Власть и пол: интерпретация в общественных науках конца XX- начала XXI вв

(не особо понятно, чего Попова ждет в ответе на сформулированный таким образом вопрос, но вот, что нашел — то написал)

Несмотря на то что «политика» и «философия» позиционируются в качестве гендерно нейтральных сфер деятельности, все традиционные представления о политике, государстве и власти являются, по сути дела, описанием способов участия в политике исключительно мужчин. Эта тенденция установилась еще много лет назад и сохраняется до сих пор. Роль великих женщины в истории рассматривается историками и политологами и они уделяют большое внимание таким их шчным качествам, как ум, воля, умение завоевывать союзников и приобретать популярность в народе, тем не менее, обычно подчеркивается особая роль, которую сыграли в их политической карьере «случай» или «происхождение». Все эти политические деятельницы обычно играли по традиционным (т.е. мужским) правилам политической игры. Они не говорили о специфических интересах женщин, не предлагали проектов их вовлечения в политику, вообще не выделяли женщин как особый объект внимания и нередко превосходили мужчин в жестокости политических методов — достаточно вспомнить, например, борьбу французской королевы Екатерины Медичи (1519-1589) со своими врагами. Позиция, с которой подобные женщины рассматриваются только лишь как исключение, имеет сильные позиции в современной историографии и политологии.

Возможен и другой подход к гендерным аспектам политики, который относится к периоду распространения идеи демократии и всеобщего избирательного права. Он основывается на анализе политического поведения женщин-избирательниц по сравнению с мужчинами, отличительных черт женской политической психологии и отношения женщин к различным политическим институтам. По мере получения женщинами избирательных прав они вовлекались в политический процесс, но при этом, естественно, но обладали значительным политическим опытом. Включение женщин в политику на фоне представлений о них как о менее опытных и менее способных превращало женщин в предмет политической науки. Он изучался именно с точки зрения возможностей адаптации женщин к политической жизни (с наименьшими потерями для политической стабильности) или тех новых черт, которые они могут внести в «мужскую» политику.

Еще один подход, который вошел в политическую науку благодаря активности феминистского движения, базируется на анализе политических организаций, идей, участниц и участников которые противопоставляют себя традиционной «мужской» политике и защищают особые интересы женщин как группы. Сторонников этого подхода интересует политическая деятельность женщин и мужчин, отрицающих патриархатные, основанные на господстве мужчин, властные отношения. Целью такой деятельности является не приспособление женщин к политике, а изменение правил политической игры.

Так же, стоит остановится на неоинституциональной теории, сквозь нее логично рассмотреть гендерные проблемы современной российской властной конструкции. Неоинституционализм, как известно, в отличии от классического институциионализма уделяет внимание неформальным социальным институтам — это важно для современного России так как: На рубеже 80—90-х годов прошлого века Россия оказалась в ситуации исторической неопределенности, выбора пути развития, когда наличный гендерный порядок потенциально мог быть оспоренным. Каким он был к этому моменту? Точнее всего его можно квалифицировать как государственный патернализм, основанный на формальной норме равноправия полов и скрытой дискриминации женщин. А в собственно политической сфере — как имитационную политику гендерного равноправия, которая строилась на сочетании скрытой маргинальности женщин и их демонстративной псевдополитической активности.

Современное понимание женственности не имеет четких границ, носит многоаспектный характер: от патриархально традиционной презентации, связанной с зависимостью, послушанием и смиренностью до активно агрессивной, которая включает в себя установки на инициативность и гиперактивность. Подобная плюралистичность зависит от ряда факторов: политических, социальных, экономических, религиозных, региональных и других. В России, например, почти не исследуются гендерные особенности политических предпочтений россиян в рамках электорального поведения. Но как показывает практика, гендерный разрыв в политической активности и политических предпочтениях на сегодняшний день существует, в том числе и в России. Это обуславливается хотя бы тем, что женщины гораздо позднее получили право голоса, чем мужчины. А получив такое право, долго «учились» как им пользоваться и как ориентироваться в политическом пространстве, без рамок и запретов. Известен тот факт, что явные расхождения в гражданских позициях и политическом поведении женщин и мужчин, а также их несовпадения в общественно-политических взглядах и убеждениях – это не особая специфика России, это явление, свойственное определенному типу демократии. Современная политология изучает это явление, используя понятие «гендерные разрывы». Исследования справедливо акцентируют внимание на том, что сразу же после получения женщинами избирательного права, возможностью проголосовать пользовались, как правило, не больше трети избирательниц. Даже в условиях современной реальности, «во многих странах мира в выборах участвует меньше женщин, чем мужчин. Хотя кое-где эти различия и исчерпали себя». Принято считать, что избирательная активность женщин характеризуется большим консерватизмом, в отличие от мужчин, и это объясняется поведенческими характеристиками, свойственным женщинам: пассивностью, не готовностью к переменам, иррациональностью. Но история доказывает, что в любой стране, показатели гендерных разрывов во многом определяются гендерной чувствительностью государственного законодательства, особенностями политической культуры, направлениями общественно-политического развития.

В России гендерные разрывы в поведении и убеждении граждан остаются по-прежнему существенными. В первую очередь, они отражают противоречия как официальных, так и массовых представлений о гендерном гражданстве, а также – отражают неравную интеграцию мужчин и женщин в различные сферы социума, особенно сферы политической и гражданской активности. С помощью гендерных разрывов четко демонстрируется тесная связь с гендерной маскулинностью, т.е. гендерной асимметрией, которая является знаком традиционализма (или неотрадиционализма). Традиционализм, который не изжил себя до конца в российском обществе, препятствует полноценному развитию демократических институтов. Данный тезис подтверждается множеством примеров.

Приведем первый пример: списки кандидатов в депутаты почти всех политических партий Российской Федерации на парламентских выборах последние 20 лет на 80-90% были заполнены мужскими именами и соответственно, обеспечивали мужчинам-кандидатам такое же (в процентном соотношении) количество депутатских мандатов. Вторым примером служит очень низкий процент женщин, претендующих на соискание поста президента в Российской Федерации. Такие случаи считаются исключениями из правил, и почти не рассматриваются всерьез ни их соперниками (мужчинами), ни самими избирателями. Третий пример заключается в лидерстве мужчин в практически всех действующих политический партиях России