Тайна похищенной карты 9 page

Очередь продвигалась медленно. Мара развлекалась тем, что украдкой разглядывала гостей. В первую очередь ее привлекли сверкающие драгоценности и бальные платья от кутюр. Только бегло рассмотрев всех женщин, она заметила, что многие из их кавалеров тоже нацепили золотые звезды, похожие на звезду виконта, правда, прикреплены они к смокингам были всякий раз по-разному.

Мара собиралась спросить у Бена, что означает эта звезда, когда увидела его — китайца из отеля «Ритц». Он стоял в конце очереди.

Она резко отвернулась, молясь в душе, чтобы он ее не заметил. Она даже попыталась слиться с другими гостями, но когда они оказались в первых рядах, паж спросил у них имена и откуда они приехали, чтобы объявить новую пару.

Мара поморщилась, когда их громогласно представили. Но потом она поняла, что если на бал явился китайский шпион, то причиной тому были она и Бен. Так что прятаться бесполезно.

Виконт Томар протянул руку для приветствия.

— Как приятно, что некоторые гости проделали долгий путь из Америки, — кивнул он, пожав Бену и Маре руки, и повернулся к следующей паре.

Но Мара его руку не отпустила.

— Мы друзья Паулу Монтьеру и Ричарда Тобиаса. Они передают приветы.

Виконт снова повернулся к ней с улыбкой:

— Вы знакомы с Паулу Монтьеру? Я не видел его с тех пор, как мы вместе работали над португальской директивой для Европейского союза.

Мара почти ничего не знала про Монтьеру, поэтому ограничилась кивком и сказала:

— Он шлет вам наилучшие пожелания. По правде говоря, он попросил нас обсудить с вами одно маленькое дело. — Она указала на длинную очередь. — Когда у вас появится свободная минутка, разумеется.

Виконт помолчал, оглядывая очередь.

— Приветствие гостей закончится через полчаса. Вы сможете меня найти в Шароле.

Наши дни

Томар, Португалия

Мара и Бен покинули очередь из гостей и побрели по длинному темному коридору. Маре хотелось послушать, как паж представит ее преследователя, но она решила, что лучше уйти, пока они не столкнулись лицом к лицу. Так ей будет легче притворяться, что его не существует.

Коридор привел их в Шаролу и главное помещение церкви. В знаменитом здании оказалось на удивление мало гостей. Возможно, их отвадил запрет на веселье в священном месте. Какова бы ни была причина, Мара обрадовалась, что здесь так пусто и каждый дверной проем охраняют стражники. Так она сможет спокойно увидеть любого, кто входит или выходит.

Они с Беном остановились в церковном нефе.

— Пройдем через Шаролу, пока ждем виконта? — спросил Бен.

Они прошли под аркой, украшенной выцветшими изображениями святых и крестами, и вошли в Шаролу. Восьмиугольное пространство, увенчанное куполом, разделяла серия арок на толстых опорах.

Бен и Мара обошли Шаролу по периметру, представлявшему собою галерею. Стены здесь были украшены архитектурными деталями, создающими иллюзию пространства, блеклыми изображениями святых шестнадцатого века, выполненными темперой, сценами из жизни Христа и неизменными крестами и щитами ордена Христа. Вдоль стен располагались алтари: в некоторых можно было видеть картины и статуи, а другие поражали своей нарочитой пустотой.

Пройдя под аркой, Мара оказалась в середине восьмиугольной Шаролы. Ее глаза тут же поднялись к великолепному высокому потолку, украшенному золотыми геральдическими лилиями, армиллярными сферами и крестами. В центре потолка все узоры сходились на звезду со множеством лучей, подобную булавке на смокинге виконта. Звезду украшали буквы XPS, обозначавшие Христа. Роскошным убранством отличался не только потолок, но и стены внизу с золоченой деревянной резьбой, фресками, а также цветными статуями ангелов и святых. На секунду Мара позволила себе забыть о карте, погрузившись целиком в любование изысканной красотой.

Выйдя из Шаролы, Мара присоединилась к Бену в церковном нефе. Она поплотнее завернулась в шаль — в этом огромном каменном мешке ночная прохлада пробирала до костей.

— Вы не возражаете, если мы быстро пройдемся по церкви? Через клирос и ризницу, — спросил Бен.

Мара согласилась. Пока они поднимались по лестнице на клирос, где вообще не было ни души, они тихо обсуждали красоту Шаролы с ее навязчивой символикой в стиле мануэлино, столь же многочисленной, как символика Христа. Бен заметил, что первоначально Шарола выглядела проще; пышный декор был добавлен в шестнадцатом веке, это была попытка португальской монархии заручиться идеологической поддержкой своего господства в век Великих географических открытий.

Мара вошла на клирос, и ей показалось, будто она вступила в раму картины — такой покой здесь царил: высокий арочный потолок, парящие круглые окна в каменных переплетах, природный песчаник, и все залито светом. Никакого узорного золочения, иллюзорных деталей или насыщенных темных красок, какие они наблюдали в Шароле.

— Как здесь торжественно и просто, — произнесла Мара.

— Приглядитесь внимательнее, — сказал Бен.

По сводчатому потолку, похожему на парус, пролегли витые веревки; мореходные снасти окаймляли окна; у основания колонн крылатые фигуры поддерживали символику мануэлино — армиллярные сферы и эмблемы.

— Уверен, вас не удивит, что это двухуровневая надстройка к Шароле была сделана по заказу короля Мануэла Первого. Он хотел, чтобы Томар символизировал и чтил морские походы, принесшие Португалии богатства и превосходство, — прокомментировал Бен.

Они спустились по лестничному пролету обратно в церковный неф, а затем еще на один пролет, в ризницу. Это помещение выглядело так же просто, как клирос. Но только на первый взгляд. При близком рассмотрении оказалось, что по каменной кладке во все стороны расползались канаты, морские узлы, кораллы и водоросли.

— Господи, а ведь Мануэл действительно решил превратить Томар в морской памятник, — вздохнула Мара.

— Обновленный Томар и был создан морем. Век Великих географических открытий дал для этого нужные средства. Погодите, вы еще не видели знаменитое окно мануэлино, — указал Бен на большое окно, смотрящее на запад, забранное кованой решеткой. — Должно быть, это оно, только с внутренней стороны. — Он взял Мару за руку. — Идемте. Посмотрим, как оно выглядит снаружи.

На свежем воздухе оказалось теплее, чем внутри церкви. Они обошли террасы и парапеты, чтобы найти идеальное место на одной из террас для любования окном мануэлино в свете прожектора. Каменный наличник представлял собой узор из переплетенных кораллов и водорослей; спирали канатов и веревок обхватывали верхнюю часть колонн; каждый угол был завязан морским узлом; рыбачьи плоскодонки и буйки свешивались с краев, и казалось, что они подпрыгивают на морской глади. Внизу древняя бородатая фигура поддерживала гигантский древесный корень. Маре почудилось, будто со дна морского поднялся давно затонувший корабль.

— Эта церковь заслуженно считается одним из португальских шедевров, — нарушила она тишину.

Бен ничего не ответил, а пошел по террасе, разглядывая два уровня церкви под разными углами.

— Бен, что вы делаете? Нам нельзя отходить далеко от Шаролы, надо же поговорить с виконтом. — Мара понимала, что они оба не должны отвлекаться от главной цели.

— Обратите внимание, как окно мануэлино расположено прямо под круглым окном, а то, в свою очередь, находится прямо под крестом ордена Христа и щитом, что украшают крышу церкви. Видите?

Мара отошла назад и посмотрела.

— Вижу.

— Отсюда кажется, что круглое окно вырезано на уровне третьего этажа, то есть клироса, а окно мануэлино вроде бы находится на втором этаже, где располагается ризница. Верно?

— Да.

— В таком случае, где же первый этаж?

Мара завертела головой.

— Не знаю. Первый этаж отсюда не виден, потому что он под террасой, на которой мы стоим.

— Совершенно верно.

Мара оторопела.

— Ничего не понимаю.

— На первом этаже полагалось хранить что-то значимое или, по крайней мере, важное. Окно мануэлино, к примеру, покоится на плечах бородатой фигуры. Первый этаж не должен быть похоронен в темноте под какой-то террасой, — заявил Бен.

Он пошел вдоль стены, направо от окна, что-то бормоча про себя. Мара побежала за ним. Вместе они обнаружили лестницу на нижний уровень, ведущую в две галереи: Святой Барбары и Гостевую. Первый этаж церкви с виду состоял из каменной стены без окон, украшений и каких-либо дверей.

Бен прокомментировал очевидное:

— Здесь нет входа на первый этаж.

— Вижу, — раздраженно отреагировала Мара, считавшая, что им нужно не пропустить в Шароле виконта, а не бегать вокруг церкви.

— Возможно, мы попадем на первый этаж внутри церкви. — Он метнулся обратно в церковь, Мара — за ним. После бесплодных поисков они вновь оказались на той же террасе, откуда начали, — под окном мануэлино.

— Это бессмысленно. Должен же где-то быть первый этаж, — сказал Бен.

Мара увидела, что на террасу вышла большая группа гостей, и предложила:

— Вернемся в Шаролу, Бен. Похоже, приветствие гостей закончилось. Виконт, наверное, ждет нас.

— Еще раз обойдем вокруг, а потом сделаем, как вы просите. Обещаю.

Теперь он двинулся налево от окна. Вскоре в одной из огромных колонн они обнаружили врезанную темную лестницу, ведущую вниз. Фонари ее не освещали, так что разглядеть, где она заканчивается, не удалось. Бен начал спускаться, Мара не отставала. Он резко вытянул руку, пытаясь остановить ее:

— Мара, не ходите сюда. Ваши каблуки не приспособлены для таких ступеней.

Мара смотрела, как Бен медленно погружается в кромешную тьму. Мимо прошли беспечно болтающие гости, Мара осталась в тишине. Вскоре до нее донесся мерный топот, шаги приближались. Она испугалась, что это мог быть тот китаец, что следит за ней. И вместо того чтобы обернуться и посмотреть, кто это — ничего не подозревающий гость или ее китайский друг, — она направилась к лестнице.

Мара на всякий случай оперлась ладонью о стену, но тут же невольно отдернула руку — каменную кладку покрывал липкий мох. Она все-таки заставила себя снова дотронуться до скользкой поверхности и начала спускаться на высоченных каблуках.

Она прислушивалась, не последуют ли за ней шаги того, кто начал расхаживать взад-вперед по террасе. Ей хотелось пуститься бегом по ступеням, но тогда она наверняка бы упала. Наконец шаги затихли.

Достигнув последней ступени, она почувствовала под ногой плоский каменный пол. Сделала еще один шаг и наткнулась на Бена.

— Мара, — прошептал он, — я же просил вас остаться на месте.

— Я услышала шаги и подумала, что здесь безопаснее.

— В кромешной тьме?

— Сколько можно стоять и болтать. Где вход?

— Его здесь нет.

Не поверив ему, Мара провела руками по всем стенам, пытаясь нащупать дверной проем. Бен оказался прав. Лестница вела в тупик.

— Полагаю, нам придется вернуться тем же путем. Пошли, Бен, — схватила она его за руку.

— Лестница должна куда-то вести, — пробормотал Бен.

— Бен, идемте. Эта лестница никуда не ведет.

Он помолчал.

— Да, теперь никуда. Но раньше, Мара, такие лестницы вели на первый этаж. Наверняка здесь что-то спрятано.

Зима, весна и лето 1422 года

Западное побережье Африки, Атлантический океан и Карибские острова

После того как флот огибает оконечность Африки, ветер и течение несут его на север, вдоль западного побережья. Ужас, охвативший мореходов, отступает. Хотя они понимают, что корабли выходят в неизвестные воды, их успокаивает, что время от времени в поле зрения возникает береговая линия, и тогда адмирал приказывает кораблям стать на якорь и посылает на землю небольшие группы моряков. Даже Чжи теперь меньше тревожится и все больше радуется, выполняя очень важную задачу: наносит на карту новое побережье Африки.

Моряки заняты своим делом, а потому спокойнее принимают неизвестное. Они все ждут, когда впередсмотрящий заметит землю, и Чжи вместе с ними. Он напряженно вслушивается, не раздастся ли долгожданный крик, перекрывая шум волн, бьющихся о борта «Цзин Хэ».

И когда этот крик раздается, Чжи облегченно выдыхает. Ему хочется броситься к борту, но он знает, что как офицер должен соблюдать протокол и дождаться окончания вахты. Адмирал Чжоу приказывает офицерам высших рангов вести себя так, словно появление неизвестной земли — обычное дело, все равно что приветственный барабанный бой в Малакке. Поддерживать уверенность моряков в своем адмирале нелегко.

Тем не менее ни один мореплаватель, начиная с самых старших офицеров и до последнего гребца, не может скрыть интереса к рассказам разведчиков, побывавших на западном африканском побережье. После одного визита моряки рассказывают о маленьких смуглых аборигенах, которые одеваются в шкуры, украшают себя ракушками, собирают мед. После другой поездки на берег речь идет о высоких, почти черных коренных жителях, обладающих удивительной силой. У местного населения, с которым они сталкиваются, нет ни хорошей одежды, ни ценных минералов, ни легендарных животных, подобно тому жирафу, что привез из первого похода адмирал Чжэн и подарил императору Юнлэ. Местные племена оказываются менее цивилизованными, чем те, что проживают на восточном побережье Африки. Адмирал Чжоу считает, что с них даже не стоит брать дани в пользу императора, тем не менее он приказывает своим людям обращаться с аборигенами уважительно. Возможно, темное сердце континента и хранит какой-то бесценный плод, но зато здесь нет удобной береговой линии. Мореплаватели оставляют прибрежные племена Западной Африки в покое и продолжают путешествие.

Ночью ветер меняет направление и разворачивает корабли на запад. Дозорные больше не видят земли. Луна проходит полный цикл, а вокруг — только море. Адмиралу ничего не остается, как признать правоту мастера Чэня и Чжи. Флот действительно вошел в бескрайние воды нового океана — Атлантического.

Чжи в душе ликует. Нанести на карту новое побережье Африки, тем самым почти полностью нанести очертание континента, — удовольствие. Но открыть и зафиксировать на карте океан — небывалая привилегия. Даже адмиралу Чжэну это до сих пор не удавалось.

Чжи понимает, что остальная команда не разделяет его личного восторга. Мореходы все время думают о холодных океанских глубинах. Они беспокоятся, что с ними будет, когда иссякнут запасы пресной воды. Они опасаются, что, возможно, никогда не вернутся домой. Даже Юань и Кэ начинают верить в миф о конце света.

Мастер Чэнь и Чжи трудятся в каюте над мореходной лоцией нового океана, когда по палубе прокатывается оглушительный грохот. Они привыкли к штормам и океанскому шквальному ветру, поэтому продолжают сложные вычисления широт. Потом грохот повторяется, кто-то из вахтенных матросов зовет их по именам.

Они поднимаются и бегут к двери, но не могут ее открыть. Дверь заклинило. «Цзин Хэ» начинает сильно раскачиваться, хотя «золотые» корабли спроектированы так, чтобы никогда не испытывать качки. Чжи пытается себя успокоить, вспоминая о многочисленных защитных мерах: усиленных носах, водоустойчивых отсеках и стабилизирующих якорях. Ясно, что такой корабль вскоре выправится.

И все же по маленькой каюте начинают летать фонари, кисти и приборы. Мастер и Чжи торопятся спрятать незаменимые приборы в прикрепленные к полу сундуки, но их отшвыривает к стене от очередного наклона корабля. Они пытаются подняться, но безуспешно.

Тогда оба заползают под письменный стол, который также прикреплен к полу. Чжи хватается за ножку стола, пока корабль раскачивается взад-вперед, словно угодил в челюсти игуаны. Он молится Аллаху, чтобы тот защитил их, и слышит, как мастер Чэнь молится своим богам, держась за другую ножку стола.

За кормой стоит оглушительный рев. Корабль сильно наклоняется, почти лежит на воде — и вот уже он ныряет в океанскую глубину. Картографы скользят к другой стене.

— Мы разгневали богов своим поиском Фусанга! — кричит мастер. — Да простят и защитят нас небеса!

Несмотря на все защитные меры, в каюту врывается вода. Она поднимается все выше и выше, и вскоре картографы вынуждены покинуть свое укрытие под столом и держаться за столешницу. Чжи начинает думать, что каюта станет его могилой.

А потом, так же внезапно, как началась, качка проходит. Чжи слышит голоса матросов, стук в дверь. Ему не хочется отпускать столешницу, но он заставляет себя и медленно бредет по воде к двери, крича на ходу, что они с мастером живы.

Он слышит удары топора по двери, появляется щель. Моряки протягивают руки через дыру, помогают Чжи и мастеру выбраться. Все с трудом поднимаются на палубу.

Вся палуба усеяна телами. Гигантские волны, не идущие ни в какое сравнение с теми, что были у африканского побережья, поглотили «золотые» корабли, несмотря на все предосторожности. Вода затопила водонепроницаемые отсеки корпуса, сотни моряков утонули. Зерновые суда меньшего размера и военные корабли не пережили потопа; некоторые просто не выплыли на поверхность из-под волн. Чжи утешается только тем, что на палубе нет тел Юаня и Кэ. Значит, они выжили.

К ночи волнение моря спадает. Ветер утихает. Но моряки никак не могут успокоиться — слишком велики потери и слишком неожиданны.

Мастер Чэнь, не переставая молиться богам и сетовать по поводу Фусанга, возвращается к прежнему делу. И приказывает своему помощнику Чжи продолжать работу, хотя погибли сотни людей и десять кораблей. Поднимаясь на навигационный мостик, Чжи думает, что все его усилия могут оказаться напрасными, что его радость по поводу составления новых лоций может быть бессмысленной. Ибо вполне вероятно, что они погибнут в этом новом океане и никогда не вернутся в Китай.

Наши дни

Томар, Португалия

Мара смахнула со смокинга Бена кусочек мха перед входом в Шаролу. Ей не хотелось привлекать излишнее внимание к их паре, хотя она зря беспокоилась. Гости беспечно болтали в священном месте и не заметили вновь вошедших.

Теперь, когда пространство под сводчатым потолком заполнили люди, оно уже не казалось таким огромным. Мара и Бен подходили то к одной компании, то к другой в поисках виконта Томара. Наконец она заметила его у входа в Шаролу. Он стоял в окружении шикарного общества.

Мара подошла поближе, желая услышать о прошлом архитектурного ансамбля Томар в изложении хозяина, после того как выслушала версию профессиональных историков из уст Бена и профессора Силвы. Тем не менее его рассказы на английском и португальском для многонациональной публики, казалось, сошли прямо со страниц школьного учебника. Он привнес единственный личностный элемент, когда рассказывал о семейном проекте перестроить юго-западную галерею монастыря в неоклассический дворец в начале девятнадцатого века, после того как его предки стали управлять комплексом из-за роспуска ордена Христа.

Когда виконта спросили о внутреннем убранстве дворца, его лицо оживилось. Он пустился в подробнейшее описание бального зала, стены в котором были обтянуты расписанным вручную шелком. Мара несколько осоловела от длинного перечня мельчайших деталей. Она уже сомневалась, что им удастся перехватить виконта одного, когда к хозяину приблизился охранник. Виконт поднял руку, выслушивая охранника, после чего извинился перед обступившими его людьми.

Гости из вежливости подождали несколько минут, но видя, что разговор с охранником затягивается, начали потихоньку разбредаться по церкви. Мара и Бен сделали вид, что внимательно рассматривают фреску со святым над аркой, держась поближе к виконту.

Наконец виконт разобрался с охранником и на какую-то секунду остался один. Мара не упустила этой возможности.

— Виконт, не знаю, помните ли вы нас. Мы среди остальных гостей подходили к вам поздороваться.

Виконт любезно улыбался, но его взгляд выдавал скуку, что опять придется болтать с очередными гостями.

— Ах да, мои американские друзья.

— Вы согласились поговорить с нами в Шароле об одном частном деле, когда освободитесь.

— Конечно-конечно. Хотя у меня не очень много времени. Сами видите, сколько дел.

— Примите наши извинения. Мы не посмели бы прерывать столь значимое мероприятие, если бы не срочность. Нам нужно поговорить с вами об одной украденной карте.

Виконт удивился. И в то же время почему-то разгневался. Он подал знак Маре и Бену следовать за собой и прошел в одну из пустых галерей Шаролы.

— Пропала одна из моих карт? — встревоженно спросил он, вновь обретя самообладание.

— Нет-нет. — Мара заверила виконта, что это дело не имеет никакого отношения к его знаменитой коллекции.

— Тогда почему это срочное дело касается меня?

— У вас репутация одного из самых известных коллекционеров карт в Португалии, и мы надеемся, что вы введете нас в сообщество ваших единомышленников. До нас дошли слухи, что украденная карта, которую мы разыскиваем, видимо, находится в Португалии.

Виконт быстро оглядел их с ног до головы.

— Вы кто такие?

— Как я уже упоминала во время приветствия в очереди, мы коллеги Ричарда Тобиаса и Паулу Монтьеру.

— И вы связаны с ними в этом деле по розыску карты?

— Совершенно верно.

Виконт слегка оттаял. После секундного раздумья он опустил руку в карман.

— Приходите ко мне домой завтра вечером в восемь. — Он передал Маре визитку. — Здесь нужная информация, чтобы меня найти.

— Благодарю вас, виконт. И еще раз примите наши извинения.

Он коротко кивнул, давая понять, что разговор окончен, и пошел прочь. Однако прежде чем слиться с толпой, он еще раз обернулся. Его и без того темные глаза совсем почернели от укора.

— Но сегодня вечером я не желаю слышать ни одного слова об этой краже. Не хочу портить праздник. Понятно?

Наши дни

Лиссабон, Португалия

Такси, в котором ехали Мара и Бен, мчалось по лиссабонским улицам. Мара разглядывала в окно самый длинный мост в Европе — мост Васко да Гама. Ее поразило, что век Великих географических открытий не стал для современного Лиссабона прошлым: о нем напоминали памятники, названия улиц, ресторанов и магазинов и даже сами люди. Национальная гордость современных португальцев восходила к далекому прошлому, эпохе мирового господства.

Вскоре такси остановилось на руа дас Жанелас Вердес. Мара и Бен выбрались из машины и поднялись по ступеням, ведущим к желто-белому зданию, похожему на дворец, — Национальному музею старинного искусства. Музей обладал самой большой в Португалии коллекцией живописи, но Мара и Бен пришли сюда не для того, чтобы увидеть превосходное собрание ранних религиозных работ. Им нужна была одна-единственная выставка.

Они побрели по длинным коридорам в галерею. Пока они шли, Мара вспоминала свой разговор с Джо. Перед свиданием с виконтом Джо раздобыл новые подробности о Габриэле да Косте, существенно пополнив их довольно ограниченное досье. Оказалось, что диктатор Антонну ди Оливейра Салазар изгнал это семейство со всех значимых постов, но уже с 1974 года, когда закончился режим преемника Салазара, Марселу Каэтану, виконт, предпочитавший теперь жизнь отшельника, представлял собой значительную политическую силу в Португалии. Словно павлин, распускающий перья, он раскрыл все свои скрытые таланты, чтобы восстановить Португалию на ведущих ролях, и добился, что в 1986 году Португалия вошла в Европейский союз. Осуществив свою цель, он снова ушел в тень, целиком погрузившись в пеструю жизнь лиссабонских богачей, лишь время от времени давая понять, насколько сильны монархические и исторические связи. На свет он выходил только ради какого-нибудь стоящего дела, например сбора средств для фонда Томар или организации международной выставки Экспо-1998 в Лиссабоне.

Заядлый коллекционер древних карт и средневекового португальского искусства, виконт предоставил несколько экспонатов для временной картографической выставки в Музее старинного искусства. Мара подумала, что ознакомление с выставкой «Виды Лиссабона: прогулка сквозь время» может дать им представление о виконте как о коллекционере, а не о политике. Поэтому она предложила Бену побывать в музее.

Вручив билеты охраннику, Мара с восторгом поняла, что галерея будет предоставлена им двоим. Вскоре она затерялась среди исторических изображений Лиссабона. На выставке были представлены в основном городские виды и сценки XV–XVIII веков, а не карты. Ее поразило, сколько изменений произошло за это время — монастырь Иеронимитов, например, когда-то стоял на берегу реки Тежу, а не поодаль, — тем не менее очень многое осталось нетронутым.

Мара обошла всю выставку, затем вернулась к гравюрам виконта, надеясь получше понять их владельца. Виды Белемской башни, построенной в начале шестнадцатого века посередине реки Тежу, были великолепны. Внушительного вида башня поднималась из бурных волн реки, и Мара живо представила тот страх, который, должно быть, она вызывала в моряках, впервые оказавшихся в Лиссабоне. Плеча Мары коснулся Бен, и она от неожиданности дернулась.

— Я иду в архивы, — сказал он.

— Зачем?

Бен замялся.

— Там хранятся оригиналы архитектурных чертежей Диогу ди Арруды и Жуана ди Каштилью.

Только теперь Мара поняла, почему он с такой готовностью откликнулся на ее предложение пойти в музей; он с самого начала задумал забраться в архивы.

— Архитекторы, перестраивавшие Шаролу?

Он кивнул.

— Надеетесь обнаружить пропавший первый этаж? — насмешливо поинтересовалась она.

— Кто знает, — зарделся Бен.

— Мне казалось, мы договорились отложить на время эту загадку.

— Договорились. Но мы ведь здесь. Чертежи тоже здесь. Кому это помешает?

Мара невольно рассмеялась: он начал рассуждать совсем как она.

— Ладно. Встретимся здесь через час.

Закончив рассматривать гравюры виконта, Мара покинула галерею и принялась искать какого-нибудь экскурсовода, который мог бы посоветовать ей литературу по теме выставки. Бродя по залам, она все время натыкалась на стрелки, указывающие, как пройти к самому знаменитому экспонату музея — «Поклонению святому Винсенту». Мара решила взглянуть на него.

В брошюре, которую она взяла при входе, Мара прочла об известном полиптихе святого покровителя Лиссабона кисти Нуну Гонсалвиша, загадочного придворного художника, служившего при короле Альфонсе V. Утерянный на несколько веков, он был вновь обнаружен в 1882 году в монастыре Святого Винсента. Работавший в монастыре художник Колумбану обнаружил под деревянными лесами в заброшенной часовне алтарь. Он извлек живописное произведение и пристроил его в один из коридоров монастыря, где оно и провело в безвестности еще одно десятилетие.

Признанное в настоящее время самой важной португальской картиной XV века, «Поклонение» с недавних пор стало считаться символом национальной гордости в эпоху Великих географических открытий. Критики подняли вокруг алтаря громкую шумиху, словно речь шла о Моне Лизе. «Поклонение» представляло собой единственное символическое изображение того момента в истории, когда религиозное и мирское соединились вместе для одной общей цели: эпической задачи выхода Португалии в моря для распространения христианства и утверждения португальского материального превосходства.

Мара оторвалась от брошюры. Никакое количество гипербол не могло бы подготовить ее к лицезрению самого алтаря. Тончайшие, реалистически выполненные портреты: святой Винсент, король Альфонс V, король Жуан II, принц Генрих Мореплаватель и даже сам Гонсалвиш были изображены на фоне простых людей — рыбаков, монахов и солдат. Эти таинственные фигуры были также индивидуально выписаны. Гонсалвиш мастерски владел кистью, передавал игру света и тени, но Мару в первую очередь поразила иконография, тщательно расположенные символические предметы.

Святой Винсент был изображен с открытой Библией, которую он демонстрировал королю Альфонсу V, королю Жуану II и принцу Генриху Мореплавателю. Текст на странице гласил:

«Уже немного Мне говорить с вами; ибо идет князь мира сего, и во Мне не имеет ничего. Но чтобы мир знал, что Я люблю Отца и, как заповедал Мне Отец, так и творю.

Евангелие от Иоанна, 14: 30–31»

Мара подумала, что, видимо, слова Христа, вдохновляющего апостолов на предстоящую борьбу с дьяволом, должны были придать смелости португальцам, бросившим вызов новым мирам, полным язычников.

Внезапное шумное появление целой группы туристов заставило ее вспомнить о времени и посмотреть на часы. Прошло уже больше часа, как Бен засел в архивах. Поразившись, как быстро промелькнуло время, Мара напомнила себе, что именно искусство затянуло ее в такую жизнь и удерживает там. Все эти расследования и поиски были лишь средством приблизиться к загадкам в истории и искусстве.

Она неохотно покинула зал с «Поклонением» и, ориентируясь по плану в музейной брошюре, отыскала архив. В первую минуту она нигде не увидела Бена. Потом заметила за стеклом маленькое боковое помещение. Там он и сидел в компании с хорошенькой темноволосой и темноглазой женщиной-архивариусом. Со стороны было видно, что оба заняты только изучением документа, а не друг другом, но Мара все равно почувствовала укол ревности.