Глава. Безмолвие 5 page

– Он сильный! Ребенок безумно силен! Ты даже не представляешь насколько. Он может не просто передавать картинки, он читает мысли, он видит прошлое и будущее, он обладает даром предсказания. Ник жив. Пока что он жив. Он ранен, истекает кровью, но он жив, и он в катакомбах Берита. Жди, Марианна. Это единственное, что нам остается – ждать. Ник не умрет. Сэми этого не видит. А еще он там не один. Боюсь, что Влад и Витан будут в шоке, Кристина не в Таиланде – она там. Она в пекле Берита. И самое удивительное то, что малыш может ею управлять.

Кристина спряталась за парковкой автомобилей, она видела взрыв, видела, как пламя пожирало дом Берита. Слышался вой полицейских машин и скорой помощи. Но Кристина знала, что все это декорации. Там внутри происходит совсем иной пожар. Там бойня, а полиция и скорые для отвода глаз, для смертных, которые должны поверить в сказку о покушении на дипломата. Только сейчас Кристина осознала все масштабы своей авантюры. С ужасом вспомнила, как Берит хрипел, умирая у ее ног, и из его горла фонтаном билась черная кровь. Кристина так и не поняла, от чего он умер, это случилось стремительно и неожиданно. Демона позвали, он извинился, вышел из комнаты, а когда вернулся, то уже держался за горло и бешено вращал глазами. Девушка стояла, прижавшись к стене, и с ужасом смотрела на мертвого демона, который только что выглядел вполне здоровым. Кристина поднесла к носу его бокал – кровь, но не человеческая. Как убили демона? Кто проник в дом помимо нее? Но времени на размышления не осталось, она должна открыть ворота, и девушка бросилась вон из комнаты, стараясь не смотреть на труп, который разлагался у нее на глазах. А потом начался ад. Появились демоны-воины. Они кружили, как огромные птицы, и выцарапывали вампирам сердца, глаза, рвали их на части. Один из них бросился к Кристине, но ее спас суккуб, подхватил на руки, взмыл вверх и вынес за пределы дома. Он мысленно приказал ей убираться и исчез. Поначалу Кристине самой хотелось бежать, она даже села за руль своей машины и вдруг поняла, что если уедет без Ника, никогда себе не простит, и она осталась ждать. Нужно вернуться, когда все это кончится, вернуться и забрать князя из этого пекла. Если он погибнет, Маняшка этого не переживет. Кристина не бросит его здесь.

«Ну же, Ник! Где ты? Самолет будет ждать нас еще час, всего лишь час, а потом улетит без нас»

«Иди за ним… Туда»

Кристина обернулась в поисках того, чей голос услышала, и вдруг поняла, что это и не голос вовсе, точнее голос, но ее собственный. Он звучит только в ее голове.

«Куда? Куда идти?»

«Я тебе покажу, просто слушайся меня. Отключись, перестань думать и иди»

Кристина, пригнувшись, прошла между машинами и юркнула к кустам у ворот.

«И куда теперь? Всюду полиция? Мне в дом не попасть»

«Иди!»

И она пошла просто, не скрываясь, пошла мимо всех этих людей в форме, затесалась в толпе любопытных, незаметно пробираясь к черному ходу.

«Иди, там уже открыто! Иди!»

Как ни странно, черный ход и в самом деле был открыт. Кристина прижалась к стене, когда увидела, как выносят носилки с полиэтиленовыми пакетами. Их грузили не в машину скорой помощи, а в бронированный минивэн. Несколько мешков сложили в багажник, остальные на заднее сиденье. Действовали двое, словно роботы, машины.

«Чистильщики. Вот кто это. В мешках трупы вампиров и демонов. Им нет до меня дела, у них другая работа». Минивэн отъехал, и на его месте появился другой. Воспользовавшись моментом, Кристина побежала за ворота. Теперь она оказалась на заднем дворе, где все было покрыто пеплом и гарью, от дыма резало глаза.

«Иди вперед»

«Но там деревья. Там ничего нет»

«Иди, это иллюзия»

Кристина подчинилась, она словно прошла сквозь невидимый толстый поток воздуха и оказалась в том же саду, но словно с другой стороны, только теперь возле ног вилась спиралью железная лестница – внизу катакомбы Берита.

«Закрой глаза, я поведу тебя. Нельзя смотреть, как бы ни хотелось. Нельзя. Просто иди, а я направлю тебя»

И она шла, борясь с жестоким искушением посмотреть, слыша стоны, крики, чей-то шепот и удаляющиеся шаги. На теле от ужаса поднялись все волоски, кожа покрылась мурашками.

«Это фантомы. Пока ты не смотришь на них, они безвредны, но стоит тебе их увидеть, и они сведут тебя с ума»

Пахло плесенью, сыростью и кровью. Словно в этом месте смешалась вся боль и одиночество, жуткая вселенская тоска, мертвый холод. Кристине казалось, что ее трогают чьи-то холодные пальцы, что она слышит ледяное дыхание у себя за спиной, но она стойко держалась. И шла. Словно зная куда. Потом резкий толчок в сознании, как будто преодолела некий рубеж, Кристина открыла глаза и тут же вскрикнула от ужаса. Услышала голос Ника:

– Кто здесь? Дьявол, кто здесь? Я тебя чувствую! Не приближайся!

Князь полулежал у мокрой от сырости стены, все его лицо покрылось крупными каплями пота, глаза расширились, он словно всматривался в темноту и ничего не видел. На его щеке глубокие порезы, словно от когтей, рубашка на груди изодрана и промокла от крови, ногти содраны до мяса. Казалось, перед ней безумец. Умирающий безумец, он пытался что-то нащупать на полу, и вдруг Кристина с ужасом поняла, что он ее не видит. Смотрит сквозь нее и не видит.

– Ник! – закричала она, и ее голос эхом разнесся по каменным коридорам.

Но он бредил, его потрескавшиеся губы шептали бессвязные слова.

– Ник, это я – Тина. Ник, ты меня слышишь?

Но он ничего не слышал, он видел то, чего не видела она, отбивался от невидимых врагов, стонал, как загнанный зверь. Кристина рывком подняла его с пола. Заметила сотовый, помигивающий голубыми огоньками, подняла с пола, сунула в карман.

– Сейчас я выведу тебя отсюда. Сейчас. Черт, какой же ты тяжелый. Давай же помоги мне. Ну же, Ник, иди. Иди за мной.

Кристина потащила его к выходу, зажмурилась, подчиняясь внутреннему голосу. Как только оказалась в коридоре, ведущем наружу, снова вернулись фантомы, но она их не боялась, ей нельзя их слушать. Они стонали, молили ее открыть глаза, звали на помощь, рыдали. Пока, наконец-то, вдалеке не показался свет, призрачный свет городских огней. Как только девушка вышла за железные ворота подвалов на лестницу, она опустила бесчувственного князя и села на ступени. Теперь ее тело дрожало мелкой дрожью. Она поняла, что там, среди жутких голосов слышала плач своего сына. Поистине это место как болото, оно обнажает самые жуткие страхи и самые мрачные желания, в этом месте ты желаешь убить себя сам. Кристина положила голову Ника к себе на колени. Он потерял сознание. Из глубокой раны на его лбу сочилась кровь, он весь был в жутких рваных царапинах и крови, он ею истекал. Кристина беспомощно осмотрелась по сторонам, а потом решительно надкусила вену на руке.

– Не человеческая, но должно сработать. Мы родственники, и возможно наша кровь похожа по составу. Ну же. Ник, давай, пей, приди в себя, иначе нам не дойти к моей машине. Я не донесу тебя. Давай же! Давай.

Но вампир не реагировал даже тогда, когда первые капли капнули на пересохшие губы, и она начала выдавливать кровь, разгрызая рану поглубже, чтобы напоить раненного. Он не приходил в себя. Кровотечение из ран прекращалось, они оставались открытыми, но кровь свернулась. Несчастный, израненный Николас был еще во власти своих кошмаров, в своем диком бреду. Он провел здесь всего лишь час, если бы Кристина пришла чуть позже, возможно было бы уже некого спасать. Девушка снова взвалила его на спину и потащила вверх. Все это время ей казалось, что кто-то незримо им помогает преодолеть расстояние. Тащит ее ношу вместе с ней. Ступени казались бесконечными, но она их преодолела, а потом, передохнув немного, потащила Ника к черному ходу. Осторожно положила его на землю, бегом побежала к машине.

Спустя полчаса они уже мчались в аэропорт, до отбытия чартерного рейса оставалось десять минут. Они успели. Главное подняться на борт незамеченными, а там пусть все горит синим пламенем. Главное вылететь из этой проклятой страны.

Влад посмотрел на экран сотового телефона и быстро ответил, собирая бумаги в папки у себя в кабинете.

– Да, милая, как дела? Как отдых?

– Папа, ты только вот прямо сейчас не злись, потом меня будешь ругать, сколько захочешь. Папа, я хочу, чтобы ты встретил меня в аэропорту, сейчас, немедленно.

Влад уронил одну из папок:

– У тебя неприятности? Что ты уже натворила?

– У меня будут неприятности, если ты сейчас же не приедешь в Борисполь. Мне не избежать досмотра и лишних вопросов, а со мной Ник, он ранен, и он без сознания. Не было времени с тобой связаться и лететь в другой аэропорт. Поверь, не было.

– Жди, скоро буду.

Влад выругался, тут же перезвонил Ивану:

– Свяжись с нашими в Борисполе, пусть проведут Кристину и Николаса туда, где они смогут избежать допроса и досмотра. Давай, Иван, только быстро и поезжай в аэропорт.

Влад смотрел, как по тонкой трубке переливается его кровь Николасу и думал о том, какая ирония судьбы. Горькая ирония. Еще несколько лет назад они были готовы убить друг друга. Они причинили друг другу столько боли, что не измерить ее годами, но как только каждый из них оказывался в смертельной опасности, другой неизменно приходил на помощь. Но вместе они сила, и, как говорил Самуил, чтобы ни случилось, они могут грызть друг другу глотки дома, но там, в мире чужаков, они должны всегда стоять друг за друга до смерти, и это стало законом. Ник каким был, таким и остался, а Влад должен меняться, занять место отца и достойно нести эстафету дальше. Ну и кто из них младший брат? Впрочем, в мире бессмертных годы исчисляются столетиями, а не днями.

Николас смертельно бледный, исполосованный когтями демонов, сейчас не выглядел, как грозный и страшный вампир, он походил на измученного путника или воина после тяжелой битвы. Кристина рассказала, что произошло на самом деле, и как Николаса бросили в подземных лабиринтах. Если бы не эта взбалмошная и сумасшедшая девчонка, то они ждали бы Ника вечно. Выхода из подвалов нет. На то они адские каменоломни, где души мертвых забирают к себе живых. Кристина сумасбродка несчастная, но это в силу возраста, молодая и бесстрашная. Он сам был таким когда-то. Хотя Кристина все больше напоминала ему брата. Как ни странно этот ангелочек с золотыми волосами оказался просто сущим чертом в юбке. Наверное, она должна была родиться мальчиком. Еще в детстве Кристина любила играть в войну, машинками и совершенно не интересовалась куклами Марианны. Как же недавно это было и как давно. Теперь осталась самая главная проблема, это когда Ник придет в себя. Марианна уже готова к разговору между ними, а вот в Нике Влад не был уверен. Этот ненормальный уже все решил и будет стоять на своем. Хотя, может потрясающая новость о ребенке все же изменит его мнение.

Раны на теле Николаса затянулись тонкой коркой, превратившись в шрамы, четкие бордовые линии по всему телу, насколько пострадал он морально, остается только гадать. Влад заметил легкое движение руки, дрогнули ресницы, раненный тихо застонал.

– Лина!

Дверь распахнулась, и жена вместе с Кристиной зашли в комнату.

– Он приходит в себя. Посмотри, может можно уже снять капельницу.

Лина подошла к Николасу, приподняла покрывало, осматривая раны, потрогала его лоб.

– Физически он уже полностью восстановился, шрамы, конечно, останутся. Ему нужен покой и уход. Фэй сказала, что шрамы нужно постоянно обрабатывать настоями из трав. Она прислала их с Криштофом десять минут назад. В любом случае, самое страшное уже позади.

Она сказала это слишком неуверенно, и все знали почему. Быть уверенными до конца с таким, как Николас, никогда не удастся. Князь снова застонал и открыл глаза. Все ждали, что он скажет, но он молчал, несколько раз закрыл и открыл веки. Его лицо исказила гримаса боли, когда он попытался пошевелиться.

– Что за мрак, черт подери? Хотя это видение, пожалуй, не такое уж и жуткое, все… кошмары для меня кончились? Это все, на что вы способны? Эй!

Лина и Влад посмотрели друг на друга. Потом Лина подошла к Нику и дотронулась до его руки. Тот дернулся.

– Не прикасайся ко мне, тварь, я знаю, что все это не происходит на самом деле. Дьявол, я когда-нибудь сдохну?

– Ник… это я…это Лина. Ты меня слышишь?

– Ха! Еще как слышу, я вас всех всегда хорошо слышу, я даже начинаю к вам привыкать.

Он думает, что у него до сих пор галлюцинации, вот почему Ник так реагирует на них. Почему он их не видит? Лина провела рукой у него перед глазами, но он продолжал смотреть сквозь нее. Тогда она поднесла руку к его глазам, и он тут же перехватил ее запястье.

– Ого! Теперь я могу вас всех еще и потрогать! Становится все интересней. Какая рука нежная, гладкая. Даже запахи есть. Вы все растете в моих глазах вместе с Лючианом.

Он ощупал руку Лины, и она судорожно глотнула воздух, бросила взгляд на Влада. Тот резко вытащил иглу капельницы из вены и за считанные мгновения оказался возле брата.

– Ник, хватит бредить. Это мы. И мы явно не призраки и не фантомы. У тебя из руки торчит игла, ты валяешься в постели уже больше суток, и ты, черт подери, меня пугаешь. Так что, хватит дурить, и посмотри на меня.

Ник резко приподнялся на постели, его взгляд блуждал, словно между ними, и никак не мог сфокусироваться на их лицах. Он обхватил голову руками, потер глаза и снова посмотрел, стараясь увидеть хоть что-то.

– Я вас не вижу, только черноту. Ну-ка братец, докажи мне, что ты настоящий, а то я так долго общался с призраками, что теперь у меня доверие точно на нуле.

Влад усмехнулся.

– Не будь ты так исполосован демонами, я бы зарядил тебе по башке, особенно за то, что ты втянул в это Кристину, но мы отложим эти разборки на пару дней, но потом я спрошу с тебя – какого дьявола ты не выгнал мою дочь в три шеи?

Ник попытался встать, но болезненно поморщился и повернулся слегка на бок.

– Похоже это и правда ты, Влад. Только какого дьявола я тебя не вижу?

Он снова тряхнул головой, а потом захохотал как безумный:

– Лючиан, сукин сын… Сволочь! Ты, таки, сдержал слово, похоже, я ослеп, как ты и обещал. Влаааад, я мать его, ни хрена не вижу! Я не вижу!

Лина склонилась над Ником и положила руку ему на плечо, едва касаясь, чтобы не потревожить раны, прикрытые повязками.

– Тихо, тихо, ты дома. Все позади, Ты ведь слышишь меня, Ник? Меня ты узнаешь? Мы разберемся со зрением, оно вернется. Вампиры не бывают слепыми.

Николас поднял голову, силясь рассмотреть ее лицо, но тут же выругался, отстранил Лину от себя:

– Бывают. Лючиан сказал, что это мое проклятье. Там в катакомбах он ослепил меня, я помню, как жгло глаза. Потом я считал, что это дьявольское подземелье играет со мной злую шутку.

Лина снова коснулась его плеча, но Ник сбросил ее руку.

– Только не нужно меня жалеть. Я заслужил это проклятье сполна. Ведь когда-нибудь за все нужно платить, вот и мое время пришло. Изощренная пытка – оставить хищника слепым.

Он снова захохотал. Влад сжал челюсти и, стараясь не выдать своего волнения, сказал:

– Прекрати истерику, Ник. Мы с этим разберемся, Фэй поможет, наверняка она знает, как можно снять заклятие демона. Лучше скажи, как ты себя чувствуешь? Демоны хорошо тебя потрепали.

Николас вырвал из руки иглу и ощупал свое тело, провел пальцами по бинтам.

– Дырявый, потасканный, чокнутый, но живой. Чувствую так, словно недавно по мне проехал поезд.

Влад усмехнулся и похлопал брата по плечу.

– Главное, что живой, остальное все ерунда. Добро пожаловать домой из ада. Ты вернулся оттуда, откуда не возвращаются. Теперь приходи в себя. Пока что останешься здесь, с нами, тебе нужна помощь. Уход.

– Дерьмово я себя чувствую. Как побитая собака. Ты это, Влад, поищи мне отдельное жилье, я не собираюсь на шее у тебя висеть. Сам справлюсь.

Влад сел рядом с ним на постель.

– Что собираешься делать дальше, брат? Война кончилась, пора начать собирать себя по кусочкам.

Ник кивнул, закрыл глаза и тихо сказал:

– Я соберу. Ничего. Вот немного оклемаюсь и начну собирать себя по кусочкам. Подумываю поехать в Бран, если разрешишь. Хочу немного покоя. Одиночество мне не помешает. Кстати, ты Марианне бумаги отдал? Она подписала?

Спросил, и все почувствовали, как воздух накалился.

– Отдали, – ответила Лина, – Только она их не подписала, и вообще я считаю, что вам нужно поговорить. Сейчас обстоятельства сильно изменились и …

– Нет, – резко ответил Ник, – Тут и говорить не о чем. Она подпишет. Немного подумает и подпишет. Поговорите с ней, объясните, что все кончено, что я хочу развод.

Влад посмотрел на Ника и нахмурил брови:

– А ты и правда хочешь развестись, Ник? Вот так? Не поговорив?

– Не сейчас. Может, придет время, и я смогу с ней во всем разобраться, но сейчас все слишком свежо, а я не хочу давить ей на жалость. Так что все. Эта тема закрыта.

Лина хотела возразить, но Влад сделал ей предостерегающий жест, и она так и не успела сказать ни слова. Теперь вмешалась Кристина.

– Ты, конечно, можешь брызгать слюной и орать, и бить ногами, но после всего, что ты сделал, имей смелость поговорить с ней! Это просто несправедливо – вот так ее бросить!

– Эй ты, мелочь, много ты понимаешь.

Ник повернул голову на голос племянницы.

– Я, между прочим, не мелочь и заслуживаю уважения, я, кстати, тебя вытащила оттуда и должна сказать, что очень хотела бросить тебя там помирать, да только сестру пожалела.

Ник с трудом приподнялся на постели:

– Так значит, это ты меня тащила? Я думал, что все это в бреду. Иди ко мне, иди сюда. Ты как спаслась? Тебя Ибрагим, подлая тварь, все-таки вывел? Эх, ненормальная девчонка. Одним «спасибо» я точно не отделаюсь. А как из лабиринта вышла?

Кристина подошла к Нику села на краешек постели.

– Вывел, конечно, вывел. Он хоть и сволочь. Но слово свое сдержал. Из лабиринтов не знаю, вообще отношу все твое спасение к разряду чудес, которых не бывает. Ник, я когда… когда вытаскивала тебя, я сотовый твой нашла. Тебе сообщение пришло. Хочешь, прочту?

Ник на ощупь нашел ее руку и пожал тоненькие пальчики.

– Давай, читай. Я теперь наверно не скоро смогу это сделать сам, – в его голосе звучала горечь, но он старался скрыть истинные эмоции за грубостью и сарказмом.

Кристина достала из кармана сотовый, открыла крышку.

– А от кого сообщение? Кому я понадобился на том свете?

– Сообщение от Марианны.

Ник снова резко сел на постели, прижал руку к груди, на бинтах выступила кровь. Лина кивнула Владу, показывая на дверь. Они тихо вышли, оставив Ника и Кристину наедине.

– Читай, – голос Ника срывался от волнения, – Читай, Кристина, читай, черт возьми.

– Возвращайся. Я буду ждать, – Кристина положила мобильный в руку Николасу.

Воцарилась тишина, пальцы князя сдавили сотовый. Он закрыл глаза. Казалось, внутри него происходит страшная борьба.

– Когда она это написала?

– Судя по времени, вчера ночью, когда ты наверняка уже остался один в лабиринте. Ник, ты не можешь с ней так поступить. Не будь трусом, поговорите, вам это нужно обоим, она сделала шаг к тебе навстречу, и я уверена, она ждет твоего ответа.

Николас сжал сотовый, и тот раскрошился в щепки в его руке.

– Вот мой ответ. И другого ответа не будет. Она должна начать жизнь сначала, без меня. Мне не нужны жалость и благородство, хотя у нее их просто в избытке. Мне не нужно прощение, так как сам я себя никогда не прощу. Я не хочу привязать ее к себе одной лишь жалостью.

– Ты дурак, Ник, прости конечно, но других слов у меня для тебя нет. Можешь злиться на меня, но я скажу тебе все, что думаю. Марианна любит тебя, когда ты это поймешь, самовлюбленный гордец? Хватит мучить себя, просто пойми – она тебя любит, несмотря ни на что.

– К черту эту любовь. Ей пора взрослеть. Я не тот, кого нужно любить. Это пройдет. И не смей говорить ей, что я ослеп. Никто пусть не смеет ей об этом говорить. Все. Кристина, не рви мне душу. Просто уйди. Оставь меня одного. Скажите ей, что я вернулся и хочу развода. Поверь, ей лучше держаться от меня подальше. Не хочу, чтобы она смотрела на меня и содрогалась от ужаса, вспоминая, что я с ней сделал.

Кристина вскочила с постели:

– Это я содрогаюсь от ужаса! Как можно быть таким чудовищем?! Жизнь ничему тебя не учит, ничему! А еще говоришь, что я ребенок?! Ты хуже ребенка, Николас. Ты эгоистичный и глупый. Ты весь в своих страданиях, а ей? Каково ей сейчас?! Ты даже прощения не просил, ты вычеркнул ее из своей жизни, подумай об этом, подумай о том, какое ты чудовище, а еще ты прав – ей незачем с тобой оставаться, ты этого недостоин, я бы вообще на ее месте забыла о тебе и прокляла навеки.

Кристина выскочила из комнаты, а Ник в ярости бросил ей вслед осколки сотового телефона.

– Не могу я, понимаешь?! Не могу!

Я ждала. Это самое трудное кого-то ждать, каждая минута превращалась в тысячелетие, тяжелое, как свинцовая гиря. Я знала, уже давно знала, что Ник вернулся. Этого от меня никто не скрыл. Кристина позвонила именно мне, как только оказалась в аэропорту. Все эти дни я думала. Наверное, еще никогда в своей жизни мне не приходилось так сильно бороться с собой. Самое сложное в этой борьбе это то, что я пыталась сломать саму себя. Я нарочно вспоминала именно те минуты, о которых раньше старалась забыть. Я перебрала каждое мгновенье, переживая заново, снова и снова все те последние месяцы, которые провела рядом с Ником. Его измену, его грубость, его животную жестокость и наконец – насилие надо мной. Теперь я уже не испытывала тошнотворный страх и чувство дикого отчаянья, я сама себя уговаривала, я умоляла себя простить. Меня раздирали противоречия. С одной стороны, я понимала, что такое не прощают, не забывают, а с другой, я не могла жить вдали от него, я каждый день потихоньку погибала, и только Сэми возвращал меня к жизни. Моя эйфория от того, что Ник выжил, прошла довольно быстро, когда я поняла, что это все равно ничего не меняет, и с каждым днем меня засасывала тоска и отчаянье. Как черное болото. Да, он живой, он отомстил за нас, но существуем ли для него «МЫ»? Моя вера сходила на нет с каждым днем. Я знала, что он тяжело ранен, но меня к нему не пустили, уверили, что с Ником все в порядке, и сейчас ему нужен покой, а наш разговор может подождать, пока он окончательно не поправится, и я ждала. Вот уже чертову неделю, я ждала и постепенно начинала понимать, что это он не хочет со мной говорить. Именно он и никто другой мешает нашей встрече. Меня всеми правдами и неправдами уговаривали повременить. Фэй не давала звонить, убалтывала, успокаивала, но я по нарастающей сходила с ума. Я уже точно знала, что Ник не хочет меня видеть, и мое сообщение ничего не изменило. Может, я ошибаюсь? Может быть, он вовсе и не боится моей реакции, и я все же не знаю его настолько, чтобы быть уверенной в этом? Фэй сообщала мне о его здоровье, и мне даже порой казалось, что она что-то недоговаривает, скрывает от меня. Хотя, скорее всего я снова ищу оправдания, я внутренне его защищаю. Сказали ему о ребенке? Нет, не сказали. Фэй объяснила, что и с этим нужно повременить, Ник только начал приходить в себя после серьезных ранений, и ему нужен покой.

Сегодня Фэй уехала, и я знала, что ее позвали к нему. Неужели все так плохо? Какого черта, меня к нему не пускают? Мне надоело, что мной помыкают, меня заставляют делать то, чего я не хочу, меня заставляют жить так, как я не хочу, за меня принимают решения. К черту гордость, к черту самолюбие, я пойду к нему сама, и пусть скажет мне в глаза, чтобы я убиралась. Я сильная, я уже и это вынесу.

Когда Фэй вернулась, я была на грани. Меня трясло от неизвестности, я предпочитала знать все немедленно. Нет, я лгу, я просто безумно хотела его увидеть одним глазком, посмотреть, что живой, посмотреть и уехать. Там что-то происходит, и все кроме меня знают, что именно.

Фэй выглядела очень подавленной, я редко видела ее в таком состоянии, и мне стало страшно, жутко, что меня обманывают, и Ник, возможно, умирает. Нет, я сегодня же потребую от них ответа, но Фэй слишком хорошо меня знала и заговорила со мной сама. Она усадила меня в кресло, сделала нам по чашке чая и накрыла мои руки своими.

– Марианна, я пыталась, я хотела всеми силами оттянуть этот разговор. Подождать. Дать вам обоим время. Но вижу, что только мучаю тебя, извожу неизвестностью, и я больше не могу и не хочу молчать. Ты взрослая женщина, ты мать, ты должна жить дальше, несмотря ни на что.

Что за вступление? Мне оно не нравилось, она меня к чему-то готовила. К очередной пощечине и удару под дых?

– Марианна, ты должна подписать бумаги, которые передали тебе родители. Не возражай, выслушай сначала. Марианна, Ник хочет развода, и ни я, ни Влад с Линой, не в силах его переубедить. О ребенке мы ему еще не сказали. Это должна сделать только ты. Когда? Решать тоже тебе.

Я вскочила с кресла и опрокинула чашку. Фэй тут же взяла меня за руку, заставила сесть обратно.

– Пойми, он так решил. Знаю, что тебе больно это слышать, знаю, что ты ждала совсем другого, но ты должна с этим смириться. Возможно, так будет лучше. Возможно, он прав. Слишком много боли Ник тебе причинил, и ему самому сложно с этим смириться. Раны на его теле постепенно затягиваются, но видно раны в его душе никогда не заживут, и никому не под силу их залечить, даже тебе. Особенно теперь. Марианна, есть еще кое-что. Влад и Ник не хотели говорить тебе об этом сейчас, но ты должна знать, и это более чем несправедливо – утаивать от тебя правду.

Правду? Что еще может быть хуже, чем есть сейчас? Он больше меня не любит? О нем заботится кто-то другой? Что, черт раздери, может быть страшнее, чем его пренебрежение и нежелание меня видеть?

– Ник ослеп. Лючиан наложил проклятье, и сделать ничего нельзя. Я пробовала, я пробовала и заклинания, и травы. Я даже бралась за книги по черной магии, к которым никогда не прикасалась, но ничего не помогает. Он останется слепым. Может поэтому Ник так хочет, чтобы ты освободилась, поэтому настаивает на разводе. Ты должна его отпустить.

В этот момент я сорвалась с места и бросилась к себе в комнату. Отпустить? Еще чего? Никогда! Я сама к нему приеду, я заставлю его поговорить со мной. Пусть он этого не хочет, но хочу я. И, черт возьми, у меня есть право голоса. Я больше его не боюсь, я хочу услышать правду. Пусть прогонит меня сам, точнее пусть попытается прогнать, только я никуда не уйду. Мне надоел этот упрямый сукин сын, и я больше его не боюсь. Он будет терпеть меня рядом. Будет и все, и никакого развода я этому проклятому гордецу не дам.

– Ты куда? Марианна! Куда ты собралась?

Я быстро написала на бумаге и ткнула в лицо Фэй:

– К нему. Я возвращаюсь к нему, и мне плевать, что он этого не хочет. Я его жена и останусь ею навечно. Как там говорится – пока смерть не разлучит нас? Не держи меня, Фэй. О Сэми я позабочусь, буду сама ездить к профессору, а может отец привезет его ко мне. Я еду к моему мужу.

Фэй обняла меня так крепко, что у меня даже в глазах потемнело.

– Он в Бране, Марианна. Вчера переехал вместе с Иваном. Поезжай. Возможно, тебе и Сэми удастся то, чего не удалось никому из нас. Милая, он одинок, он в отчаянии, он отталкивает всех нас. Ты же его знаешь, ему невыносима сама мысль о том, что кто-то может его жалеть. Давай, девочка, я в тебя верю.

ГЛАВА

Каждый шаг давался мне с огромным трудом, словно на ногах стопудовые гири. Всего-то – переступить порог дома. Чужого дома. Напомнила я себе. И я тут незваная гостья. Наш дом мой муж продал, не поинтересовавшись моим мнением. Теперь у него свое жилье, своя крепость, в которой он спрятался, как зверь, зализывая раны. Я не знала, что меня ждет за этим порогом, и иллюзий уже не питала. Когда-то я с ними распрощалась, вот так же переступив порог собственной тюрьмы. Меня раздирали противоречивые чувства – с одной стороны, я мечтала его увидеть, и от предвкушения этой встречи у меня тряслись руки, а с другой – непривычный панический страх растекался по моему телу. Я иду к тому, кто в последнюю нашу встречу чуть не убил меня.

Но я все же вошла в дом, и тут же передо мной возник Иван. К нему я чувствовала странную неприязнь. Он был свидетелем моих унижений, он исполнял приказы Николаса, как верная собака, и, наверняка, он будет тем, кто сегодня вытолкает меня из этого дома.

Иван явно растерялся, осмотрел меня с ног до головы, его взгляд задержался на моем животе, и глаза удивленно округлились. Я знала, что сейчас выгляжу хорошо. Мы с Фэй дотошно выбирали мне одежду, без нее я бы не справилась, ведь зеркала я последний раз видела несколько месяцев назад. Теперь я всецело полагалась только на Фэй и ее вкус. Должна признать, что наши взгляды на моду поразительно не совпадали. Фэй говорила, что сейчас скрывать беременность не модно, что наоборот – кругленький аккуратный животик красит любую женщину и придает ей таинственности и очарования. Я согласилась, точнее я настолько нервничала, что просто доверилась Фэй. Сейчас, когда Иван окинул меня критическим взглядом, я чувствовала себя королевой. Слуга присмирел, хоть меня и коробило от того, что он видел, как меня втаптывал в грязь Николас, и был свидетелем многих отвратительных сцен. Знают ли они о том, что все они ошибались – меня это уже не волновало. Я гордо прошла мимо него, как хозяйка. Всем своим видом возвещая о триумфе и победе.