Глава XVIII. - И вот я пришел во второй раз, как вы и пожелали, - настойчиво начал я, - говорите теперь все

- И вот я пришел во второй раз, как вы и пожелали, - настойчиво начал я, - говорите теперь все.

- Правда в том, - отвечал старик, - что ты можешь делать все что угодно с этим проектом, тебя будут слушать, тебе будут подчиняться, ты можешь его даже уничтожить, вот только принесет ли тебе это счастье? К этому ли ты стремишься? Знаешь, я был уже на твоем месте, мне хотелось все разрушить, первое время … я тогда выбежал спасать возлюбленную, я ненавидел этих людей, всех, готов был убить, но меня встретил приклад, я лежал, а меня пинали; и в этот момент на моих глазах продолжался спектакль. Она хорошая актриса, а я был влюбленный глупец. В тот день я не выдержал, потому что был слабее тебя, залез уже было в петлю, но один из стариков остановил меня, он рассказал мне о проекте; об этом не знает никто кроме тебя, он сделал это из-за жалости, а я отблагодарил его смертью, когда уже стал во главе. Он же радостно принял избавление, я убил его собственноручно в одну из ночей, когда светила убывающая луна, за окном было светло, и я помню, как поблескивал мой нож. Тогда я задумался о сути того, что делаю и не смог прийти к другому решению, как просто оставить проект таким, каким мне его передали. Я старел, даже очень быстро старел, и ждал, того кто меня сменит и вот дождался, в тебе достаточно храбрости, чтобы взять на себя эту ответственность и достаточно знаний, чтобы обновить проект, изменить начало, суть, улучшить. Можешь в этом не сомневаться, проект делает именно это, он ищет лидера и верных людей своему лидеру. Бремя не зря выпало на тебя. Это собственно все, что тебе нужно знать от меня, проект не просто злая игра, это система отбора, я думаю, ты это выяснил, пока был Гимлером. Ну да ладно, хватит разговоров, я не для этого столько ждал, чтобы дождавшись бесконечно говорить. Теперь я могу идти на покой, но не без твоей помощи. Ты поможешь мне? – Уставшим голосом пробормотал старик.

- Ну, да, - неуверенно произнес я.

- Открой шкатулку на тумбе.

Когда я открыл шкатулку, я увидел нож, с блестящим лезвием.

- Это тот самый. Ты знаешь что делать, - произнес он.

Мне не было жалко старика, он сам этого хотел … я убил его без промедлений, а нож оставил себе. Так было задумано изначально, но теперь что должно быть с проектом решаю я. Первым делом я решил увидеть Юлю.

- Где она? – Спросил Гимлера я, покидая комнату.

- Саш, ты бы присел, - начал он, - тут такое дело…

- Говори как есть. Что с ней?

- Она умерла, еще перед тем как ты был Гимлером, я хотел сказать, но мне запретили, я не мог …

Какое-то время я не слышал речь, но виду не подавал, просто стоял молча, и не шевелился, но затем произнес:

- Вези к месту, где она похоронена. Ты отец, ты должен знать.

Он безоговорочно меня послушался. Во время поездки я сидел на заднем сидении и вспоминал, как мы стояли на берегу, совершенно голые и держались за руки. Мы тогда говорили, что будем вместе до самой смерти, обменивались приятными банальностями, но были честны друг перед другом. Пусть она играла, но о чувствах не врала никогда. Мы, то танцевали, то бегали, еще раньше бродили по городу, идя туда, где светофор зеленый; мы всегда выбирали зеленый свет, а если его не было, возвращались обратно; чтобы ни случилось, не останавливались. Сейчас это смешно, по детски представляется, но счастье за дурачество было вполне ощутимым. Как менять жизнь теперь? Как быть? Что делать? Ведь нет моей любимой, а что за монарх без счастья. Выбирать цели? Они скучны. Я превращусь в тирана или развалю все.

Приехали мы быстро или мне так казалось, теперь уже давно потерян этот фрагмент памяти. Я помню, в глазах не было воды, но горло держало ком. Неуверенно ступил на кладбище, пошатнулся, медленно проследовал за Гимлером. Проходя через ряды, бросал взгляд на имена, фамилии, года; было так много людей, увидел множество разных могил и думал, что каждый похоронил здесь любовь.

Затем мы остановились, я поднял глаза, на памятнике были Юлины года. Гимлер недолго посмотрев, ушел, оставив на лавке бутылку виски. Это его дочь, это моя любимая, это ее последнее пристанище. Я взял горсть земли, пересыпал в другую ладонь и тихо произнес:

- Помнишь, я обещал тебе быть счастливым, - легко ухмыльнувшись, вспоминая тот самый момент обещания, произнес, - я не смогу сдержать своих слов … без тебя не смогу.

Затем сел на лавку, открыл бутылку и дальше накатанный сценарий. Я никого так не любил и потери больше этой не испытывал. Годами были привязаны воспоминания, я часто ездил к ней, но это не из верности, это из-за того что я так и не смог открыться чтобы полюбить другую. Тем вечером как по заказу пошел дождь, дорогу сильно размыло, одна из них была земляная, мы встали посреди поля. Я вышел под дождь, он тушил мой пожар изнутри, но не унимал боли. Казалось, что все, я перестал чувствовать, но нет, еще есть чувства и любовь в этом теле.

Время шло, проект жил в прежнем режиме до тех пор, пока я не отошел от личной драмы и не начал преобразования. На тот момент я уже понимал, что идеологом должен быть Гимлер, хорошо промывающий мозги и имеющий двадцатилетний опыт за спиной. Его назначил главой вместо себя, он говорил речи на собраниях, призывал обращаться к внутреннему голосу людей и говорить с ним. Это дает убеждение, ведь именно внутренний голос, то шепчет, то кричит внутри каждого человека, призывая к действию или его отсутствию.

Если нацеленность мы сменили, то стратегию вербовки оставили как прежде. Она, не смотря на всю свою жестокость, создает и отбирает лучших.

- Нас мало, но мы сильны! – Говорил на собрании Гимлер.

До конца речи я не смог досидеть, мне не хватило воздуха, вся эта бесконечная борьба утомляла меня; нельзя бесконечно вести войну без побед, люди начнут сомневаться. Проект становился все больше, мы разрастались, но продолжали сидеть в ожидании. Гимлер явно тянул.

Собрание закончилось, я сидел в коридоре на лавке, ко мне подошел Гимлер и сел рядом.

- Так и не пришел в себя? – Тихо спросил он, словно обращался не к моему сознанию, а к моей душе.

- Дело не в этом, - отвечал я, - это все не то. Ты сам видишь, сколько нас; что мы можем сделать, а что нет, но, тем не менее, тянешь. Почему?

- Потому что это не моя война. Людей должен повести ты, а не я.

- Я не могу, … у меня нет мотивации, желания, сил. Живу словно в вакууме, весь внешний мир мне безразличен, нет, это не потому что Юля …, - я опустил взгляд, - просто во мне погас огонь, который горел все это время. Я изменился. Во мне просто ошиблись.

- Это тяжелое бремя, я знаю, но люди не ждут от тебя этих слов. Все мы что-то потеряли в этой войне, ты просто не дай потерям быть пустыми. Они должны что-то значить, хотя бы для людей, пусть не для тебя, дай им смысл. Хотя бы просто начни и все изменится и для тебя и для них, ты увидишь огонь, и этот огонь зажжет и тебя!

- Легко говорить, особенно тебе, ты опытный.

- А тебе нужно сделать что-то большее? Говори, будь искренним, верь в то, что утверждаешь и тогда увидишь, что ты тоже можешь вести за собой. Самое главное верить в то, что ты говоришь, а сторонники найдутся.

- К чему эти компромиссы? Зачем идти против себя? Если я этого не хочу, значит мне это не нужно, так ведь?

- А что ты хочешь?

- Я? – задумавшись, переспросил я, - новую жизнь.

- А что тебя останавливает?

- Мир не изменится.

- Так чего ты сидишь? Вперед! Меняй! Ты рожден для этого! Это твоя страна, это твой дом, это твоя новая жизнь!

В словах Гимлера звучала истина. Чтобы жить по новому, нужно сделать это новое, и для этого нужно действовать, а не ныть. Так во мне зажегся огонек.

Прежде чем выйти к людям, я решил проведать доктора. На следующий день я приехал к нему.

- А, Александр, проходите, - увидев меня, произнес он, - какими судьбами в нашей обители?

- Помните доктор, вы говорили о своей дочери, - посмотрев на стол с фотографией, произнес я, - где ваша дочь на самом деле?

- Ох, она, - бросив взгляд на ту же фотографию, отвечал удивленно он, - она в проекте, она тоже здесь, но не по принуждению, а по собственной воле, - доктор подошел к окну, - вон же она, играет жертву, для очередного новобранца.

Прищурившись, я оторопел, подошел к окну и увидел вновь ту страшную картину. Двое солдат насиловали девушку во дворе, только с этой стороны видно было, что это спектакль. В груди екнуло, это был тяжелый момент, он помучил меня определенное время и уже не мог бесследно уйти. Парень выбежал, его схватили солдаты и избили. Перед тем, как он отключился, он увидел, как его возлюбленную застрелили. В его глазах я прочитал ненависть.

- Почему люди соглашаются идти в проект, ведь они его ненавидят? Посмотрите ему в глаза, - сказал доктору я.

- Самые крепкие чувства человек приобретает через конфликт. Именно конфликт, заставляет увидеть, почувствовать и рассмотреть чужое мнение. Люди по своей природе садомазохисты, просто об этом никто не говорит. Женщину бьют, а она любит. Мужчине изменяют, а он любит. Те, кто на нас плюют, нами любимы. Это порок общества. Но в мире бытует другое мнение, не всегда правда на слуху. Сами ведь знаете.

- Боль разве не плохо? – Улыбнувшись, спросил я.

- Не давайте ни одной ассоциации отвернуться от того, что вам нравится; они все навязаны, лишь благодаря жесткому анализу, можно добиться боле мене верной информации об окружающем мире. Суть того, что вы видите, это ломание ассоциаций. Человек видит сейчас лишь негатив, но что потом? Отчего он пришел? Куда он идет? Вот вопросы, которые он задает себе, это многозначительное действие. Здесь проверяется сила воли, ломаются стереотипы, общественное мнение, все навязанное.

- Но как? Каким образом ломается? Тут лишь сплошной негатив!

- Смотрите глубже. Что происходит уже здесь? Поддержка. Он понимает, что не один в этом мире. Ну и когда человек соглашается или приходит к тому, что нужно создать революцию, он готов.

- Да … жестокая система, - удивленно произнес я.

- Так просто от многолетних стереотипов не избавиться.

Тем временем во дворе солдаты понесли парня в казарму. И я вдруг вспомнил, что именно доктор, поступил так же как и я, остался на склоне.

- Мне сказали, - начал я, - что не я один воздержался от попытки спасти девушку.

- Да, это так, я тоже остался наверху, - нахмурившись, ответил доктор.

-Почему?

- Я мог бы вам соврать, что остался, потому что понимал, что не смогу спасти девушку, но это ведь не так, я просто испугался. Страх парализовал меня, следом выбежали солдаты, немного отойдя, я попытался скрыться, но они меня быстро настигли. Много времени потерял, когда находился в ступоре. Так бы может и был шанс. Хотя я бы просто отсрочил неизбежное, ну ты знаешь собственно все.

Уходя от доктора, я еще раз посмотрел на стариков и не увидел их счастливыми. Этот проект просто губил судьбы, люди привыкали к нему и уже не могли жить иначе, или просто не было возможности. Это обстоятельство коренным образом повлияло на мою речь, которую я произнес перед множеством людей на следующий день.

Date: 2015-09-05; view: 229; Нарушение авторских прав