинство основанных на сделках предпринимательских преступлений придется признавать проступками.

Date: 2015-09-17; view: 349; Нарушение авторских прав