Голову!

«Кто такой этот Клык?» — думает Эдда. И самое главное, как ей отсюда выбраться? Пламя охватывает лабораторию.

Воетенс, Австралия

— Что там за пыль? — Главный управляющий Австралийской группы компании «Деланей Минкер» высовывается из окна. На мили и мили вокруг простирается красная песчаная пустыня, и из-за горизонта на них надвигается пыльная буря.

— Сэм, будьте любезны, дайте мне, пожалуйста, бинокль, — просит начальница своего помощника.

Посмотрев в бинокль, она недоверчиво перелистывает календарь:

— У нас что, на сегодня школьные экскурсии запланированы?

— Здесь не бывает школьных экскурсий. Это сверхсекретная лаборатория. А почему вы спрашиваете?

— Там, кажется, школьники… на скутерах. И еще на чем-то четырехколесном…

— Мотоциклы-внедорожники? — переспрашивает Сэм и забирает у нее бинокль.

Линия разнокалиберных средств передвижения растянулась по пустыне по меньшей мере на милю. И все приближающиеся к лаборатории, действительно, похожи на школьников. Что здесь забыли члены клуба юных натуралистов? Он прищурился и подкрутил бинокль. В руках у них транспаранты. Еще чуть-чуть — и он сможет прочитать, что на них написано.

«Деланей Минкер» — скунс и стинкер![29]

И еще один:

Планета — наша. Вам на ней не место!

— Думаю, нам стоит включить системы экстренной безопасности, — говорит Сэм, стараясь не выдать охватившей его паники.

— Игги! — кричит Клык. — Газман! За мной!

Мощно взмахивая крыльями, Клык несется над серым океаном к линии горизонта. На мгновение обернувшись, видит, что Игги и Газ уже его догнали и следуют за ним по пятам.

— Ныряем головой вниз, — командует он. — На счет три.

Газман смотрит вниз, хмурится, тяжело вздыхает, но кивает.

— О Боже! Там же холодно! — ежится Игги.

— Мы вас уничтожим… Мы вас уничтожим, — разносится по небу механическое монотонное жужжание флайбоев.

— Раз! — выкрикивает Клык, удаляясь как можно дальше от берега. Главная его надежда на глубину.

— Два!

— Мы заставим вас отречься! Вы отречетесь! — бубнят у них за спиной флайбои.

— Три! — командует Клык и плотно-плотно прижимает крылья к телу. Он летит вертикально головой вниз, прямо в воду. С этой высоты и на этой скорости удариться о воду все равно, что долбануться о цементную плиту. Но это единственный выход.

Он слышит, как полощутся на ветру куртки Газа и Игги. Значит, рядом и они пикируют вниз.

— Сейчас случится кошмар, — Игги перекрикивает на лету свист ветра.

— Случится, — соглашается Клык, но ветер относит его голос.

— Спасенья нет, — талдычут на одной ноте флайбои. Они, конечно же, ринулись вниз по пятам за мальчишками.

— Это правда. Спасенья нет. Только кому? — успевает подумать Клык.

Плюх!

Клык был прав: удар о воду мало чем отличался от удара о цемент. Но он так хорошо сгруппировался, что вошел в воду чисто и ровно, как стрела. Пусть ему кажется, что он получил оплеуху по физиономии от самого Господа Бога. Зато он в сознании, руки-ноги целы.

Под водой где-то рядом ему слышны два громких всплеска. Это нырнули Игги и Газман. Клык пытается рассмотреть их, но ничего не видит в серой водной мути. Хотя доносящееся до него энергичное бульканье обнадеживает. Они, видать, тоже в порядке и уже пошли вверх.

Практически вынырнув на поверхность, они видят, слышат и чувствуют, как в воду обрушились сотни и сотни флайбоев.

Во-первых, роботы не могут плавать.

Во-вторых, их системы полностью отказывают в воде. Короткое замыкание — немедленная реакция на первое же к ней прикосновение. От сотен электрических разрядов по коже у Клыка побежали мурашки, и он немедленно просигналил Игги и Газу как можно скорее выбираться отсюда подальше. Газ схватил Игги за руку, и они быстро и слаженно поплыли за Клыком.

Наконец футах в восьмидесяти все трое вынырнули на поверхность и притормозили, чтобы посмотреть на умопомрачительное зрелище светящихся над и под водой искр. Флайбои видят, как десятки им подобных взрываются и без следа исчезают в пучине, но все новые и новые их когорты продолжают нырять с высоты в океан.

Некоторые, видимо, самая последняя модель с наиболее усовершенствованными сенсорными механизмами, пытаются сдать назад. Но устройство крыльев не позволяет это сделать. К тому же задние ряды увлекают их за собой, и вскоре океан поглощает всю эту черную зловещую армию.

— Ништяк! — радостно вопит Газман, победоносно выбрасывая кулак в воздух. — Игги, старик, кабы ты только мог это видеть!

— Я ЭТО слышу, — счастливо откликается Игги. — И о-бо-ня-ю! Нет на свете запаха слаще, чем запах короткого замыкания в системе электронного Франкенштейна.

— Ну что, мужики, — подплывает к ним Клык, — удачный план я придумал?

— Класс! План что надо! Ровно то, что доктор прописал, — в один голос отвечают ему Газ и Игги.

С грохотом и душераздирающим скрежетом огромные ворота замка поддались и распахнулись внутрь. Остатки мутантов тут же сиганули кто куда, в разные стороны.

Огромный желтый Хамфри вползает в ворота с изрядно помятым носом. Водительская дверь открывается, и из нее высовывается счастливая девчонка:

— Я только что сдала на права! — хвастает она с сильным немецким акцентом.

Вслед за ней и ее Хамфри сотни подростков устремляются в сломанные ворота замка, но замирают, увидев двор, усеянный трупами мутантов и останками флайбоев.

Директор с мертвенно бледным лицом продолжает стоять на подиуме. Это ее приказ покончил с последними остатками охраны. Не припрятаны ли у нее запасные подразделения где-то в глубине, в казематах и катакомбах замка? Так или иначе, она поворачивается и устремляется к ведущей внутрь едва заметной железной двери.

Перекидываю Тотала на руки Ангелу и тяну Надж за рукав:

— Айда!

Вдвоем мы устремляемся вверх. Спасибо флайбоям. Сеть над замком теперь полностью выведена из строя, и путь открыт.

— Помоги мне ее поймать, — прошу я Надж.

Директор уже у самой двери. Сейчас повернет ручку и ее откроет. Надж и я прыгаем вниз и крепко хватаем ее под обе руки:

— Куда это ты так торопишься, мамашка?

Ухватив ее под руки, мы с Надж поднимаемся в воздух. Она отнюдь не пушинка, но вдвоем мы вполне справляемся и поднимаем ее над замком все выше и выше. Она вопит от ужаса, смотрит вниз, дрыгает ногами и теряет обе туфли.

— Немедленно опустите меня на землю! — блажит она.

— А то что? Ты засадишь меня обратно в подземелье?

Она молча смотрит на меня с презрением.

— Между прочим, ты видела, как я накостыляла твоему Омеге? Но, как знать, может, тебе когда-нибудь и удастся превратить его в настоящего мужчину.

— Омега по всем качествам далеко тебя превосходит.

— Как же так получилось, что он там валяется мордой в грязи, а я тут тебя в поднебесье катаю?

— Что тебе от меня надо? — она, наконец, не выдерживает напряжения. — Куда ты меня тащишь?

— По большей части вверх. Не видишь что ли? И мне бы хотелось получить у тебя ответы на кое-какие вопросы.

— Никаких ответов ты от меня не дождешься.

Я серьезно смотрю на нее. Отбеленные перекисью волосы развеваются у нее за плечами.

— В любом случае я собираюсь бросить тебя во-о-он оттуда. И посмотреть, как ты превратишься из трехмерного тела в двухмерную фигуру. Мы в стае называем этот процесс геометрическими преобразованиями.

Неподдельный страх мелькнул в ее холодных глазах. Что меня чуть-чуть развеселило.

— Что ты хочешь знать? — осторожно спрашивает она, стараясь не смотреть вниз.

— Кто моя настоящая мать. Технический дизайн в зачет материнства не идет. — Я хорошо помню, что сказал мне Джеб. Но мне нужны подтверждения.

— Я не знаю.

— Ой, выпустила! — Я отпускаю ее руку, и она истошно вопит. Надж одной с ней не справиться и обе они кубарем валятся вниз.

— Скажу, скажу, сейчас все скажу! — кричит она, задрав на меня вверх голову.

Подлетаю к ней и снова ее подхватываю:

— Так что ты тут такое говорила?

Бледная как полотно, она старается выровнять дыхание:

— Научная сотрудница. Она птицами занималась. Она предложила дать свою яйцеклетку. Неважно, кто она была такая.

Сердце у меня подпрыгнуло:

— Имя, немедленно скажи ее имя.

— Я не помню… Подожди, — шепчет она, чувствуя, как я ослабляю пальцы на ее руке. — Вот. Какое-то испанское имя. Германез? Мартинез? Что-то в этом роде.

Я с трудом могу дышать. И это не потому, что мы на высоте пяти тысяч футов. А потому, что доктор Мартинез моя настоящая мама. Теперь это знание для меня как спасательный круг.

— Ты не единственный удачный гибрид.

— Знаю. Еще твой любезный Омега, потом Леопардиха…

— И я, — заканчивает Директор, — я сама.

Я присвистнула:

— И кого же это намешали в человека, чтобы такое получилось? Ты наполовину… Гиена? Стервятник? Какая-нибудь глубоководная форма жизни…

— Галапагосская черепаха, — говорит она. — Мне сто семь лет.

— И ты не выглядишь ни на день старше.

Она злобно смотрит на меня, а я спокойно гляжу вниз. Замок окружен немецкими полицейскими машинами. День закончен. Мы спасли сегодняшний день. Но спасли ли мы сегодня мир?

— Пока, — говорю я ей и отпускаю ее руку.

Надж ее не удерживает, и Директор летит вниз, крича от ужаса и удивления.

Макс, это не ты, — говорит Голос.

Голос… я уже очень давно его не слыхала.

— Джеб, почему не я. Ты меня не такой хотел сотворить?

Нет, потому что ты не такой человек. Можно сотворить твое тело. Но как личность тебя никто не творил. Это не ты, потому что ты не убийца. Ты не единожды это доказала. И ничем я не горжусь в тебе больше, чем этим.

Я тяжело вздыхаю. Это правда. Ты, Голос, не можешь не согласиться, что я просто замечательная. Бравада бравадой, но в глубине души, совсем по секрету, я могу собой немного гордиться. Совсем чуть-чуть.

— Ладно, давай ее поймаем, пока не поздно, — предлагаю я Надж. И мы пикируем вниз и ловим Директора за верных двести футов над землей.

Когда все, кроме охов и ахов, кончилось, единственное, чего мне хотелось, это поскорей отправиться домой в Америку. Но, конечно, они оказались в большинстве. Три против одного. Даже когда я настояла, что каждый из их голосов равен половине голоса, я все равно осталась в меньшинстве.

Не прошло и пары часов, как мы оказались в ИХ любимом месте.

— Пустите, пустите меня поближе к экрану, — Ангел наклоняется поближе.

Догадался, мой догадливый читатель? Мы во Франции в интернет-кафе. Пардон, в cyber-кафе. Почему во Франции? Потому что здесь еда, туфельки. Потому что здесь Тотал может пойти в ресторан и по магазинчикам.

— Теперь мне не видно, — жалуется Тотал. Он почти залез на стол и положил голову на передние лапы.

— Ура! Кофе! — Надж довольно прихлебывает из стоящей перед ней чашки. — Вкуснота-а-а!

— Надеюсь, без кофеина? — без особой надежды спрашиваю я.

Наконец экран замигал и в нем появилось лицо Клыка. И Газзи. И Игги. Все они сгрудились у компьютера где-то в Штатах.

Клык! Кажется, я сто лет его не видела, сто лет с ним не разговаривала. В последние три дня я по сотне раз прокрутила в мозгу каждое мое о нем воспоминание. В каземате я только мыслью о нем и держалась. А потом эта переданная мутантом в Лендехейме записка о том, что он летит на помощь, — лучший момент моей жизни.

— Где вы, к черту, пропадаете? Я думала, вы на пути сюда.

— Маленькие осложнения с флайбоями, — говорит Клык ужасно смешным компьютерным голосом. — Знаете, что флайбои не умеют плавать? Тонут, как утюги. Совсем не любят воду.

Смотрю на его серьезное лицо, на до боли знакомые глаза и думаю, что в моем мире снова все встало на свои места. Обе половины во мне снова слились в одно целое, и я засмеялась от счастья. И стая теперь ни за что не расколется. Мы теперь навсегда будем вместе, что бы ни случилось.

— Сидите на месте. Мы к вам летим, — кричу я в экран.

— Ты отлично поняла мои ценные руководящие указания, — отвечает Клык, и сердце мое тает.

— Принесите мне что-нибудь из Франции, — размахивает руками Газман.

— Привезем!

— И мне тоже, — вставляет Игги, — девчонку какую-нибудь посимпатичней с собой прихватите.

Вот озабоченный! Ну у пусть. Лишь бы он был со мной. И я его скоро увижу. Всех их увижу. Господи, скорей бы!

Эпилог