Отрывок 63

Я замечаю, что не я один крадусь по городу, прокладывая свои тропы. Что параллельно или даже тем же курсом, свои тропы прокладывает кто‑то еще.

Начинается с мелочи. С протоптанного зигзага через заросший сквер. С утоптанного щебня, тонкой полосой пересекшего железнодорожную колею. Я теряюсь в догадках, кто это может быть. Местные алкоголики, ищущие уединения? Подростки, изучающие родной край? Бомжи, мигрирующие в теплые края?

Потом понимаю.

Это бродячие собаки. Их в городе несколько тысяч, а может, и больше, никто, я думаю, этого не знает наверняка. Но их много, и днем они почти не видны. Они спят (или делают вид, что спят) под скамейками в сквериках, в тени на газонах, в углах под заборами. Или тихо трусят вдоль улицы, или просто лежат, или что‑то еще. Днем их редко увидишь в стае. Но по вечерам, ночью и ранним утром это не так. Тогда за открытым окном слышен их лай и визг. Я знаю, как молча они выходят из темноты и перегораживают дорогу, и, завидев их, лучше остановиться и поискать другой путь. Бывает, правда, что это не помогает, в потоке новостей я выхватываю сообщения о нападениях собак и статистику по этим нападениям.

В городе есть службы, которые занимаются бродячими собаками. Они говорят, что ситуация под контролем, что среди бродячих собак нет особей с серьезными болезнями, что их укусы не очень опасны. Они отлавливают больных собак (если им сообщают про них и если больные собаки их ждут в указанном месте). Они говорят, что не могут поймать всех собак и что в этом нет смысла, потому что на смену отловленным городским собакам придут бродячие из области, а за здоровье тех уже никто поручиться не может.

Но на всякий случай бродячие собаки обзаводятся признаками легитимности – они втираются в доверие к толстым одиноким дворничихам, полоумным старушкам, водителям с собственными гаражами и охранникам и за изъявления ласки и преданности получают ошейники и миски. С позволения умиленных «умными зверушками» людей собаки получают право считать какую‑то территорию своей.

Они хитры и при встрече по одиночке то поджимают хвост, то осторожно помахивают им. Рычат, но на всякий случай отходят в сторону, пятятся…

А утром они представляются милыми и беззащитными, грустно и пристально смотрят тебе в глаза, и ты думаешь: наверно я ошибся, это не она, хотя вот, такое же пятно и хромает на заднюю левую, не может быть, чтоб это та, которая чуть не цапнула за ногу, когда я шел вечером из магазина к дому.

Может, я преувеличиваю, но куда они прокладывают свои маршруты? Почему они так меняются с наступлением темноты? Почему не любят домашних собак? Куда они молча направляются стаями? Может, я преувеличиваю, но я видел их глаза, я видел их дисциплину в стаях, я видел, как они спокойно ездят в автобусах и метро, выходя и заходя, где им нужно. Все не так просто, как это кажется на первый взгляд.