Глава 8 3 page

Но он не дал ей запаниковать. Расстегнув ее рубашку, он приник губами к ее груди, заставляя Гермиону забыть обо всем на свете. Руки его тем временем оказались у нее под юбкой – Гермиона вспыхнула, ощутив его тонкие горячие пальцы на внутренней стороне своего бедра. Драко стащил с Гермионы трусики, приподнял девушку и заставил ее обхватить ногами его бедра. Гермиона задохнулась от возбуждения. Она чувствовала его – близко, совсем рядом, их разделяла только плотная ткань его черных брюк. Драко прильнул к ее губам, подавшись вперед. Гермиона ответила на поцелуй, сильнее прижимаясь к юноше. Он снова подтолкнул ее. Девушка почувствовала, как впиваются в спину неровные камни стены, как скребут, оставляя на коже царапины. Она не обратила на это внимания, продолжая упиваться ощущением его прикосновений, ароматом его губ. Он начал двигаться так, словно они уже занимались любовью, с силой придавливая Гермиону к стене, ритмично двигая бедрами. Девушка оторвалась от его губ и задушено застонала в его плечо.
- Остановись… - горячо зашептала она. – Что же ты желаешь?.. Нас кто-нибудь услышит… Ваша гостиная… Снейп…
- Не вспоминай… о нем… - тяжело дыша, ответил Драко. – Нас никто не услышит…
- Подожди! – взмолилась Гермиона. – Всего секунду, я прошу тебя!
Драко притормозил. Гермиона наклонилась над своей мантией, вытащила из кармана волшебную палочку и, направив ее на вход в коридор, произнесла:
- Оглохни!
- Какое интересное заклинание, надо запомнить, - слегка удивленно отметил Малфой.
Гермиона подняла на него полный страсти и неудовлетворенного желания взгляд.
- Нас никто не услышит, - сказала она прерывающимся голосом. – Но то, что сюда никто не войдет…
- Я тебе обещаю, - прорычал Драко, притягивая девушку к себе.
Снова его губы. Снова его тело, горячее, напряженное – рядом. Гермиона торопливо расстегнула его рубашку и задохнулась, почувствовав прикосновение его разгоряченной кожи. Драко освободился от брюк, снова подхватил Гермиону и прижал к стене. Медленно, осторожно вошел в ее уже влажное, жаркое лоно. Девушка вскрикнула – уже не опасаясь, что кто-то услышит – и подалась навстречу юноше.
Он двигался быстро, неистово, словно боялся, что она может в любую секунду раствориться и исчезнуть. С каждым его движением внутри нее возрастало жаркое, ноющее, сладостное чувство, разливалось по всему телу от макушки до кончиков пальцев, заставляя сердце биться так, что становилось больно. Удар сердца – вдох, удар – выдох, полу-стон, полу-крик. С каждым движением, все сильнее, все быстрее. Он не мог понять, почему так сильно хочет ее. Даже находясь в ней, он продолжал ощущать непрерывную жажду обладать ею. Ему было жарко, было страшно – но сладостно. Он боялся, что этот раз может быть последним. Что потом, когда-нибудь, у него будут другие. Пресные, вялые, неинтересные, как урок Истории Магии. И на них будет хотеться спать… Он уже заранее их всех не хотел. И не мог избавиться от страха… От едкого, липкого страха, преследовавшего слизеринца уже больше полугода. Он хотел скрыться от него. В ее объятиях. Хотел почувствовать хоть что-то, кроме страха…
Волна удовлетворения накатила внезапно. Гермиона глубоко и томно застонала, вцепившись пальцами в плечи Драко. Он не остановился, хотя и напрягся сильнее, чаще дыша. Каждое его движение вызывало в теле Гермионы новый всплеск оргазма, заставляя ее тихо постанывать от непереносимой сладости, заполнившей низ живота. Не прошло и нескольких секунд, как Драко шумно вздохнув, достиг высшей точки наслаждения. Содрогнувшись всем телом, он прижал девушку к стене так сильно, что Гермиона застонала уже от боли. Драко отстранился, отпустил Гермиону и, обессиленный, упал на колени. Гермиона опустилась рядом.
- Как бы ты ни была умна, Гермиона Грейнджер, - тяжело дыша, прерывисто проговорил юноша, - но ты, все-таки, дурочка.
- Почему? – спросила Гермиона без злобы.
- Потому что думаешь, будто тобой кто-то играет… - ответил Драко. – Потому, что боишься поверить. Просто потому, что все не так, как тебе кажется.
Гермиона протянула к юноше руку, убрала с его взмокшего лба светлую прядь.
- Я не знаю, чему мне верить, а чему – нет, - печально сказала она. – Я запуталась, Драко. Запуталась так, как никогда в жизни не запутывалась. Мне страшно…
- Мне тоже, - неожиданно признался Драко. Подался вперед и притянул к себе девушку, обнял ее. – Мне тоже бывает страшно. Сейчас, например. Сейчас – как никогда.
- Почему? – спросила Гермиона тихо.
- Я не могу тебе рассказать, - со вздохом ответил Драко. – Ты ведь и сама это понимаешь.
- Зачем все это нам? Зачем все это происходит с нами? Почему именно мы?
- А почему бы и нет? – усмехнулся Драко, вставая. Поспешно оделся, поглядывая в сторону выхода. На счастье, никого не интересовал тупичок в подземельях, и можно было вздохнуть свободнее.
Гермиона тоже поднялась, начала одеваться, в то же время обдумывая слова слизеринца. В чем-то он прав. Происходит то, что происходит. Они сами это выбрали. Теперь поздно пенять на какую-то стороннюю силу. Сначала еще можно было. Сначала все казалось нереальным, словно кто-то руководит ими, кто-то подсказывает, подталкивает, словно играет. Теперь – нет. Теперь – это только их решение. Добровольное и чистосердечное. По-крайней мере, Гермиона надеялась на это.
- Я могу спросить у тебя кое-что? – подал голос Драко.
Гермиона оторвалась от своих размышлений, кивнула.
- Ты говорила, что Поттер о чем-то догадывается. О чем именно?
Гермиона поморщилась.
- Я не могу тебе этого сказать, - вздохнула она. – Ты сам прекрасно знаешь. Мы все еще по разные стороны…
Драко кивнул – так и есть. Они все еще по разные стороны. И неизвестно, случится ли когда-нибудь так, что они окажутся на одной стороне. Для этого каждому из них придется пожертвовать многим. Не одному, а обоим.
- Я пойду? – спросила Гермиона неуверенно.
- Как хочешь, - пожал плечами Драко. Подобрал с пола волшебную палочку Гермионы и протянул ее девушке.
Уголки губ Гермионы тронула легкая усмешка.
- Что смешного? – буркнул Драко.
- Я просто подумала, что давным-давно все началось именно с вот этой волшебной палочки… И с одного слизеринца, который вдруг решил, что сможет справится с одной гриффиндоркой.
Драко нахмурился:
- И что? Ведь справился.
- Это еще неизвестно, кто с кем справился, - улыбнулась Гермиона. Потом вдруг привстала на цыпочки, клюнула Драко поцелуем в щеку и бросилась прочь.
Вот и задачка по арифмантике… Вычисли, премудрый Драко Малфой, справился ли ты с гриффиндорской всезнайкой Грейнджер. Или это она незаметно, исподволь, сломала и перестроила тебя…

***

Гарри был доволен собой. Конечно, его несколько удручал проигрыш гриффиндорской команды, который произошел вовсе не по его вине, но менее обидно от этого не становилось. С другой же стороны, удар, нанесенный незабвенным Кормаком, а так же трещина в черепе, ночь на койке в больничном крыле и масса свободного, пригодного для раздумий времени принесли больше пользы, чем месяц бесплодного скитания по замку в поисках затаившегося Малфоя. Гарри Поттер, наконец, придумал, как подловить ускользающего слизеринца.
Догадка была, как все гениальное, проста до безобразия. Гарри позвал на помощь тех, кто мог следить, смотреть, слушать и докладывать, при этом оставаясь незамеченными. А именно, двух домовых эльфов – Кричера, доставшегося Гарри в наследство от Сириуса вместе с домом Блэков на площади Гриммо, и Добби. Кричеру Гарри попросту приказал следить неусыпно за Драко Малфоем, при этом запретив каким-либо образом дать об этом знать объекту наблюдения. Добби же Гарри приказывать не мог, но свободный эльф был готов на все ради «доброго и великодушного» Гарри Поттера. Рон, ставший свидетелем сцены разговора Гарри с домовиками, долго не мог прийти в себя от удивления и досады за то, что сам до такого никогда бы не додумался да и додумываться бы не стал.
Утром в понедельник обоих друзей выписали из больничного крыла. Гарри был несказанно доволен тем, что одна из загадок должна вот-вот решиться, а еще больше тем, что Рон с Гермионой, наконец-то, помирились. Гермиона даже зашла за мальчиками, чтобы проводить их на завтрак. Она вся просто светилась, что было трудно не заметить.
- Отлично выглядишь, - мимолетно бросил Гарри, когда они втроем спешили по коридору восьмого этажа к лестнице.
- Спасибо, - улыбнулась Гермиона. – Ты не первый, кто мне об этом говорит, - тут она покосилась на Рона, который, видимо, не догадался сделать ей подобный комплимент, но все же высказывать ничего не стала. – Правда, того же самого нельзя сказать о Джинни.
- А что с ней не так? – включился в разговор Рон, тоже явно повеселевший в последнее время.
- Поссорилась с Дином, - пожала плечами Гермиона.
Чудовище, дремавшее в груди Гарри, тотчас заворочалось и обнадежено заурчало.
- Из-за чего они поссорились? – небрежно спросил Гарри.
Все трое в этот момент свернули за угол коридора. У гобелена, изображающего троллей в балетных пачках, стояла маленькая девочка с большими бронзовыми весами в руках. Заметив приближающихся шестикурсников, девочка, похоже, перепугалась и уронила весы на пол.
- Ничего-ничего! – утешила девочку поспешившая ей на помощь Гермиона. Пристукнув по обломкам палочкой, она произнесла: - Репаро! Ну, вот, держи, - и протянула девочке совершенно целые весы.
Девочка не поблагодарила, так и осталась стоять как вкопанная, глядя вслед удаляющейся компании. Рон, уходя, оглянулся.
- Год от года они становятся все меньше… - пробормотал он.
- Ну и ладно, - с легким нетерпением отозвался Гарри. – Гермиона, так из-за чего Джинни поссорилась с Дином?
- Дин, вроде бы, смеялся, когда Маклагген залепил в тебя бладжером, - ответила Гермиона.
- Наверное, это и вправду было смешно, - рассудительно заметил Рон.
- Ничуточки! – с жаром возразила Гермиона. – Это было ужасно! Если бы Пикс и Кут не подхватили Гарри в воздухе, он мог страшно покалечиться!
- Но Джинни порывать из-за этого с Дином не зачем, - Гарри старался рассуждать по-прежнему хладнокровно. – Или они все же не порвали?
- Нет, они… А почему это тебя так интересует? – Гермиона пристально посмотрела на Гарри.
- Просто не хочу, чтобы в нашей команде по квиддичу снова все запуталось, - поспешно объяснил Гарри. Однако Гермиона не сводила с него подозрительного взгляда, и Гарри несказанно обрадовался, услышав оклик. Повернувшись спиной к Гермионе, он увидел спешащую по коридору Луну Лавгуд.
- А, Луна, привет.
- Я заходила в больничное крыло, хотела тебя увидеть, - сказала подошедшая Луна, копаясь в своей сумке. – Но там сказали, что ты уже выписался, а у меня…
Луна сунула в руки Рону нечто, напоминающее крупную зеленую луковицу, большой мухомор и что-то вроде горстки кошачьего помета; наконец, извлекла из сумки потертый свиток пергамента и протянула его Гарри.
- … а меня просили передать тебе это.
Гарри сразу понял, что это приглашение на очередной урок Дамблдора.
- Сегодня вечером, - едва развернув свиток, сообщил он Рону и Гермионе.
- Ты здорово комментировала последний матч! – похвалил Рон Луну, когда та стала забирать у него луковицу, мухомор и кошачий помет. Луна неуверенно улыбнулась.
- Шутишь, да? – сказала она. – Все говорят, что я была просто ужасна.
- Нет, я серьезно! – искренне воскликнул Рон. – Давно я не получал от комментариев такого удовольствия! Кстати, а что это такое? – поинтересовался он, поднимая к глазам «луковицу».
- Это лирный корень, - сказала Луна, запихивая в сумку мухомор и кошачий помет. – Хочешь, оставь себе. У меня их несколько. Отлично отпугивает Пухлых Заглотов.
И она удалилась, оставив лирный корень в руках посмеивающегося Рона.
- Знаете, а Луна нравится мне все больше, - сказал он, когда они снова тронулись в путь к Большому Залу. Гарри при этом отметил, что уши Рона слегка порозовели. – Она, конечно, чокнутая немного, но в хорошем…
Тут он осекся, заметив стоящую у подножия мраморной лестницы Лаванду. Та с грозным видом поджидала своего «ухажера». Рон сразу помрачнел.
- Привет, - нервно поздоровался он.
- Пойдем, - негромко сказал Гарри Гермионе, и оба ускорили шаг, но успели услышать слова Лаванды:
- Почему ты не сказал мне, что тебя сегодня выписывают? И почему рядом с тобой оказалась ОНА?
Полчаса спустя Рон появился за завтраком, и хотя он сел рядом с Лавандой, они вдвоем не обменялись ни словом. Гермиона вела себя так, словно ничего не замечала, однако Гарри видел, как раз или два ее лицо освещала беспричинная улыбка. Гермиона все время смотрела куда-то сквозь Рона, и Гарри проследил за ее взглядом. Сердце Гарри гулко стукнуло о грудную клетку, когда он увидел сидящего за слизеринским столом – как раз напротив Гермионы – Малфоя, который так же безмятежно улыбался и даже бросал на Гермиону какие-то странные взгляды. «Не может быть…», - пронеслось в голове у Гарри, но он не стал останавливаться на этой мысли, предпочтя сделать вид, что ничего не заметил.
«Есть один способ узнать все и сразу, - подумал Гарри, поглощая свой завтрак. – Не нужно ждать, пока Добби и Кричер добудут информацию об этом двуличном хорьке. У меня в руках – доказательства того, что он – Пожиратель. Я могу вывести его на чистую воду. А сегодня у меня есть шанс это проверить».
К вечеру Гарри твердо решил окончательно разобраться с проблемой «Малфой – Пожиратель смерти». Он уже и не пытался что-то доказать Гермионе или Рону, скорее, самому себе. Ему так было спокойнее – думать, что Малфой – враг. Потому что если это не так, то врагом может оказаться кто угодно, даже те, кому Гарри привык доверять. В это меньше всего хотелось верить. Поэтому, собираясь на очередное занятие к профессору Дамблдору, Гарри на всякий случай прихватил с собой найденный в пустом классе флакончик с чьими-то воспоминаниями (Гарри был уверен, что Малфоя).
В кабинете Дамблдора Гарри столкнулся с Сибиллой Трелони. Она была возмущена до глубины души тем, что профессор, по ее словам, «бесцеремонно вышвыривает ее из кабинета» из-за Гарри. Профессор Дамблдор был слегка раздражен, и после «громкого» ухода Трелони (спускаясь по лестнице, она наступила на хвост одной из своих многочисленных шалей и споткнулась) предложил Гарри поговорить о занятиях.
- Но прежде, чем мы начнем обсуждать то, что я сегодня приготовил, скажи, Гарри, справился ли ты с заданием, которое я дал тебе на прошлом уроке?
Дамблдор смотрел на Гарри из-за своих очков-половинок так пристально, что юноше стало слегка неуютно под этим взглядом.
- Ну… - вымолвил Гарри и замолчал, уставившись на Омут памяти, стоящий перед ним на директорском столе. За всеми навалившимися заботами Гарри совершенно забыл о воспоминании, которое должен был добыть. – Я как-то спросил об этом профессора Слизнорта после урока зельеварения, но он… э-э… мне отказал.
После недолгого молчания Дамблдор изрек:
- Понятно. И ты считаешь, что сделал все посильное? Что использовал всю свою изобретательность? Что в стараниях раздобыть это воспоминание использовал все свое хитроумие?
- Ну… - промямлил Гарри, не зная, что ответить. – В тот день, когда Рон по ошибке проглотил приворотное зелье, я отвел его к профессору Слизнорту. И подумал тогда, что, если мне удастся привести профессора в благодушное настроение…
- Тебе это удалось?
- В общем-то нет, сэр, потому что Рон отравился и…
Дамблдор не сердился. Он не повышал голоса, не сыпал гневными тирадами, как порой бывало со Снейпом в моменты стычек с Гарри. Дамблдор был разочарован. Это чувствовалось в его взгляде, в его тихом голосе, в его позе. Гарри стало невыносимо стыдно за себя, за то, что он не смог справиться с таким, казалось бы, пустяковым заданием. За то, что подвел Дамблдора, хотя и был «целиком и полностью его человек».
- Профессор Дамблдор, - наконец, сказал Гарри. – Мне, правда, очень жаль. Я должен был приложить больше усилий… понять, что вы не попросили бы меня об этом, не будь оно по-настоящему важно.
- Спасибо, что сказал это, Гарри, - негромко откликнулся Дамблдор. – Могу ли я надеяться, что с сегодняшнего дня это дело станет для тебя главным? Без воспоминаний Слизнорта наши с тобой уроки станут бессмысленными.
- Я постараюсь, сэр, я добуду его, - горячо пообещал Гарри.
- Значит, больше говорить об этом не стоит, - уже более добродушно сказал Дамблдор.
И старый волшебник вместе с Гарри погрузился в очередной отрывок воспоминаний о Темном Лорде. Гарри довелось узнать, что по окончании школы Волдеморт, тогда еще Том Риддл, желал остаться в Хогвартсе в качестве преподавателя, но профессор Диппет, бывший в то время директором, отказал молодому человеку, сославшись на то, что восемнадцать лет – слишком юный для преподавателя возраст. Тогда Том нанялся на работу в небезызвестную лавку, торгующую всякого рода темными вещичками – «Боргин и Бэркс». Там Риддл выполнял весьма специфическую работу: уговаривал и уламывал хозяев сильных магических артефактов расстаться с ними в пользу магазина для последующей продажи. С одной стороны, это были банальные сделки мелкого лавочника, но с другой… С другой – это была возможность найти среди мелкого барахла поистине нечто стоящее. Этим «чем-то» оказалась реликвия – чаша Хельги Хаффлпафф. Она принадлежала старой похотливой колдунье Хэпзибе Смит, к которой Том наведывался, судя по всему, довольно часто, поэтому успел войти в расположение старушки. Однажды та, в присутствии домового эльфа Похлебы, показала чашу юному Волдеморту. Уже тогда, при виде наиредчайшей магической вещи, на лице Тома проскальзывали известные Гарри черты – красный проблеск в глазах, мертвенная бледность. Но в остальном Том оставался сдержанным и не вызывал подозрений у легкомысленной хозяйки сокровища. Вскоре выяснилось, что у Хэпзибы припрятан еще один сюрприз, едва ли не более шокирующий, чем чаша – это был медальон Слизерина, золотая тяжелая подвеска с выложенной изумрудами буквой «S» посередине. Медальон по праву принадлежал Риддлу, как последнему оставшемуся в живых Мраксу, но Том ничем не показал своего горячего желания завладеть обоими артефактами. А желание это было. Ибо, как сказал Дамблдор после просмотра воспоминания, через два дня Хэпзиба была убита в собственном доме, а в смерти признали виновной несчастную Похлебу. Ни чаши, ни медальона в доме Хэпзибы, естественно, не обнаружили.
Затем Дамблдор показал Гарри последнее из воспоминаний, которые могли оказаться важными – свои собственные воспоминания о Волдеморте. Темный Лорд приходил в Хогвартс спустя много лет после окончания школы. Он изменился, навсегда перестав быть красавцем – мальчиком Томом Риддлом, но еще не окончательно превратившись в подобие пресмыкающегося. Он был бледен, как снег, глаза его налились кровью, черты лица исказились от многочисленных пыток и смертей, что насылал он на людей вместе со своими верноподданными Пожирателями. Однако Том пришел в Хогвартс. Пришел просить места, наняться на работу учителем. Но на самом деле ему нужна была неограниченная власть над малолетними колдунами, еще практически не разбирающимися в том, что хорошо, а что плохо. Дамблдор это прекрасно понимал, поэтому и отказал Тому в его ходатайстве. Волдеморт, обозлившийся и недовольный, ушел, все-таки не причинив директору никакого вреда. Видимо, Дамблдора Том, действительно, боялся.
- Зачем? – недоуменно спросил Гарри, как только они с директором вынырнули из Омута. – Зачем он возвращался? Вы смогли это выяснить?
- Кое-какие соображения у меня имелись, - ответил Дамблдор. – Но не более того.
- Какие же, сэр?
- Об этом я скажу тебе, как только ты раздобудешь воспоминания профессора Слизнорта. Когда ты получишь этот последний кусочек головоломки, все прояснится, я надеюсь… для нас обоих.
Гарри сгорал от любопытства и не стронулся с места, хотя Дамблдор подошел к двери и даже открыл ее.
- Что он хотел преподавать, сэр? Защиту от Темных Искусств? Он так и не сказал.
- О, разумеется, Защиту, - ответил Дамблдор. – И последствия нашей встречи тому доказательством. Видишь ли, с тех пор, как я отказался предоставить это место Лорду Волдеморту, ни одному преподавателю Защиты от Темных Искусств не удалось продержаться на этой должности больше года.
Гарри невесело усмехнулся, вспомнив о «проклятой» должности преподавателя Защиты. Может быть, им, наконец, удастся избавиться от Снейпа, раз он добровольно принял на себя эти обязанности…
- Прости, Гарри, но я должен отлучиться, - сказал Дамблдор, уже выходя из двери. – Думаю, ты сможешь найти выход из кабинета без моей помощи?
- Что? – опешил Гарри. – А… да, конечно, профессор.
- Доброй ночи, Гарри, - кивнул Дамблдор и удалился.
Как только дверь за директором закрылась, Гарри вдруг понял, что остался один в кабинете, где на столе стоит Омут памяти. Неожиданная удача, то самое, что было нужно для разрешения того клубка загадок, что сплелся вокруг Гарри и Малфоя…
Дрожащими руками Гарри вытащил из кармана хрустальный флакон с клубящимся в нем серебристой дымкой, откупорил крышку и выплеснул (или вытряхнул, понять это довольно сложно) воспоминания в Омут. Они заклубились в чаше, закружились водоворотом. Гарри вдохнул поглубже, словно собирался нырнуть в Черное озеро, и опустил лицо во взвихрившийся поток серебристых нитей.
Привычное чувство падения в пустоту – и вот Гарри стоит в незнакомой маленькой комнате, освещенной ярко пылающим в камине огнем и несколькими свечами. Комната была довольно уютной: два удобных на вид кресла перед камином, письменный стол, стул, на каменном полу – ковер с толстым ворсом, на стенах – несколько картин, правда, портретов среди них Гарри не заметил. Зато сразу увидел кровать под тяжелым бархатным пологом цвета спелой вишни. На краю кровати кто-то сидел. Гарри подошел ближе и чуть не вскрикнул от восторга: на кровати сидел Малфой. Не такой бледный и замученный, каким видел его Гарри в последние дни, что свидетельствовало о давности воспоминаний. Малфой смотрел на кого-то, кто лежал на кровати перед ним.
«Вот уж не думал, что Малфой прячет воспоминания о своих подружках», - подумал Гарри разочарованно, подходя еще ближе.
И тут с его уст сорвался настоящий крик, хотя его никто не услышал.
На кровати лежала, закрыв глаза, Гермиона.
Малфой смотрел на нее как-то странно. По-доброму. Не так, как он смотрел на них обычно, не своим высокомерным холодным взглядом, иначе. С любопытством? С заинтересованностью? Гарри не успел понять. Потому что Гермиона вдруг протянула руки, обхватила ими шею Малфоя, притянула его к себе и поцеловала. Тот не особенно сопротивлялся, обнял Гермиону, ответил на поцелуй.
Гарри показалось, что его сердце пропустило пару ударов. То, что он видел, было неправдоподобно. Это было… было настолько странно и непонятно, что казалось невозможным. Что это за комната? Что в ней делает Гермиона? Почему она с Малфоем? Да еще и ночью?! Вопросы обрушились на Гарри снежной лавиной, но ни на один из них он не мог дать ответа. Не мог еще и потому, что сознание вдруг опустело, исчезли все мысли, притупились чувства.
- Не может быть… - прошептал Гарри. – Нет, этого просто не может быть… она не могла… они не могли… Гермиона, почему? Зачем?..
В этот миг Гермиона опустилась на подушку и, все так же с закрытыми глазами, произнесла:
- О, Рон…
Малфой тут же вскочил с кровати, сжал кулаки, заскрипел зубами. Такой Малфой был привычен и понятен. Гарри, глядя на него, вдруг все понял. Да, так и есть: Малфой просто опоил Гермиону приворотным зельем, но не смог справиться с истинными чувствами девушки. Во сне она вспомнила Рона, не Малфоя… Значит, не все потеряно. Значит, не все так плохо, как показалось Гарри сначала.
Не став досматривать воспоминания, Гарри усилием воли оторвался от Омута памяти. Для этого ему пришлось напрячься, а когда он все-таки сумел выпутаться из сети серебристых нитей, то не устоял на ногах и грохнулся на пол. Однако это пошло только на пользу. Мысли сразу прояснились.
- Значит, ты решил добраться до меня с помощью моих друзей, Малфой? – пробормотал Гарри гневно, вставая. – Ничего у тебя не выйдет! Я узнаю, каким способом ты околдовал Гермиону, а когда верну ей способность самой себя контролировать, просто размозжу тебя об стену, как таракана!
- С кем это вы разговариваете, молодой человек? – недовольно пробурчал портрет старой ведьмы на стене справа. – Может, вы не в себе? Сейчас я позову кого-нибудь из преподавателей!..
- Не надо никого звать, я уже ухожу, - тут же ответил Гарри бывшей директрисе Хогвартса. – Простите за беспокойство. Всего доброго, - и вышел вон из кабинета.
И только спустившись по винтовой лестнице вниз и пройдя мимо каменной горгульи, вспомнил, что оставил воспоминания Малфоя в Омуте памяти.