Глава 8. Новые повороты и открытые секреты. Часть 2

Гарри не ошибся. В коридоре напротив библиотечных дверей, действительно, разговаривали Гермиона Грейнджер и Драко Малфой. Гермиона искала Драко все утро, но ни в подземельях, ни в Большом зале, ни в классах его не нашла. Тогда она решила спуститься в библиотеку, и уж если и там Малфоя не окажется, то пойти в выручай-комнату, где он будет наверняка.
В выручай-комнату Гермионе идти не пришлось. Малфой как раз выходил из библиотеки, когда Гермиона налетела на него.
- Привет, - улыбнулся Драко, увидев Гермиону.
Девушка вздрогнула, увидев на его лице приветливую улыбку.
- Привет, - ответила она натянуто, глядя в глаза Драко.
- Что случилось? – спросил слизеринец, запихивая какую-то толстую книжку в свою школьную сумку. – Ты как-то странно выглядишь. Будто плакала…
- Так и есть, - кивнула Гермиона. – И, я думаю, ты знаешь, почему.
Драко выпрямился, посмотрел на девушку внимательно.
- Это из-за Уизли, верно? – наконец, произнес он.
Гермиона только кивнула.
- Ты считаешь, что это я отравил твоего дружка?
- Он мой друг! – вспыхнула Гермиона.
- Ладно, друг, - начиная раздражаться, ответил Драко. – Ты решила, что я отравил твоего друга?
- А ты этого не делал?
- Думаешь, кроме меня в Хогвартсе нет больше ни одного мерзавца, способного подсыпать кому-то яд? – хмуро спросил Драко. – Считаешь, раз я связан с Ним, то все беды мира можно списать на меня?
- А разве нет? – гневно спросила Гермиона. – Я доверилась тебе, подумала, что ты не такой, каким кажешься… Решила, что смогу помочь тебе, что смогу хоть что-то исправить… но тебе это не нужно! Ты неисправим! Ты решил просто позабавиться со мной, в то время как отравленное тобой вино чуть не убило моего лучшего друга!
- Это не так, - голос Драко задрожал. – Это не так, ты не права… Я… это не я. Я тут ни при чем. Как я мог это сделать, подумай сама? Это не я…
- Как я могу тебе верить? Докажи, что это сделал не ты!.. – вскинулась Гермиона.
- Может, мы поговорим об этом в другом месте? Середина дня, мы стоим посреди коридора, нас могут подслушать…
- Боишься, что нас увидят вместе? – презрительно фыркнула Гермиона. – Что это отразится на твоей репутации?
- Гермиона… - вымученно протянул Малфой.
За углом коридора раздался какой-то звук, похожий на сдавленный хрип.
- Здесь кто-то есть, - шепнула Гермиона. – Идем, - она взяла Драко под руку и вместе с ним быстрым шагом направилась прочь от дверей библиотеки.
- И куда мы идем? – спросил Малфой, когда Гермиона потянула его в очередной секретный проход.
- Не хочу, чтобы нас увидели в людном коридоре, - ответила девушка. – Сейчас у меня не достаточно сил, чтобы объяснять Гарри все, что происходит…
- Думаешь, он не догадывается? – с долей иронии поинтересовался Драко. – Он, что, и в правду такой идиот?
- Он вовсе не идиот! – зашипела Гермиона. – В этом-то и беда. Гарри уже давно что-то подозревает, только я не знаю, как сильно он в своих подозрениях продвинулся.
- Вылитый Дамблдор! – усмехнулся Драко. – Ну, просто добрый дедушка и ласковый внучок!
- Все, хватит! – отрезала Гермиона. – Не желаю, чтобы ты при мне поливал грязью Гарри, Рона или кого бы то ни было из тех людей, которые дороги мне.
- Это условие, Грейнджер? – Драко вдруг остановился, заставив Гермиону сделать то же самое. Они стояли в темном коридорчике, скрытом за старым пыльным гобеленом.
- Если хочешь, называй это так, - ответила Гермиона, чувствуя, что коридорчик становится чрезвычайно тесен для них двоих.
- А здесь довольно тихо, - заметил Драко, осмотревшись. – И укромно. Правда?
Гермиона вздохнула несколько раз, пытаясь успокоиться. Сердце начало стучать все сильнее, каждый вздох давался с все большим трудом… Драко стоял совсем близко, почти касаясь ее. В полумраке коридора его глаза мерцали серебристым светом. Гермиона не могла понять – улыбается он или хмурится, смеется над ней или говорит серьезно?
- Хорошо, - вдруг сказал Драко, придвигаясь ближе к девушке. – Я не буду говорить о них гадости в твоем присутствии. Я согласен на такое условие, только если ты скажешь, что веришь мне.
Гермиона сжала руки в кулаки, стараясь сдержать внутреннюю дрожь. В горле у девушки пересохло, лицо запылало.
- Это глупо, - прошептала она. – Это несопоставимые понятия. Я не смогу верить тебе только потому, что ты перестанешь говорить вслух то, что думаешь…
- Может быть, я так не думаю… - сказал Драко тихо и вдруг притянул Гермиону к себе. Она была не в силах сопротивляться.
- Ты с ума сошел, Малфой! – всхлипнула Гермиона.
- Драко, - поправил юноша, зарываясь лицом в каштановые кудри Гермионы.
- Рон был на волосок от гибели… - продолжала гнуть свою линию Гермиона, хотя уже не совсем понимала, что именно говорит, - мой лучший друг… чуть не умер… а я… я была… с тобой… с Пожирателем смерти!.. Это из-за тебя… все это из-за тебя…
- Ты так думаешь? – Драко аккуратно расстегнул застежки на мантии Гермионы, когда-то давно им самим же погнутые. Мантия с тихим шорохом упала на пол.
- Я уверена в этом, - ответила Гермиона, изо всех сил стараясь сохранить ясность сознания, но оно неумолимо ускользало от нее.
- Тогда мне очень жаль, - шепотом ответил Драко. Его дыхание коснулось ее щеки. Его руки скользнули ей под форменную рубашку. Гермиона задрожала, дыхание ее участилось. – Мне жаль, что я никак не могу доказать свою непричастность к этому… хм… инциденту. Да, ты была со мной. Да, Уизли чуть не умер. Не вижу связи… Гермиона, это все совершенно бессмысленно…
Драко склонился к ее нежной шее и начал целовать отчаянно пульсирующую на ней жилку. Гермиона закрыла глаза, вцепилась Драко в волосы, сильнее притягивая его к себе.
- Ты делаешь мне больно… - хрипло проговорил слизеринец, всем телом прижимая Гермиону к стене. Девушка почувствовала его напряжение и улыбнулась:
- Извини. Но ты сам начал… и потом, вспомни, сколько раз за пять с половиной лет ты сделал больно мне…
- Похоже, я никогда за это не рассчитаюсь, - усмехнулся Драко и накрыл губы Гермионы поцелуем.
Гермиона обвила его шею руками, подалась к нему навстречу, забыв обо всем. Но тут в сознании девушки всего на одну секунду мелькнула картина: бледный, как покойник, с синими кругами под глазами, на больничной койке неподвижно лежит Рон… А рядом сидит напряженная, кусающая губы Джинни. И Гарри, невидящим взглядом уставившийся на какую-то одному ему видимую точку…
Вздрогнув, Гермиона уперлась руками в грудь Малфоя и оттолкнула его от себя.
- В чем дело? – недовольно спросил Драко.
Гермиона поджала губы, глядя на него. Она чувствовала, что он хотел бы сделать это прямо здесь, прямо в этом коридоре… и она почти согласилась… она себя ненавидела.
- Поклянись мне, что это не ты отравил Рона, - сказала Гермиона с надрывом. – Поклянись! Магическая клятва – самое верное доказательство…
Драко молчал. Несколько секунд он смотрел на Гермиону, словно взвешивая все «за» и «против». Затем он наклонился, подобрал с пола ее мантию и протянул ее девушке. Гермиона непонимающе уставилась на слизеринца. А он, не дожидаясь, пока она сама оденется, накинул мантию ей на плечи и сказал:
- Как ты хочешь.
В ту же секунду Драко вытащил свою волшебную палочку, поднял ее вверх, взмахнул ею и произнес:
- Meum vita numina testari! Не я отравил Рональда Уизли.
Из палочки вырвался сноп искр, которые осыпали Драко с головы до ног, но, кажется, не причинили ему никакого вреда. Он и сам, похоже, был несказанно удивлен. Гермиона смотрела на него с ужасом и сочувствием.
- Ты, точно, сумасшедший, - прошептала она. – Сумасшедший, каких еще не было! Нумина тэстари!.. Ты с ума сошел…
- Зато теперь ты мне веришь, - то ли спросил, то ли констатировал Драко.
Мощное заклинание отобрало у юноши много сил, и он медленно сполз по стене на пол. Гермиона присела рядом со слизеринцем, положила голову ему на плечо.
- Теперь – верю, - тихо сказала она.
- Вот и хорошо, - кивнул Драко и закрыл глаза.
В молчании прошло несколько минут. Наконец, Драко тихо проговорил:
- Знаешь, я все никак не мог понять, откуда ты знаешь про то, что я лечил тебя, когда ты заболела… Ты была без сознания и все твердила, что я наложил на тебя какое-то заклятье.
- Я… - Гермиона замялась, посмотрела на Драко. – Знаешь, я сумела добыть свои воспоминания. Вынуть их. И увидеть все заново.
- Отец говорил мне что-то о магии воспоминаний, это сложный процесс, - задумчиво изрек Драко. – Говорят, извлеченные воспоминания материализуются…
- Да, - тут же кивнула Гермиона. – Они похожи на серебристые нити тумана…
- И куда же ты дела свои воспоминания? – спросил Драко с любопытством. – Возможно, было бы интересно увидеть все еще раз.
- Вряд ли, - нахмурилась Гермиона. – Я… Можно сказать, я уничтожила их. Сделала так, что их никто и никогда больше не найдет. А если и найдет, то вряд ли кто-то из учеников представляет, что это такое.
- Ты их спрятала?
- И да, и нет, - Гермиона пожала плечами. – Ведь прячут то, что собираются потом использовать. Я… просто избавилась от них. Они мне не нужны. Теперь воспоминания есть в моей голове. И я не хочу, чтобы кто-то, кроме меня, знал о них.
Драко не стал спорить, только кивнул и обнял девушку за плечи. Гермиона вздохнула. Слишком многое случилось за последнее время. Слишком много мыслей и чувств переполняли ее. Слишком много хотелось высказать, выплеснуть. Но Гермиона предпочла молчание. Даже ему, тому, с кем она делила свою тайну, она не могла рассказать о том, что мучило ее. Что не давало спать по ночам. Не могла потому, что знала: ему все равно. Несмотря на то, что он признался ей в любви, несмотря на его нежные слова и полные страсти взгляды, она каким-то седьмым чувством догадывалась, что ровным счетом ничего не значит для него. Что она – всего лишь его очередная игрушка, прихоть богатенького денди. Она это чувствовала. Но никак не могла заставить себя прислушаться к голосу разума. Поэтому и сидела здесь, в этом тесном пыльном коридорчике, прижавшись к его плечу. Поэтому и потребовала с него клятву, чтобы хоть чуть-чуть очистить свою собственную совесть. Потому что она его любит.

***

Со дня отравления Рона прошло больше недели. Для Гарри, Рона и Гермионы многое изменилось. И прежде всего, то, что между Гермионой и Роном, наконец, рухнула стена глухого непонимания. Рон был доволен, а Гермиона и вовсе была на седьмом небе от счастья. По крайней мере, так казалось Гарри. Гермиона по несколько раз в день прибегала в больничное крыло наведать Рона, передавала ему свежие новости и приносила домашние задания. Гарри был рад такой перемене в поведении друзей, всего десять дней назад даже не смотревших друг на друга. Но примирение Рона и Гермионы не только обрадовало Гарри, но и добавило ему проблем. А точнее, одну проблему по имени Лаванда Браун. Ревнивая девица не давала Гарри прохода, пытаясь выяснить, не говорил ли о ней Рон и какое отношение к нему имеет «эта Грейнджер». Гарри, как мог, пытался отвязаться от настойчивой Лаванды, и, в конце концов, просто потребовал от Рона, чтобы тот сам разобрался со своей подружкой. От Лаванды удалось кое-как отделаться, но проблем и головной боли у Гарри не убавилось.
Юноша никак не мог выбросить из головы услышанный (а точнее, подслушанный) разговор Гермионы и Малфоя возле библиотеки. Гарри тщетно пытался убедить себя в том, что он, по выражению Хагрида, пытается увидеть в этом больше смысла, чем там было. Какая-то назойливая мысль, какая-то недоговоренность, нестыковка оставалась во всех размышлениях Гарри. Что-то было не так. Гарри чувствовал, что разгадка близка, но никак не мог довести свои размышления до логического конца. Возможно, потому что знал и боялся: правда может оказаться куда страшнее и неожиданнее, чем любые, даже самые безумные, фантазии и домыслы.
Кроме того Гарри всерьез занимали две другие насущные проблемы. Первая – задание, которое поручил ему директор Дамблдор. Гарри все никак не мог придумать, с какого боку подойти к Слизнорту, чтобы заполучить таинственные воспоминания. Профессор зельеварения, как улитка, закупорился в своих апартаментах и не давал Гарри ни малейшего шанса подступиться к себе.
Второй же проблемой стал злосчастный Малфой. Узнав на первом уроке трансгрессии о том, что Малфой над чем-то работает и заставляет своих дружков-верзил стоять на страже, Гарри решил регулярно проверять местонахождение Малфоя и его телохранителей по Карте Мародеров. И вот удивительно: всегда неразлучные Крэбб и Гойл то и дело околачивались в разных частях замка порознь, а их белобрысый предводитель и вовсе самым таинственным образом исчезал с Карты. Гарри никак не мог дать этому объяснения, и любопытство мучило гриффиндорца сильнее пыточного заклятия. Идея слежки за Малфоем отпала сразу – слишком уж занят был Гарри в последнее время. Но выяснить, куда девается чертов слизеринец, Гарри решил во что бы то ни стало. Правда, пока не знал, каким образом.
За всеми заботами и неурядицами, что свалились на голову Гарри, он и не заметил, как подошло время матча с Хаффлпаффом. В утро перед матчем Гарри был слегка взволнован. Гриффиндорская команда была не в лучшей форме: отличная охотница Кэти Белл все еще пребывала в лечебнице Святого Мунго, а теперь вот и Рон оказался на больничной койке, а вместо него в игре будет участвовать зануда Маклагген, который за время тренировок основательно потрепал Гарри нервы…
- Доброе утро, - поздоровалась с Гарри спустившаяся в гостиную Гермиона. – Ты какой-то уставший, Гарри. Все в порядке?
- Да, - кивнул Гарри, натягивая свитер. – Просто сегодня предстоит тяжелая игра…
- Ты же знаешь, я никогда не смогу до конца понять вашей безграничной любви к квиддичу, как и не вникну во все тонкости этой игры… - слегка виновато улыбнулась Гермиона.
- Зайдешь к Рону перед матчем? – спросил Гарри.
- Думаю, не стоит лишний раз его расстраивать, - ответила Гермиона. – Лучше я зайду после – сообщить о победе.
- Надо же… твое настроение меня воодушевляет, - усмехнулся Гарри. – Ну, а я, пожалуй, забегу к нему.
- Удачи, Гарри, - кивнула Гермиона и вышла из гостиной.
У главной лестницы Гермиона встретилась с Джинни. В последнее время девушки сильно сблизились, и их частенько можно было видеть вместе – в Большом зале за столом, в библиотеке, в коридорах. Гермиона выслушивала Джинни и порой сама делилась с подругой своими печалями и радостями.
- Привет, - нарочито бодро и весело поздоровалась с Гермионой Джинни. – Отличная сегодня будет игра! Мы сделаем Хаффлпафф в два счета!
- Да, наверное, - ответила Гермиона. – Я думаю, Гарри сделает все возможное, чтобы разгромить противника. Обидно только, что Рон не играет…
- И не говори, - нахмурилась Джинни, шагая к выходу из школы. – Этот придурок Маклагген вечно лезет со своими советами, на всех орет, командует, будто он – капитан… Он меня так раздражает!
- О, Джинни, ты даже не представляешь, насколько я с тобой согласна! – горячо воскликнула Гермиона.
Девушки посмотрели друг на друга и звонко рассмеялись.
На площадке перед главным входом в Хогвартс стоял, переминаясь с ноги на ногу, Дин Томас и поджидал свою девушку. Заметив его, Джинни тут же помрачнела и пробормотала:
- Да, забыла сказать, еще и Дин сегодня играет…
- Неужели все так плохо? – тихо спросила Гермиона, опасаясь, что Дин может их услышать.
- Да нет… - пожала плечами Джинни. – Ладно, Гермиона, мне нужно бежать в раздевалку, а тебе – на стадион. Увидимся после.
- Пока, - кивнула Гермиона. – Удачи!
Джинни махнула рукой в знак благодарности и быстрым шагом направилась к Дину. Вдвоем они свернули к раздевалкам, а Гермиона не торопясь побрела в сторону квиддичного поля.
Трибуны были заполнены учениками. Черно-желтые, как осы, болельщики Хаффлпаффа кричали какие-то бодрые песенки, поддерживая свою команду. Ярко-алые ряды гриффиндорцев тоже волновались. Вскоре на поле вышли сами команды. Зрители встретили их дружным ревом и улюлюканьем. Гермиона, усевшаяся на трибуну повыше, с трудом разглядела одетого в алую мантию Гарри. Он, похоже, уже ругался с одним из своих товарищей по команде. Гермиона хмыкнула, сразу сообразив, с кем именно Гарри мог поругаться в самом начале матча, еще до свистка судьи. Конечно, это был Маклагген. Вот он отошел от капитана и с самым мрачным видом направился к шестам. Команды поднялись в воздух. По свистку мадам Хуч матч начался.
Это был один из самых запоминающихся, непредсказуемых и при этом сокрушительных для Гриффиндора матчей. Комментатором по неведомым причинам назначили Луну Лавгуд, и половину всего игрового времени стадион покатывался со смеху над ее комментариями. Игра была, как и предсказывал Гарри, напряженной. Игроки Хаффлпаффа не давали гриффиндорцам спокойно вздохнуть, то и дело атакуя защищаемые Маклаггеном кольца. Точнее говоря, кольца, которые Маклагген должен был защищать теоретически, но на практике не особо рвался. По большей части вратарь орал на весь стадион, поучая своих соратников, и находился при этом где угодно, только не перед кольцами. Это обстоятельство еще больше веселило зрителей, особенно студентов Хаффлпаффа и слизеринцев, не преминувших возможностью поболеть «против Гриффиндора». Гарри пытался вразумить Маклаггена, но безуспешно. Плюнув на все, капитан, а по совместительству еще и ловец, взмыл над полем, выискивая взглядом золотистый крохотный мячик.
- Семьдесят – сорок в пользу Хаффлпаффа! – рявкнула в рупор профессор Макгонагалл.
- Уже? – искренне удивилась философски настроенная Луна, которую такие мелочи, как счет, интересовали мало – она как раз пыталась привлечь внимание зрителей к проплывающему над стадионом облаку необычной формы. – О, посмотрите-ка! – вернулась в реальность Луна. – Вратарь Гриффиндора завладел битой одного из загонщиков!
Гарри, парящий над полем, резко развернул метлу. И в самом деле, Маклагген отобрал у Пикса биту и с яростью доказывал загонщику, что тот не умеет ею пользоваться.
- Отдай ему биту и вернись к шестам! – завопил Гарри, кидаясь к Маклаггену, но тот уже замахнулся, прицеливаясь попасть летящим на него бладжером в охотника хаффлпаффской команды, и с недюжинной силой вдарил по черному тяжелому мячу, придавая ему ускорение, достойное хорошего пушечного ядра.
Никто из зрителей не сообразил сразу, что произошло. Раздалось громкое «Бум!», а затем капитан команды Гриффиндора Гарри Поттер как-то странно задрал метлу, словно пытаясь сделать мертвую петлю, и начал падать. Раздались вскрики. Кто-то по инерции продолжал хихикать. Гермиона вскочила на ноги. Загонщики Пикс и Кут, быстро справившись с шоком, кинулись на помощь своему капитану и поймали его в воздухе. Зрители загалдели. На поле выскочила мадам Помфри. Гермиона не стала ждать, бегом спустилась с трибуны и направилась к выходу в надежде перехватить целительницу и узнать, как там Гарри. Увы, мадам Помфри успела унести раненого ученика в школу, и Гермионе ничего не оставалось, как вернуться обратно на стадион.
Игра продолжалась, но это была уже чистейшая формальность. Все понимали, что Гриффиндором без Гарри Поттера матч однозначно проигран. Еще полчаса игроки безуспешно пытались кое-как выровнять счет, но в итоге Хаффлпафф победил, разгромив Гриффиндор на голову: триста двадцать – шестьдесят. Хаффлпаффцы ликовали, а студенты красно-золотого факультета с недвусмысленным выражением поглядывали на виновника сокрушительного провала – Маклаггена. Больше всех обозлилась команда, что и понятно. Кут и Пикс, проходя мимо Маклаггена в раздевалку, синхронно толкнули вратаря плечами так, что он споткнулся и чуть не упал, хотя был на голову их выше. Видимо, он и сам понимал, что команда права, поэтому даже не стал задираться.
Зато разбушевалась Джинни. Проигрыш вывел ее из себя. Девушка с превеликой радостью сорвала бы злость на Маклаггене, но, к сожалению (или к счастью), ей подвернулся Дин Томас. Джинни якобы видела, что он потешался над тем, как Маклагген залепил Гарри бладжером по голове. Дин и вправду пару раз хихикнул, но скорее потому, что произошедшее казалось нелепой шуткой, а не из неприязни к Гарри или чего-то в этом роде. Однако Джинни не хотела ничего слушать. Наступая на Дина, она вопила, размахивала руками и была похожа скорее на разъяренную тигрицу, чем на девушку.
Гермиона заглянула в раздевалку, в надежде найти там подругу, и была неприятно удивлена царящей там атмосферой. Ребята хмуро глядели друг на друга, не переговариваясь, а переругиваясь; Маклагген с самым мрачным видом раздевался в уголке; Джинни надрывала связки, высказывая Дину, в чем тот был неправ – словом, самая что ни на есть веселая компания. Вздохнув, Гермиона поняла, что Джинни сегодня лучше не трогать. Развернулась и, оставшись незамеченной, выскользнула из раздевалки и направилась в сторону замка.
Было около трех часов пополудни. Гермиона хотела заняться домашними заданиями на следующую неделю, чтобы выкроить хоть немного времени для очередного тайного похода в выручай-комнату. Но ее планы были бесцеремонно нарушены. Едва девушка вошла в залитый солнцем холл, как к ней подлетел Малфой, разозленный, бледный и несимпатичный. «Что за день сегодня? – с тоской подумала девушка. – Просто праздник какой-то!»
- За мной, - без долгих приветствий и разговоров скомандовал Малфой и направился в сторону подземелий.
Выждав несколько минут, Гермиона пошла следом за ним. Спустилась по мрачноватой лестнице вниз, заметила мелькнувший за поворотом подол черной мантии, прибавила шагу. Коридор внизу был тускло освещен факелами, блики огня играли на влажных стенах. Через несколько шагов коридор поворачивал, а за поворотом находилась развилка. Гермиона остановилась в нерешительности.
- Малфой? – позвала она.
Тишина.
- Если ты сейчас же не выйдешь, я просто пойду назад, - предупредила Гермиона. По правде сказать, ей надоели игры в «отгадай, что я задумал», тем более что теперь они с Малфоем больше, чем просто друзья…
- Не кричи.
Мягкий шепот из-за плеча заставил Гермиону вздрогнуть и обернуться.
- Когда-нибудь я превращу тебя в склянку, набитую гвоздями, чтобы ты не смог бесшумно подкрадываться, - насупившись, заявила Гермиона.
- Когда-нибудь – обязательно, - кивнул с усмешкой Малфой. – Только не сегодня.
- Что тебе нужно? Решил поехидничать, пользуясь случаем? Снова напомнить, какие Гриффиндорцы жалкие и безмозглые?
- Вообще-то, нет, но раз ты предложила…
Гермиона бросила на Малфоя гневный взгляд. Драко тут же смолк, глядя на девушку. Затем взял ее за руку и бесцеремонно затащил в один из коридоров.
- Я хотел просто увидеть тебя. В последнее время ты только и крутишься возле больничного крыла. Тебя не поймать.
- В больничном крыле лежит Рон, если ты не помнишь, - с уже настоящим раздражением сказала Гермиона. – И мне все еще кажется, что он попал туда отчасти и по твоей милости.
Драко скрипнул зубами, но ничего не сказал.
- А сегодня туда попал и Гарри, - добавила Гермиона так же гневно.
- Опять Поттер в центре внимания, - хмыкнул Драко. – Только не говори, что и в этом я виноват.
- Нет, в этом виноват Маклагген, - Гермиона отвела взгляд в сторону и невольно поежилась, вспоминая короткое, но невероятно отвратительное приключение с Маклаггеном перед вечеринкой у Слизнорта.
- Твой бывший дружок? – скривился Драко.
- Он мне не дружок! – тут же вскинулась Гермиона. – И никогда им не был. Никак не пойму, с чего ты это взял? Я просто пригласила его на вечеринку, только и всего.
- Конечно, - кивнул Драко, складывая руки на груди. – А поцелуи у нас теперь считаются за «ничего», да?
- Какие… какие поцелуи? – залепетала Гермиона. – Я не… я же не… откуда ты знаешь?
Малфой самодовольно усмехнулся.
- Ты следил за мной?! – взвизгнула Гермиона. – Это подло! Ты не имел права! Моя личная жизнь тебя не касается, Малфой…
Драко нахмурился, сделал шаг вперед, к Гермионе.
- И вообще, почему я должна перед тобой отчитываться? – продолжала бушевать Гермиона, видимо, заразившись гневом от ребят из команды по квиддичу. – Ты мне никто. И то, что мы с тобой были вместе, ничего не значит! Я не собираюсь быть твоей игрушкой, Малфой!
- А ты сможешь? – прошептал Драко, и, на удивление, Гермиона услышала его.
Сглотнув комок, подступивший к горлу, она выдавила:
- Смогу.
- Ну, так попробуй, - бесстрастно прошептал Малфой, прижимая девушку к стене.
Сердце ее тут же оборвалось, тело предательски напряглось в предвкушении ласки.
- Ты меня провоцируешь… - облизнув сразу пересохшие губы, прошептала Гермиона.
- Да, - не стал отрицать Драко. – Просто хочу узнать, чего стоит слово Гермионы Грейнджер.
Склонившись к девушке, Драко провел горячим шершавым языком по ее шее вверх, от ключицы к уху. Гермиона судорожно вздохнула, сжала кулаки, пытаясь бороться с соблазном.
- Прекрати, - проговорила она нетвердо.
Драко и не думал послушаться. Пробрался руками под свитер и рубашку девушки, накрыл ладонью ее округлую мягкую грудь. Ее соски мгновенно затвердели под его пальцами. Гермиона задышала чаще, щеки ее покрылись румянцем.
- Прекрати сейчас же! – взволнованно зашептала она. – В этот коридор может кто-нибудь войти!
- Это не коридор, а тупик, - уверенно ответил Драко, массируя пальцами маленькие твердые шарики сосков. – Сюда никто не заходит – незачем.
Гермиона еле слышно застонала. По лицу Драко расползлось выражение крайнего самодовольства. Он прижался к девушке еще сильнее, начал покрывать поцелуями ее лицо – глаза, щеки, губы. Гермиона почувствовала, что он возбужден – его напряженная плоть уперлась в ее бедро. Девушка задрожала.
- Мне перестать? – вкрадчиво спросил Драко, отрываясь от своего занятия.
Гермиона закусила губу и кивнула.
- Ты уверена? – юноша расстегнул и бросил на пол свою мантию, затем – ее, потянул вверх свитер Гермионы.
- Уверена… - прошептала она, однако не приняла никаких попыток сопротивляться.
Драко усмехнулся. Ему на самом деле доставляла немалое удовольствие эта игра с огнем, эти тайные встречи с Гермионой, а еще больше – ее бесплодные попытки уйти, скрыться, сопротивляться. Он старался внушить себе, что это – всего лишь игра. Что он сказал тогда, в выручай-комнате, о любви только для того, чтобы эта игра стала еще более азартной. И не хотел думать о том, что каждый брошенный на Гермиону взгляд заставляет сердце проваливаться вниз, что по телу бегут мурашки каждый раз, когда она прикасается к нему; что в душе что-то немилосердно зудит и ноет, когда он видит ее возле больничного крыла или вспоминает про Маклаггена или Макмиллана…
- Ты никогда не сможешь просто так уйти, - хрипло прошептал Драко, с яростью накидываясь на губы Гермионы.
Девушка тихонько пискнула, пытаясь отстраниться, но будучи прижатой к стене, это было не так-то просто сделать. Драко был напорист и несдержан. Гермиона впервые за долгое время начала ощущать накатывающий волнами страх, перерастающий в панику.
Но он не дал ей запаниковать. Расстегнув ее рубашку, он приник губами к ее груди, заставляя Гермиону забыть обо всем на свете. Руки его тем временем оказались у нее под юбкой – Гермиона вспыхнула, ощутив его тонкие горячие пальцы на внутренней стороне своего бедра. Драко стащил с Гермионы трусики, приподнял девушку и заставил ее обхватить ногами его бедра. Гермиона задохнулась от возбуждения. Она чувствовала его – близко, совсем рядом, их разделяла только плотная ткань его черных брюк. Драко прильнул к ее губам, подавшись вперед. Гермиона ответила на поцелуй, сильнее прижимаясь к юноше. Он снова подтолкнул ее. Девушка почувствовала, как впиваются в спину неровные камни стены, как скребут, оставляя на коже царапины. Она не обратила на это внимания, продолжая упиваться ощущением его прикосновений, ароматом его губ. Он начал двигаться так, словно они уже занимались любовью, с силой придавливая Гермиону к стене, ритмично двигая бедрами. Девушка оторвалась от его губ и задушено застонала в его плечо.
- Остановись… - горячо зашептала она. – Что же ты желаешь?.. Нас кто-нибудь услышит… Ваша гостиная… Снейп…
- Не вспоминай… о нем… - тяжело дыша, ответил Драко. – Нас никто не услышит…
- Подожди! – взмолилась Гермиона. – Всего секунду, я прошу тебя!
Драко притормозил. Гермиона наклонилась над своей мантией, вытащила из кармана волшебную палочку и, направив ее на вход в коридор, произнесла:
- Оглохни!
- Какое интересное заклинание, надо запомнить, - слегка удивленно отметил Малфой.
Гермиона подняла на него полный страсти и неудовлетворенного желания взгляд.
- Нас никто не услышит, - сказала она прерывающимся голосом. – Но то, что сюда никто не войдет…
- Я тебе обещаю, - прорычал Драко, притягивая девушку к себе.
Снова его губы. Снова его тело, горячее, напряженное – рядом. Гермиона торопливо расстегнула его рубашку и задохнулась, почувствовав прикосновение его разгоряченной кожи. Драко освободился от брюк, снова подхватил Гермиону и прижал к стене. Медленно, осторожно вошел в ее уже влажное, жаркое лоно. Девушка вскрикнула – уже не опасаясь, что кто-то услышит – и подалась навстречу юноше.
Он двигался быстро, неистово, словно боялся, что она может в любую секунду раствориться и исчезнуть. С каждым его движением внутри нее возрастало жаркое, ноющее, сладостное чувство, разливалось по всему телу от макушки до кончиков пальцев, заставляя сердце биться так, что становилось больно. Удар сердца – вдох, удар – выдох, полу-стон, полу-крик. С каждым движением, все сильнее, все быстрее. Он не мог понять, почему так сильно хочет ее. Даже находясь в ней, он продолжал ощущать непрерывную жажду обладать ею. Ему было жарко, было страшно – но сладостно. Он боялся, что этот раз может быть последним. Что потом, когда-нибудь, у него будут другие. Пресные, вялые, неинтересные, как урок Истории Магии. И на них будет хотеться спать… Он уже заранее их всех не хотел. И не мог избавиться от страха… От едкого, липкого страха, преследовавшего слизеринца уже больше полугода. Он хотел скрыться от него. В ее объятиях. Хотел почувствовать хоть что-то, кроме страха…
Волна удовлетворения накатила внезапно. Гермиона глубоко и томно застонала, вцепившись пальцами в плечи Драко. Он не остановился, хотя и напрягся сильнее, чаще дыша. Каждое его движение вызывало в теле Гермионы новый всплеск оргазма, заставляя ее тихо постанывать от непереносимой сладости, заполнившей низ живота. Не прошло и нескольких секунд, как Драко шумно вздохнув, достиг высшей точки наслаждения. Содрогнувшись всем телом, он прижал девушку к стене так сильно, что Гермиона застонала уже от боли. Драко отстранился, отпустил Гермиону и, обессиленный, упал на колени. Гермиона опустилась рядом.
- Как бы ты ни была умна, Гермиона Грейнджер, - тяжело дыша, прерывисто проговорил юноша, - но ты, все-таки, дурочка.
- Почему? – спросила Гермиона без злобы.
- Потому что думаешь, будто тобой кто-то играет… - ответил Драко. – Потому, что боишься поверить. Просто потому, что все не так, как тебе кажется.
Гермиона протянула к юноше руку, убрала с его взмокшего лба светлую прядь.
- Я не знаю, чему мне верить, а чему – нет, - печально сказала она. – Я запуталась, Драко. Запуталась так, как никогда в жизни не запутывалась. Мне страшно…
- Мне тоже, - неожиданно признался Драко. Подался вперед и притянул к себе девушку, обнял ее. – Мне тоже бывает страшно. Сейчас, например. Сейчас – как никогда.
- Почему? – спросила Гермиона тихо.
- Я не могу тебе рассказать, - со вздохом ответил Драко. – Ты ведь и сама это понимаешь.
- Зачем все это нам? Зачем все это происходит с нами? Почему именно мы?
- А почему бы и нет? – усмехнулся Драко, вставая. Поспешно оделся, поглядывая в сторону выхода. На счастье, никого не интересовал тупичок в подземельях, и можно было вздохнуть свободнее.
Гермиона тоже поднялась, начала одеваться, в то же время обдумывая слова слизеринца. В чем-то он прав. Происходит то, что происходит. Они сами это выбрали. Теперь поздно пенять на какую-то стороннюю силу. Сначала еще можно было. Сначала все казалось нереальным, словно кто-то руководит ими, кто-то подсказывает, подталкивает, словно играет. Теперь – нет. Теперь – это только их решение. Добровольное и чистосердечное. По-крайней мере, Гермиона надеялась на это.
- Я могу спросить у тебя кое-что? – подал голос Драко.
Гермиона оторвалась от своих размышлений, кивнула.
- Ты говорила, что Поттер о чем-то догадывается. О чем именно?
Гермиона поморщилась.
- Я не могу тебе этого сказать, - вздохнула она. – Ты сам прекрасно знаешь. Мы все еще по разные стороны…
Драко кивнул – так и есть. Они все еще по разные стороны. И неизвестно, случится ли когда-нибудь так, что они окажутся на одной стороне. Для этого каждому из них придется пожертвовать многим. Не одному, а обоим.
- Я пойду? – спросила Гермиона неуверенно.
- Как хочешь, - пожал плечами Драко. Подобрал с пола волшебную палочку Гермионы и протянул ее девушке.
Уголки губ Гермионы тронула легкая усмешка.
- Что смешного? – буркнул Драко.
- Я просто подумала, что давным-давно все началось именно с вот этой волшебной палочки… И с одного слизеринца, который вдруг решил, что сможет справится с одной гриффиндоркой.
Драко нахмурился:
- И что? Ведь справился.
- Это еще неизвестно, кто с кем справился, - улыбнулась Гермиона. Потом вдруг привстала на цыпочки, клюнула Драко поцелуем в щеку и бросилась прочь.
Вот и задачка по арифмантике… Вычисли, премудрый Драко Малфой, справился ли ты с гриффиндорской всезнайкой Грейнджер. Или это она незаметно, исподволь, сломала и перестроила тебя…

***

Гарри был доволен собой. Конечно, его несколько удручал проигрыш гриффиндорской команды, который произошел вовсе не по его вине, но менее обидно от этого не становилось. С другой же стороны, удар, нанесенный незабвенным Кормаком, а так же трещина в черепе, ночь на койке в больничном крыле и масса свободного, пригодного для раздумий времени принесли больше пользы, чем месяц бесплодного скитания по замку в поисках затаившегося Малфоя. Гарри Поттер, наконец, придумал, как подловить ускользающего слизеринца.
Догадка была, как все гениальное, проста до безобразия. Гарри позвал на помощь тех, кто мог следить, смотреть, слушать и докладывать, при этом оставаясь незамеченными. А именно, двух домовых эльфов – Кричера, доставшегося Гарри в наследство от Сириуса вместе с домом Блэков на площади Гриммо, и Добби. Кричеру Гарри попросту приказал следить неусыпно за Драко Малфоем, при этом запретив каким-либо образом дать об этом знать объекту наблюдения. Добби же Гарри приказывать не мог, но свободный эльф был готов на все ради «доброго и великодушного» Гарри Поттера. Рон, ставший свидетелем сцены разговора Гарри с домовиками, долго не мог прийти в себя от удивления и досады за то, что сам до такого никогда бы не додумался да и додумываться бы не стал.
Утром в понедельник обоих друзей выписали из больничного крыла. Гарри был несказанно доволен тем, что одна из загадок должна вот-вот решиться, а еще больше тем, что Рон с Гермионой, наконец-то, помирились. Гермиона даже зашла за мальчиками, чтобы проводить их на завтрак. Она вся просто светилась, что было трудно не заметить.
- Отлично выглядишь, - мимолетно бросил Гарри, когда они втроем спешили по коридору восьмого этажа к лестнице.
- Спасибо, - улыбнулась Гермиона. – Ты не первый, кто мне об этом говорит, - тут она покосилась на Рона, который, видимо, не догадался сделать ей подобный комплимент, но все же высказывать ничего не стала. – Правда, того же самого нельзя сказать о Джинни.
- А что с ней не так? – включился в разговор Рон, тоже явно повеселевший в последнее время.
- Поссорилась с Дином, - пожала плечами Гермиона.
Чудовище, дремавшее в груди Гарри, тотчас заворочалось и обнадежено заурчало.
- Из-за чего они поссорились? – небрежно спросил Гарри.
Все трое в этот момент свернули за угол коридора. У гобелена, изображающего троллей в балетных пачках, стояла маленькая девочка с большими бронзовыми весами в руках. Заметив приближающихся шестикурсников, девочка, похоже, перепугалась и уронила весы на пол.
- Ничего-ничего! – утешила девочку поспешившая ей на помощь Гермиона. Пристукнув по обломкам палочкой, она произнесла: - Репаро! Ну, вот, держи, - и протянула девочке совершенно целые весы.
Девочка не поблагодарила, так и осталась стоять как вкопанная, глядя вслед удаляющейся компании. Рон, уходя, оглянулся.
- Год от года они становятся все меньше… - пробормотал он.
- Ну и ладно, - с легким нетерпением отозвался Гарри. – Гермиона, так из-за чего Джинни поссорилась с Дином?
- Дин, вроде бы, смеялся, когда Маклагген залепил в тебя бладжером, - ответила Гермиона.
- Наверное, это и вправду было смешно, - рассудительно заметил Рон.
- Ничуточки! – с жаром возразила Гермиона. – Это было ужасно! Если бы Пикс и Кут не подхватили Гарри в воздухе, он мог страшно покалечиться!
- Но Джинни порывать из-за этого с Дином не зачем, - Гарри старался рассуждать по-прежнему хладнокровно. – Или они все же не порвали?
- Нет, они… А почему это тебя так интересует? – Гермиона пристально посмотрела на Гарри.
- Просто не хочу, чтобы в нашей команде по квиддичу снова все запуталось, - поспешно объяснил Гарри. Однако Гермиона не сводила с него подозрительного взгляда, и Гарри несказанно обрадовался, услышав оклик. Повернувшись спиной к Гермионе, он увидел спешащую по коридору Луну Лавгуд.
- А, Луна, привет.
- Я заходила в больничное крыло, хотела тебя увидеть, - сказала подошедшая Луна, копаясь в своей сумке. – Но там сказали, что ты уже выписался, а у меня…
Луна сунула в руки Рону нечто, напоминающее крупную зеленую луковицу, большой мухомор и что-то вроде горстки кошачьего помета; наконец, извлекла из сумки потертый свиток пергамента и протянула его Гарри.
- … а меня просили передать тебе это.
Гарри сразу понял, что это приглашение на очередной урок Дамблдора.
- Сегодня вечером, - едва развернув свиток, сообщил он Рону и Гермионе.
- Ты здорово комментировала последний матч! – похвалил Рон Луну, когда та стала забирать у него луковицу, мухомор и кошачий помет. Луна неуверенно улыбнулась.
- Шутишь, да? – сказала она. – Все говорят, что я была просто ужасна.
- Нет, я серьезно! – искренне воскликнул Рон. – Давно я не получал от комментариев такого удовольствия! Кстати, а что это такое? – поинтересовался он, поднимая к глазам «луковицу».
- Это лирный корень, - сказала Луна, запихивая в сумку мухомор и кошачий помет. – Хочешь, оставь себе. У меня их несколько. Отлично отпугивает Пухлых Заглотов.
И она удалилась, оставив лирный корень в руках посмеивающегося Рона.
- Знаете, а Луна нравится мне все больше, - сказал он, когда они снова тронулись в путь к Большому Залу. Гарри при этом отметил, что уши Рона слегка порозовели. – Она, конечно, чокнутая немного, но в хорошем…
Тут он осекся, заметив стоящую у подножия мраморной лестницы Лаванду. Та с грозным видом поджидала своего «ухажера». Рон сразу помрачнел.
- Привет, - нервно поздоровался он.
- Пойдем, - негромко сказал Гарри Гермионе, и оба ускорили шаг, но успели услышать слова Лаванды:
- Почему ты не сказал мне, что тебя сегодня выписывают? И почему рядом с тобой оказалась ОНА?
Полчаса спустя Рон появился за завтраком, и хотя он сел рядом с Лавандой, они вдвоем не обменялись ни словом. Гермиона вела себя так, словно ничего не замечала, однако Гарри видел, как раз или два ее лицо освещала беспричинная улыбка. Гермиона все время смотрела куда-то сквозь Рона, и Гарри проследил за ее взглядом. Сердце Гарри гулко стукнуло о грудную клетку, когда он увидел сидящего за слизеринским столом – как раз напротив Гермионы – Малфоя, который так же безмятежно улыбался и даже бросал на Гермиону какие-то странные взгляды. «Не может быть…», - пронеслось в голове у Гарри, но он не стал останавливаться на этой мысли, предпочтя сделать вид, что ничего не заметил.
«Есть один способ узнать все и сразу, - подумал Гарри, поглощая свой завтрак. – Не нужно ждать, пока Добби и Кричер добудут информацию об этом двуличном хорьке. У меня в руках – доказательства того, что он – Пожиратель. Я могу вывести его на чистую воду. А сегодня у меня есть шанс это проверить».
К вечеру Гарри твердо решил окончательно разобраться с проблемой «Малфой – Пожиратель смерти». Он уже и не пытался что-то доказать Гермионе или Рону, скорее, самому себе. Ему так было спокойнее – думать, что Малфой – враг. Потому что если это не так, то врагом может оказаться кто угодно, даже те, кому Гарри привык доверять. В это меньше всего хотелось верить. Поэтому, собираясь на очередное занятие к профессору Дамблдору, Гарри на всякий случай прихватил с собой найденный в пустом классе флакончик с чьими-то воспоминаниями (Гарри был уверен, что Малфоя).
В кабинете Дамблдора Гарри столкнулся с Сибиллой Трелони. Она была возмущена до глубины души тем, что профессор, по ее словам, «бесцеремонно вышвыривает ее из кабинета» из-за Гарри. Профессор Дамблдор был слегка раздражен, и после «громкого» ухода Трелони (спускаясь по лестнице, она наступила на хвост одной из своих многочисленных шалей и споткнулась) предложил Гарри поговорить о занятиях.
- Но прежде, чем мы начнем обсуждать то, что я сегодня приготовил, скажи, Гарри, справился ли ты с заданием, которое я дал тебе на прошлом уроке?
Дамблдор смотрел на Гарри из-за своих очков-половинок так пристально, что юноше стало слегка неуютно под этим взглядом.
- Ну… - вымолвил Гарри и замолчал, уставившись на Омут памяти, стоящий перед ним на директорском столе. За всеми навалившимися заботами Гарри совершенно забыл о воспоминании, которое должен был добыть. – Я как-то спросил об этом профессора Слизнорта после урока зельеварения, но он… э-э… мне отказал.
После недолгого молчания Дамблдор изрек:
- Понятно. И ты считаешь, что сделал все посильное? Что использовал всю свою изобретательность? Что в стараниях раздобыть это воспоминание использовал все свое хитроумие?
- Ну… - промямлил Гарри, не зная, что ответить. – В тот день, когда Рон по ошибке проглотил приворотное зелье, я отвел его к профессору Слизнорту. И подумал тогда, что, если мне удастся привести профессора в благодушное настроение…
- Тебе это удалось?
- В общем-то нет, сэр, потому что Рон отравился и…
Дамблдор не сердился. Он не повышал голоса, не сыпал гневными тирадами, как порой бывало со Снейпом в моменты стычек с Гарри. Дамблдор был разочарован. Это чувствовалось в его взгляде, в его тихом голосе, в его позе. Гарри стало невыносимо стыдно за себя, за то, что он не смог справиться с таким, казалось бы, пустяковым заданием. За то, что подвел Дамблдора, хотя и был «целиком и полностью его человек».
- Профессор Дамблдор, - наконец, сказал Гарри. – Мне, правда, очень жаль. Я должен был приложить больше усилий… понять, что вы не попросили бы меня об этом, не будь оно по-настоящему важно.
- Спасибо, что сказал это, Гарри, - негромко откликнулся Дамблдор. – Могу ли я надеяться, что с сегодняшнего дня это дело станет для тебя главным? Без воспоминаний Слизнорта наши с тобой уроки станут бессмысленными.
- Я постараюсь, сэр, я добуду его, - горячо пообещал Гарри.
- Значит, больше говорить об этом не стоит, - уже более добродушно сказал Дамблдор.
И старый волшебник вместе с Гарри погрузился в очередной отрывок воспоминаний о Темном Лорде. Гарри довелось узнать, что по окончании школы Волдеморт, тогда еще Том Риддл, желал остаться в Хогвартсе в качестве преподавателя, но профессор Диппет, бывший в то время директором, отказал молодому человеку, сославшись на то, что восемнадцать лет – слишком юный для преподавателя возраст. Тогда Том нанялся на работу в небезызвестную лавку, торгующую всякого рода темными вещичками – «Боргин и Бэркс». Там Риддл выполнял весьма специфическую работу: уговаривал и уламывал хозяев сильных магических артефактов расстаться с ними в пользу магазина для последующей продажи. С одной стороны, это были банальные сделки мелкого лавочника, но с другой… С другой – это была возможность найти среди мелкого барахла поистине нечто стоящее. Этим «чем-то» оказалась реликвия – чаша Хельги Хаффлпафф. Она принадлежала старой похотливой колдунье Хэпзибе Смит, к которой Том наведывался, судя по всему, довольно часто, поэтому успел войти в расположение старушки. Однажды та, в присутствии домового эльфа Похлебы, показала чашу юному Волдеморту. Уже тогда, при виде наиредчайшей магической вещи, на лице Тома проскальзывали известные Гарри черты – красный проблеск в глазах, мертвенная бледность. Но в остальном Том оставался сдержанным и не вызывал подозрений у легкомысленной хозяйки сокровища. Вскоре выяснилось, что у Хэпзибы припрятан еще один сюрприз, едва ли не более шокирующий, чем чаша – это был медальон Слизерина, золотая тяжелая подвеска с выложенной изумрудами буквой «S» посередине. Медальон по праву принадлежал Риддлу, как последнему оставшемуся в живых Мраксу, но Том ничем не показал своего горячего желания завладеть обоими артефактами. А желание это было. Ибо, как сказал Дамблдор после просмотра воспоминания, через два дня Хэпзиба была убита в собственном доме, а в смерти признали виновной несчастную Похлебу. Ни чаши, ни медальона в доме Хэпзибы, естественно, не обнаружили.
Затем Дамблдор показал Гарри последнее из воспоминаний, которые могли оказаться важными – свои собственные воспоминания о Волдеморте. Темный Лорд приходил в Хогвартс спустя много лет после окончания школы. Он изменился, навсегда перестав быть красавцем – мальчиком Томом Риддлом, но еще не окончательно превратившись в подобие пресмыкающегося. Он был бледен, как снег, глаза его налились кровью, черты лица исказились от многочисленных пыток и смертей, что насылал он на людей вместе со своими верноподданными Пожирателями. Однако Том пришел в Хогвартс. Пришел просить места, наняться на работу учителем. Но на самом деле ему нужна была неограниченная власть над малолетними колдунами, еще практически не разбирающимися в том, что хорошо, а что плохо. Дамблдор это прекрасно понимал, поэтому и отказал Тому в его ходатайстве. Волдеморт, обозлившийся и недовольный, ушел, все-таки не причинив директору никакого вреда. Видимо, Дамблдора Том, действительно, боялся.
- Зачем? – недоуменно спросил Гарри, как только они с директором вынырнули из Омута. – Зачем он возвращался? Вы смогли это выяснить?
- Кое-какие соображения у меня имелись, - ответил Дамблдор. – Но не более того.
- Какие же, сэр?
- Об этом я скажу тебе, как только ты раздобудешь воспоминания профессора Слизнорта. Когда ты получишь этот последний кусочек головоломки, все прояснится, я надеюсь… для нас обоих.
Гарри сгорал от любопытства и не стронулся с места, хотя Дамблдор подошел к двери и даже открыл ее.
- Что он хотел преподавать, сэр? Защиту от Темных Искусств? Он так и не сказал.
- О, разумеется, Защиту, - ответил Дамблдор. – И последствия нашей встречи тому доказательством. Видишь ли, с тех пор, как я отказался предоставить это место Лорду Волдеморту, ни одному преподавателю Защиты от Темных Искусств не удалось продержаться на этой должности больше года.
Гарри невесело усмехнулся, вспомнив о «проклятой» должности преподавателя Защиты. Может быть, им, наконец, удастся избавиться от Снейпа, раз он добровольно принял на себя эти обязанности…
- Прости, Гарри, но я должен отлучиться, - сказал Дамблдор, уже выходя из двери. – Думаю, ты сможешь найти выход из кабинета без моей помощи?
- Что? – опешил Гарри. – А… да, конечно, профессор.
- Доброй ночи, Гарри, - кивнул Дамблдор и удалился.
Как только дверь за директором закрылась, Гарри вдруг понял, что остался один в кабинете, где на столе стоит Омут памяти. Неожиданная удача, то самое, что было нужно для разрешения того клубка загадок, что сплелся вокруг Гарри и Малфоя…
Дрожащими руками Гарри вытащил из кармана хрустальный флакон с клубящимся в нем серебристой дымкой, откупорил крышку и выплеснул (или вытряхнул, понять это довольно сложно) воспоминания в Омут. Они заклубились в чаше, закружились водоворотом. Гарри вдохнул поглубже, словно собирался нырнуть в Черное озеро, и опустил лицо во взвихрившийся поток серебристых нитей.
Привычное чувство падения в пустоту – и вот Гарри стоит в незнакомой маленькой комнате, освещенной ярко пылающим в камине огнем и несколькими свечами. Комната была довольно уютной: два удобных на вид кресла перед камином, письменный стол, стул, на каменном полу – ковер с толстым ворсом, на стенах – несколько картин, правда, портретов среди них Гарри не заметил. Зато сразу увидел кровать под тяжелым бархатным пологом цвета спелой вишни. На краю кровати кто-то сидел. Гарри подошел ближе и чуть не вскрикнул от восторга: на кровати сидел Малфой. Не такой бледный и замученный, каким видел его Гарри в последние дни, что свидетельствовало о давности воспоминаний. Малфой смотрел на кого-то, кто лежал на кровати перед ним.
«Вот уж не думал, что Малфой прячет воспоминания о своих подружках», - подумал Гарри разочарованно, подходя еще ближе.
И тут с его уст сорвался настоящий крик, хотя его никто не услышал.
На кровати лежала, закрыв глаза, Гермиона.
Малфой смотрел на нее как-то странно. По-доброму. Не так, как он смотрел на них обычно, не своим высокомерным холодным взглядом, иначе. С любопытством? С заинтересованностью? Гарри не успел понять. Потому что Гермиона вдруг протянула руки, обхватила ими шею Малфоя, притянула его к себе и поцеловала. Тот не особенно сопротивлялся, обнял Гермиону, ответил на поцелуй.
Гарри показалось, что его сердце пропустило пару ударов. То, что он видел, было неправдоподобно. Это было… было настолько странно и непонятно, что казалось невозможным. Что это за комната? Что в ней делает Гермиона? Почему она с Малфоем? Да еще и ночью?! Вопросы обрушились на Гарри снежной лавиной, но ни на один из них он не мог дать ответа. Не мог еще и потому, что сознание вдруг опустело, исчезли все мысли, притупились чувства.
- Не может быть… - прошептал Гарри. – Нет, этого просто не может быть… она не могла… они не могли… Гермиона, почему? Зачем?..
В этот миг Гермиона опустилась на подушку и, все так же с закрытыми глазами, произнесла:
- О, Рон…
Малфой тут же вскочил с кровати, сжал кулаки, заскрипел зубами. Такой Малфой был привычен и понятен. Гарри, глядя на него, вдруг все понял. Да, так и есть: Малфой просто опоил Гермиону приворотным зельем, но не смог справиться с истинными чувствами девушки. Во сне она вспомнила Рона, не Малфоя… Значит, не все потеряно. Значит, не все так плохо, как показалось Гарри сначала.
Не став досматривать воспоминания, Гарри усилием воли оторвался от Омута памяти. Для этого ему пришлось напрячься, а когда он все-таки сумел выпутаться из сети серебристых нитей, то не устоял на ногах и грохнулся на пол. Однако это пошло только на пользу. Мысли сразу прояснились.
- Значит, ты решил добраться до меня с помощью моих друзей, Малфой? – пробормотал Гарри гневно, вставая. – Ничего у тебя не выйдет! Я узнаю, каким способом ты околдовал Гермиону, а когда верну ей способность самой себя контролировать, просто размозжу тебя об стену, как таракана!
- С кем это вы разговариваете, молодой человек? – недовольно пробурчал портрет старой ведьмы на стене справа. – Может, вы не в себе? Сейчас я позову кого-нибудь из преподавателей!..
- Не надо никого звать, я уже ухожу, - тут же ответил Гарри бывшей директрисе Хогвартса. – Простите за беспокойство. Всего доброго, - и вышел вон из кабинета.
И только спустившись по винтовой лестнице вниз и пройдя мимо каменной горгульи, вспомнил, что оставил воспоминания Малфоя в Омуте памяти.