Размышления и домыслы

Сумерки. Дети сидели тесным кружком на ковре. Первой заговорила Крошка, поэтому Папа, устроившийся в своем кресле с газетой, навострил уши, поскольку наша юная леди, как правило, молчала, и любое выражение ее детских мыслей вызывало интерес. Она нянчила свою истрепанную подушку по имени Ригли, которую любила больше всех своих кукол.

– Интересно, а Лигли пустят в Царство Небесное? – задумчиво спросила она.

Ребята засмеялись. Они почти всегда смеялись над тем, что говорила Крошка.

– Если нет, я тоже не пойду, – серьезно добавила она.

– И я тоже не пойду, если не пустят моего мишку, – заявил Толстик.

– Я скажу, что это холошая, чистая, умытая Лигли, – продолжала Крошка. – Я люблю Лигли.

Она прижала подушку к себе и стала ее баюкать.

– Слушай, пап, – спросил Парнишка самым серьезным тоном, – а как ты думаешь, в раю игрушки есть?

– Конечно, есть. Там есть все, чтобы детям было хорошо.

– А игрушек там как в магазине Хэмли? – поинтересовался Толстик.

– Гораздо больше, – веско ответил Папа.

– Ух ты! – выдохнули все трое.

– Пап, а пап, – начал Парнишка. – А вот мне интересно про потоп.

– Ну, хорошо. А что именно?

– А вот эта история про ковчег. Там собрали всяких животных, каждой твари по паре, и плавали они сорок дней, да?

– Ну, так написано.

– Слушай, а что тогда ели плотоядные?

С детьми надо быть честными и не отделываться от них смехотворными объяснениями. Их вопросы о подобных вещах в большинстве случаев куда более серьезны, чем ответы родителей.

– Видишь ли, малыш, – сказал Папа, тщательно подбирая каждое слово, – этим историям очень‑очень много лет. Иудеи записали это в Библии, но узнали они эту историю от вавилонян, а те, в свою очередь, скорей всего, переняли ее еще у кого‑то, кто был до них. Если рассказы о чем‑то передаются подобным образом, каждый добавляет что‑то от себя, и нельзя с уверенностью сказать, как же все было на самом деле. Иудеи вписали это в Библию точно так, как услышали, но это сказание существовало за многие тысячи лет до них.

– Значит, все это неправда?

– Нет, почему же, я думаю, что правда. Мне кажется, что потоп был, и кто‑то из людей сумел спастись, и что они спасли свою живность. Мы бы тоже постарались спасти своих кур, если бы случилось наводнение. Потом, когда вода спала, они смогли начать все сначала, и, конечно же, были благодарны Богу за свое избавление.

– А что о потопе думали те, что не спаслись?

– Ну, мы этого не знаем.

– Они ведь не были благодарны, а?

– Значит, пришло их время, – произнес Папа, будучи в душе немного фаталистом. – Полагаю, так было лучше всего.

– Вот уж не повезло Ною, когда после всех бед его проглотила рыба, – вставил Толстик.

– Дурачина ты! Это Иону проглотили. Кит, да, пап?

– Какой там кит! Он и селедки не проглотит!

– Тогда акула?

– Ну вот, опять у нас история, которую столько раз переиначивали. Несомненно, что он был праведником и святым человеком, каким‑то образом спасшимся от морской стихии. И только потом моряки и все остальные, кто восхищался им, придумали это чудесное спасение.

– Пап, – вдруг спросил Толстик, – а нам надо делать то же, что и Иисус?

– Конечно, малыш. Он был величайший из всех когда‑либо живших на земле.

– Пап, а Он спал каждый день с двенадцати до часу?

– Точно не знаю.

– Ну, тогда я не буду спать днем.

– Если бы Иисус был маленьким мальчиком и Его Мама и доктор велели бы Ему спать, я уверен, что Он бы послушался.

– А Он пил рыбий жир?

– Он делал все, что Ему велели, сынок, я уверен в этом. Он был величайшим и наверняка в детстве считался примернейшим мальчиком.

– А Крошка вчера видела Бога, – как бы невзначай заметил Толстик.

Папа аж газету от удивления уронил.

– Ну, мы все договорились, что ляжем и будем смотреть в небо, пока не увидим Бога. Мы расстелили на лужайке коврик, улеглись так рядышком и все смотрели, смотрели. Я ничего не увидел, и Толстик тоже, а вот Крошка говорит, что видела Бога.

Крошка кивнула с умным видом.

– Я увидала Его, – сказала она.

– И какой Он из себя?

– Ну, плосто Бог.

Она умолкла и обняла свою Ригли. Вошедшая чуть раньше леди Солнышко с тревогой слушала откровенные дерзости, исходившие из уст детей. Но в этих самых дерзостях и проявлялась искренняя сущность их веры. Вера эта была столь очевидна, что не подлежала никакому сомнению.

– Пап, а кто сильнее – Бог или дьявол? – На сей раз новую тему задал Парнишка.

– Конечно, Бог. Он правит всем.

– А почему тогда Он не убьет дьявола?

– И не снимет с него скальп? – добавил Толстик.

– Тогда ведь прекратятся все беды и несчастья, да, пап?

Бедный Папа явно растерялся. На выручку ему пришла леди Солнышко.

– Если бы в этом мире все было хорошо и прекрасно, то не с чем и незачем было бы бороться, и поэтому, Парнишка, не надо было бы развивать и улучшать свой характер.

– Это как на футбольном матче, где все играют в одни ворота, – поддержал Папа.

– Если бы не было плохого, то не было бы и хорошего, потому что не с чем сравнивать, – развивала мысль леди Солнышко.

– Но ведь тогда, – с беспощадной детской логикой возразил Парнишка, – если все так, дьявол вроде как приносит пользу, и не такой уж он плохой.

– Вот тут я не согласен, – заявил Папа. – Наша армия храбро и доблестно сражается с германским императором, но этот ведь не значит, что германский император – хороший, замечательный человек, так? – Кроме того, – с напором продолжил он, – нельзя думать о дьяволе как о какой‑то личности. Нужно думать обо всех подлостях, мерзостях и жестокостях, что могут случиться, и, противостоя им, ты действительно борешься с дьяволом.

На некоторое время дети погрузились в глубокую задумчивость.

– Папа, – осторожно спросил Парнишка, – а ты когда‑нибудь видел Бога?

– Нет, сынок. Но я видел Его творения. Думаю, что они суть самое большее, что мы можем получить в этом мире. Посмотрите на ночные звезды и представьте, Чья сила их создала и удерживает их на должном месте.

– А падающие звезды Он не смог удержать, – возразил Толстик.

– А по‑моему, Он хочет, чтобы они падали, – сказал Парнишка.

– Вот если бы они все попадали, здорово было б посмотреть! – крикнул Толстик.

– Ага, – отвечал Парнишка, – они бы за одну ночь все попадали, вот тогда бы даа!

– Ну, луна‑то осталась бы, – резонно возразил Толстик. – Пап, а правда, что Бог слышит все, что мы говорим?

– Право же, не знаю, – осторожно ответил тот. И вправду, никогда не известно, куда могут завести каверзные вопросы этих маленьких пройдох. Леди Солнышко была более прямолинейна или более консервативна.

– Да, милый, Он слышит все, что ты говоришь.

– А сейчас Он слушает?

– Конечно, милый.

– Ну, с Его стороны это очень невежливо!

Папа улыбнулся, а леди Солнышко открыла рот от изумления.

– Это не грубость, – заявил Парнишка. – Это Его долг, и Он обязан знать, что ты делаешь и говоришь. Пап, а ты когда‑нибудь эльфа видел?

– Нет, сынок.

– А я однажды видел.

Парнишка – само воплощение правдивости и рассказывает все в мельчайших деталях, поэтому его слова вызвали живейший интерес.

– Расскажи нам, дорогой.

Он описал все случившееся настолько сухо, словно это был не эльф, а персидская кошка. Скорее всего, его искренняя вера повлияла на его восприятие мира.

– Это было в детской. У окна стояла табуретка. Эльф спрыгнул на табуретку, потом на пол и прошел по комнате.

– А в чем он был одет?

– Во все серое, в такую длинную мантию. Ростом он с Крошкину куклу. Рук я не видел, они были под мантией.

– А он на тебя посмотрел?

– Нет, он глядел в сторону, лица я не увидел. Колпак у него был, маленький такой. Больше я эльфов не видел. Есть еще, конечно, Дед Мороз, он ведь тоже волшебный.

– Пап, а Деда Мороза убили на войне?

– Нет, малыш.

– Потому что он ни разу не приходил, как началась война. Мне кажется, он воюет с немцами‑перцами, – предположил Толстик.

– В прошлый раз, когда он приезжал, – продолжил Парнишка, – папа сказал, что один из оленей подвернул ногу на брусчатке Монкстоун‑Лейн. Может, поэтому он больше и не приходит.

– После войны он обязательно приедет, – пообещал Папа. – Он будет во всем новом, таком алом и белоснежном, что залюбуетесь.

Он вдруг помрачнел, подумав о тех, кто уже никогда не дождется Деда Мороза. Десять погибших в одной только их семье. Леди Солнышко протянула руку и положила ему на плечо. Она всегда знала, о чем думает Папа.

– Они будут с нами духом своим.

– Да, веселым и радостным духом, – веско произнес Папа. – Дед Мороз вернется, и в Англии все станет хорошо.

– Пап, а как же в Индии? – спросил Парнишка.

– А что такого в Индии?

– Ну, как на санках и оленях скакать по морю? Подарки‑то все промокнут.

– Да, дорогой, на Деда Мороза уже поступили жалобы, – серьезно ответил Папа. – Так‑так, вот и Фрэнсис! Время спать ложиться!

Дети неохотно встали, слушаясь отца.

– Помолитесь здесь, прежде чем идти спать.

Три маленькие фигурки преклонили колени на ковре, Крошка крепко обняла свою Ригли.

– Парнишка, ты начинай, а остальные за тобой.

– Боже, благослови всех, кого люблю, – раздался звонкий, чистый детский голос. – Пусть я буду хорошим мальчиком, и благодарю Тебя за благо Твое на сей день. Спаси и сохрани Аллейна, что воюет с немцами, и дядю Космо, что воюет с немцами, и дядю Вуди, что воюет с немцами, и всех по водам плавающих, и бабушку, и дедушку, и дядю Пэта, и пусть мама с папой никогда не умрут. Вот и все.

– И пошли много сладкого сахала всем бедным, – неожиданно добавила Крошка.

– И немножко бензина для папы, – прибавил Толстик.

– Аминь! – провозгласил Папа, и три детские головки потянулись к родителям, чтобы те поцеловали их на ночь.

Date: 2015-09-05; view: 266; Нарушение авторских прав