Глава 9 3 page

***

На следующее утро изнывающие от любопытства Гермиона и Рон подсели поближе к Гарри на уроке Заклинаний, наложили заклятие Оглохни на всех соседей и принялись расспрашивать своего друга о его феерическом походе за памятью Слизнорта. Гарри не скупился на краски, тем более что воспоминания об ощущении вседозволенности и счастья, которое создал «Феликс», все еще оставалось для Гарри ярким и живым. Он во всех подробностях рассказал друзьям о том, как сумел выбраться из замка, направился к Хагриду и случайно встретил профессора Слизнорта. Все оказалось проще простого. Слизнорта удалось заманить на похороны Арагога – профессор быстро купился на такое редкое и дорогостоящее вещество, как яд акромантула, и без колебаний решил сопровождать Гарри к Хагриду. У полувеликана они, как и положено, отдали последнюю дань скончавшемуся – гигантскому восьминогому чудовищу – и тут Слизнорт предложил выпить (разумеется, успев нацедить несколько ценных бутылочек яду из мертвой туши). Хагрид, конечно, согласился. Втроем они уселись в хижине лесничего за столом, Слизнорт открыл принесенное вино и выпил вместе с Хагридом за упокой несчастного Арагога. Гарри к выпивке не притронулся, только наблюдал, как постепенно, бокал за бокалом, надирается Хагрид и как маленькие водянистые глазки Слизнорта становятся все более осоловелыми. Наконец, выждав подходящий момент, Гарри подступился к профессору. «Феликс фелицис» работал безупречно. Зелье помогло Гарри подобрать нужные слова, затронуть правильные струны души Слизнорта и, наконец, уговорить профессора отдать настоящие воспоминания о Волдеморте.
- А вот теперь – самое интересное, - заговорщицки проговорил Гарри, и у его друзей загорелись глаза. – Те воспоминания… я увидел их!
- Неужели? – выдохнула Гермиона. – Ты встречался с Дамблдором?
- Да, - подтвердил Гарри. – Как раз вчера он вернулся в школу, я узнал это от Почти Безголового Ника и сразу бросился к нему. Можете представить, как мне хотелось поскорее узнать, для чего мне пришлось так долго ломать себе голову! Профессор Дамблдор сразу же достал Омут памяти, и мы с ним отправились в воспоминания Слизнорта. Там все было так же, как в прошлый раз, помните, я рассказывал? Слизнорт, видимо, проводил вечер в своем «Клубе слизней», и там был Риддл. Когда все разошлись, Риддл остался в кабинете Слизнорта и начал спрашивать профессора о крестражах.
- Ты выяснил, что они из себя представляют? – спросила Гермиона с нетерпением.
- Всему свое время, - спокойно продолжал Гарри, видя, как все сильнее разгорается любопытство друзей. – Риддл подошел к этому вопросу с осторожностью, ему очень нужно было выяснить, что такое крестражи, хотя, думается мне, он уже кое-что знал о них к тому времени. Так вот, умаслив профессора и усыпив его бдительность, Риддл добился своего – Слизнорт проговорился. Он рассказал Риддлу о крестражах все, что знал сам.
- Что именно, Гарри, не тяни кота за хвост! – воскликнул Рон в нетерпении.
- Крестражи, - тут Гарри придвинулся ближе к друзьям и понизил голос, - крестражи – это предметы, в которые волшебник помещает часть своей души, чтобы она находилась в целости и сохранности. Если волшебника, сделавшего крестраж, например, убьют, то он не погибнет, пока жива часть его души, заключенная в крестраже…
- Ой, Гарри! – охнула Гермиона и прикрыла рот руками. Глаза ее расширились от удивления. – Неужели Сам-Знаешь-Кто…
- Точно, все сходится! – подхватил Рон. – Он умер, но при этом как-то остался жив, значит, он сделал себе крестраж!
- Не так громко, Рон, - осадил друга Гарри. – Но, в общем, ты прав. Волдеморт сделал крестраж. И не один, а целых семь.
- Семь?! – в ужасе переспросила Гермиона. – Но это значит, что его вообще невозможно убить!
- В какой-то мере – да, - подтвердил Гарри. – Крестражем может быть все, что угодно, и оно, скорее всего, надежно спрятано. Волдеморт изо всех сил постарался сделать так, чтобы избежать смерти. Или, по крайней мере, отдалить ее на максимально возможный срок… Причем он не гнушался никакими методами, ведь для того, чтобы сделать крестраж, нужно расколоть собственную душу.
- Какой ужас! – прошептала Гермиона.
- Да, - кивнул Гарри. – Ужас еще и потому, что душу просто так не расколешь. Для этого нужно совершить самое страшное, что только можно придумать. Убийство. Нужно лишить человека жизни. И тогда душа разрывается. А потом волшебник с помощью какого-то заклятия помещает оторванный кусочек души в крестраж. Слизнорт говорил Риддлу, что это очень опасно и страшно, да и Дамблдор подтвердил, что душа, разорвавшись на две половинки, становится очень хрупкой и неустойчивой. Представляете, что стало с душой Волдеморта, раз он умудрился разорвать ее на целых семь частей!..
- А с чего вы взяли, что он создал семь крестражей? – резонно спросил Рон.
- Он сам спрашивал у Слизнорта о том, не лучше ли сделать семь крестражей, чтобы надежнее сохранить душу, ведь семь – самое сильное магическое число.
- Значит, Волдеморт непобедим, - печально заключил Рон. – Бесполезно пытаться избавиться от него, он в любой момент может возродиться вновь… А отыскать все его крестражи – безнадежная затея, ведь они могут, как ты сам сказал, оказаться чем угодно…
- Вот тут ты как раз не прав, Рон, - возразил Гарри. – Волдеморт слишком тщеславен, чтобы превращать в крестражи всякий хлам. Помните, я рассказывал вам, как он убил своего отца и всю его семью? А потом Хэпзибу Смит? Так вот, между этими убийствами есть связь: у Морфина Мракса Волдеморт забрал кольцо с фамильным гербом, а у старухи Смит – медальон Слизерина и чашу Хаффлпафф. Дамблдор считает, что Волдеморт превращал в крестражи только те вещи, которые имели для него особую ценность. Кроме того, он хотел собрать по одному предмету, оставшемуся от всех четверых великих волшебников, которые основали школу, ставшую для него домом. Возможно, Волдеморту удалось найти что-то, что принадлежало Ровене Равенкло или Годрику Гриффиндору, но скорее всего, только Ровене.
- И все равно, нам это ничего не дает, - усмехнулся Рон. – Какой резон знать, что за предметы он использовал, если нет никакой возможности их отыскать? Они могут быть где угодно, может, на Северном Полюсе! Нужно перерыть весь земной шар, чтобы найти семь крестражей! Это не под силу никому, даже Дамблдору.
- Ошибаешься, Рон, - улыбнулся Гарри. – Не семь, а только шесть. Ведь седьмая часть души сейчас находится в теле самого Волдеморта, иначе как бы он смог возродиться?
- Верно, - кивнул Рон. – Я как-то не подумал. И все равно! Шесть – это немногим меньше, чем семь!
- И тут ты не прав, - снова усмехнулся Гарри. – Два из шести крестражей уже уничтожены, причем один из них вам хорошо знаком.
- Постой-ка! – воскликнула Гермиона, напряженно думая. При этом она так сжала губы, что они превратились в тоненькую полоску. – Кажется, я кое-что поняла! Крестраж, уничтоженный почти что на наших глазах… Дневник Риддла, верно?
- Совершенно точно, Гермиона, блестящая интуиция! – подтвердил Гарри. – Дневник Риддла был одним из крестражей, и я уничтожил его на втором курсе с помощью яда василиска. А второй уничтожил Дамблдор – это кольцо Мраксов.
- Это из-за него у профессора что-то с рукой? – проронила Гермиона и тут же испуганно замолчала, поняв, что сказала лишнего.
- Да, - кивнул Гарри, пристально посмотрев на подругу. – Но откуда ты…
- И все равно остается еще четыре, - встрял Рон. – О трех мы знаем: это чаша, медальон и что-то, что, возможно, принадлежало Гриффиндору или Равенкло. И, хотя мы все равно не имеем представления, где это все находится, мне интересно, что же Волдеморт выбрал в роли своего седьмого крестража? Вы и до этого с Дамблдором додумались?
- Представь себе, додумались, Рон, - невозмутимо ответил Гарри. – Точнее, Дамблдор додумался, не я. Седьмой крестраж – это Нагайна.
- Змея?! – в один голос переспросили Рон и Гермиона.
- Да, она должна была стать крестражем в тот момент, когда Волдеморт собирался убить меня, но у него, как вы помните, не получилось. Однако потом, когда он готовился к перерождению, он снова совершил убийство и создал недостающий крестраж.
- Уф! – Рон тяжело откинулся на спинку стула. – Какой все это кошмар! Крестражи, расщепление души… просто мурашки бегут по коже!
- Кстати, - заявил Гарри, - Дамблдор обещал взять меня с собой, если ему вдруг удастся отыскать очередной крестраж.
- Гарри, это может оказаться очень опасно! – предостерегающе проговорила Гермиона.
- Я знаю, - кивнул Гарри. – Спасибо за совет, но я больше не могу сидеть в четырех стенах и ждать у моря погоды…
Тут профессор Флитвик провозгласил о начале самостоятельной работы, и все взялись за волшебные палочки. Гарри тоже достал свою и попытался понять, что от них на этот раз требуется. Сегодня ученикам предлагалось превратить уксус в вино. Изящным взмахом волшебной палочки Гермиона тут же проделала этот номер. Гарри страдальчески вздохнул и попытался повторить то же самое. «Да уж, лучше ловить приспешников Волдеморта, чем плесневеть в душном классе над стаканом уксуса…» - подумал он с тоской. Бросив взгляд на парту напротив, он заметил заплаканную и совсем несимпатичную Лаванду Браун.
- Что с ней такое? – толкнул он локтем Рона.
- А? М-м-м… - пробормотал Рон. – Мы с ней расстались. Она застукала нас с Гермионой, когда мы выходили из нашей спальни. Тебя-то она видеть не могла, ты был под мантией-невидимкой… Вот и начала скандалить, наорала на меня, высказала мне много интересного. Хорошо, что самому не пришлось ничего объяснять.
- Трус, - хмыкнула Гермиона. – Кстати, вчера был не самый удачный день для влюбленных. Джинни с Дином тоже разошлись, - при этом Гермиона так многозначительно посмотрела на Гарри, что ему пришлось отвести взгляд, чтобы не выдать своего волнения.
- Из-за чего это вдруг? – спросил он при этом хладнокровно.
- Джинни обвинила Дина в том, что он все время пытается протолкнуть ее в портретный проем, будто она сама не может ходить. Ну и затем, как обычно, слово за слово… Да, у них и раньше не все было в порядке…
Гарри понимающе кивнул, чувствуя, как зверь в глубине души просыпается и начинает ворочаться.
- Теперь тебе тяжело придется, - заметила Гермиона невзначай.
- Почему это? – вскинулся Гарри.
- Ну, ведь Джинни и Дин в команде по квиддичу, если они начнут ругаться или еще что-нибудь…
- А… - спохватился Гарри. – Ну, да. Я что-нибудь придумаю.
При этом в душе у него разыгралась настоящая битва. С одной стороны теперь, когда исчезло препятствие в виде Дина, Гарри мог попытать счастья и пригласить Джинни на свидание, но с другой – он помнил, как Рон смотрел на Джинни и Дина, когда застал тех целующимися. Гарри не хотел, чтобы Рон начал считать своего друга предателем.
Занятие подошло к концу. Так ничего и не решив, Гарри Поттер решил отложить все размышления на завтра. В компании Рона и Гермионы он отправился в башню Гриффиндора.
В общей гостиной было шумно. Семикурсницы толпились у дальней стены. Гарри с интересом посмотрел на это собрание. Тут из общей массы учеников вырвался Невилл и, заметив Гарри, кинулся к нему.
- Гарри! Ты еще не слышал? Кэти вернулась. Кэти Белл!
Гарри подошел ближе к семикурсницам и увидел среди них Кэти, выздоровевшую и лишь слегка бледноватую после проведенных в Святом Мунго месяцев.
- Привет! – радостно поздоровался Гарри. – Как ты?
- Я в полном порядке! – улыбаясь, ответила Кэти. – Меня выписали из Святого Мунго в понедельник, несколько дней я провела с родителями, а сегодня утром вернулась в «Хогвартс». Лианна как раз рассказывала мне про последний матч и Маклаггена…
- Понятно, - кивнул Гарри. – Ладно, раз ты вернулась и Рон в форме, думаю, мы еще поборемся за первенство и размажем Равенкло по стенке. Слушай, Кэти… - Гарри не мог не выяснить этого. Друзья Кэти начали собираться на трансфигурацию и потянулись к выходу. Гарри понизил голос и спросил: - …насчет того ожерелья… ты не помнишь, кто тебе его дал?
- Нет, - грустно покачала головой Кэти. – Меня все спрашивают, а я понятия не имею. Помню только, как вошла в женский туалет в «Трех метлах».
- А ты точно вошла внутрь? – поинтересовалась подошедшая Гермиона.
- Я точно открыла дверь, - ответила Кэти. – Получается, что тот, кто ударил в меня Империусом, стоял прямо за ней. А дальше – сплошное черное пятно в памяти, и только потом – последние две недели в Святом Мунго…Слушайте, мне пора на урок, а то ведь Макгонагалл не посмотрит на то, что я первый день в школе, посадит писать строчки… - Кэти виновато улыбнулась, взяла сумку и поспешила на урок.
Гарри, Рон и Гермиона все оставшееся до занятий время посвятили обсуждению услышанного. Получалось, что Кэти могла подстеречь только девушка или женшина. Или же, как предположил Гарри, кто-то, кто превратился в девушку, ведь Малфой уже давно проворачивает подобный номер со своими дружками Крэббом и Гойлом.
При упоминании Малфоя Гермиона сразу как-то приумолкла, взгляд ее потух. Гарри присмотрелся к подруге с интересом и сочувствием. Сейчас ему гораздо больше хотелось узнать, что происходит между ней и Малфоем, чем расследовать то, о чем и так достаточно сказано и подумано. Перед глазами у Гарри встала картина, увиденная в Омуте Памяти. Малфой и Гермиона. Гермиона и Малфой. Кажется, мир перевернулся. Такого быть не могло. Не должно было быть. Гарри все никак не мог заставить себя посмотреть на все с самой очевидной точки зрения – Гермиона встречается с Малфоем. Тайно, за их с Роном спинами, по-предательски встречается со слизеринском хорьком. Нет, Гарри не мог в это поверить, всеми силами души отгоняя от себя подобные мысли. «Здесь должно быть какое-то другое объяснение, должно быть что-то другое», - твердил он, понимая, что просто загоняет самого себя в тупик. Нет. Никакого другого объяснения просто нет. Просто ты слишком доверчив, Гарри Поттер. Слишком сильно любишь друзей, чтобы подозревать их в чем-то страшном…
Задумавшись, Гарри по привычке начал листать «Расширенный курс зельеварения» и остановился на страничке с загнутым уголком. На полях страницы рукой Принца было нацарапано заклинание Сектумсемпра с подписью «от врагов». Когда-то давно Гарри отыскал его и все никак не решался испробовать его действие, особенно в присутствии Гермионы, слишком скептически относящейся ко всем записям Принца-полукровки. «Надо будет при случае испробовать его на Маклаггене», - мстительно подумал Гарри, пряча учебник в сумку. – Или на Малфое».

***

Был по-летнему солнечный и жаркий день. Половина студентов высыпала на лужайки перед школой, другая половина устроилась у Черного Озера в прохладной тени старых кряжистых ив. Школу охватила безудержная весенняя лихорадка, когда преподаватели выбивались из сил, чтобы утихомирить студентов и вбить в их головы хоть немного знаний, а студенты, в свою очередь, до изнеможения носились по школе, словно под действием заклятия ускорения, ломали все, что можно сломать, ругаясь друг с другом и влюбляясь напропалую.
Кроме того, приближалась последняя игра сезона по квиддичу – Гриффиндор против Равенкло. Этого решающего матча с нетерпением ждали все – и игроки, и болельщики, и преподаватели. Перевес в счете на триста очков сделал бы Гриффиндор чемпионом в этом году, Равенкло же попал бы на второе место. Если же Гриффиндор проиграет сотню очков, то скатится на самый низ турнирной таблицы, впервые за последние двести лет. Вся школа живо обсуждала предстоящие состязания. Масса внимания доставалась участникам команд, причем не всегда – лестного. Как водится, многие не особенно сознательные ученики сочиняли про членов чужой команды гнусные песенки и стишки и распевали их в коридорах и во время завтраков и обедов в Большом Зале.
Доля всеобщего ажиотажа досталась и Гарри Поттеру, хотя сейчас он не слишком переживал по этому поводу. На душе у него было легко, как никогда. Вопрос с Дином он решил быстро и безболезненно, попросив того из команды в виду внезапного возвращения Кэти. Джинни же не сильно печалилась по этому поводу, напротив, стала душой команды, постоянно развлекая друзей на тренировках. Гарри не мог оторвать взгляда от огненно-рыжей ведьмы, стремительно мчащейся над полем или звонко хохочущей над какой-нибудь шуткой, и все время думал, мучительно думал, стоит ли ему пригласить ее на свидание. При этом он понимал, что тянуть не стоит, ведь, если он не пригласит Джинни, то это сделает кто-то другой.
Больше всех от повышенной популярности страдал Рон. Вернувшийся в команду на радость товарищей и к вящей скорби Маклаггена, Рон снова ударился в панику и на переменах то и дело отлучался в туалет по причине внезапно накатывающей тошноты. Гермиона же усиленно готовилась к очередным переводным экзаменам и пропадала в библиотеке или в гостиной за кипой пергаментов и целым шкафом книжек. Изредка ей удавалось улучить момент и, сбежав от друзей, прокрасться в выручай-комнату. С каждым днем она делала это все реже, помня, что Гарри, совершенно помешавшийся на идее поймать Малфоя, постоянно следит за ним по Карте Мародеров, и если увидит слизеринца рядом с ней, то не миновать серьезного разговора.
На сердце скребли кошки. Джинни, завидев Гермиону, еще издалека начинала как-то странно кивать и щуриться, напоминая о своем обещании молчать только до матча. Гермиона прекрасно об этом помнила и пыталась уговорить себя согласиться, пойти к Гарри и все рассказать ему. «Завтра, - говорила она себе, укладываясь в постель. – Обязательно, завтра я все ему расскажу». Но, просыпаясь утром, понимала, что ей не хватит сил не только поговорить с Гарри, но даже посмотреть ему в глаза. И она снова откладывала разговор.
А время, между тем, неумолимо утекало. До матча оставалось несколько дней. Гермиона пыталась советоваться с Драко, но он не мог придумать ничего вразумительного, а, может, и не особенно старался. Гермиона заметила, что он отдалился от нее. В те короткие мгновения, что им удавалось провести наедине, он по-прежнему говорил ей теплые слова, обнимал ее, целовал, но Гермиона чувствовала, что что-то не так. Словно это был не он. Словно это была всего лишь пустая оболочка, всего лишь внешнее обличие Драко Малфоя, а сам он, спрятавшись где-то глубоко внутри, закрылся от всего внешнего и исчез. Она стала снова бояться его. Не потому, что Малфой снова стал мерзким слизеринским хорьком, каким считал его Гарри. Нет. Ее пугал взгляд Драко. Он не был ни надменным, ни холодным, как обычно, не был презрительным или гневным, не был ласковым, раскаивающимся, теплым, смущенным или страстным. Он был просто пуст.
«Как у человека, к которому применили заклятие Империус, - подумала Гермиона, взглянув однажды в пустые серые глаза. – Или… поцелуй дементора». Содрогнувшись при этой мысли, она крепче прижалась к Драко и прошептала:
- Я все равно буду любить тебя. Что бы ни случилось, обещаю, я все равно буду любить тебя…
Он посмотрел на нее как-то странно. Она увидела слезы, стоящие в его глазах. И ей на секунду показалось, что он вернулся. Что он, наконец, снова с ней. Но в следующий миг видение исчезло, и его взгляд снова опустел.
Что творится с ним? Наверняка, это как-то связано с Волдемортом. Да, конечно, Драко переживает и за родных, и за себя, и за Гермиону. Но раньше он сам говорил об этом, делился с ней своими страхами, пусть в порыве гнева или в минуту душевной слабости. Но он не был так безразличен ко всему, как сейчас. Гермиона чувствовала – совсем скоро должно случиться что-то очень плохое. И она очень хотела это предотвратить. Она пыталась уговорить его обратиться к Дамблдору, но он только злился и хмурился. Она хотела его защитить, но не знала, как. К тому же она боялась. Боялась огласки. Боялась возможных трудностей с Гарри и Роном. Да и мало ли чего еще…
В тот памятный день, рано утром, Гермиона пришла в библиотеку, чтобы встретиться с ним. Он ждал ее там.
- Доброе утро, - прошептала она, проходя мимо него. За соседним столом сидел какой-то третьекурсник со Слизерина.
Малфой почти незаметно кивнул. Выждав несколько минут, он встал и направился в дальний конец зала за стеллажи. Они совсем недавно нашли это место. Сюда редко заходили ученики, да и мадам Пинс почти не появлялась, и можно было спокойно поговорить.
- Скоро Гарри проснется, - выдохнула Гермиона. – Он может увидеть меня с тобой…
- Как? Сквозь стены? – фыркнул Малфой.
- Я… не могу тебе сказать, - уклончиво ответила Гермиона и отвела взгляд. Сердце ее колотилось от ощущения опасности.
- Тогда почему ты не скажешь ему сама? – спросил Драко и, взяв Гермиону за подбородок, заставил ее смотреть ему в глаза. – Уизли рано или поздно все разболтает, и тогда ты уже ничего не сможешь сделать. А сейчас…
- Я и сейчас уже ничего не могу сделать, - тихо сказала Гермиона. – Слишком поздно. Я не могу потерять лучших друзей и от тебя отказаться я тоже не смогу. Мне ничего не остается, как уповать на судьбу…
- И ты вот так просто сдашься?
- Я прошу тебя, Драко, - вдруг взмолилась Гермиона. – Пойдем к директору! Расскажи ему все, спаси себя, свою семью! Спаси меня от того кошмара, что меня ждет!.. Ведь если ты сделаешь что-то ужасное, я возненавижу тебя, но не смогу не любить!!! Помоги нам обоим, Драко! Умоляю!..
- Я не хочу об этом говорить…
- Драко… Я так больше не могу…
- Молодые люди! – вдруг раздался скрежещущий голос мадам Пинс, а через секунду ее фигура выросла над студентами. – Вы находитесь в библиотеке! Как вы смеете разговаривать во весь голос? Здесь вам не клуб свиданий, немедленно покиньте помещение!
Драко, бросив злобный взгляд на библиотекаршу, вышел первым. Гермиона подождала немного, переминаясь с ноги на ногу под тяжелым взглядом мадам Пинс, а затем последовала за Малфоем.
Он стоял у дверей библиотеки, прислонившись спиной к стене. Глаза его были закрыты, волосы пребывали в художественном беспорядке, воротник рубашки расстегнут, мантия помята. Видимо, он собирался еще в темноте, хотел прийти в библиотеку пораньше, чтобы выкроить хоть пару лишних минут с Гермионой.
- Прости меня, - проговорил он, не открывая глаз.
Гермиона подошла к нему и встала рядом, положив голову ему на плечо.
- И ты – меня, - тихо сказала она. – Ты так изменился, Драко… Мне даже не верится, что это – ты…
- Я не изменился, - в ответ произнес он. – Я такой же, как был. Это у тебя изменился взгляд на многие вещи… А может… нет, не важно. Если бы я и изменился, я бы не стал…
- Что?
- Ничего. Я просто не изменился, - повысил голос Драко. – И никогда не изменюсь. И мне жаль, что ты видишь во мне какого-то другого человека, потому что ты ошибаешься. Я именно такой, как говорит Поттер и Уизли и все остальные твои друж… друзья.
- Изменился, - прошептала Гермиона, сощурившись и тепло улыбнулась. – Ты изменился до неузнаваемости, Драко Малфой…
В то утро они много говорили, кажется до самого завтрака. Неспеша разошлись каждый в свою сторону, наполненные предчувствием следующей встречи и тревожными мыслями о будущем. Гермиона даже слегка взбодрилась, почувствовав, что настоящий Драко не так уж и глубоко спрятался под свою непробиваемую оболочку, и нужно только чуть больше усилий и терпения, чтобы его оттуда вытащить. Вот только было бы у нее время. Ей совершенно не хватает времени…
Настал вечер. Гарри и Рон отправились на ужин, а Гермиона, под предлогом того, что она должна заскочить к профессору Вектор, отправилась в выручай-комнату. Там ее должен был ждать Драко. У них было каких-то полчаса, и этого было чертовски мало, но выбора не было. Пройдясь трижды вдоль стены, Гермиона увидела знакомую дверь с медными петлями, огляделась, не заметила никого постороннего и быстро скользнула в тайное укрытие.
Малфоя в нем не было.
«Наверное, я слишком рано пришла», - подумала Гермиона. Усевшись в кресло, она начала, от нечего делать, повторять в уме разные магические формулы и тренировать невербальные заклятья.
Спустя десять минут она взволновалась. Драко никогда не заставлял себя ждать, приходил даже раньше назначенного времени, а теперь его не было, и это было странно. Вот уже и двадцать минут прошло… Гермиона вскочила с кресла и начала мерить шагами комнату. Червячок беспокойства начал точить ее мысли. Что-то было не так. Что-то не так. Наверное, что-то случилось, раз он не смог прийти…
«О, Мерлин, пусть не случится ничего плохого, только ничего плохого!» – мучительно подумала Гермиона.
Ожидание стало невыносимым. Безо всяких предосторожностей выскочив из выручай-комнаты, Гермиона бросилась в Большой Зал. Сердце ее стучало все громче, ладони покрылись липким потом, дыхание сбилось. В ушах стучала кровь. Тук-тук-тук… Тук-тук-тук… Что-то случилось… Что-то случилось… Что-то случилось…
Замедлив шаг у самых дверей Большого Зала, Гермиона из последних сил постаралась взять себя в руки и не торопясь вошла. В зале уже почти никого не было – с десяток учеников, в том числе Джинни и Рон, профессор Спраут и профессор Слизнорт – вот и все. Малфоя в Большом Зале не было. Вздохнув поглубже, Гермиона направилась к гриффиндорскому столу. Нервы ее были напряжены, как натянутые до предела струны. Одно лишь движение – и дзинь! – разрыв…
- О, Гермиона, наконец-то ты тут! – проговорила Джинни, сверля Гермиону взглядом. - Наверное, на свидание бегала?
Гермиона не успела ничего ответить. Двери Большого Зала с оглушительным грохотом распахнулись. В Зал влетела насмерть перепуганная Парвати Патил (глаза ее были размером с блюдца) и звонко вскрикнула:
- Гарри Поттер только что убил Драко Малфоя!!! В мужском туалете на шестом этаже!!! Плакса Миртл все видела своими глазами!!!
В Зале мгновенно наступила гробовая тишина. Гермиона, вздрогнув, побледнела, как полотно, закрыла лицо руками и медленно опустилась на скамью рядом с оторопевшей Джинни. Все было кончено.

И, наконец, дно…

Date: 2015-09-05; view: 308; Нарушение авторских прав