Деньги решают всё

Гулльский инцидент вызвал в Европе скандал. Больше всего возмущались англичане, они требовали суда над Рожественским и возвращения эскадры.

Британские газеты дали инциденту свое название – The Russian Outrage (Русский произвол, англ.) и насмешливо писали, что, к счастью для британских траулеров, русская артиллерия очень плохо стреляет, о чем свидетельствуют 500 снарядов, выпущенных с броненосца «Орел», которые никого не задели.

Особую пикантность русско-британскому конфликту придавал тот факт, что Рожественский за десять лет до этого служил военным атташе России в Лондоне.

В качестве компенсации Россия уплатила пострадавшим подданным Великобритании немалую сумму – 65 тысяч фунтов стерлингов. Но британское правительство еще долго называло русских моряков «пиратами» из-за того, что они не остановились оказать помощь пострадавшим, а устремились в сторону Испанского побережья: именно там, возле порта Виго, 13 октября эскадра и была остановлена для выяснения обстоятельств. Спешка Рожественского, его бегство с места происшествия, отказ от похода во французский Брест были вызваны опасением, что миноносцы все еще находятся поблизости и в любой момент могут вновь появиться из тумана. В Виго вице-адмирал приказал некоторым офицерам следовать в Петербург с отчетом, а потом дать показания об инциденте.

* * *

Где в этой истории было недоразумение и где провокация, установить впоследствии оказалось невозможно.

«Мы приняли первое «боевое крещение», выражаясь военным языком, но с кем мы сражались – сами не знаем», – писал Владимир Костенко.

Английская сторона, чувствуя себя оскорбленной, организовала постоянное наблюдение за русской эскадрой со стороны крейсеров британского флота. Двадцать восемь линкоров британского флота преследовали русскую флотилию вплоть до португальского побережья, а эскадра британских крейсеров шла за эскадрой Рожественского через весь Бискайский залив.

Чудом международной дипломатии удалось предотвратить начало военных действий, и германская пресса в 1904 году писала, что это был тот самый случай, когда «закон смог призвать ведущие европейские державы к порядку, не вредя при этом их самолюбию»[40].

У Германии был в этом конфликте свой интерес. Через несколько дней после происшествия, 15 октября 1904 года, кайзер направил русскому императору предложение совместно положить конец английским провокациям и образовать союз, в который следует включить и Францию. Николай II, напуганный возможностью войны с Англией, ответил кайзеру согласием, и тот прислал сентиментальное письмо и три написанные совместно с канцлером фон Бюловом статьи договора. Царь посоветовался с министром иностранных дел Ламздорфом и ответил Вильгельму II, что должен внести в договор поправки и хотел бы предварительно обсудить его с французской стороной. После этого раздосадованный кайзер в письме фон Бюлову назвал русского царя «тряпкой» и выразил опасения, что текст договора из-за «бесхребетности» этого «царя-батюшки» попадет в английские и французские газеты, а Германия станет посмешищем.

Промышленники Германии смотрели на это дело с практической точки зрения: их вполне устраивало мирное разрешение конфликта, поскольку летом 1904 года Германия подписала с Россией торговый договор и снабжала эскадру Рожественского углем. Германские условия, предложенные главой компании Hamburg Amerika Linie Альбертом Баллином[41], подходили России больше чем французские[42]. А Баллин еще и выступал вплоть до Первой мировой войны жестким конкурентом английского судоходства[43].

Конечно, Баллина и немецких торговцев вполне удовлетворило официальное требование Германии от 29 ноября 1904 года о вооруженной помощи со стороны России в случае, если Англия воспрепятствует поставкам немецкого угля: такой документ обеспечивал германским предпринимателям торговые гарантии.

В то же время военный союз России с Германией совершенно не устраивал французов, желавших сближения России с Англией против Германии. Именно поэтому Франция стала самым активным действующим лицом в улаживании инцидента, а в качестве штаб-квартиры следственной комиссии предложила Париж.

Впоследствии говорилось и о том, что «очень удачно выступил в роли посредника французский посол в Лондоне Камбон, благодаря которому зловещий инцидент был счастливо устранен и судьба мира спасена»[44].

Поль Камбон был послом в Лондоне с 1898 года. В столице Великобритании он быстро стал авторитетной политической фигурой, в 1904 году активно участвовал в переговорах между Великобританией и Францией, а позднее, в 1912–1913 годах, представлял Францию на Лондонской конференции по вопросу о Балканских войнах. Когда началась Первая мировая война, Поль Камбон обеспечил поддержку британской интервенции со стороны Франции.

Через неделю после инцидента, 16 октября, Поль Камбон явился к статс-секретарю иностранных дел Британии лорду Ленсдауну и сказал, что «сердечное согласие» (именно так переводится слово «Антанта») Англии и Франции не переживет нападения Англии на Россию, как союзницу Франции. По словам посла, в случае такого исхода дела лондонские банки лишатся французских вложений, а это вызовет финансовый обвал в лондонском сити. Британский долг в полтора миллиарда франков напугал Ленсдауна и побудил последовать советам Камбона.

Последовала советам французов и Россия, которая с лета 1904 года задолжала Франции 300 миллионов рублей. Поль Камбон мог ощущать себя победителем, как, впрочем, и вся французская дипломатия. Британский политик Гаральд Николсон называл Камбона «идеальным дипломатом»[45]и писал, что он был «на редкость терпелив»: «Стремящийся к примирению, неизменно скромный, исключительно лояльный, он всегда был готов действовать. Его исключительная способность выбирать подходящий момент, его тонкое понимание обстановки, достоинство его манер сделали его человеком всеми уважаемым и пользующимся всеобщим доверием».

Брат французского посла Жюль Камбон позднее, в 1925 году, с гордостью писал, что «накануне войны 1914 года ни одна страна не имела лучшей дипломатии, чем Республика»[46].