Ну, а теперь продолжим. Ко мне порой приходят такие яркие письма, что хочется опубликовать их в рассылке. Вот два письма, которые я оставляю без комментариев

«Проглотил залпом 4-й том «Трансерфинга», и вскорости меня стукнула в голову мысль. Возможно, весьма странная, если руководствоваться мерками «незыблемых авторитетов», «священных коров» и «общемировых ценностей». Я многократно говорил (мысленно) Вам спасибо за Трансерфинг, и одно из моих «спасиб» – благодарность за то, что идеи Трансерфинга позволили встать и распрямиться во весь рост Прагматику, всегда жившему и живущему во мне. Я еще до чтения Ваших книг интуитивно ощущал, что все должно работать гораздо проще, чем это предписывается окостеневшей структурой Академии наук и прочих отстойников истин в последней инстанции. Например, если, допустим, повторение какой-нибудь ерунды вроде детской считалки вылечивает последнюю стадию рака, мне совершенно наплевать, как к этому отнесутся разные академики, членкоры, лауреаты Нобелевской и иных премий. Главное, ЭТО работает! Теперь я и вовсе готов отказаться от «красивой теории» в пользу работающей практики.

Итак, если мир вокруг нас (и в космических далях тоже) – суть пространство вариантов, в котором есть все, нужна ли вообще человечеству философия? Нужно ли тратить годы на постижение тех или иных систем, претендующих на универсальное описание мира, если гораздо проще выбрать вариант по душе (или лучше по согласию души с разумом) и реализовывать его с помощью внешнего намерения и координации? Понимаю, ревнители философии меня бы сейчас начали клевать, но я не пойду в зал их суда. Я просто спрашиваю себя: годы, потраченные на попытки понять абстракции Канта, Гегеля, Платона (не говоря уже о лабиринтах марксизма-ленинизма), сделали меня хоть чуточку счастливее? Все эти «Познай истину, и истина сделает тебя свободным» – после них у меня появилось ощущение свободы? И ответ будет прост: НЕТ. А кормить маятники интеллигентности, образованности и прочие паразитные структуры я больше не хочу.

До недавнего времени я напоминал себе подростка, усиленно решившего быть взрослым, но не в плане курения и выпивки, а в плане принуждения себя читать толстые и скучные взрослые книги. И верил этот подросточек, что ловко проскочил интересы своего возраста; они – чепуха, вздор перед лицом великих и вечных истин. Это привело меня в философскую школу христианской направленности (хотя с христианством у меня всегда были более чем прохладные отношения). Там преклонялись перед Штайнером, читали апокрифические Евангелия, не забывая и канонические. Вот на одном высказывании, приписываемом Христу, меня и заколдобило. Знаете, небось: «Всякий, кто посмотрел на женщину с вожделением...»

Как Вы думаете, много ли найдется мужчин, свято исполняющих рекомендацию смотреть на каждую чужую женщину, как на свою сестру? Или тех, кто, женившись, искусственно подавляет в себе интерес (хотя бы визуальный) к другим женщинам? Возможно, такие мужчины есть в природе, но я до сих пор не встретил ни одного.

Я ушел из этой школы раньше, чем прочитал Ваши книги. Жена остается в ней и сейчас. Она – во многом достойная женщина, но с определенной сексуальной холодностью. Она считает, что вошла в так называемый сакральный возраст, когда все интересы плоти должны уступить место духовным поискам. Я не собираюсь «гнать волну», спешно разводиться и так далее. Я вдруг понял, что подросток, занявшийся чтением взрослых книг, не отыграл очень важную сторону в своей жизни. Я беру секс в широком смысле, не только в плане половых контактов, а еще и в плане творческого самовыражения.

Мне стало гораздо легче жить, когда я признался себе: да, я еще и такой. И это тоже есть во мне; то, что я слишком долго запихивал в подсознание, веря, будто с помощью философской школы и ее идей подобное можно преодолеть. Сейчас я удивляюсь, как всерьез мог воспринимать наставления разного рода вивекананд и йогананд, призывавших бороться с сексом до победного конца (успехом эти гуру называли состояние, когда сексуальные образы ушли даже из снов). Кстати, я добился этого совсем другим путем и сам того не желая: полазал по таким интернет-сайтам, куда бы раньше не посмел сунуться. Я такого там насмотрелся, что теперь мне снится что угодно, только не эротические сны. И не потому, что я испытал отвращение. Наоборот. Между прочим, гуляя по этим сайтам, я не в теории, а на практике понял смысл заповеди «Не судите». И ничего, кроме благодарности к этим женщинам, выставившим себя напоказ, не испытывал. Сами того не подозревая, они мне здорово помогли.

У нас с женой недавно было нечто вроде ссоры. Я внимательно наблюдал, как она раскачивает маятник, чтобы довести себя до слез, а меня – до сознания несуществующей вины. Но на сей раз я в такую игру играть не стал, отчего жене было намного хуже, чем прежде. Когда слезы высохли, и можно было спокойно разговаривать, я сказал ей, что, возможно, ее душа гораздо более зрелая, нежели моя, и она понимает вещи, которые мне недоступны, а потому не вызывают интереса. Но больше, – сказал я, – я не хочу изображать взрослого. Больше я не хочу твердить чужие мысли, будто меня привлекает жизнь в тонких телах (когда меня привлекает неопределенно долгая жизнь в молодом и здоровом физическом теле). Меня не привлекает идея спасения человечества. И вообще больше не хочу напяливать на себя чужие одежды. Моя жена мечтала о совместном духовном пути. Сейчас, не кривя душой, пишу: нет для меня большего ада, чем совместный духовный путь. Особенно предлагаемый упомянутой школой.

Я начал жить. Выбрался из тягостного, отупелого состояния, когда после двух часов работы отваливался от компьютера на диван и погружался в дрему, ничего не желая. Сейчас мне не хватает дня. И надо-то было всего-навсего позволить себе быть собой.

Однако потом произошли некоторые весьма странные вещи. Спустя какое-то время у меня... начисто отрезало интерес к эротике и дальнейшим путешествиям по упомянутым сайтам. Не потому, что я вдруг спохватился, устыдился и сам себе это запретил. Нет, мне просто стало неинтересно. Вылетели зажатости, будто птички из клетки, и... все. Мне вдруг показалось, что я на время влез в чужую личность, в чужое сознание, где все по-другому. А потом оттуда вылез. Я попытался понять, что же произошло. И понял, что секс всегда меня интересовал больше с визуальной, что ли, стороны, чем с практической. Тут как-то услышав по радио довольно старую песню «всероссийского зайки», где есть слова: «С тобою будем наслаждаться до зари», я спросил себя, хватило бы меня на такой срок? Выковыривать какую-нибудь дрянь, проникшую в системный реестр компьютера (кстати, те сайты таких «подарочков» накидали мне не одну штуку) я бы еще мог, а вот многочасовые наслаждения в постели... И не потому, что они стали вдруг «плохими» или «греховными». Просто куда-то исчезла потребность, причем так, будто ее и не существовало.

Случившееся меня ничуть не обеспокоило. Я не побежал по клиникам и не начал спешно глотать какие-нибудь «чудо-таблетки». Зачем? Я не стал ни глупее, ни агрессивнее, ни подавленнее. И отношение к сексу и секс-сайтам у меня сейчас такое же, как, скажем, к еде или выпивке. Для кого-то еда – культ, выпивка – смысл жизни. Но ведь я не обязан подражать другим. Самое главное – не врать себе. Я не загадываю на будущее и не знаю, что будет завтра. А сегодня это так, как я пишу».

И второе письмо:

«Что я сейчас чувствую? Странность, покой, смутную, почти неуловимую тревогу. О чем, о ком? О повзрослевшем сыне. Я отпустила его от себя, сделала это намеренно. Никто не даст рецепта, как быть спокойным за детей, если ты их любишь. Если быть равнодушным, тогда все в порядке.

Конечно, сейчас мне значительно легче. Меня всегда пугали жизнью и в школе, и дома. Так было принято воспитывать детей. Ориентировка четкая и однозначная – недостижимое «светлое будущее» и обязательное присутствие «черного дня». Думать всегда надо именно о «черном дне». Копить, даже украшения из золота покупать для того, чтобы можно было их выгодно сдать в скупку, если ЧТО… Страшилка, каждодневная и неотступная.

Душа в юности еще имела свой голос, сопротивлялась, пыталась сказать – я создана для счастья, как птица для полета. А разум активно впитывал информацию и набирал важность.

Душа потом говорила все тише и тише – я достойна любви единственной и неповторимой. Разум кричал – ты несовершенна, ты еще ничего не достигла, тебе нужно работать и работать. Даже вкалывать, чтобы получить хоть каплю счастья.

Душа шептала – а как же другие, есть люди счастливые, у них все есть, и они не мучаются.

Разум орал – ты посмотри на них и на себя! Какие они красивые! Им конечно все можно! А ты! Ты в зеркало на себя смотрела?! Тебе нужно каждый день несколько часов тратить, чтобы скрыть недостатки.

Душа уже ничего не говорила, она тихо плакала, потому что знала – она ЕДИНСТВЕННАЯ. Ни лучше, ни хуже других. Только разуму это знание было не нужно. Он его не воспринимал. Все что угодно, только не это знание. И душа решила, что она никому не нужна.

Вот тот разрыв, который не давал мне возможности реализовать себя в полной мере.

Когда родился ребенок, для души появилась лазейка, чтобы отдышаться и реализовать свое назначение – любить, быть любимой, быть счастливой, быть бесконечно доброй.

«Любить без права обладания» – это помогло мне не «завязаться тугим узлом» на шее сына, когда он вырос. А пока сын рос, разум говорил тише, как будто сумел почувствовать угрызения совести. Душа всегда знала что делать и выводила меня на правильные линии в воспитании ребенка. И тогда разум подчинялся и молчал. Но в качестве компенсации, будто из темного угла пугал – не может быть все хорошо, не должно так быть.

Душа решила – если ты так настаиваешь, ладно. Для меня – я согласна, только не для сына. Я знаю, что с ним все в порядке.

Душа попала в ловушку, ловко подстроенную разумом: если хочешь, чтобы с сыном было все в порядке, отдай себя в жертву. Согласись, что ты обречена на одиночество, что с тобой не будет никакой души рядом, только я, разум. Я дам тебе возможность болеть и чувствовать – буду много думать о смысле жизни, о религии, о политике, о сериалах, о ссорах сослуживцев, о проблемах твоих подруг. Ты будешь жить, только для меня.

Душа замерла, потому что так привыкла реализовывать себя только в сыне, а у него уже своя жизнь, связанная с ней очень мало.

Никакой трагедии, правда. Просто душа не знала для чего ей жить. Что такое жить ДЛЯ СЕБЯ она не знала тоже. Но такой тупой разум ей изрядно надоел. Она, моя чистая, единственная душа знала, что выход найдет. Душа знала, что не хватает какой-то одной детали, маленького щелчка…

Попалась ваша книга, было очень спокойно и приятно читать ее – ну, наконец-то! Не я одна такая. Избавляюсь от страхов и пробую слушать свою душу. Она еще не до конца ожила, еще не может дать себе право окончательного, ЛЮБОГО выбора. Однако, к хорошему быстро привыкаешь. Все идет хорошо».

Date: 2015-09-05; view: 288; Нарушение авторских прав