ГЛАВА 30. Вуа Рапуунг ревел, Энакин сражался в угрюмом молчании

Вуа Рапуунг ревел, Энакин сражался в угрюмом молчании. Их первый натиск занес их в гущу воинов, но, в отличие от группы, которую они перед этим одолели, эти не были рассеяны по комнате и не подготовлены к бою. Шестеро воинов быстро оттеснили Энакина и его товарища обратно в первый виварий. Остальные шесть — один из них был покрыт рубцами значительно сильнее остальных… вероятно, командир — увели Тахири и с ней как будто бы двух формовщиц в ту дверь, через которую прошли Энакин и Рапуунг.

— Нет! — заорал Энакин. Он попытался перепрыгнуть через воинов, преградивших ему путь, но один из них зацепил его амфижезлом за лодыжку и, используя инерцию прыжка, швырнул его на пол. Энакин смягчил падение с помощью Силы, но враг все еще стоял между ним и дверью, а нога оставалась в захвате. То есть так было, пока Рапуунг не заехал сородичу по затылку с такой силой, что у того повылетали зубы. Рапуунг встал рядом с Энакином, и некоторое время на них никто не нападал. Воины просто стояли, настороженно смотря на «отверженного» и на Энакина.

— Вуа Рапуунг, — зарычал наконец один из них. — Что ты здесь делаешь с этим неверным? Ты должен сидеть в деревне «отверженных», трудясь над своим искуплением.

— Мне нечего искупать, — сказал Рапуунг. — Меня оклеветали. Вы все это знаете.

— Мы знаем твои жалобы.

— Ты, Толок Наап. Ты сражался бок о бок со мной всего несколько десятков циклов назад. Ты веришь, что я проклят богами?

Названный воин шевельнул ноздрями, но ничего не ответил. Однако тот, кто заговорил первым, сердито произнес:

— Кем бы ты ни был, проклят ты или нет, ты явно сошел с ума. Ты сражаешься вместе с неверным против своих!

— Я добиваюсь отмщения, — сказал Рапуунг. — Межань Кваад. Куда она пошла?

— Главную формовщицу взяли, чтобы судить. Обвинение в ереси.

— Ее увозят из системы?

— Не знаю.

— Я не позволю ее забрать, пока она не признается, что оклеветала меня. Каждый, кто встанет на моем пути, покинет этот мир на крыльях крови!

— Мы остановим тебя, — сказал Толок Наап. — Но мы будем сражаться с тобой как с воином, которым ты когда-то был. — Он швырнул Рапуунгу свой амфижезл. — Возьми. Не заставляй нас убивать безоружного.

— До сих пор я торжествовал без оружия, — заявил Рапуунг. — Если бы боги возненавидели меня, разве было бы так?

— У тебя этот джиидай вместо амфижезла, — оскалился один из воинов. — Отложи его в сторону, и мы положим свое оружие. Тогда мы поглядим, как боги тебя любят.

Взбешенный Рапуунг повернулся к Энакину:

— Отойди, джиидай.

— Рапуунг, у меня нет времени на игры. Тахири…

— С объектом моего отмщения. Если мы упустим одну, мы упустим и другую. Я управлюсь быстро.

Энакин пристально посмотрел на Рапуунга и коротко кивнул. Он отступил назад и выключил свое оружие.

Восемдесят секунд спустя, перешагнув через трупы, Энакин искоса взглянул на Рапуунга.

— Для чего я тебе вообще нужен? — спросил он. — Я начинаю забывать.

Они бежали рысью по коридору, бросая взгляды вправо-влево — опасались нападения из боковых проходов.

— Когда мы найдем Межань Кваад, — сказал Рапуунг, — ты должен будешь отгонять смерть от моей спины, пока я не заставлю ее говорить. Вот зачем ты мне нужен.

— Это я могу.

— Поклянись. Поклянись этой своей Силой, в которую ты веруешь. Отгоняй смерть от моей спины, пока Межань Кваад не заговорит — не меньше времени и не больше.

— Клянусь, — отвечал Энакин. — Если до этого дойдет, то так и будет. Как скоро подойдут подкрепления?

— Скоро.

— Ладно. Значит, мы все делаем неправильно. Мы сейчас направляемся прямо в ловушку, которую они планируют.

— И мы пройдем по их телам.

— Ни один из нас не сделан из нейтрония, — заметил Энакин.

— Я больше не стану прятаться.

— Я не имел в виду — прятаться, — сказал Энакин. — Просто маленькая смена тактики.

— Объясни.

Вместо ответа Энакин поднял световой меч и прорезал дыру в низком потолке.

— Тебя подсадить? — спросил он.

***

Спустя несколько мгновений с крыши звездообразного комплекса Энакин и Вуа Рапуунг смотрели, как воины занимают позиции у выходов и входов первого этажа. Явин наполовину закатился, и сейчас было темнее, чем когда они всплыли в водосборнике, но Энакин знал, что скоро взойдет солнце.

— Они быстро обнаружат, куда мы ушли, — сказал Рапуунг.

— Знаю. Мне не нужно много времени.

Энакин еще раз потянулся наружу с помощью Силы, пытаясь найти Тахири. Она была рядом, но ее присутствие оставалось прерывистым, трудноосязаемым. “Тахири. Услышь меня. Я должен тебя найти.” Ее ответом был отказ. “Тахири. Ты знаешь меня. Ты мой лучший друг. Пожалуйста.” На этот раз он уловил слабое замешательство и что-то вроде шага в его сторону. На миг перед его глазами появилось изображение кораллов-прыгунов и более крупных йуужань-вонгских кораблей, названий которых он не знал.

— Ситово семя! — воскликнул Энакин. — Они сейчас сядут на корабль!

Рапуунг издал низкое горловое рычание.

— Нет, не сядут, — сказал он. — Сюда.

Они спрыгнули на землю между двумя лучами, достаточно далеко от любого входа, и проскользнули мимо наименее охраняемого выхода; похоже, их никто не заметил. Еще сотня метров — и они у корабельного комплекса.

Как и его собрат, этот дамютек представлял собой распластанную звезду с входами и выходами на кончиках лучей. Но, в отличие от первого, этот имел крышу, его накрыли какой-то штуковиной, чтобы создать пространство для стоянки йуужань-вонгских кораблей. Тахири и группа сопровождавших ее воинов поднимались по трапу — или языку, или чем бы это ни было — одного из наиболее крупных кораблей. Около пятидесяти других йуужань-вонгов занимались разными делами в самом здании. Большинство из них выглядели как «отверженные», хотя имелось и несколько надзирателей. Со сдавленным воплем Энакин рванулся вперед, Рапуунг безмолвной тенью последовал за ним.

Когда до корабля оставалось двадцать метров, раздался крик. Три воина, охранявшие трап, опустились на одно колено и метнули жуков-пули. Время замедлилось. Энакин зажег меч и приготовился отразить снаряды.

Все три шмякнулись о яркий клинок и разлетелись по расходящимся дугам, точно угольки. Ни один из них не задел Энакина, но Рапуунг зарычал.

Впрочем, он не остановился. Как грозовой фронт, они смяли троих стражников и бросились наверх по посадочному трапу навстречу еще одному граду жуков-пуль.

На этот раз Энакин не был так удачлив. Одна из штуковин прошла сквозь его бедро, и он упал на одно колено, блокируя еще две, которые намеревались вскрыть его грудь неприятным манером. Рапуунг взвыл, согнулся пополам и брякнулся о трап с глухим, смачным звуком.

Энакин с трудом поднялся на ноги.

— Стой, джиидай, — произнес холодный голос.

Это был командир. Он стоял возле Тахири, накинув свой амфижезл ей на шею. Его оставшиеся три воина столпились впереди.

— Тахири! — сказал Энакин.

— Это не мое имя, — ответила Тахири. — Я Риина Кваад.

— Ты Тахири, мой лучший друг, — сказал Энакин. — Что бы с тобой ни сделали, я знаю, что ты помнишь меня.

— Ты, должно быть, часть той лжи, которую ей внушили неверные, — сказала одна из формовщиц — та, что постарше. — Но не более того.

— Хватит! — бросил командир. — Это ни к чему. Ты, джиидай. Если ты пришел спасти ее, то ты потерпел неудачу. Я убью ее на месте, если ты сделаешь еще шаг.

— Это и есть хваленая храбрость йуужань-вонгов? — спросил Энакин. — Прикрываешься заложницей?

— Ты не понял. Я знаю, кто ты. Ты Энакин Соло, брат Джейсена Соло, которого так желает заполучить мастер войны Цавонг Ла. Я хочу, чтобы ты сдался. Я хочу взять тебя живым. Если ты не подчинишься моему желанию — если ты сделаешь хотя бы шаг — тогда женщина умрет. После этого я обездвижу тебя, если смогу. Поскольку последний вариант может привести к твоей случайной смерти, я предпочитаю первый.

— Я займу ее место, — сказал Энакин. — По собственной воле. Но ты должен ее отпустить.

— Как нелепо, — заявил командир. — Ничего подобного я не сделаю. От твоего решения зависит, будет ли она жить или умрет, ничего больше. Она наша.

— Джиидай, — каркнул Вуа Рапуунг, с трудом поднимаясь на ноги. — Помни свою клятву!

Энакин с ужасом увидел, что Рапуунг зажимает одной рукой зияющую рану на животе.

Что делать? Командир убьет Тахири. Энакин был в этом уверен, и в своем нынешнем состоянии он никак не мог этому помешать. Но если он сдастся, то подведет Вуа Рапуунга.

Но Рапуунг, похоже, был при смерти. Какая теперь будет кому польза от восстановления его чести?

Энакин положил руку на плечо Рапуунгу.

— Я помню свою клятву, — сказал он. — Которая из них?

— Женщина с рукой о восьми пальцах.

Энакин опять повернулся к командиру:

— Ладно, но только одно условие, если хочешь получить меня живым. Это не будет стоить тебе ничего.

— Сомневаюсь. Говори.

— Прикажи мастеру по имени Межань Кваад рассказать правду.

— О чем?

— Пусть ответит на вопрос, который ей задаст Вуа Рапуунг.

— Я не вижу никакого “Вуа Рапуунга”, — жестко сказал командир. — Лишь «отверженного», который не знает своего места.

— Отвержен вовсе не я, — ответил Рапуунг. — Делай, что говорит неверный, и узнаешь правду.

— Нет смысла выслушивать всякие бредовые выдумки, — заявила Межань Кваад. — Он сражается на стороне неверного джиидая. Что еще тут говорить?

Позади них площадка постепенно заполнялась воинами и зеваками. Снизу кто-то закричал:

— Ты боишься правды, Межань Кваад? Если он сумасшедший, то приказ говорить ничем тебе не повредит!

Энакин посмотрел через плечо и увидел воина, остановившего их в первый день — то был Хал Рапуунг, брат Вуа.

Его слова были встречены общим ропотом одобрения.

— Сколько из вас сражалось вместе с ним? — продолжал Хал. — Кто когда сомневался в отваге Вуа Рапуунга? Кто когда сомневался в том, что боги любят его?

— Однако Межань Кваад права, — сухо сказал командир. — Из его поведения само собой понятно, что он сумасшедший. — он бросил взгляд на формовщицу. — Тем не менее, уличив Межань Кваад в одной измене — в ереси — я не вижу причин сомневаться, что она способна на другие.

Он повернулся к мастеру-формовщице:

— Мастер Межань Кваад, я приказываю вам отвечать правдиво на любые вопросы, которые задаст «отверженный», некогда известный в домене Рапуунг. Вашу правдивость обеспечит на ваша честь, “слушающий правду”, которому я поручил допрашивать вас по другому делу.

— Я не пойду на такое унижение, — заявила Межань Кваад.

— Вы не имеете права отказаться, а если попытаетесь, ваш домен заплатит полную цену. Отвечайте на его вопросы, и покончим с этим.

Глаза Межань Кваад странно блеснули, она вздернула голову и посмотрела на Вуа Рапуунга, презрительно оскалив зубы:

— Задавай свои вопросы, «отверженный».

— У меня всего один вопрос, — сказал Вуа Рапуунг. — Межань Кваад. Правда ли, что ты намеренно лишила меня моих имплантатов, разрушила мои шрамы, придала мне облик «отверженного»? Это сделала со мной ты или боги?

Межань Кваад оглядела его с неразборчивым выражением на лице и задрала голову еще выше.

— Нет никаких богов, — сказала она. — В это жалкое существо, которым ты являешься, тебя превратила я.

Толпа взорвалась неистовым ревом.

Межань Кваад растопырила свои восемь пальцев, как бы подавая знак. Быстрее, чем мог уследить глаз, эти пальцы удлиннились, превратившись в копья. Прежде чем командир успел моргнуть, один из пальцев вонзился в его глаз и вышел из задней части черепа. Все остальные воины свалились без звука, убитые таким же образом. Энакин дернулся было вперед, но одно движение ладони формовщицы — и палец-копье пронзил его предплечье и обвился вокруг него. Мучительная боль сдавила каждый мускул его тела, и световой меч с грохотом покатился вниз по трапу. Вуа Рапуунг, застигнутый в прыжке, рухнул с такой же раной в ноге. С недоумевающим видом он шлепнулся лицом вниз рядом с Энакином, хлопая глазами. На губах его выступила кровь.

— Джиидай… — прохрипел Рапуунг, но его слова утонули в приступе кашля.

Боль Энакина ослабла, но он обнаружил, что может двигать разве что глазами. Он увидел, что Межань Кваад держит в другой руке что-то вроде ореха.

— Это хуун, — возвестила формовщица. — Он выпускает нервный токсин, способный убить всех и каждого из вас. У меня иммунитет на его действие. Ваша смерть будет бесполезной; она не пойдет на благо йуужань-вонгам. Командир Вуту и эти воины — вот кто настоящие предатели. Я Межань Кваад, и я отвечаю только перед верховным владыкой Шимррой. Когда он услышит об этих событиях, он все расставит на свои места. А пока, чтобы защитить, себя я забираю этот корабль. Я не хочу причинять вред моим братьям йуужань-вонгам. Я это сделаю, только если меня вынудят.

Толпа, ведомая Халом Рапуунгам, двинулась было по трапу вверх. Теперь она остановилась.

Межань Кваад повернулась к ассистентке:

— Нен Йим, тащи этих двоих на борт, — она показала на Энакина и слабеющего Вуа Рапуунга.

Младшая формовщица нерешительно шагнула к Энакину. Она остановилась, увидев всплывающий позади него световой меч.

Межань Кваад тоже увидела его. Она послала приступ боли, прошедший через тело Энакина и разбивший его мысли на ураган импульсов.

Однако световой меч продолжал двигаться. Межань Кваад удвоила мучения Энакина.

Тахири схватила плывущий по воздуху меч и зажгла его. Послышалось характерное гудение Выражение лица Межань Кваад замерло посредине между замешательством и внезапным, роковым осознанием, что оружием управлял вовсе не Энакин.

Затем Тахири обезглавила ее.

Какое-то мгновение Тахири стояла, смотря на дело рук своих, и улыбалась. Словно зарница, в сознании Энакина вспыхнуло его видение — повзрослевшая Тахири, окутанная темной Силой, ее безжалостный, холодный смех.

— Тахири! — сумел произнести он.

Она взглянула на него и сделала нерешительный шаг в его сторону, потом еще один. Уронила острие меча, и теперь клинок почти касался щеки Энакина.

— Мой друг, — сказала она низким и каким-то не своим голосом. — Мой лучший друг. Ты покинул меня…

С ее глазами было что-то не так. Они были того же цвета, что и всегда, но раньше они были теплыми, полными смеха. Теперь они были хлористо-ледяными.

— Я пытался тебя найти, — ответил Энакин. — Все это время…

— Ты ненастоящий, — сказала Тахири. — И все это ненастоящее. Ты — обман.

Энакин выдержал ее взгляд и увидел в нем уныние и замешательство. Он чувствовал ее смятение.

— Это не обман, Тахири. Ты — мой лучший друг. Я люблю тебя.

Меч отсек прядь его волос, но Энакин не шелохнулся.

— Я люблю тебя, — повторил он. Семена его видения начали пускать корни.

Тахири закрыла глаза. Когда она опять открыла их, это были те зеленые глаза, которые он знал — или почти те.

— Энакин? Это правда ты…? — она посмотрела вокруг, словно впервые увидела толпу. — Нет, мне это не нравится, — заявила Тахири.

Энакин знал, что она имеет в виду. Когда Межань Кваад упала, толпа воинов подошла поближе. Вооруженные до зубов, они стояли всего в нескольких метрах и смотрели на странное зрелище.

Они недолго будут просто смотреть.

— Нужно убираться отсюда, — сказал Энакин.

— И это и есть твой план? — спросила Тахири голосом, похожим на свой прежний.

— Эй, я делаю все, что могу. Я задержу их, а ты беги в корабль.

— Нет. Я не боюсь смерти, Энакин. После того, что со мной сделали… Давай заберем с собой в могилу столько врагов, сколько сможем.

Она подняла световой меч. В ее глаза начал возвращаться холод.

— Можно, я заберу его обратно? — мягко спросил Энакин.

Казалось, что Тахири скажет “нет”, но она пожала плечами и отдала ему оружие.

— Конечно. Это твой меч. Я свой потеряла.

Энакин взял оружие. Он встал, пошатываясь, и повернулся лицом к воинам.