Часть 2. Практическое приложение урока 10 page

Даже если эти цифры приведены для демонстрации эластичности спроса на труд, проявившейся за данный прошлый период, необязательно претендуя на прогноз по этому показателю в будущем, они заслуживают самого серьезного рассмотрения.

Но теперь предположим, что рост уровня заработной платы сопровождается (или же следует за ним) значительным ростом объема денег и кредита, позволяющим им занять место без создания серьезной безработицы. Если мы допускаем, что существовавшие ранее соотношения между заработными платами и ценами были «нормальными» и долгосрочными, то тогда вполне вероятно, что форсированный рост, скажем, на 30% уровней заработных плат в конечном итоге приведет к росту цен примерно на столько же процентов.

Вера в то, что рост цен будет значительно меньше, покоится на двух главных ошибках. Первая заключается в учете только прямой стоимости труда в отдельной фирме или отрасли и в полагании, что она представляет все издержки вовлеченного труда. Но это — элементарная ошибка принятия части за целое. Каждая отрасль представляет не только одну часть производственного процесса, рассматриваемого «горизонтально», но всего одну часть этого процесса, рассматриваемого «вертикально». Таким образом, прямые издержки труда на автомобильных заводах могут сами по себе быть, скажем, меньше одной трети от всех издержек; и невнимательных это может привести к выводу о том, что рост заработных плат на 30 % приведет к росту цен на автомобили на 10 % или меньше. Но при этом забывают о косвенных издержках по заработной плате, содержащихся в сырье, покупаемых деталях, тарифах по перевозке, новых заводах или новом оборудовании, или в дилерской наценке.

Данные государственной статистики показывают, что в пятнадцатилетний период с 1929 по 1943 год включительно, заработная плата и оклады в США составляли в среднем 69% от национального дохода. В пятилетний период с 1972 по 1976 год заработная плата рабочих и жалованье служащих составляли в среднем 66% от национального дохода, а если просуммировать все дополнительные выплаты, то общая компенсация рабочим и служащим составит в среднем 76% от национального дохода. Эта заработная плата и жалованье, естественно, должны были выплачиваться из национального дохода. Хотя для того, чтобы обеспечить беспристрастный подсчет дохода «рабочей силы», эти цифры будут корректироваться соответствующим вычитанием и прибавлением, мы можем допустить на этом основании, что стоимость труда не должна быть меньше, чем примерно две трети общих производственных издержек, и может даже превышать три четверти (в зависимости от нашего определения труда). Если мы принимаем меньшую из этих итоговых цифр и полагаем также, что выраженная в долларах норма прибыли остается неизменной, становится очевидным, что рост издержек на заработную плату на 30% по всему циклу будет означать рост цен примерно на 20%.

Но такое изменение будет означать, что норма прибыли в долларах, отражающая доход инвесторов, менеджеров и частных предпринимателей, будет составлять, скажем, лишь 84 % от покупательной способности, существовавшей ранее. В долгосрочной перспективе это приведет к сокращению инвестиций и количества новых предприятий, по сравнению с тем, как это могло бы быть в ином случае, и к логически вытекающему отсюда переходу людей из более низкого служебного положения — частного предпринимателя, к более высокому — лиц, работающих по найму. Это будет наблюдаться до тех пор, пока ранее существовавшие соотношения не будут в целом восстановлены. Но это лишь иной способ сказать, что 30%-ный рост заработной платы при принятых условиях в конечном итоге будет также означать 30%-ный рост цен.

Из этого не вытекает обязательно, что работающие по найму не получат относительной выгоды. У них будет относительная выгода, другие же представители населения будут нести относительные потери в течение переходного периода. Но невероятно, чтобы эта относительная выгода означала абсолютную выгоду, ибо изменения в соотношениях между стоимостью и ценой, рассмотренные здесь, вряд ли произойдут, не принеся с собой безработицу и несбалансированное (прерываемое или сокращаемое производство). И хотя рабочая сила сможет получить больший кусок от меньшего пирога во время этого переходного периода и налаживания нового равновесия, вполне можно подвергнуть сомнению, будет ли он больше в абсолютном размере (и запросто может быть меньше), чем предшествовавший меньший кусок от большего пирога.

Это приводит нас к пониманию общего значения экономического равновесия и его воздействия. Уравновешенные заработные платы и цены это такие заработные платы и цены, которые уравнивают предложение и спрос. Если под нажимом правительства или частного сектора предпринимаются попытки поднять цены выше их уровня равновесия, спрос сокращается, а следовательно, сокращается и производство. Если делается попытка снизить цены ниже уровня равновесия, вытекающее из этого сокращение или полное вымывание прибылей будет означать падение предложения или нового производства. Таким образом, любая попытка форсировать изменение цен либо выше, либо ниже уровней равновесия (это те уровни, к которым свободный рынок постоянно стремится привести их), будет работать на снижение занятости и производства ниже того уровня, который был бы в ином случае.

Вернемся теперь к доктрине о том, что рабочая сила должна получать «достаточно, чтобы выкупать продукцию». Должно быть ясно то, что национальный продукт не создается, не покупается лишь производственной рабочей силой. Его покупают все: «белые воротнички», лица свободных профессий, фермеры, предприниматели (крупные и мелкие), инвесторы, бакалейщики, мясники, владельцы небольших аптек и бензоколонок — словом, каждый делающий свой вклад в производство товара.

Что касается цен, заработных плат и прибылей, которые должны детерминировать распределение того продукта, то лучшие цены — это не самые высокие, а такие, которые стимулируют максимальный объем производства и максимальный объем продаж. Лучшие уровни заработных плат — не максимальные, а такие, которые позволяют иметь полную загрузку производства, полную занятость и максимальный непрерывный фонд заработной платы. Лучшие прибыли, с точки зрения не только отрасли, но и труда, это не минимальные, а такие, которые стимулируют большинство людей стать предпринимателями или обеспечивают большую занятость, чем ранее.

Если мы попытаемся управлять экономикой в интересах одной группы или класса, мы принесем ущерб или разрушим все группы, включая членов того самого класса, ради чьих интересов мы пытались это делать. Мы должны управлять экономикой в интересах каждого.

ГЛАВА XXII. Функция прибыли

Негодование, выказываемое многими лишь при упоминании самого слова «прибыль», свидетельствует, сколь плохо люди понимают жизненную функцию, выполняемую прибылью в экономике. Для углубления нашего понимания мы вновь вернемся к некоторым основам, уже рассмотренным в главе XV, посвященной системе цен. Но теперь мы рассмотрим эту тему в несколько ином ракурсе.

С точки зрения экономики, взятой в целом, вклад прибыли не столь уж и велик. Чистый доход официально зарегистрированных компаний за 15 лет, с 1929 по 1943 год, если привести несколько иллюстрирующих цифр, составлял в среднем менее 5 % от общего национального дохода. Корпоративные прибыли после налогообложения в течение 5 лет, с 1956 по 1960 год, составляли в среднем менее 6 % национального дохода. Корпоративные прибыли после налогообложения в течение 5 лет, с 1971 по 1975 год, также составляли в среднем менее 6 % национального дохода (несмотря на недостаточность поправок на инфляцию при подсчете, они, возможно, были завышены). Тем не менее, прибыль — это такая форма дохода, которая вызывает больше всего враждебности. Так, например, существует слово «барышник»,предназначенное для заклеймения тех, кто зарабатывает якобы огромные суммы, но нет таких слов, как «зарплатник» или «убыточник». И надо заметить, что прибыль владельца парикмахерской может быть в среднем намного меньше не только жалованья кинозвезды или нанятого руководителя сталелитейной компании, но даже ниже средней заработной платы квалифицированной рабочей силы.

Эта тема затуманивается всеми видами фактически неверных представлений. Общие прибыли «Дженерал Моторс», крупнейшей промышленной корпорации в мире, берутся как типичные, а не как исключение из правила. Те немногие люди, которые знакомы с данными по выживаемости коммерческих фирм, не знают (цитируем по исследованиям Временного комитета по национальной экономике), что «если бы превалировали условия для ведения бизнеса, обобщающие опыт последних 50 лет, то тогда из открывающихся сегодня каждых 10 бакалейных лавок, 7 бы продолжили свою работу на второй год и лишь 4 из 10 отметили бы свое четырехлетие». Они не знают, что в период с 1930 по 1938 год ежегодно, судя по статистике налогооблагаемых доходов, число корпораций, показывающих убытки, превышало число корпораций, показывающих прибыли.

А чему в среднем равна прибыль?

На этот вопрос часто отвечают, приводя цифры того рода, которые я представил в начале этой главы — что корпоративные прибыли в среднем составляют менее 6 % национального дохода, — или ссылаясь на то, что средние прибыли после налогообложения доходов всех производственных корпораций составляют менее 5 центов с каждого доллара продаж (В течение пяти лет, с 1971 по 1975 г., например, эта цифра составляла всего 4,6 цента.) Но эти официальные цифры, хотя они и намного ниже обычных представлений о размере прибылей, применимы только к итогам деятельности корпораций, подсчитанным по традиционным методикам учета. Не было произведено ни одного достоверного подсчета, который включал бы все виды деятельности, как акционерных, так и не акционерных компаний, а также значительные временные периоды, как успешные, так и неблагоприятные. Но некоторые видные экономисты полагают, что в течение большого периода, исчисляемого годами, после принятия в учет всех убытков, минимального «безрискового» процента на инвестированный капитал и вмененной «разумной» стоимости зарплат за услуги людей, имеющих свое собственное дело, в итоге может вовсе не оказаться чистой прибыли, а могут быть и чистые убытки. Это происходит вовсе не потому, что предприниматели (люди, открывающие свое дело) — преднамеренные филантропы, а потому, что их оптимизм и уверенность в себе слишком часто заводят их в начинания, которые не приносят или не могут приносить успеха⁰¹⁷.

В любом случае ясно, что любой индивид, вкладывающий деньги в венчурный капитал, рискует тем, что не только не получит никаких процентов, но и потеряет всю вложенную сумму. В прошлом существовал соблазн высоких прибылей в отдельных фирмах или отраслях, что толкало индивида идти на большой риск. Но если максимальная прибыль ограничена, скажем, 10 % или близкой к этому величиной, при том, что все еще существует риск потерять свой собственный капитал, каким будет скорее всего воздействие на стимулирование прибылью, а отсюда — на занятость и производство? Налог на чрезмерную прибыль, взимавшийся во время второй мировой войны, продемонстрировал, как такое ограничение, даже в течение короткого периода, может подрывать производительность.

Тем не менее, государственная политика повсюду сегодня исходит из положения о том, что производство будет продолжаться автоматически, вне зависимости от того, что делается, чтобы его дестимулировать. Одна из величайших опасностей для мирового производства в наше время проистекает от политики правительственного регулирования цен. Подобная политика не только выводит из производства одну позицию за другой, лишая их производство какого-либо стимула, но в долгосрочной перспективе делает невозможным сбалансированность производства в соответствии с реальным спросом потребителей. Когда экономика является свободной, спрос действует таким образом, что в некоторых сферах производства появляется, как именуют ее правительственные чиновники, «чрезмерная», «неразумная» или даже «непотребная» прибыль. Но именно этот факт не только подталкивает каждую фирму в этой сфере расширять свое производство до максимального уровня и реинвестировать свою прибыль в новое оборудование и новую занятость — он также привлекает новых инвесторов и производителей отовсюду, пока производство в этой сфере не будет полностью отвечать спросу, а прибыль в ней не упадет опять до уровня (или ниже) общего среднего уровня.

При свободной экономике, в которой заработные платы, стоимость и цены отданы на волю свободной игры конкурентного рынка, перспективы получения прибыли определяют, какие товары и в каких количествах производить, а какие товары вообще не будут производиться. Если производство некоего товара не приносит прибыли, это знак того, что труд и капитал, вовлеченные в его производство, неверно направлены: ценность ресурсов, необходимых для производства этого товара, выше ценности самого товара.

Одной из функций прибыли, словом, является стимулирование и задание направления производительным силам таким образом, чтобы пропорционально разделить взаимный выпуск тысяч различных товаров в соответствии со спросом. Никакой бюрократ, каким бы выдающимся он ни был, не может решить эту проблему произвольно. Свободные цены и свободные прибыли увеличат производство и решат проблему нехватки быстрее, чем любая другая система.

Функцией прибыли, в конечном итоге, является оказание постоянного и неослабевающего давления на руководителей всех конкурентоспособных компаний, чтобы они внедряли и в дальнейшем меры по экономии и повышению эффективности вне зависимости от того, в какой мере они уже были внедрены. В хорошие времена руководитель делает это для дальнейшего повышения своей прибыли, в обычные — чтобы быть впереди своих конкурентов, в плохие времена он может быть вынужден делать это ради своего выживания. Ибо прибыли могут не только достичь нуля, но и быстро превратиться в убытки; и человек будет прилагать гораздо большие усилия, чтобы спасти себя от разорения, чем делал бы для улучшения своего положения.

В противоположность распространенному впечатлению прибыль получается не за счет повышения цен, а путем внедрения мер по экономии и повышению производительности, снижающих себестоимость производства. Редко бывает (а если нет монополии, никогда не бывает на протяжении долгого времени), чтобы каждая фирма в отрасли получала бы прибыль. Цены, взимаемые всеми фирмами за один и тот же товар или услугу, должны быть одинаковыми; те, кто пытается назначать более высокую цену, не находят покупателя. Поэтому большую прибыль получают те фирмы, которым удалось достичь минимальной себестоимости производства. Они расширяются за счет непроизводительных фирм с более высокой себестоимостью производства. Именно таким образом обслуживаются интересы потребителей и в целом народа.

Прибыли, являющиеся результатом соотношения себестоимости и цен, не только сообщают нам, какие товары наиболее экономично производить, но и то, каковы наиболее экономичные способы для их производства. На эти вопросы социалистическая система должна давать ответы, не в меньшей степени, чем капиталистическая; любая мыслимая экономическая система должна отвечать на эти вопросы. Для подавляющего большинства производимых товаров и услуг, ответы, даваемые прибылями и убытками при системе свободно конкурирующих предприятий, — несравненно значимее, чем те, которые можно получить каким-либо другим методом.

Я акцентировал внимание на тенденции к сокращению себестоимости производства, потому что функция «прибыль-убыток», похоже, меньше всего принимается во внимание. Большая прибыль идет, конечно же, тому, кто изготавливает, например, лучшую мышеловку на фоне соседей, так же как и тому, кто производит их более производительно. Однако же функция прибыли по вознаграждению и стимулированию более высокого качества и инноваций всегда признавалась.

ГЛАВА ХХIII. Инфляционные миражи

Я счел необходимым время от времени предупреждать читателя о том, что определенный результат с обязательностью будет следовать от проведения определенной политики «при условии, что нет инфляции». В главах по общественным работам и кредиту я отметил, что исследование сложностей, вызываемых инфляцией, необходимо рассматривать отдельно. Но денежная и монетарная политика формируют столь тесную и иногда неразрывную часть каждого экономического процесса, что выделение этого вопроса в отдельную тему, даже для иллюстративных целей, было очень сложным, а в главах, посвященных воздействию различных правительственных или профсоюзных программ по заработной плате на занятость, прибыль и производство, некоторые из воздействий различных форм денежной политики должны были рассматриваться сразу же.

Прежде чем мы рассмотрим последствия инфляции в отдельных случаях, мы должны рассмотреть ее последствия в целом. Но еще раньше, как мне представляется, целесообразно задаться вопросом, почему постоянно прибегают к инфляции как средству помощи, почему с незапамятных времен она была так неотразимо привлекательна и почему, словно сладкоголосое пение, подталкивала один народ за другим на этот путь экономических бедствий?

Наиболее очевидная и, тем не менее, одна из самых давних и наиболее упорно повторяемых ошибок, на которой основывается призыв к инфляции, заключается в смешивании понятий «деньги» и «богатство». «То, что богатство заключается в деньгах, золоте или серебре, — писал Адам Смит более двух веков назад, — это распространенное представление, которое естественным образом проистекает из двойной функции денег, как инструмента торговли, и как мерила ценности... Чтобы стать богатым, необходимо достать деньги, и богатство и деньги, одним словом, на обычном языке, рассматриваются во всех отношениях как синонимы».

Реальное богатство, конечно же, выражается в том, что производится и потребляется. Это еда, которую мы едим; одежда, которую мы носим; дома, в которых мы живем; железные и автомобильные дороги, автомобили; пароходы, самолеты и заводы; школы, церкви и театры; музыкальные инструменты, картины и книги. Тем не менее, словесная двузначность, смешивающая понятия «деньги» и «богатство», настолько сильна, что даже те, кто временами осознает всю эту путаницу, все равно соскальзывает к ней в процессе своего рассуждения. Каждый человек понимает, что если бы лично у него было больше денег, то он мог бы приобрести больше других товаров. Если бы у него было денег в два раза больше, то он мог бы приобрести товаров в два раза больше; если бы у него их было в три раза больше, то он был бы в три раза «богаче». И для многих кажется очевидным вывод, что если бы правительство просто напечатало бы больше денег и распределило их между всеми, мы все стали бы ровно настолько же богаче.

Это рассуждения наиболее наивных «инфляционистов». Существует и другая группа, менее наивная, которая полагает, что если все было бы так просто, то правительство могло бы решить все наши проблемы лишь путем печатания денег. Но понимая, что при этом существует ловушка, они определенным образом ограничили бы объем дополнительных денег, которые должно напечатать правительство. Они бы разрешили напечатать их ровно столько, чтобы хватило на покрытие некоего подразумеваемого «дефицита» или «пробела».

Покупательной способности хронически не хватает потому, полагают они, что отрасль каким-то образом не распределяет достаточного количества денег между производителями, чтобы они могли, уже как потребители, выкупать произведенный ими продукт. Где-то существует таинственная «утечка». Одна группа «доказывает» это уравнениями. В левой части уравнений они считают позицию только один раз; в правой же части, неосознанно, одну и ту же позицию считают несколько раз. Это приводит к появлению тревожащего зазора между тем, что они называют «платежи А» и тем, что они называют «платежи А + В». В итоге они основывают движение, надевают зеленую униформу и настаивают на том, чтобы правительство печатало деньги или выдавало кредиты, чтобы компенсировать отсутствующие «платежи В».

Более незрелые сторонники «социальных кредитов» могут показаться нелепыми, но существует бесконечное число школ, состоящих из чуть более опытных «инфляционистов», имеющих «научные» планы по выпуску лишь дополнительно необходимого количества денег или кредитов, чтобы заполнить некий якобы хронический или периодический дефицит, или брешь, которую они высчитывают несколько иным способом.

Более опытные «инфляционисты» понимают, что любой значительный рост количества денег сократит покупательную способность любой отдельной денежной единицы, то есть приведет к повышению цен на товары. Но это их не волнует. Наоборот, именно поэтому им необходима инфляция. Некоторые из них доказывают, что это приведет к улучшению положения бедных заемщиков в сравнении с богатыми кредиторами. Другие полагают, что это будет стимулировать экспорт и дестимулировать импорт. Еще одна группа рассматривает ее как неотъемлемое средство для исцеления депрессии: «чтобы заставить отрасль работать вновь» и достичь «полной занятости»⁰¹⁸.

Существует бесконечное количество теорий, объясняющих, как возросшие объемы денег (включая банковские кредиты) воздействуют на цены. С одной стороны, как мы уже видели, находятся такие, кто полагает, что количество денег можно увеличивать сколько угодно и что это не будет воздействовать на цены. Они лишь рассматривают возросший объем денег как средство повышения «покупательной способности» каждого, или предоставление возможности каждому покупать товаров больше, чем раньше. Они или постоянно напоминают себе, что люди совокупно не могут покупать вдвое больше товаров, чем ранее, если не будет произведено вдвое больше товаров, или представляют, что единственная вещь, удерживающая от безграничного роста производства, — это не дефицит рабочей силы, рабочих часов или производственных мощностей, а лишь дефицит денежного спроса: если людям нужны товары, полагают они, и имеют деньги, чтобы заплатить за них, то товары будут произведены практически автоматически.

С другой стороны, — имеется группа экономистов, и в нее входят некоторые видные ученые, проповедующая жесткую механистичную теорию о воздействии денежного предложения на товарные цены. Согласно воззрению этих экономистов, деньги, имеющиеся у народа, будут предложены против всех товаров. Поэтому ценность совокупного количества денег, кратная ее «скорости оборачиваемости», должна быть всегда равна ценности общего количества купленных товаров. Исходя из этого, далее (предполагая, что в скорости обращения денег изменений не происходит) ценность денежной единицы должна варьироваться строго и обратно пропорционально объему денег, пущенных в обращение. Удвойте количество денег и банковского кредита, и вы точно удвоите «ценовой уровень»; утройте его, и вы точно утроите ценовой уровень. Увеличивайте количество денег в п раз, словом, и вы будете вынуждены увеличивать цены на товары в п раз.

Поскольку объем книги не позволяет заняться объяснением всех ошибок, заключенных в этой правдоподобной картине⁰¹⁹, мы попытаемся рассмотреть конкретные причины того, почему и как рост количества денег ведет к повышению цен.

Рост количества денег происходит определенным путем. Предположим, это происходит из-за того, что правительство производит расходы большие, чем оно может, или что оно надеется свести концы с концами с помощью доходов от налогообложения (или продажи облигаций, оплачиваемых людьми из своих реальных сбережений). Допустим, например, что правительство печатает деньги, чтобы заплатить поставщикам военной продукции. В этом случае первым результатом этих расходов будет рост цен на провиант и припасы, используемые в военное время, а также дополнительные деньги получат поставщики военной техники и их работники. (Так же, как в главе, посвященной фиксированию цен, мы, ради простоты изложения, отложили рассмотрение некоторых сложных моментов, вызываемых инфляцией, так же и сейчас, при рассмотрении инфляции, мы можем опустить некоторые сложности, связанные с попытками правительства фиксировать цены. При их рассмотрении выясняется, что они не меняют сути анализа. Они ведут лишь к некоторого рода поддерживаемой, или подавляемой, инфляции, что сокращает или скрывает некоторые из более ранних последствий за счет усугубления последующих.)

Поставщики военной продукции и их служащие будут в этом случае будут получать более высокие денежные доходы. Они станут тратить их на конкретные товары и услуги, которые им нужны. Продавцы этих товаров и услуг смогут повысить свои цены благодаря возросшему спросу. Те, у кого повысится денежный доход, предпочтут платить более высокую цену, чем обходиться без товаров, ибо у них будет больше денег, а доллар — для каждого из них будет иметь меньшую субъективную ценность.

Давайте обозначим поставщиков военной продукции и их служащих группой А, я тех, у кого они покупают напрямую дополнительные товары и услуги, — группой В. Группа В, в силу больших объемов продаж и более высоких цен, в свою очередь, будет больше покупать товаров и услуг у следующей группы — группы С. Группа С, в свою очередь, будет иметь возможность повысить свои цены и больше тратить на группу D. Эта цепочка продлится до тех пор, пока рост цен и денежных доходов не покроет фактически всю страну. Когда этот процесс завершится, практически все будут иметь более высокий доход, измеренный в денежном выражении. Но (допуская, что производство товаров и услуг не возросло) цены на товары и услуги вырастут соответствующим образом. Народ не станет богаче, чем он был ранее.

Однако это не означает, что относительное или абсолютное богатство, или доход, каждого останется таким же, каким он был ранее. Наоборот, процесс инфляции определенно повлияет по-разному на благосостояние каждой группы. Первые группы, получающие дополнительные деньги, выиграют больше всего. Денежные доходы группы А, например, возрастут еще до роста цен, так что они смогут купить практически пропорционально больше товаров. Денежный доход группы В возрастет позже, когда цены уже в некоторой степени подрастут, но, с точки зрения товаров, группа В будет богаче. Тем временем, однако, входящие в группы, в которых не произошло никакого повышения денежного дохода, обнаружат, что они вынуждены платить более высокую цену за покупаемые ими товары. Это означает, что они получат более низкий жизненный уровень, чем ранее.

Мы можем представить этот процесс более наглядно, используя гипотетический набор цифр. Предположим, мы произвольно разделим сообщество на четыре основные группы производителей — А, В, С и D которые получают выгоду от инфляции в денежных доходах в такой же последовательности. Итак, к моменту роста денежных доходов группы А на 30 % цены на покупаемые ими товары вообще еще не вырастут. К моменту, когда денежные доходы группы В вырастут на 20%, цены в среднем вырастут лишь на 10%. Когда же денежные доходы группы С вырастут лишь на 10 %, цены вырастут уже на 15%. А к тому моменту, когда денежные доходы группы D еще не вырастут вообще, средние цены на товары, которые они приобретают, вырастут на 20%. Другими словами, выгода первых групп производителей от более высоких цен или заработных плат от инфляции обязательно происходит за счет убытков (как потребителей) последних групп производителей, которые имеют возможность повысить свои цены или заработные платы.

Итоговым результатом, если инфляцию через несколько лет останавливают, может быть средний рост денежных доходов на 25%, и средний рост цен в таком же размере, и тот и другой справедливо распределенные по всем группам. Но это не отменит прибыли и убытки при переходном этапе. Группа D, например, хотя ее доходы и цены в конечном итоге также вырастут на 25% сможет покупать лишь ровно столько товаров и услуг, как и до начала инфляции. Она не сможет никогда компенсировать потери в течение периода, когда ее доходы и цены еще не выросли вообще, хотя ей приходилось платить на 30% больше за товары и услуги, покупаемые у других производящих групп в сообществе — А, В и С.

Таким образом выясняется, что инфляция является лишь еще одним примером к нашему центральному уроку. Действительно, она может принести выгоду на короткое время избранным группам, но только за счет других. А в долгосрочной перспективе она приносит разрушительные последствия для всего сообщества. Даже относительно умеренная инфляция вносит диспропорцию в структуру производства, она ведет к чрезмерному развитию одних отраслей за счет других. Это приводит к неверному направлению и бесполезному использованию капитала. Когда инфляция сильно ослабевает или когда ее останавливают, неверно направленные инвестиции капитала — либо в форме оборудования, заводов или офисных зданий — не могут давать достаточную отдачу и теряют большую часть своей ценности.

Невозможно также мягко и плавно остановить инфляцию, чтобы избежать последующей депрессии. Невозможно даже остановить инфляцию, однажды запущенную, в какой-то заранее намеченной точке, или же когда цены достигли какого-либо ранее оговоренного уровня, ибо тогда и политические, и экономические силы вырвутся из-под контроля. Невозможно приводить доводы в пользу 25%-ного повышения цен при помощи инфляции, чтобы не нашелся кто-то, кто не доказывал бы, что будет в два раза лучше, если цены вырастут на 50%, а кто-то будет еще и дополнять, что повышение цен на 100% будет в четыре раза лучше. Группы политического давления, выигравшие от инфляции, будут настаивать на ее продолжении.

Более того, невозможно контролировать ценность денег при инфляции. Ибо, как мы уже видели, причинная связь не является чисто механической. Вы не можете, например, сказать заранее, что рост количества денег на 100% приведет к падению ценности денежной единицы на 50 %. Ценность денег, как мы уже видели, зависит от субъективных оценок людей, владеющих ими. И эти оценки не зависят исключительно от количества денег, которым владеет каждый человек. Они зависят также от качества денег. В военное время ценность денежной единицы страны, не основанной на золотом стандарте, будет возрастать в отношении других иностранных валют при победе и падать при поражении, вне зависимости от изменений в ее количестве. Современная оценка часто зависит от ожиданий людей относительно того, каким будет количество денег в будущем. И так же, как и в отношении биржевых товаров, оценка каждым человеком денег подвержена влиянию не только того, как сам человек их оценивает, но и того, какими будут, с его точки зрения, оценки денег всеми остальными.

Date: 2015-09-05; view: 263; Нарушение авторских прав