Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Часть 2. Практическое приложение урока 6 page





Все кулуары Конгресса заполнены ходоками от отрасли «икс». Отрасль «икс» больна. Отрасль «икс» умирает. Ее необходимо реанимировать. Спасти же «икс» могут только таможенные пошлины, более высокие цены или субсидия. Если ей позволить умереть, то рабочие будут выброшены на улицу. Обслуживающие их арендодатели, бакалейщики, мясники, магазины одежды и местные кинотеатры разорятся, депрессия будет распространяться все более широкими кругами. Но если отрасль «икс» при помощи быстрых действий Конгресса спасти — о, тогда! Она будет приобретать оборудование у других отраслей; больше людей будет занято; больше работы будет у мясников, пекарей и производителей неоновых вывесок, и далее, все расширяющимися кругами будет распространяться процветание.

Очевидно, что это является лишь обобщенной формой случая, который мы только что рассматривали. В нем отраслью «икс» было сельское хозяйство. Но существует множество других отраслей «икс». Два из наиболее примечательных примеров — угольная и сереброплавильная отрасли. Конгресс, пытаясь спасти сереброплавильную отрасль, своими действиями нанес неисчислимый ущерб. Одним из доводов в пользу плана спасения был тот, что он помог бы «Востоку». Одной из реальных целей этого плана было вызвать дефляцию в Китае, который придерживался в то время серебряного стандарта, и заставить Китай отказаться от него. Казначейство США было вынуждено приобретать по ценам, многократно превышающим рыночные, запасы ненужного серебра и складировать его в подвалах. Основных политических целей «серебряных сенаторов» можно было бы в равной степени и с меньшей степенью ущерба и издержек достичь, выплачивая прямую субсидию владельцам рудников или их рабочим, но Конгресс и налогоплательщики никогда не одобрили бы такого открытого воровства, не будь оно подкреплено идеологическим трюком — обоснованием «ведущей роли серебра для национальной валюты».

Для спасения угольной отрасли Конгресс принял акт Гаффи, в соответствии с которым владельцам угольных шахт не только разрешалось, но их просто вынуждали сговариваться и не продавать продукцию ниже определенных минимальных цен, фиксировавшихся правительством: и хотя Конгресс начал фиксировать цены на уголь, правительство вскоре обнаружило (вследствие различий в размерах, существования тысяч шахт, отгрузок в тысячи разных мест назначения железной дорогой, грузовиками, кораблями и баржами), что приходится фиксировать 350 тысяч разных цен на уголь008. Одной из целей этой попытки сохранить цены на уголь выше конкурентного рыночного уровня было ускорение тенденции к замене потребителями угля такими источниками энергии и тепла, как нефть, природный газ и гидроэлектроэнергия. Сегодня мы обнаруживаем обратную ситуацию: правительство пытается форсировать переход от потребления нефти к потреблению угля.

Нашей целью не является отслеживание всех результатов, исторически появляющихся от усилий по спасению отдельных отраслей; мы должны выявить лишь главные из них, с необходимостью появляющиеся от усилий по спасению отрасли.

Могут доказывать, что ту или иную отрасль необходимо создавать или защищать, исходя из интересов военно-промышленного комплекса. Может доказываться и то, что та или иная отрасль будет разрушена налогами или уровнем заработной платы, диспропорциональными в сравнении с другими отраслями; или, в случае коммунального предприятия, что оно вынуждено оказывать услуги населению по определенным тарифам и ставкам, что не позволяет ему иметь нормальную норму прибыли. В зависимости от конкретного случая, такие доводы могут быть как справедливыми, так и несправедливыми. Это не является предметом нашего рассмотрения сейчас. Нас интересует лишь один довод в пользу спасения отрасли «икс»: что, мол, если позволить ей сократиться в размере или погибнуть под воздействием свободной конкуренции (всегда называемой отраслевыми защитниками не иначе как «попустительской», «анархической», «перегрызающей горло», действующей по законам «волчьей стаи», «выживания джунглей»), то она потянет вниз за собой всю экономику, а вот если ей дать искусственно выжить, то она поможет всем остальным.

То, что мы сейчас обсуждаем, является ничем иным, как обобщенным случаем аргументации, приводимой в пользу паритетных цен на фермерскую продукцию или тарифной защиты для любого числа отраслей «икс». Довод против искусственно завышенных цен применим, конечно же, не только к фермерской, но и к любой другой продукции, точно так же, как доводы, обнаруженные нами против тарифной защиты отдельной отрасли, относятся и к любым другим отраслям.

Но всегда имеется множество различных схем для спасения отраслей «икс». Помимо уже рассмотренных, существует два основных типа таких предложений, и мы их кратко разберем. Первое: утверждается, что отрасль «икс» «переполнена», и необходимо сделать так, чтобы другие фирмы или компании не могли в нее проникнуть. Второе: доказывается, что отрасль «икс» необходимо поддерживать прямыми правительственными субсидиями.

Итак, если отрасль «икс» действительно «переполнена» в сравнении с другими отраслями, то нет необходимости в запретительном законодательстве, предотвращающем проникновение в отрасль нового капитала или новых рабочих. Новый капитал никогда не стремится в отрасли, очевидно умирающие. Инвесторы никогда энергично не ищут отрасли с максимальными рисками потерь и к тому же с минимальной отдачей. То же самое относится и к рабочим, когда у них есть какая-либо лучшая альтернатива: они не пойдут работать в отрасли, где заработные платы самые низкие, а перспективы стабильной занятости менее обещающи.

Если новый капитал и новая рабочая сила насильственно удерживаются от проникновения в отрасль «икс», то как бы и кем бы это ни делалось — монополиями, картелями, политикой профсоюзов или законодательством, — это лишает капитал и рабочую силу свободы выбора. Это вынуждает инвесторов вкладывать капитал туда, где отдача ожидается менее обещающей в сравнении с отраслью «икс», а рабочих — идти на работу в отрасли даже с еще более низкими заработными платами и перспективами, чем те, которые они могли бы найти в якобы слабой отрасли «икс». Это означает, таким образом, что и капитал, и труд используются менее эффективно, чем могли бы, если бы им было предоставлено право своего, свободного выбора. Это означает, следовательно, снижение объемов производства, которое отражается с необходимостью в снижении среднего уровня жизни.

Этот более низкий жизненный уровень будет вызван либо более низкими средними заработными платами, чем они были бы в ином случае, или более высокой средней стоимостью жизни, или комбинацией обоих факторов. (Точный результат будет зависеть от того, какая при этом проводится денежная политика.) Но в самой отрасли «икс» при помощи политики ограничений заработная плата и отдача по инвестированному капиталу, естественно, должны быть на более высоком уровне, чем в противном случае; но заработная плата и отдача капитала в других отраслях будут форсированно удерживаться на более низком уровне, чем это могло бы быть. Отрасль «икс» будет выигрывать лишь за счет отраслей А, В и С.

Те же самые результаты последуют за любой попыткой спасти отрасль «икс» прямыми субсидиями из государственной казны. Это будет означать не что иное, как перевод богатства, или дохода, в отрасль «икс». Налогоплательщики потеряют ровно столько же, сколько работники отрасли «икс» приобретут. Величайшее достоинство субсидии, с точки зрения общественности, заключается в том, сколь очевидным она делает этот факт. Возможности интеллектуального запутывания, сопровождающего доводы в пользу тарифов, фиксирования минимальных цен или монополистических исключений, становятся намного меньше.

На примере субсидий становится очевидным, что та сумма, которую теряют налогоплательщики, получает отрасль «икс». Также должно быть ясно и то, как следствие, что другие отрасли должны потерять ровно столько же, сколько отрасль «икс» получит. Они должны оплатить часть налогов, используемых для поддержки отрасли «икс». У потребителей, поскольку с них взимают налог для поддержки отрасли «икс», ровно на столько же меньше будет доход, который они смогут использовать на приобретение других вещей. В результате другие отрасли в среднем должны стать меньше, чем могли бы быть в ином случае, с тем чтобы отрасль «икс» могла стать больше.

Но результатом этой субсидии не будет лишь перераспределение богатства, или дохода, или совокупное сокращение других отраслей в той же мере, в какой отрасль «икс» вырастет.

В результате также (и это — момент, когда и государство в целом несет чистый убыток) и капитал, и труд вымываются из отраслей, в которых они используются наиболее эффективно, в направлении отрасли, где они используются менее эффективно. Создается меньше богатства. Средний жизненный уровень становится ниже в сравнении с тем, каким он мог бы быть.

Подобные результаты по сути внутренне присущи любым доводам в пользу субсидирования отрасли «икс». Благодаря борьбе своих друзей отрасль «икс» сокращается или умирает. Но почему, можно задаться вопросом, ее необходимо сохранять жизнеспособной при помощи искусственного дыхания? Идея, заключающаяся в том, что при расширяющейся экономике все отрасли должны постоянно расти, по сути своей ошибочна. Чтобы новые отрасли могли довольно быстро расти, обычно достаточно того, чтобы некоторые старые отрасли были сокращены или прекратили свое существование. Этим они способствуют высвобождению необходимого капитала и рабочей силы для новых отраслей. Если бы мы хотели искусственно сохранить существование двухместных колясок с лошадьми как бизнес, мы должны были бы замедлить развитие автомобильной отрасли и всех связанных с нею занятий. Мы должны были бы снизить производство богатства и замедлить экономический и научный прогресс.

Однако именно это мы и делаем, когда пытаемся не дать умереть отрасли, только чтобы защитить уже квалифицированную рабочую силу и инвестированный в нее капитал. Сколь бы ни казалось это кому-то парадоксальным, для здоровья динамичной экономики также необходимо, чтобы умирающим отраслям было позволено прекратить свое существование, как и растущим — позволено расти. Первый процесс необходим для второго. В равной степени глупо сохранять устаревшие отрасли, как и пытаться сохранять устаревшие методы производства: зачастую эти два способа фактически являются описанием одного и того же. Усовершенствованные методы производства должны постоянно заменять устаревшие, если старые потребности и новые желания требуется удовлетворять лучшими товарами и средствами.

 

Глава XV. Как действует «система цен»

Аргументацию, приводимую в этой книге, можно аккумулировать в следующем утверждении: для изучения воздействия любого экономического предложения мы должны выявить не только непосредственные результаты, но и результаты в долгосрочной перспективе; не только первичные, но и вторичные следствия, не только воздействие на какую-то отдельную группу, но воздействие на всех. Полагается глупым и уводящим в сторону концентрировать наше внимание на каком-то отдельном моменте — изучать, например, лишь то, что происходит с одной отраслью, игнорируя то, что происходит в целом. Но именно из-за стойкой и ленивой привычки размышлять лишь об отдельной отрасли или процессе изолированно, произрастают основные экономические ошибки. Эти ошибки не только пополняют аргументы нанятых представителей отдельных интересов, но и аргументацию даже некоторых из экономистов.

Именно на ошибке изоляции, в своей основе, базируется школа «производство для потребления, а не прибыли» с ее атакой на полагаемую порочной «систему цен». Проблема производства, говорят последователи этой школы, решена. (Эта повторяющаяся ошибка, как мы далее увидим, является изначальной точкой для расшатывания большинства валют и шарлатанов, выступающих за распределение богатства.) Ученые, эксперты по производительности, инженеры, технические специалисты решили ее. Они могут произвести все, что вы лишь только упомянете, в огромных, практически неограниченных объемах. Но, увы, мир управляется не инженерами, думающими только о производстве, а бизнесменами, цель у которых одна — прибыль. Бизнесмены отдают свои приказы инженерам, а не наоборот. Бизнесмен будет производить любой товар, пока это будет выгодно, но как только при производстве изделия прибыль будет отсутствовать, безнравственный бизнесмен прекратит его производство, несмотря на то что желания многих людей будут оставаться неудовлетворенными и мир будет взывать о производстве большего количества товаров.

В этом воззрении содержится столь много ошибок, что их невозможно распутать сразу же. Но главная ошибка заключается в том, как мы намекали, что, как правило, рассматривается лишь одна отрасль, а если даже и несколько, то так, будто каждая из них существует автономно. Но каждая из отраслей существует во взаимодействии со всеми остальными, и любое важное решение, принимаемое в ней, воздействует не только на нее саму, но и на решения, принимаемые во всех остальных отраслях.

Мы поймем это лучше, если разберемся с основной проблемой, которую должен сообща решить бизнес. Чтобы максимально упростить нашу задачу, представим себе проблему, которую требуется решить Робинзону Крузо, находящемуся на пустынном острове. Его потребности поначалу кажутся бесконечными. Он насквозь промокает от дождя, он дрожит от холода, страдает от голода и жажды. Ему нужно все: питьевая вода, еда, крыша над головой, защита от животных, огонь, мягкое место для отдыха. Он не может одновременно удовлетворить все эти потребности; у него нет времени, энергии и ресурсов. Он должен заняться наиболее актуальной потребностью Больше всего, допустим, он страдает от жажды. Он выкапывает ямку в песке, чтобы собирать дождевую воду, или сооружает доморощенный сосуд. Однако, обеспечив себя небольшим количеством воды, он теперь должен заняться поисками еды, а не усовершенствованием сооруженной конструкции. Он может попытаться ловить рыбу, но для этого ему нужен либо крючок с леской, или сеть, и этим ему предстоит заняться. Но все, что он делает, отодвигает или мешает ему заниматься чем-то тоже очень важным, но чуть менее срочным. Он постоянно сталкивается с проблемой альтернативного применения своего времени и труда.

Шведской семье Робинзонов, возможно, было проще решить эту проблему. Им приходилось кормить больше ртов, но, опять же, у них больше рук, чтобы работать. Они могли применять на практике разделение и специализацию труда: отец охотится, мать готовит еду, дети собирают дрова. Но даже в семье невозможно позволить, чтобы один из ее членов бесконечно выполнял бы одно и то же, несмотря на относительную неотложность той общей потребности, которую он обеспечивает, и насущность нереализованных других потребностей. Когда дети соберут вязанку дров, их нельзя просто использовать для дальнейшего сбора дров. Скоро, скажем, наступит время, когда одного из них надо будет направить за водой. И семья постоянно стоит перед проблемой выбора среди альтернатив применения труда, и если ей повезло приобрести ружья, рыболовные снасти, лодку, топоры, пилы и т.д., то среди альтернатив применения труда и капитала. И будет невообразимо глупо собирающему дрова члену семьи жаловаться по поводу того, что вместе с братом они могли бы за день собрать больше дров, если бы он не ловил рыбу на обед для семьи. На примере изолированного индивида или семьи становится очевидным, что один вид деятельности можно расширять лишь за счет всех других видов деятельности

Простые иллюстрации типа вышеприведенных иногда высмеивают, называя «экономикой Робинзона Крузо». К сожалению, высмеиванием часто занимаются те, кому они больше всего нужны, кто не может понять этот конкретный принцип, проиллюстрированный даже в самой простой форме, или кто полностью забывает об этом принципе, приступая к анализу сбивающих с толка сложностей огромного по размерам современного экономического общества.

Обратим свое внимание на такое общество. Каким образом в таком обществе решается проблема альтернативного применения труда и капитала, чтобы удовлетворить тысячи различных потребностей и насущных нужд? Она решается именно через систему цен Она решается через постоянно меняющиеся взаимоотношения себестоимости производства, цены и прибыли.

Цены определяются через отношения предложения и спроса и, в свою очередь, воздействуют на предложение и спрос. Когда люди хотят больше покупать какой-то товар, они предлагают за него более высокую цену. Цена растет. Это увеличивает прибыль производителей товара. Поскольку этот товар выпускать выгоднее, чем другие, мощности, занятые его производством, расширяют, само производство начинает привлекать большее число людей. Возросшее предложение ведет к снижению цены и нормы прибыли до тех пор, пока норма прибыли по этому товару опять не упадет до общего уровня прибыли (включая сопряженные риски) по другим отраслям. Или же: 1) может упасть спрос на этот товар; 2) предложение его достигнет такой точки, что его цена упадет до уровня, при котором прибыльность по этому товару будет ниже, чем при производстве других товаров; 3) его производство может приносить реальные убытки. В этом случае «малорентабельные» производители, то есть производители с меньшей производительностью труда, или чьи издержки производства являются максимальными, будут «вымыты» из этого бизнеса. Товар будет производиться только наиболее эффективными производителями, работающими с минимальными издержками. Предложение такого товара также упадет или, по меньшей мере, перестанет расти.

Этот процесс является источником веры в то, что цены определяются издержками производства. Доктрина, утверждаемая в такой форме, не является истинной. Цены определяются предложением и спросом, а спрос определяется тем, насколько необходим людям товар и что люди могут предложить взамен. Это верно, что предложение частично определяется издержками производства. То, какова была себестоимость производства в прошлом, не может определять его ценность. Она будет зависеть от нынешнего соотношения спроса и предложения. Но ожидания предпринимателей относительно того, какими в будущем станут издержки производства товара, и какой станет его цена, определяют то, какой объем товара будет произведен Это затронет предложение в будущем. Таким образом, существует постоянная тенденция к уравновешиванию друг друга ценой товара и его предельной стоимостью производства, но не в силу того, что предельная стоимость производства прямо определяет цену.

Систему частных предприятий, таким образом, можно сравнить с тысячами машин, каждая из которых, управляется своим полуавтоматическим оператором и в то же самое время все эти машины и операторы, будучи связаны между собой и влияя друг на друга, действуют подобно одной большой машине. Большинство из нас, наверное, обращало внимание на имеющийся в паровом двигателе автоматический регулятор. Он обычно состоит из двух шаров или гирь, приводимых в движение центробежной силой. По мере того как скорость двигателя возрастает, эти шары отлетают от штока, к которому они прикреплены, и автоматически сужают или перекрывают дроссельный клапан, регулирующий впуск пара, в результате чего работа двигателя замедляется. Но если двигатель работает слишком медленно, шары падают, раскрывая дроссельный клапан, что повышает скорость двигателя. Таким образом, любое отклонение от намеченной скорости само по себе приводит в действие силы, стремящиеся это исправить.

Именно таким образом регулируется при системе конкурирующих частных производителей относительное предложение тысяч разных товаров Когда люди хотят приобретать больше товаров, их совокупный спрос приводит к повышению цены. Это увеличивает прибыль производителей этого товара. Это стимулирует их увеличить объем своего производства. Это ведет к отказу производителей другого товара от продолжения его производства, и они начинают производить товар, обещающий им большую прибыль Это приводит к росту предложения этого товара и в то же самое время к сокращению предложения некоторых других товаров. Цена этого товара поэтому падает в сравнении с ценами на другие товары, и стимул к сравнительному росту его производства пропадает.

Аналогично, если спрос на какой-то товар падает, цена и прибыльность его производства снижаются, то и объем его выпуска падает.

Именно последнее обстоятельство возмущает тех, кто не понимает «системы цен» и осуждает ее. Они обвиняют ее в создании дефицита. Почему, возмущаются они, производители должны сворачивать производство обуви в тот момент, когда ее производство становится невыгодным? Почему они должны руководствоваться лишь собственной выгодой? Почему они должны руководствоваться рынком? Почему они не производят обувь, не используя максимально «все возможности современного научно-технического прогресса»? Система цен и частные предприятия, делают вывод философы «производства для потребления», являются лишь формой «дефицитной экономики».

Эти вопросы и выводы произрастают из ошибки, заключающейся в рассмотрении одной отрасли изолированно от других, в восприятии одного дерева в отрыве от всего леса. До определенного момента, действительно, обувь производить необходимо. Но в равной степени необходимо шить пальто, рубашки, брюки, производить плуги, лопаты, строить заводы, мосты, дома и выращивать хлеб. Но было бы настоящим идиотизмом производить горы лишней обуви только потому, что есть такая возможность, в то время как сотни других насущных потребностей остаются неудовлетворенными.

Итак, в уравновешенной экономике данная отрасль может расширяться только за счет других отраслей, ибо в любой момент движущие силы производства всегда ограничены. Отрасль может расширяться только за счет привлечения в нее рабочей силы, земли и капиталов, которые в ином случае использовались бы в других отраслях. А когда данная отрасль сокращается или перестает расширять объем своего производства, это вовсе не означает обязательно, что произошел чистый спад в совокупном производстве. Сокращение в этот момент могло лишь высвободить труд и капитал, что обеспечивает расширение других отраслей Поэтому неправильно делать вывод о том, что сокращение производства в одной сфере обязательно означает сокращение общего производства.

Все, одним словом, производится за счет отказа еще от чего-то. Себестоимость производства саму по себе фактически можно определить как сумму тех вещей, от которых отказываются (отдых, наслаждения, сырье — с альтернативной возможностью использования) с целью создания того, что производится.

Далее следует, что для здоровья динамичной экономики необходимо, чтобы умирающие отрасли могли бы прекращать свое существование, а развивающиеся — расти, ибо первые вбирают в себя труд и капитал, которые должны высвобождаться для растущих отраслей. Лишь столь поносимая система цен решает огромной сложности проблему точного определения того, какое количество по десяткам тысяч разных товаров и услуг должно быть произведено сравнительно друг к другу. Эти в ином случае запутаннейшие уравнения решаются почти автоматически системой цен, прибылей и убытков. Эта система решает их несравненно лучше, чем могла бы сделать это любая группа бюрократов. Ибо они решаются системой, при которой каждый потребитель формирует свой собственный спрос и отдает свой голос (или даже дюжину новых голосов) каждый день; тогда как бюрократы попытаются решить эту проблему, определив за потребителей не то, что хотели бы сами потребители, а то, что бюрократы сочли бы благом для них

И хотя бюрократы не понимают почти автоматической системы рынка, он всегда им мешает. Они всегда пытаются усовершенствовать или исправить его, обычно в интересах какой-нибудь причитающей группы давления. Каковы некоторые из результатов от их вмешательства, мы рассмотрим в последующих главах.

 

Глава XVI. «Стабилизирующие» товары

Попытки поднять цены на конкретные товары на постоянной основе выше их естественного рыночного курса столь часто проваливались, причем они были столь гибельны и сопровождались такой дурной славой, что искушенные группы давления, а также бюрократы, на которых они оказывают давление, редко в открытую признают эту цель. Заявляемые ими цели, особенно если последние предполагают правительственное вмешательство, обычно бывают более умеренными и правдоподобными.

У них нет намерения, заявляют они, поднимать на постоянной основе цену на товар «икс» выше ее естественного уровня. Это, признают они, было бы несправедливо в отношении потребителей, но сейчас, заявляют они, товар продается по цене, значительно ниже ее естественного уровня. Производители не могут ничего заработать. Если не действовать быстро, то они лишатся своего дела. Тогда наступит реальный дефицит, и потребителям придется платить непомерную цену за товар. Очевидно, сейчас потребители покупают товар по дешевке, но в итоге это выльется им в копеечку. Поскольку нынешняя «временная», низкая цена не может оставаться такой долго. Но мы не можем себе позволить ждать действия так называемых рыночных сил или «слепого» закона предложения и спроса, чтобы исправить ситуацию. Ибо к тому времени производители обанкротятся, и мы столкнемся с огромным дефицитом. Правительство должно действовать. Единственно что мы хотим реально сделать — это скорректировать сильные, бессмысленные колебания цены. Мы не стремимся повысить цену, мы лишь пытаемся стабилизировать ее.

Существует несколько методов, которыми обычно предлагается осуществить это. Один из наиболее часто используемых — это правительственные займы фермерам, чтобы они могли придержать свой товар и не выставляли его на продажу.

От Конгресса требуют предоставления таких займов, приводя доводы, которые большинству слушателей кажутся весьма правдоподобными. Им говорят, что весь фермерский урожай поступит на рынок как раз в период жатвы; что это именно то время, когда цены — самые низкие, и что спекулянты воспользуются моментом, скупят весь урожай для себя и придержат его до времени высоких цен, когда продовольствие будет опять в дефиците. Таким образом они настойчиво убеждают в том, что фермеры страдают и что именно они, а не спекулянты должны воспользоваться преимуществом более высоких средних цен.

Эта аргументация не подкрепляется ни теорией, ни практикой. Столь бранимые спекулянты не являются врагами фермера; более того, они незаменимы для повышения его же благосостояния. Кто-то должен нести риски от плавающей цены на фермерскую продукцию; в наше время эти риски в основном берут на себя профессиональные биржевики. В целом, чем более компетентно последние действуют в своих интересах, тем больше они помогают фермеру. Ибо они обслуживают свои интересы настолько, насколько они способны предсказывать будущие цены. И чем точнее они их прогнозируют, тем менее сильными, или предельными, будут колебания цен.

Даже если бы фермерам пришлось бы поставить весь свой урожай пшеницы на рынок в течение одного месяца, то вовсе необязательно цена в этот месяц будет ниже, чем в любой другой (не учитывая оплату складских услуг). Поскольку биржевики, в надежде заработать прибыль, в это время будут совершать наибольший объем закупок. Они будут покупать до тех пор, пока цена не достигнет уровня, при котором, с их точки зрения, исчезнет возможность получения прибыли в будущем. Они начнут продавать, как только увидят перспективу будущих убытков. Результатом этого явится стремление стабилизировать цену на фермерские товары в течение всего года.

Именно поэтому и существует профессиональный класс биржевиков: они берут на себя риски, освобождая от них фермеров и мельников. Последние могут защитить себя через рынок. Таким образом, при нормальных условиях прибыль фермеров и мельников будет в основе своей зависеть от их квалификации и усердия в фермерстве или мельничестве, а не от рыночных колебаний.

Реальный опыт показывает, что средняя цена на пшеницу и другие сельскохозяйственные культуры долгого хранения остается неизменной в течение всего года, за исключением расходов на хранение, проценты по кредиту и страховые сборы. Некоторые тщательные исследования показывают, что среднемесячный рост цен после сбора урожая даже не был достаточен для того, чтобы оплатить складские сборы, и биржевикам практически приходилось субсидировать фермеров. Это, конечно же, не входило в их планы: просто это было результатом устойчивой тенденции к сверхоптимизму со стороны фермеров. (Эта тенденция, похоже, затрагивает предпринимателей в большинстве их конкурентных начинаний: как класс, они постоянно, вопреки своим планам, субсидируют потребителей. Это в высшей степени верно, когда существуют перспективы большой спекулятивной прибыли. Так же, как участники лотереи, рассматриваемые в целом, теряют деньги потому, что каждый из них неоправданно надеется выиграть один из немногих эффектных призов. Аналогично, было подсчитано, что общая стоимость труда и капитала, выброшенных на разведку месторождений золота или нефти, превзошли общую стоимость добытого золота или нефти.)

Но дело выглядит иначе, когда в него вступает государство, либо само покупая фермерский урожай, либо предоставляя фермерам займ, чтобы те придержали товар. Это иногда осуществляется под предлогом поддержки «самых обычных зернохранилищ», как их правдоподобно называют. Но история цен и ежегодных переходящих остатков показывает, что эту функцию, как мы уже видели, прекрасно выполняют частно организованные свободные рынки. Когда в дело вступает правительство, то самые обычные зернохранилища фактически становятся самыми политизированными зернохранилищами. Фермера стимулируют, используя деньги налогоплательщиков, чрезмерно придерживать свой урожай. Поскольку политики наверняка хотят обеспечить себе голоса фермеров, инициаторы такой политики или претворяющие ее в жизнь бюрократы всегда делают так называемую «справедливую цену» на фермерскую продукцию выше цены, которую на тот момент определяют условия предложения и спроса. Это ведет к снижению числа покупателей. Таким образом, самое обычное зернохранилище имеет тенденцию к преобразованию в самое необычное зернохранилище. Чрезмерные запасы урожая удерживаются вне рынка. Цель этой деятельности — временно обеспечить более высокую цену, чем существовала бы в ином случае, но это достигается ценой того, что в дальнейшем товар будет продаваться намного дешевле, чем было возможно. Ибо искусственное создание дефицита в этом году, путем придерживания части урожая вне рынка, означает искусственный избыток его в следующем году.

Date: 2015-09-05; view: 259; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.007 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию