Глава. Безмолвие 7 page

Напряжение достигло той грани, когда дрожит каждый мускул на теле. У Ника пересохло в горле, его грудь обжигало ожидание. Черт подери эти проклятые глаза. Марианна положила руки ему на плечи, и он почувствовал ее слишком близко, настолько близко, что у него закружилась голова. Она поднесла его руку к своим губам, и он с содроганием обвел их нежный контур. Какие мягкие, нежные, сочные. Ее рот приоткрылся, позволяя прикасаться, и Ник услышал легкий вздох, осторожно провел рукой по ее щеке, и женщина подалась вперед. Нику показалось, что время остановилось, когда ее губы нежно касались его губ, и наконец-то Марианна его поцеловала. Как давно он не чувствовал ее поцелуи. Черт возьми, он сейчас сойдет с ума. Он жалкий безумец, он ждал, когда она сделает шаг навстречу, и еще один шаг, и еще… Глупец.

Теперь ее пальцы погрузились в его волосы, и она поцеловала еще смелее, требуя ответной ласки. А он боялся, как дурак, боялся спугнуть ее своей дикой страстью, которая уже клокотала внутри как вулкан. Марианна отстранилась, и Ник застонал от разочарования.

Но тут же судорожно стиснул челюсти, он услышал шуршание одежды, и в воспаленном воображении нарисовалась картина – она сбросила платье.

Ее пальцы медленно расстегнули его рубашку, потом коснулись его кожи, жадно исследуя каждые сантиметр. Ник закрыл глаза. Если ее ласки станут более дерзкими, он не сможет удержаться. У него слишком долго не было женщины, но поторопить ее он не смел. Не смел даже произнести ни слова. Ее грудь коснулась его обнаженного тела, и он со свистом выдохнул. Почувствовал твердые вершинки сосков и несмело коснулся их рукой, и тут же отнял, но Марианна требовательно положила его ладонь к себе на грудь.

– Ты … Марианна, ты…не должна… я не могу, слышишь? Дай мне уйти…

Но она накрыла его губы своими, продолжая удерживать его ладонь на груди. Словно умоляя его о ласке, и его пальцы ожили, вначале он касался ее нежно, исследуя на ощупь такое желанное тело, боясь испугать резким движением, но в ответ услышал тихий стон, и кровь бросилась ему в лицо, в паху болезненно заныло. Тело требовало немедленной разрядки, и пытка, еще не начавшись, стала невыносимой.

А потом она повела его за собой к постели. Легонько толкнула, и Ник упал на шелковые простыни. Марианна раздевала его медленно, сводила с ума легкими прикосновениями пальцев.

Ник почувствовал, как она легла рядом, он жадно вдыхал запах ее тела, и понимал, что она трепещет, ждет, когда он все же к ней прикоснется. Он нерешительно привлек ее к себе и ощутил, как шелковистые волосы коснулись его груди, а рука накрыла его руку. Ник приподнял Марианну за плечи, зная, что сейчас она смотрит ему в лицо.

– Ты меня не боишься? Я не внушаю тебе ужас, малыш?

Ее пальчик осторожно вывел на его груди – «нет». Он улыбнулся уголком рта. А она продолжила «писать». Когда он понял, что именно Марианна пишет, у него снова пересохло в горле. Она повторила каждое слово с особой тщательностью – «Я. Люблю. Тебя». И он не смог не ответить, прижал ее еще крепче, покрывая поцелуями ее лицо.

– Ты меня простила?… Девочка моя… я без тебя подыхаю… я с ума схожу без тебя… Если ты меня оттолкнешь, я умру…

Теперь он целовал ее все сильнее, исследуя ее рот языком, наслаждаясь каждой секундой поцелуя. Постепенно к нему возвращалась уверенность себе. Как же давно он не касался ее губ, сладких, податливых, нежных. Когда она вернулась от Берита, Ник не целовал ее – для него поцелуй проявление любви, а он хотел ее ненавидеть. В своей жизни Ник по-настоящему целовал всего лишь нескольких женщин. Он чувствовал, как желание просыпается в нем с новой силой. Руки вспоминали каждый изгиб ее тела, бархатистость ее кожи. Он приподнял ее чуть выше, нашел губами ее сосок, чувствуя его упругость у себя во рту. Услышал ее тихий стон. Рука двинулась по ее бедру, скользнула между ног, ему показалось, что сейчас он готов взорваться, что возбуждение достигло своего апогея, как только коснулся ее плоти. Внезапно Марианна сжала бедра. Ник тут же замер.

– Ты боишься? Ты меня боишься?

В ответ она нерешительно раскрылась навстречу его пальцам. Медленно, как в первый раз, он нежно ласкал ее, прислушиваясь к малейшему стону или вздоху.

– Как же я хочу тебя, я изголодался, истосковался по тебе.

Николас тихо застонал, изнывая от желания проникнуть внутрь ее тела.

– Я боюсь причинить тебе боль… что мне сделать, милая? Я схожу с ума, так сильно хочу тебя.

Его пальцы осторожно проникли во влажное лоно и замерли, чувствуя, как она напряглась, окаменела, вновь сжала бедра. Из его горла чуть не вырвался вопль отчаянья. Она все же боится. Ник крепко прижал Марианну к себе и жарко прошептал ей в ухо:

– Я больше никогда не причиню тебе боли, клянусь, что никогда… я люблю тебя… я так безумно люблю тебя… если ты хочешь, чтобы я прекратил, я немедленно тебя оставлю, и мы попробуем в другой раз.

В ответ Марианна вернула его руку обратно, и спрятала лицо у него на груди. Постепенно она начала отвечать на его прикосновения, и вскоре Ник уже слышал ее легкие стоны, всхлипыванья, теперь он ласкал уже более дерзко, к нему вернулась былая уверенность в себе. Мужчина склонился над ней, отыскивая губами острые вершинки сосков, он нежно их покусывал, чувствуя, как она начинает подрагивать, как раздвигаются ее ножки, позволяя проникнуть пальцем вовнутрь горячего тела еще глубже.

– Я уже успел забыть, какая ты сладкая, я буду ласкать тебя медленно, я буду любить каждый кусочек твоего тела, пока не заставлю тебя кричать, как когда-то.

Он забыл о себе, как тогда, когда брал ее в самый первый раз. Сейчас его жена пугливей и скованней девственницы. Ему придется долго и терпеливо пробуждать ее тело, ее доверие, пока она не расслабится и не откроется для него полностью. Как же адски трудно не видеть ее лицо, не видеть ее затуманенный взгляд, не созерцать прекрасное тело. Только осязать, руками, языком, губами. Он склонился над ее раздвинутыми ногами, покрыл поцелуями нежную кожу, спускаясь все ниже, чувствуя запах возбужденной плоти. Сегодня ее ночь. Только Марианна, только ее наслаждение. Ему этого вполне хватит. Даже если не получится довести ее до экстаза, это будет первый шаг на пути к исцелению их обоих. Он вздрогнул, когда коснулся языком нежной плоти, вздрогнул вместе с ней, пытаясь расслабиться, но из груди рвались стоны, зверь жаждущий погрузиться в ее тело проснулся. Он рычал, он рвал и метал. Нет, сейчас все будет по-другому, Ник не возьмет ее, он будет только ласкать, возвращать, отвоевывать доверие. Язык отыскал набухший бугорок в складках нежной плоти и ринулся в атаку, а вот и долгожданный стон, протяжный, полный страсти и нетерпения. Ее пальцы вцепились ему в волосы. Ник больше не держал ее бедра, он отыскал вершинки грудей и гладил их кончиками пальцев. В ее власти было оттолкнуть его, сжать колени. Ник больше не брал, он отдавал, и только ей решать, как долго это будет длиться. Горошинка под его языком твердела, ее пальцы хаотично теребили его волосы, она уже не стонала, она всхлипывала, как раненное животное, а когда его губы жадно обхватили трепещущий бутон, ударяя по нему кончиком языка, она закричала. От этого крика его пронзило, словно током. Собственное возбуждение причиняло боль. Теперь Ник сжал ее ягодицы, не давая отстраниться. Он пил ее экстаз, сходя с ума от безумного желания присоединиться к ней, почувствовать плотью сокращения ее лона. Но Ник совладал с собой, он нежно поглаживал ее распахнутые ноги, прислушиваясь к последним судорогам, и чувствовал себя победителем.

Прилег рядом с ней, привлек к себе, целуя влажные волосы. Он чувствовал, как его собственное тело требует разрядки, стиснул челюсти, закрыл глаза. Не сегодня. У них еще будет время. Марианна приподнялась и нежно поцеловала его в губы, обхватив его лицо ладонями. Ник закрыл глаза, пытаясь расслабиться, и вдруг почувствовал, как ее рука скользит по его груди, животу, опускаясь все ниже. «Только не это, прикоснется, и я взорвусь», – он перехватил ее запястье.

– Я могу потерпеть, малыш. Я никуда не тороплюсь, тебе не обязательно…

В этот момент ее ладонь легла на его возбужденную до предела плоть, и он застонал, прижал ее к себе, запустил пальцы в ее роскошные волосы. Ника захлестнула дикая волна наслаждения, невероятная по своей силе. Нежные пальчики сводили с ума, и он дрожал всем телом. Ник растерялся, впервые он оказался в такой ситуации, когда не может действовать активно. Не может опрокинуть ее навзничь и ворваться в ее лоно, как когда-то. Может только отдаться в ее руки и смиренно покориться ласкам. И он покорился, закрыл глаза, чувствуя, как пальцы скользят по раскаленному члену, обхватывая ствол, задевая головку.

– Марианна, я долго… я слишком долго ни с кем не был, малыш, не могу больше… прекрати, иначе я сейчас …

Он не смог договорить, из его горла вырвался хриплый стон, похожий на рычание, он почувствовал мягкие губы, обхватившие его член, робкие касания языка и теплоту ее рта.

Хотел отстранить, не дать продолжить сводить его с ума, но она сжала его руки и приняла напряженную каменную плоть еще глубже. Для нее это все в новинку. Кроме того, одного раза, когда Ник принудил ее, Марианна не ласкала его столь дерзко. Он не позволял. Но сейчас, чувствуя влажные прикосновения языка, поглаживания маленьких тонких пальцев, у него уже не было сил сопротивляться, разрушительный оргазм приближался с невероятной скоростью.

– Марианна, я долго… я слишком долго ни с кем не был… Я на грани…остановись… я прошу тебя… иначе я сойду с ума.

Ник попытался приподнять ее, не позволить себе излиться в нежное тепло ее рта, но в этот момент Марианна крепко сжала руками его бедра, продолжая дерзко ласкать его губами и языком, неумолимо приближая развязку. Ник вцепился пальцами в подушки, застыл на мгновенье, а потом почувствовал разрушительную вспышку наслаждения. Он слышал собственный крик, чувствовал шелковые волосы под пальцами, понимал, что уже инстинктивно двигается все быстрее и быстрее, но уже не мог остановиться, его сознание разорвало на мелкие кусочки невероятно ослепительного оргазма.

Когда Марианна снова положила голову ему на грудь, обвивая его торс руками, он тихо прошептал, зарывшись лицом в ее волосы:

– Прости… я не смог удержаться… Ты сумасшедшая…Ты еще более сумасшедшая, чем я… Моя девочка. Моя сладкая малышка. Теперь все будет иначе, обещаю, клянусь тебе – все будет иначе.

Все стало иначе, когда я открыла дверь и увидела Ника на пороге своей спальни, растерянного, жалкого и такого одинокого. Он пришел ко мне. Пришел сам. И готов был сбежать в любую секунду. Еще никогда он не был со мной столь нежен, даже с тот самый первый раз, когда взял мою девственность. В нем всегда был неудержимый огонь, едкое пламя страсти, он балансировал на грани безумия, а сейчас я увидела его совсем другим. Управлять им, мучить его, сводить с ума, и все в моей власти. Меня увлекли прикосновения к его телу, я целовала его так жадно, что даже сама удивлялась своей наглости, своей дерзости. Наверное, это от того, что Ник не мог меня видеть, только чувствовать, и я дала себе волю. Управлять его желаниями, держать все под своим контролем – как это ново для меня. Конечно, я знала, что все это ненадолго, и жадно брала то, что он мне давал. Впитывала каждое слово, наслаждалась его ласками, словно впервые. Нет, я его больше не боялась, как можно бояться, когда он так нежно шептал мне в ухо слова любви. Когда притрагивался ко мне, как прекрасному цветку, с преклонением, с нежностью. Да, в этот раз не было той дикой страсти, как раньше между нами, но именно сейчас мы занимались любовью. Долго, неторопливо, растягивая удовольствие, узнавая друг друга заново. Но если честно, я обожала его другим, неистовым, грубым, быстрым. Только не в этот раз. Мы были истощены войной, нашей войной. Каждый из нас станет самим собой потом. Сейчас мы дарили друг другу то, что всегда отсутствовало в наших отношениях, мы учились доверять. Точнее это Ник сделал титаническое усилие над собой и уступил мне бразды правления в постели.

Я не знала, который сейчас час, а Ник так и не вернулся к работе. Мы провели в моей спальне, наверное, целые сутки и при этом так и не занялись сексом в полном смысле этого слова. Только ласки и нежные касания, поцелуи. Наши пальцы сплетались в пожатиях. Ник трогал мое лицо, изучая каждую черточку. А потом мы, наверное, сильно достали Сэми, и он напомнил нам о своем существовании – устроил у меня в животе настоящий переворот. И я услышала, как смеялся мой муж, я даже застыла, не веря своим ушам, но он был поглощен Сэми. Они играли в свою игру. Ник прикасался к моему животу, и в тот же миг ребенок толкался именно в этом месте. И я почувствовала себя безумно счастливой, за долгое время, это счастье затопило меня с такой силой, что все мои эмоции просто рвались наружу. Я чувствовала, как энергия Сэми заполняет мое сознание, он тоже счастлив. Ему хорошо. Я еще никогда не видела этого жуткого вампира, который внушал дикий ужас слугам и даже своими собратьям, таким нежным и любящим. Ник олицетворял для меня все самое яркое – страсть, желание, неистовство, бурю, но никак не нежность, и я ошибалась. Сегодня я увидела его совсем с другой стороны. Наверное, он почувствовал, как пристально я смотрю на него, нашел мою руку и прижался к ней губами:

– Я бы отдал все на свете, чтобы услышать, как ты говоришь мне, что прощаешь, как ты говоришь, что любишь меня. Я готов даже онеметь сам.

Я не поняла, как это случилось, но это случилось, я подумала о том, как сильно люблю его, и, оказывается, сказала это вслух, я не обратила внимания, а Ник замер, сжав мою руку еще крепче. Я так долго слышала собственный голос внутри себя, что даже не поняла, как слова сорвались с моих губ.

– Марианна… ты это сказала… ты сказала мне это – повтори еще раз.

Смакуя каждое слово, я повторила медленно, чуть хрипловато, неуверенно:

– Я тебя люблю, – потом еще громче, – Я тебя люблю. Ник, я люблю тебя.

Я бросилась ему на шею и крепко прижалась к нему всем телом. Ник целовал мое лицо, мои руки, волосы, плечи.

– Еще, скажи мне еще…

– Я люблю тебя.

– Еще

– Люблю.

В этот момент, наверное, мы окончательно разбередили Сэми, или это мои эмоции так подействовали на него, или пришло мое время, но ЭТО началось. Началось неожиданно. Я почувствовала тянущую боль внизу живота. Вначале не придала значения, а потом ощутила, как все внутри напрягается, словно готовое взорваться. Боль начала приходить волнообразно, словно издалека, но она набирала обороты. Я была не готова к ней, я испугалась и крепко сжала руку Ника. Мой голос еще не окреп и я прошептала:

– Ник… я … позвони Фэй, пожалуйста

Начался хаос. Через несколько часов я поняла, что голос ко мне вернулся и не просто вернулся, а я умею кричать и очень громко, я даже умею посылать проклятия. Фэй металась вокруг меня, раздражая только одним видом, а я выла от боли, и мне казалось, что я сейчас умру. Точнее я была уверенна, что уже умираю. Мне было страшно, еще никогда в своей жизни я так не боялась. Спустя полчаса приехал профессор, а мне уже было наплевать, я просто орала, как ненормальная, и хотела, чтобы меня кто-нибудь убил. Желательно очень быстро. Я слышала голос Ника, он требовал дать мне обезболивающее, он тряс профессора как грушу и грозился его растерзать, если тот не прекратит мои мучения. Я сама была готова придушить каждого, кто приближался к моей постели, даже Фэй. Мне казалось, боль длится вечность и никогда не прекратится. Сквозь туман я слышала, как Фэй просит профессора сделать кесарево, а тот говорил, что я справлюсь сама. Все это время я их перебивала и была уже готова на то, чтобы меня немедленно разрезали, а еще лучше зарезали. Но профессор оставался непреклонным, он закрыл рот даже Нику, когда тот сказал, что если я умру, то он лично вырвет сердце доктора и отдаст на съеденье собакам. Тот невозмутимо ответил, что от родов я точно не умру, а вот если мой муж будет мешать профессору работать, то он просто не сможет мне помочь. Теперь я слышала, как Ник нервно меряет шагами коридор за дверьми моей комнаты.

Профессор оказался прав – я родила Сэми сама. Когда мне на грудь положили драгоценный комочек, вся боль отошла на второй план, если не на десятый, и меня затопило незнакомое чувство щемящей нежности и любви. Удивительное чувство, непередаваемое. Я стала матерью. Этот день я запомню навсегда, и он стал счастливым в моей жизни: я снова обрела Ника, голос и родила нашего малыша. Нашего первого малыша.

ЭПИЛОГ

Сейчас, сжигая в камине листы своего дневника, я заново переживала все, что с нами произошло, и понимала, что это было неизбежно для нас с мужем. Мы научились жить совсем по-другому, мы научились любить, а не гореть от страсти. Теперь я могла верить в вечность с ним рядом, а он больше не сомневался в моих чувствах. Мы никогда не вспоминали о прошлом, но помнили о нем всегда. И это укрепляло нашу любовь. Ник изменился, нет, он не перестал быть негодяем, он не стал вдруг слишком нежным и покладистым, он просто изменился, ради меня, ради Сэми. Для нас он стал заботливым, любящим мужем и отцом, а для всех остальных по-прежнему жутким монстром.

Способности Сэми проявились лишь к трем годам, до этого он был самым обыкновенным малышом и сводил нас с Ником с ума. Особенно меня. Более точной копии моего мужа нельзя было себе представить, перед ним пасовал даже Ник, маленький плут всегда оставался победителем. Позже мы поняли истинную сущность Сэми – он был Чанкром, не просто Чанкром, его способности превосходили таковые у Фэй в тысячу раз. Он читал наши мысли, он мог понимать язык животных, он исцелял все, к чему прикасался, и именно он сказал нам с Ником, что у него будет сестричка задолго до того, как я забеременела снова. Сэми оказался прав.

Самуил вернул моему мужу зрение – спустя три года слепоты, мрака к Нику вернулась способность видеть. Это произошло случайно, во время игры. Сэми просто закрыл ладошками глаза отца, а когда убрал маленькие ручонки, Ник упал на спину и схватился за голову. После дикой вспышки боли к нему вернулось зрение. Еще через три месяца я родила девочку, чудесное золотоволосое создание, она была похожа на настоящего ангелочка, хотя мы были уверены, что наверняка у нее будут невероятные способности. Но это оставалось под завесой тайны – ни Сэми, ни Фэй не могли проникнуть в сознание Камиллы. И я подозревала, что она взяла мою сущность, хотя этого мы так до конца и не знали. А еще через полгода мы гуляли на свадьбе Фэй, никогда бы не поверила, что эта скромница и тихоня была тайно влюблена в Криштофа, но, тем не менее, они поженились, и я была безумно счастлива за них обоих. В клане Черных Львов наступил долгожданный мир. Надолго ли? Никто не знал. В нашем братстве подрастали Велес – полуволк-полувампир, Сэми – Верховный Чанкр, рождающийся раз в десять тысяч лет и Камилла – очаровательное создание, о способностях которого можно только гадать. Братство ступило в новую эру, и кто знает, может у наших врагов подрастали не менее способные преемники?

Date: 2015-09-05; view: 282; Нарушение авторских прав