Экстремальная экономика

(Пер. Марии Савиной‑Баблоян)

Джейлинг поставила магнитофон в том отсеке блошиного рынка, где торговали запчастями для автомобилей. В городе Шэньчжэне она провела чуть больше двух часов, но уже решила, что поисками работы займется завтра. Всем известно, что нынче в Шэньчжэне можно запросто найти работу. Люди требуются всюду.

– Чем занимаешься? – спросил ее какой‑то мужчина.

– Я в разводе, – выпалила Джейлинг. Она всегда была уверена в том, что когда‑нибудь непременно разведется, а потому сочла, что сказала почти правду. Быть замужем за одним человеком так скучно. Для такой ерунды она натура слишком сложная. А у многогранных личностей всегда непростые судьбы. – Ищу работу. Но и хип‑хоп уважаю, – объяснила она.

– Хип‑хоп? – собеседник, небритый мужчина средних лет, выглядел так, словно работу он не искал вовсе, хотя ему бы не помешало.

– Не в стиле группы «Шанхай». И не как у Hi‑Bomb. Гангста‑рэп не люблю. Мне нравится по‑старому. Как у «M.I.A.», – сказала она. – Только, само собой, без политики, – тут она ослепительно улыбнулась. Да ну его. Джейлинг включила магнитофон.

M.I.A. – это псевдоним Майи Арулпрагасам, исполнительницы хип‑хопа из Шри‑Ланки. Давным‑давно она сама себя раскрутила. Она и пела, и танцевала, и видео снимала. Только жила она в Лондоне, а значит, ей было легче исполнять хип‑хоп и становиться знаменитой.

Джейлинг не питала иллюзий по части исполнительства хип‑хопа, но это был неплохой способ заработать хоть какую‑то наличку, уехав из родного Баодина. Именно затем она оказалась на блошином рынке: чтобы станцевать за юань.

Джейлинг начала вытанцовывать ею самой изобретенные движения в стиле хип‑хоп. Выходило чуть похоже на стиль Майи и немного на кое‑что из того, что крутят по каналу MTV, только не слишком сексуально, потому что очень сексуальным китайцы денег не дают. Стоял апрель, но было уже жарко и влажно.

Ге даун, ге даун,

Ланг‑а‑ланг‑а‑ланг‑а.

Ге даун, ге даун

Ланг‑а‑ланг‑а‑ланг‑а.

Джейлинг позаимствовала английские слова. Звучало очень свежо. И очень криминально.

– Сколько тебе? – спросил парень.

– Двадцать два, – все еще приплясывая и напевая, ответила она, прибавив три года к своему действительному возрасту.

Может, лучше говорить, что она вдова? Или сирота? Но во время эпидемии птичьего гриппа умерло столько народу, что сирот и вдов хоть отбавляй. Никакой экзотики. Лучше уж быть разведенной. Денег он не бросал, только вытащил сотовый телефон, чтобы проверить реестр рынка сбыта товаров, который был так велик, что с информацией по поступлениям, если стоишь прямо в центре, легче сверяться онлайн. Нужно бы тоже обзавестись мобильником. Ведь ее телефон развалился прямо перед отъездом на юг.

Наверное, население Шэньчжэня слишком измучилось и приуныло, чтобы наслаждаться хип‑хопом. Джейлинг заработала 52 юаня. Хватит на то, чтобы заплатить за ночевку в скверном отеле, где приезжие из провинции моют капусту в общественной раковине.

Рынок был битком набит подержанным имуществом. За четыре года умерло четверть миллиарда людей, оставив после себя уйму секонд‑хенда. Тем не менее на рынке нашлось место для новой продукции и еды, которую продавали прямо на улице. Здесь Джейлинг и разыскала продавца сотовых телефонов. Он стоял у тележки с грудой деталей и корпусов к плоским пластмассовым сотовым телефонам. Она просмотрела возможные варианты: полосатые словно тигры, с изображением пионов (телефоны для пожилых дам), цвета металлик (телефоны для пожилых мужчин), с персонажами аниме, лунно‑переливчатые и дорогущие мобильники‑фонари.

– Где у вас принтер? – спросила Джейлинг.

– Дома, – ответил продавец. – Я печатаю дома, продаю здесь. Тут нет электричества.

На севере, дома в Баодине, она обычно покупала телефоны в магазине, где можно подобрать образец онлайн и тут же распечатать. Так выбор больше.

С другой стороны, у продавца была целая коробка образцов, которые он пока не смог продать, а значит, уступит телефон подешевле. Там она отыскала такую фиолетовую заготовку с котятами – вполне ничего. Получится очень по‑японски, что в этом году весьма модно. И сам телефон вместе с 300 минутами обойдется всего в 100 юаней.

Продавец взял от нее плоскую пластмассовую заготовку и опустил в кастрюлю с кипящей водой – такую большую, что в ней можно было бы клецки варить. Петли заготовки были сделаны из обладающего молекулярной памятью пластика и изгибались при нагревании, отчего пластик принимал форму мобильника.

Продавец щипцами выудил телефон из воды, опустил на мгновение на тележку, а потом со щелчком состыковал все части.

– Подождите часок, пока подсохнет, – предупредил продавец, вручая Джейлинг теплый еще телефон.

– Час?! – возмутилась девушка. – Мне он прямо сейчас нужен. Я ищу работу.

Продавец пожал плечами:

– Может, полчаса.

Купив у уличного торговца газету и пирожок с зеленым луком, она уселась на поребрик и поела, пока сох телефон. В газете были напечатаны объявления о приеме на работу и уйма рекламы от агентств по найму. ПРЕМИЯ В РАЗМЕРЕ МЕСЯЧНОГО ОКЛАДА! ЛУЧШАЯ РАБОТА! СУПЕР РАБОТА! ПРЕМИАЛЬНЫЕ! Прохожие хмуро поглядывали на устроившуюся на поребрике Джейлинг. Она выглядела как крестьянка, но что ей оставалось делать? Девушка сверилась со списком в новом мобильнике. Онлайновый перечень оказался куда больше того, что в газете. Хороший знак. Она наобум выбрала телефонный номер и позвонила.

В агентстве по трудоустройству сидела дама с плоским лицом южанки и торчащими вперед зубами. Зато у нее был маникюр и красивый красный костюм. Но офис оказался так себе. Маленький, с ветхой мебелью. И вообще, Джейлинг чувствовала себя не в своей тарелке после ночи, проведенной в отеле на окраине города: конечно, недорого, но уж очень шумно.

Дама в красном была резковата, к тому же говорила с сильным акцентом, из‑за которого понять ее оказалось не просто. Может, она из провинции Фуцзянь. Джейлинг заполнила форму.

– Зачем ты уехала из дома?

– Чтобы найти работу, – ответила Джейлинг.

– А семья? Родители живы?

– Мама жива. Она вышла замуж во второй раз. Я написала это.

Агент поджала губы.

– Могу назначить тебе собеседование на пятницу, – сказала она.

– На пятницу! – воскликнула Джейлинг. Сегодня вторник. А у нее осталось лишь 300 юаней из тех денег, что она взяла с собой. – Но мне так нужна работа!

Агент искоса зыркнула на девушку:

– Ты очень рисковала, отправляясь в Шэньчжэнь.

– Придется пойти в другое агентство.

Красная дама зацокала наманикюренными ногтями по столу:

– Который скажет то же самое.

Джейлинг нагнулась, чтобы взять сумку.

– Погоди, – остановила ее агент. – У меня есть одна работа. Только им нужны девушки очень и очень добропорядочные.

Джейлинг опустила сумку и уставилась в пол. С поведением у нее все в полном порядке. Она не распущенная, что бы там ни думала эта тётка с зубами как у зайца.

– На мандаринском наречии ты говоришь очень грамотно. Скажешь, что закончила среднюю школу с отличием, – сказала агент.

– Мне нравилось в школе, – сказала Джейлинг, что отчасти было правдой. Здешние граждане говорили на мандаринском просто ужасно. С сильным южным акцентом. А на улице многие говорили на кантонском диалекте.

– Хорошо. Собеседование будет в компании «Шин‑чи». До завтра мне никак интервью не назначить. Приходи к восьми утра, я тебя отведу.

«Шин‑чи». «Новая жизнь». Звучит очень многообещающе.

– Спасибо, – сказала Джейлинг. – Большое вам спасибо.

Но, выйдя за дверь и окунувшись в страшную жару, она пересчитала деньги и почувствовала, как подбирается страх. И позвонила матери.

Трубку взял отчим:

– Слушаю.

– Где мама? – тут же спросила она.

– Джейлинг! – воскликнул отчим. – Где ты?

– Я в Шэньчжэне, – тотчас накатило вечное раздражение на отчима. – Я здесь работаю.

– Работаешь! Когда же ты вернешься домой?

Отчим всегда был ласков с ней. И желал ей добра. Но всё равно ужасно бесил Джейлинг.

– Дай трубку маме, – сказала она.

– Ее сейчас нет, – ответил отчим. – Ее рабочий телефон у меня. Но и дома мамы тоже нет. На выходных она поехала в Пекин, ходит по магазинам.

У мамы было ателье по пошиву одежды. Раз в несколько месяцев она отправлялась в Пекин и ходила по дорогим магазинам. Никогда ничего не покупала в столице, только запоминала фасоны. Потом приезжала домой, покупала ткань и шила такие же платья. Отчим родился в Пекине (Джейлинг считала, что мать частично из‑за этого вышла за него замуж) и больше походил на мать, чем родной отец Джейлинг. Во всех отношениях отчим был вполне ничего. Но челюсти все равно просто сводило от раздражения.

– Я перезвоню.

– Погоди, твой старый телефон заблокирован, – взывал отчим. – Оставь новый номер.

– Я сама его пока не знаю, – отрезала Джейлинг и повесила трубку.

Снаружи здание компании «Новая жизнь» казалось внушительным и современным, с огромным количеством окон. Внутри было очень чисто, сверкали зеркальные поверхности. В вестибюле гуляло эхо. Мужчина в очень элегантном сером костюме встретил Джейлинг и агента по трудоустройству, причем и сама агент, и ее красный костюм показались дешевкой, яркие ногти – слишком красными, а торчащие зубы – невероятно огромными. Человек в элегантном сером костюме был невысок и худощав, выглядел как настоящий южанин. Истинный горожанин.

Джейлинг прошла несколько тестов по математике и письму, показав хорошие результаты.

Кадровик кивнул агенту:

– Спасибо, мы пришлем ваш гонорар.

Потом обратился к Джейлинг:

– Приступите к исполнению своих обязанностей в понедельник.

– В понедельник? – воскликнула девушка. – Но мне нужна работа сейчас! – мужчина строго поглядел на нее. – Я… я приехала из Баодина, из Хебея, – объяснила она. – Остановилась в отеле, а денег у меня в обрез.

Кадровик кивнул:

– Можем поселить вас в нашей гостинице, – предложил он. – Потом, когда начнете работать, сумму за проживание мы вычтем из вашей зарплаты. Там очень неплохо. Есть телевизор и кондиционер, а питаться вы можете в ресторане.

Комната оказалась в самом деле хорошей. В ней стояло две кровати. Джейлинг бросила рюкзак на ближайшую к двери. Пол покрывал ковер, на золотистых портьерах были изображены летящие журавли. По телевизору шли программы из Гонконга. Кантонского диалекта Джейлинг не понимала, но кнопка на пульте дистанционного управления включала субтитры. В фильмах было гораздо больше насилия и секса, чем в лентах континентальной части страны – совсем как в контрабандных американских картинах, которые можно купить на рынке. Интересно, сколько стоит эта комната. 200 юаней? 300?

Весь первый день Джейлинг смотрела фильмы один за другим.

В понедельник у новых работниц был инструктаж. Джейлинг выдали два комплекта светло‑зеленой униформы, состоящей из рубашки и брюк наподобие формы медицинского персонала, а еще две шапочки и две пары белых туфель. Нарядившаяся в униформу Джейлинг стала похожа на образцовую работницу – надо сказать, что в сей одежде не было даже намека на сексуальность, и она сама себе показалась толстухой. Вместе с ней документальный фильм о компании смотрели две новенькие девушки в зеленом.

«Новая жизнь» специализировалась на биотехнологиях. На других заводах выпускали вакцину против гриппа (на экране появилось огромное количества куриных яиц), но конкретно на этом предприятии разрабатывали прогрессивные технологии на основе искусственно выращенной живой ткани. Теперь показали мужчин в костюмах. И большой американский магазин. Рассказали, как компания налаживала экспорт товара в крупнейшую торговую корпорацию Америки – сеть супермаркетов «Уолмарт». Последовал отрывок из американского документального фильма об этих супермаркетах. Субтитры повествовали о том, как «Уолмарт» сотрудничает с компаниями по всему миру во имя повышения уровня жизни, снижения выброса СО₂ и возможности предоставить покупателям товары по низким ценам. О передовых технологиях не было сказано ни слова.

Одна девушка с акцентом очевидно была родом с севера.

– Ты долго собираешься здесь работать? – спросила она Джейлинг. Судя по ее внешности, в ней могла быть примесь русской крови.

– Что значит долго? – не поняла вопроса Джейлинг.

– Вот я, например, собираюсь замуж, – сообщила северянка. – Как только я заработаю достаточную сумму, сразу уеду домой. Ну а если за год не смогу заработать побольше, – объясняла она, – все равно вернусь домой.

Джейлинг пока не задавалась вопросом, как долго задержится на этой работе. Она вообще не размышляла на тему того, чем конкретно хочет заняться, но полагала, что такой большой город, как Шэньчжэнь, предоставит ей достаточно возможностей себя проявить. Планы северянки показались ей такими… провинциальными. Неудивительно, что южане считали северян годными лишь на то, чтобы обтирать свиное дерьмо с подметок, когда те садятся на поезд.

– Ты русская? – спросила Джейлинг.

– Нет. Я маньчжу.

– Вот как, – кивнула Джейлинг. Маньчжу значит маньчжурка. Национальное меньшинство. С ней в классе учился мальчик‑маньчжу, которому разрешалось завести двух детей, когда он женится. Только вот выглядел он таким же китайцем‑хань, как все остальные. А у этой девушки был нос крючком и темная кожа выходца из Маньчжурии. Маньчжуры правили Китаем до коммунистической революции (между этими двумя правительствами затесался Сунь Ятсен, только учительница по истории нагоняла на Джейлинг такую скуку, что она позабыла, что с ним было связано). Что‑то величественное и деревенское.

Тут пришел кадровик и держал речь.

– Кражи бывают разные, – начал он. – Можно своровать деньги или еду. А еще – идеи. Здесь, в «Новой жизни», они на вес золота, и мы не желаем, чтобы их похитили. Вам станут известны многие наши секреты о том, что мы делаем и как. Потому что это необходимо для выполнения работы. Если вы поведаете кому‑нибудь о наших тайнах, мы расценим это как воровство. И непременно узнаем об этом, – здесь он остановился и обвел девушек взглядом, стремясь их запугать.

Джейлинг уставилась вниз, в пол, потому что мужчина явно переигрывал. Новые туфли на ногах показались ей чересчур белыми и слишком чистыми.

Потом он вкратце изложил то, что ждет повинного в промышленном шпионаже. Десять, двадцать лет тюрьмы.

– Китай должен занять ведущее место в мире, значит, должен соблюдать законы интеллектуальной собственности, – подчеркнул он. Такова одна из составляющих модернизации Китая, где технологии были новым будущим – тут Джейлинг напялила на себя маску «хорошей девочки». Ага, что‑то вроде политики. Четыре стадии модернизации. Шесть задач. Когда она была совсем крохой и ездила в школу на багажнике отцовского велосипеда, они проезжали мимо рекламного щита, взывавшего к безопасности дорожного движения. Папа порой начинал говорить цитатами из Мао. «Сила революции – в людях!» Он выпячивал вперед подбородок и говорил очень серьезным голосом, словно озвучивал киноленту. «Используем в Китае опыт Запада!» Кое‑каким цитатам Джейлинг выучилась от отца. «Все реакционеры – противники неопасные!» Она скандировала вместе с ним, пытаясь сделать голос глубоким и строгим. «Будьте решительны, не бойтесь никаких жертв и преодолевайте каждую трудность во имя победы!» Тут обычно Джейлинг заливалась смехом, а отец оборачивался через плечо и усмехался. В молодости он был красным охранником хунвейбином, но кроме этих случаев никогда даже не намекал на это.

После лекции новеньких попарно распределили с работниками, которые должны были вводить их в курс дела. Хорошо еще, что Джейлинг не пришлось идти вместе с девушкой‑маньчжу: ее распределили на отгрузку товара.

Джейлинг определили в один из цехов по выращиванию бактерий и поставили в пару с девушкой очень маленького роста.

– Меня зовут Байю, – представилась девушка. Она была так мала – всего по плечо Джейлинг, – что почти утонула в зеленой униформе. Волосы кроха заплетала в косички. Весь цех был заставлен рядами каких‑то широких ящиков. В центре находился длинный стол с чашками Петри, подносами и лабораторным оборудованием, причем некоторые приборы были Джейлинг неизвестны, что действовало на нервы. Девушки в зеленом парами работали или у ящиков, или за столом.

– Сейчас мы займемся выращиванием бактерий, – начала учить ее Байю. – Возьми поднос и поставь туда вот это, – она показала на ряд чашек Петри. На дне каждой – студенистое вещество. Джейлинг взяла поднос, повторяя действия Байю, которая была серьезна без тени превосходства или надменности. Она объяснила, что сейчас они привнесут в чашки Петри клетки.

– Клетки? – переспросила Джейлинг.

– Нервные клетки электрического ската. Это такая рыба.

Они взяли тампоны, и Байю показала, как зигзагообразным движением наносить клетки на гель так, чтобы покрыть большую его часть. Они уставили чашками Петри, которые совсем не пахли рыбой, шесть подносов. Пипетками ввели питательный раствор. Работа оказалась нетрудной и даже приятно‑научной.

Тут все собрались на ленч. Но Байю сказала, что они не могут идти, пока не закончат работу с культурами, иначе погубят всю партию. Девушки уходили перекусить, в животе у Джейлинг урчало. Когда лаборатория опустела, Байю улыбнулась и спросила:

– Ты откуда родом?

Сама Байю была из провинции Фуцзянь.

– Понимаешь, если испортишь партию – вычтут из зарплаты. Мой долг не велик, а когда я совсем рассчитаюсь, – девушка оглянулась вокруг и понизила голос, – то смогу уйти.

– Почему ты в долгах? – поинтересовалась Джейлинг. Может, работа на самом деле была труднее, чем казалась с первого взгляда, или же Байю раньше напортачила.

– Здесь все в долгах, – пояснила Байю. – Таковы здешние принципы управления. Давай поставим подносы в инкубатор.

Внутри стоящих вдоль стен ящиков поддерживалась температура, равная температуре тела. Они загрузили туда свои подносы: один с задней стороны, другой с передней.

– Ну, вот и отлично, – кивнула Байю. – Днем мы проверим наши подносы. Нужно передать партию в тканевый цех, после ленча у нас как раз останется для этого время.

Джейлинг еще ни разу не ела в столовой для служащих, только один‑единственный раз зашла в ресторан гостиницы в день приезда, где блюда стоили очень дорого. Потом она питалась лапшой быстрого приготовления и изголодалась по нормальной пище. Запах чеснока и свинины защекотал ей нос. Первым блюдом на прилавке стоял подогреваемый противень с пирожками со свининой – над ними, такими беленькими и мягкими, аппетитно поднимался пар. Но Байю пошла в самый конец стойки, где стояла громадная кастрюля с горячей конги – вязкой рисовой кашей.

– В столовой это самое дешевое блюдо, – объяснила Байю. – И можно съесть ее хоть всю, – она положила себе в тарелку целую гору каши. Столько конги для девушки ее роста? Потом добавила немного солений и отварного арахиса.

– Вполне съедобно, хотя обычно к ленчу она уже немного переварена. Становится вязковатой.

Джейлинг колебалась. Байю сказала, что у нее долг. Может, поэтому ей приходится такое есть. Но Джейлинг есть на ленч несвежую рисовую кашу совсем не хотелось.

– Лучше я возьму рис с овощами, – решила она.

Байю кивнула:

– Я тоже иногда беру. Дороговато, но не слишком. Только не бери креветки ни в каком виде. На такие блюда цены заоблачные.

Джейлинг взяла рис, овощи и большой пирожок со свининой. Скользнула взглядом по двум подносам с рыбой и запеченной с грибами свинине, но решила, что поест свинину вечером. Цены нигде не значились. В конце прилавка она подала свою карточку‑данвей кассирше, которая провела ее и вернула Джейлинг.

– Сколько с меня?

Кассирша пожала плечами со словами:

– Сумма снимается с вашего пособия на питание.

Джейлинг начала было спорить, но заметила, как в другом конце столовой Байю в море зеленых сладок машет ей рукой, стремясь привлечь ее внимание. Потом окрикнула:

– Джейлинг! Иди сюда!

Когда Джейлинг села за столик, глаза Байю расширились:

– Пирожок со свининой!

– Что, дорого? – поинтересовалась Джейлинг.

– Словно золото, – кивнула та. – Но зато как вкусно!

Джейлинг огляделась по сторонам. Девушки ели свинину, пирожки и все остальное.

– Почему ты в долгу?

– Здесь все так, – пожала плечами девушка. – Просто большинство уже сдались. Тут все что‑то стоит. Еда, общежитие, форма. Они стараются сделать так, чтобы мы ничего не заработали.

– Но ведь они не имеют права!

– Мой дедушка говорит, что именно так поступали в прежние времена, когда бросить работу было нельзя. Он считает, что мне нужно закрыть рот и не вякать. И чувствовать себя счастливой. Потому что руководство компании хорошо заботится обо мне. Да, как же – миска переваренного риса.

– Но, но, но… – Джейлинг копалась в памяти, отыскивая название старинного, совсем забытого, класса. – Это же феодализм!

Байю кивнула.

– Что ж, таков мой дед. Во время Весеннего фестиваля он заставлял нас с братом кланяться им с бабкой в ноги. – Она нахмурилась и сморщила носик. Деревенские обычаи. В городах никто не заставляет своих детей бухаться в ножки на Новый год. – И все же тебе повезло. С тебя снимут деньги за форму и общежитие, но ты, по крайней мере, избежишь лишних трат за еду или еще что‑то.

Джейлинг даже замутило от этих слов.

– Четыре дня я жила в гостинице, – выдавила она. – Мне сказали, что вычтут из зарплаты.

– Ой, – охнула Байю и прикрыла губы ладошкой. Через миг она добавила: – Не волнуйся, мы что‑нибудь придумаем.

Тут Джейлинг испугалась пуще прежнего.

Они не пошли назад в лабораторию, а поднялись наверх и, пройдя по соединявшему здания переходу, оказались в общежитии. Тихий час? Они что, идут вздремнуть?

– Знаешь, в какой ты живешь комнате? – спросила Джейлинг.

Джейлинг понятия не имела. Байю отвела ее к коридорной, которая нашла в списках Джейлинг, выдала ей ключ, одеяло и простыни. И снабдила указаниями: пройти через холл, прямо и за угол. Комната оказалась скромной, но вполне симпатичной. Даже с окном. Все кровати были заняты, кроме одной верхней. Под столом у окна висели на стене три черные коробки чуть побольше обувных. Байю открыла первую. На каждой значились имена.

– Вот сюда мы можем подключить твою батарейку, – она показала на удлинитель для электропровода.

– Что это такое? – удивилась Джейлинг.

– Это контейнер с аккумулятором. Наша продукция. Я добуду тебе один из выбракованных. Многие из них работают вполне сносно, – заверила Байю. – Внутри клетки электрического ската, которые производят электричество, и симбиотические бактерии. Бактерии перерабатывают отходы и питают клетки ската. Отходы превращаются в электричество. При глобальном потеплении это очень актуально. Никаких парниковых газов. Нужно только пару раз в неделю подкармливать бактерии объедками из столовой, иначе они погибнут, но все же лучше кормить их по чуть‑чуть каждый день.

– Они живые?! – воскликнула Джейлинг.

– Конечно, – пожала плечами Байю. – Что‑то типа того. По идее, если все пойдет как надо, то у тебя будет свое электричество. Из нашей зарплаты вычитают стоимость потребленного электричества, а эти ящики помогают снизить долги.

Три висящие на стене коробки выглядели ничуть не более живыми, чем стереопроигрыватели.

– А клетки видно? – спросила Джейлинг.

– Нет, – покачала головой Байю, – механизм подачи питания не позволяет на них взглянуть. Они совсем такие же, как выращиваем мы, только доработанные в тканевом цехе. Там добавляют бактерии.

– А заболеть от этого можно?

– Нет, бактерии в человеке не живут, – заверила Байю. – Они могут существовать только в коробке.

– И эта штука производит электричество?

Байю кивнула.

– Такое можно купить?

Байю опять кивнула:

– Их только что начали продавать. Говорят, что в Китае они тоже поступят на прилавки, только в действительности для нас это слишком дорого. В Америке новинка пришлась по душе, знаешь, из‑за глобального потепления. Само собой, американцы могут позволить себе купить что угодно.

Коробки располагались на стене между кроватями, под окном, совсем рядом с подушками на нижних койках. Джейлинг ничего не имела против бактерий в лаборатории, но здесь… как‑то противно.

Первая зарплата привела Джейлинг в ужас. Ее долг составил 1974 r.m.b. Эта сумма почти равнялась зарплате за четыре месяца при условии, что она не будет есть, покупать что бы то ни было и пользоваться койкой в общежитии. Девушка забралась на свою постель и уставилась на цифры. Из зарплаты удержали за обувь, форму, еду и гостиницу.

В комнату, переговариваясь между собой, вошли соседки Джейлинг. Все они работали на упаковке. Девушками они были неплохими, только подружились между собой еще до того, как к ним поселили Джейлинг.

– Эй! – окрикнула ее Таохуа. И только потом увидела распечатку в руках Джейлинг. – А, первая зарплата.

Джейлинг кивнула. Она чувствовала себя так, словно ей только что вынесли приговор.

– Дай посмотреть. Да ладно, не так уж скверно. Я должна в три раза больше, – заявила Таохуа. И передала листок остальным. Оказалось, что на всех девушках висят громадные суммы. Причем больше года.

– И вам все равно? – вопросила Джейлинг.

– Ты рассуждаешь как маленькая мисс Лэй Фэн, – констатировала Таохуа. Все захохотали, и Джейлинг тоже, хотя в душе ненавидела себя за это. Это Байю они прозвали мисс Лэй Фэн. То есть маленькая мисс Святоша. Лэй Фэн – всем известный добрый солдат, уникальной души человек, который всем приходил на помощь. Во время Большого Марша он штопал носки сослуживцам. При жизни он был никем, но, когда после смерти нашли его дневник, где были перечислены все совершенные им добрые дела, он стал Героем. Плакаты с изображением Лэй Фэна висели в классах начальной школы. Он хотел быть «тем винтом, который никогда не ржавеет в революционной машине». То есть тем самым, во что верили деды современной молодежи.

– У Байю есть парень? – спросила Таохуа, сделавшись внезапно серьезной.

– Нет, нет! – воскликнула Джейлинг.

Иметь друга запрещалось правилами, а Байю вечно попадала в истории, потому что нарушала предписания. Например, за то, что к 17.00 не складывала свои подносы, хотя никого кроме нее за это не наказывали.

– Если бы у нее был парень, – продолжала Таохуа, – то я могла бы понять, почему ей так хочется отсюда уйти. Нельзя же выйти замуж, если погряз в долгах по уши. Слишком сложно.

– А разве ты не волнуешься из‑за долга? – спросила Джейлинг.

Таохуа рассмеялась:

– Парня у меня нет. К тому же меня только что повысили, и я скоро рассчитаюсь с долгами.

– Если перестанешь покупать шмотки, – подала голос одна из девушек. В магазине при их предприятии лежал красивый каталог, по которому можно было заказывать вещи, только они дорого стоили. На основании зарплаты у каждой работницы имелся лимит кредитования. При повышении зарплаты увеличивался и лимит.

– Или же займусь особым проектом, – предположила Таохуа. Все знали, о чем идет речь, хотя это был секрет. Особый проект – это компьютеры, состоящие из бактерий. С виду они походили на коробки с аккумуляторами в комнатах общежития. – Я изучаю компьютеры, – объяснила Таохуа. – Бактериальные компьютеры особенные. Чего они только не делают! Могут обнаруживать химические вещества. Они – массивно‑параллельны.

– Что это значит? – спросила Джейлинг.

– Сложно объяснить, – уклонилась от ответа Таохуа. Потом открыла контейнер и высыпала туда объедки. Интересно: она утверждала, что ей плевать на долги, но все же кормила аккумулятор. Теперь и Джейлинг обзавелась таким же. Бракованным. Сзади корпус был поврежден, и металлические детали, выводящие электричество, торчали наружу. Если неосторожно коснуться коробки в этом месте, могло ударить током. Но это ерунда, ибо Джейлинг повесила ящик на стену и не собиралась его больше трогать.

– А еще мне тут нравится гораздо больше, чем дома, – заявила Таохуа.

Лучше, чем дома. С одной стороны, так и есть, но с другой – ничего подобного. Что, если сдаться и отдаться компании? Одеваться в хорошие вещи, вкусно есть. Никогда не разбогатеешь, конечно. Но зато и не обеднеешь тоже. К твоим услугам здесь всегда имеется медицинская помощь. Может, не так уж плохо? Может, Байю слегка… одержима?

– Мне нет дела до долга, – безмятежно повторила Таохуа. – Еще одно повышение – и я перееду в корпус для сотрудников.

Джейлинг передала разговор Байю. Они готовили к транспортировке в тканевой цех выращенные клетки, где их перенесут на протеиново‑коллагеновую пластину, которая будет направлять их рост – располагать клетки так, чтобы они выстроились в систему, производящую электричество. В этом цехе странно пахло чем‑то дрожжевым.

– Она сама себя дурачит, – сказала Байю. – Девочки с линии никогда не выбиваются в руководящие кадры. Ее могут перевести на особый проект, только это еще хуже, потому что оттуда точно не выбраться. – Байю взяла чашку Петри, воткнула в гель маленький счетчик напряжения и аккуратно стукнула ею по лабораторному столу.

Качнувшаяся игла счетчика показала, что клетки производят электричество. Шок заставлял их его выделять, а для этого было легче всего ударить чашкой по столу.

О компании «Новая жизнь» Байю рассуждала очень горько. Джейлинг долг не пришелся по душе, немного ее пугал. Но на самом деле Байю видела лишь одну сторону медали.

– Мне казалось, что и тебе повысили зарплату, чтобы ты занялась особым проектом, – сказала Джейлинг.

– Держу пари, они просто хотят меня еще больше запутать в долгах, – закатила глаза Байю.

– И сколько же ты сейчас должна? – спросила Джейлинг.

– Все те же семьсот. Потому что они сказали, что мне нужна новая форма, – вздохнула девушка.

– Меня тошнит от конги, – заявила Джейлинг. – Они никогда не дадут нам рассчитаться с долгами, – путь Байю явно обречен на провал. Она пытается играть по правилам компании и победить. Джейлинг пойдет другим путем. – Нужно заработать денег где‑нибудь еще.

– Ага, – сказала Байю. – Только мы работаем шесть дней в неделю. – К тому же Байю часто задерживалась после смены, чтобы удостовериться в том, что не потеряет зарплаты на погибшей культуре. – Брак, – объявила она и отставила чашку в сторону. Байю научила Джейлинг оставлять бракованный продукт еще на день. Иногда культура оживала, и ее можно было сдать. Контролер госпожа Ван ничего такого не говорила Джейлинг, когда объясняла ей правила работы, но метод Байю позволял снизить количество негодной продукции, что, в свою очередь, сокращало долг предприятию.

– У нас остаются воскресенья, – сказала Джейлинг.

– В это воскресенье я не смогу уйти.

– А если уйдешь, что они с тобой сделают? Уволят?

– Не думаю, что нам позволено зарабатывать где‑то на стороне.

– Нельзя быть такой святошей! – отрезала Джейлинг. – Помни о том, что «пока кот хорошо ловит мышей, неважно, какого он цвета: черный или белый».

– Что, это из Мао? – нахмурилась Байю.

– Нет. Это сказал Дэн Сяопин, он был после Мао.

– Что ж, он тоже мертв, – вздохнула Байю. Стукнула чашкой Петри о стол, и игла вольтметра подскочила.

Когда всех пригласили на собрание в столовую, Джейлинг работала в компании уже больше четырех недель. Председательствовал мистер Чао из отдела персонала. Он стоял у белого экрана в темном костюме. В креслах вдоль сцены расположились остальные руководители, обстановка казалась очень строгой.

– Нужно обсудить очень серьезное происшествие, – начал кадровик. – Многим из вас известна эта девушка.

За ноутбуком сидел молодой человек, который явно нервничал. Джейлинг вгляделась в машину и решила, что это не компьютер особого проекта. На самом деле он был выпущен в Корее. Молодой человек нажал какие‑то кнопки, и на экране появилась фотография какой‑то девушки.

Джейлинг с ней не встречалась. Но вокруг послушались возгласы изумления, кто‑то шумно всосал воздух сквозь зубы, кто‑то тихонько вздохнул: «Ай‑яй».

– Эта девушка убежала, невзирая на долг компании «Новая жизнь». Она ела нашу пищу, носила выданную ей одежду, спала в кровати компании. А потом убежала, словно вор, – тут кадровик кивнул. Юноша за компьютером сменил изображение на большом экране.

Теперь там возникла фотография той же самой девушки, только с поникшей головой и двумя полицейскими, державшими ее за руки.

– Ее поймали в провинции Гуаньдун. И посадили в тюрьму.

Собравшиеся притихли.

– Ее жизнь разрушена, – продолжал оратор. – Так будет с каждым вором.

Собравшихся распустили. В тот же день фото девушки в руках полиции появилось на доске объявлений каждого этажа общежития.

В воскресенье Байю объявила:

– Я никуда не пойду.

Ей было не положено уходить в этот день, но у одной из девушек в комнате случилось дамское недомогание, сопровождаемое болезненными спазмами, и она решила денек полежать, попивая чай и читая журналы. Байю хотела выйти с территории компании с помощью ее удостоверения личности.

– Придется, – сказала Джейлинг. – Или ты хочешь состариться здесь? Умереть рабом «Новой жизни»?

– Ты с ума сошла. Мы не сможем заработать, танцуя на блошином рынке.

– Я уже пробовала раньше. Ты боишься.

– Просто идея не из лучших, – сказала Байю.

– Это все из‑за девушки, которую задержали в Гуаньдун. Мы же не собираемся удирать, не расплатившись. Мы, наоборот, собираемся рассчитаться.

– Нам не положено работать где‑нибудь еще, когда мы числимся здесь, – стояла на своем Байю.

– Да ладно тебе, – сморщилась Джейлинг. – Ты всегда все преувеличиваешь. Просто ты в самом деле маленькая мисс Лэй Фэн, как здесь тебя кличут.

– Не называй меня так! – огрызнулась Байю.

– Тогда веди себя по‑другому. Компания к нам несправедлива. Значит, и мы можем вести себя точно так же! Что они сделают нам, если поймают?

– Оштрафуют, – предположила Байю. – Мой долг возрастет!

– И что с того? Они в любом случае найдут способ увеличить твой долг. Ты рабыня. Они владеют тобой.

– Но если…

– Никаких «если», – отрезала Джейлинг. – Тебе нравится быть мученицей. А мне нет.

– Тебе‑то какая разница? – спросила Байю. – Тебе же здесь нравится. Если ты останешься, то можешь есть булочки со свининой хоть каждый день.

– А ты можешь до конца своих дней питаться конги. Я же попытаюсь что‑нибудь предпринять, – Джейлинг вышла, хлопнув дверью. Впервые она резко поговорила с Байю. Верно, она подумывала остаться здесь. Так ли это плохо? Уж лучше так, чем вести себя как Байю, которая останется здесь, чтобы вести убогую жизнь. Прозябать Джейлинг не собиралась нигде и ни при каких обстоятельствах. Не затем она приехала в Шэньчжэнь.

Она услышала, как распахнулась дверь и за ней вдогонку бросилась Байю.

– Ну хорошо, – затаив дыхание прошептала она. – Я попробую. Только один раз.

После проведенных на территории компании недель улицы Шанхая показались им невообразимо шумными. Девушки задержались у витрины магазина и посмотрели новости о том, что нынче в Шанхае в моде саронги. Надо бы сказать маме. Конечно, у мамы есть телевизор, и она, вероятно, уже знает об этом. Джейлинг подумывала позвонить домой, но не сейчас. Только не сейчас. Ей не хотелось рассказывать матери о компании «Новая жизнь». Дальше в новостях шла речь об успехе Народной армии в Таджикистане. Джейлинг потянула Байю дальше.

Они сели на один автобус, потом сделали пересадку, что по воскресеньям оборачивалась целой вечностью, ибо автобусов ходило мало. Следующего рейса они ждали почти час. Зато автобус пришел почти пустой. Девушки сели через несколько рядов после водителя. Байю выпучила глаза:

– Видела мужчину на последнем сиденье? – спросила она. – Партийный функционер.

Джейлинг осторожно взглянула через плечо. Ошибиться невозможно: аккуратная рубашка поло, чопорный взгляд партийца.

Байю вздохнула:

– Мой дядя совсем такой же. Скучища.

Джейлинг подумала, что вообще‑то Байю могла стать отличной революционеркой, родись она пораньше. Ей нравилась революционная праведность. Но пришлось все же кивнуть.

В воскресенье на блошином рынке было не протолкнуться. Они прошли мимо продавца игрушек, который лепил из глины крошечные фигурки на палочках. Он махнул девушками:

– Красавицы! Сделаю все, что пожелаете!

На палочке в руке торговца красовался Дональд Дак.

– Не могу, – прошептала Байю. – Здесь столько народа.

– Все не так плохо, как кажется, – объявила Джейлинг. И отыскала местечко для магнитофона. Джейлинг пришла туда, где собрались все торговцы едой. – Стой здесь и смотри за магнитофоном, – велела она. А сама прошла по торговым рядам и купила на оставшиеся с вольной жизни деньги бутылку местного пива. Которую принесла Байю. – Пей. И сделаешься храброй.

– Терпеть не могу пива.

– Пиво или долг компании, – отчеканила Джейлинг.

Пока Байю пила, Джейлинг включила магнитофон и начала танцевать. Прохожие улыбались ей, но ни один не положил денег. Люди Шэньчжэна скупы. Байю сидела на кромке тротуара, вцепившись в бутылку с пивом и не глядя ни на Джейлинг, ни на кого вообще. Наконец Джейлинг не смогла более этого выносить.

– Ну давай же, мэймэй, – позвала она.

Байю слегка удивилась, когда ее назвали младшей сестренкой, но выпустила из рук бутылку и встала. Дома они репетировали под песню M.I.A., пели и танцевали, и Джейлинг была уверена, что их ждет успех.

– Не могу, – прошептала Байю.

– Конечно же, ты сможешь, – решительно сказала Джейлинг. – У тебя отлично выходит.

Двое прохожих остановились поглядеть, как они препираются, и Джейлинг включила музыку.

– Меня тошнит, – хныкала Байю.

Вот запульсировали ударники, и оставалось лишь танцевать и петь. Байю так разнервничалась, что сперва начисто все позабыла, но наконец взяла себя в руки. Голова ее была низко опущена, а щеки пунцово пылали.

Джейлинг начала читать рэп по‑китайски. Прежде ей этого делать не доводилось, и вскоре она уже вовсю хохотала, а потом засмеялась и Байю.

Воде мэймэй хэн хайшуде

Мэй та ши шули

Тай хэн шуки…

Моя маленькая сестренка так стесняется,

Но она такая хорошенькая,

Хотя слишком хрупкая…

Они едва не остановились, потому что давились от смеха, но продолжали танцевать, и Джейлинг запела слова той песни, которую они репетировали.

Когда девушки остановились, им похлопали, и они заработали 32 юаня.

Больше ни за одну песню они таких денег не получили, но за несколько часов собрали 187 юаней.

Вечерело, и начали показываться ночные артисты – парочка оперных певцов, акробатов и клоун на ходулях в таком огненно‑рыжем парике, словно голова у него была объята пламенем. Он размахивал резиновым автоматом Калашникова и был одет во все белое. Дядюшка Смерть из мультфильмов эпохи птичьего гриппа. Кое‑кто из дневных торговцев уже закрывал свои лавочки, появлялись другие, которые расставляли столики и стулья и продавали водку сорго – белую, прозрачную, выдержанную. Толпа тоже постепенно менялась. Стало более шумно. Появились компании молодых людей, одетые в странные комбинации купленной на блошиных рынках одежды – винтажные костюмы времен Мао и крестьянские башмаки. Показались ветераны таджикского конфликта, один был без ноги: болталась пустая брючина.

Джейлинг взяла магнитофон, а Байю – коробочку с деньгами. Еще не совсем стемнело.

– Ты удивительная, – снова и снова повторяла Байю. – Ты совершенно особенная!

– А ты отлично справилась, – вернула похвалу Джейлинг. – Когда я танцевала одна, то ничего не заработала! Ты же всем нравишься, потому что маленькая и хорошенькая!

– Какие деньги! К осени я покончу с долгами!

Может, виной тому было чувство ответственности за Байю, но Джейлинг сказала:

– Оставь все деньги себе.

– Нет! Ни за что! Мы их поделим! – воскликнула Байю.

– Послушай, – увещевала подругу Джейлинг. – Когда ты выберешься отсюда, то сможешь помочь мне. Только подумай: если мы потанцуем еще три воскресенья, то ты сможешь выплатить свой долг.

– Ох, Джейлинг, ты же в самом деле мне как старшая сестра!

Джейлинг пожалела, что в шутку назвала ее младшей сестренкой. Очень провинциально. Она всегда подозревала о том, что Байю была из деревни. А провинцию Джейлинг на духу не выносила. Там на дорогах рассыпано зерно, и старшая сестра матери и младший брат отца в выходной день выгуливают всех кузенов и кузин. Джейлинг даже не знала все эти многочисленные деревенские обращения к дядьям и теткам. Но Байю‑то в этом не виновата. К тому же она всегда была добра к Джейлинг. Нехорошо так думать.

– Простите, – обратился к ним один человек. Он не был похож ни на одного из околачивающихся здесь завсегдатаев: длинноволосых, одетых в одежду с блошиного рынка парней. Джейлинг не могла сообразить, где его видела, хотя лицо показалось ей знакомым. – Я заметил вас на рынке. Вы такие веселые. Очень живые.

Байю вцепилась в руку Джейлинг. На секунду Джейлинг спрашивала себя, не из «Новой» ли «жизни» этот гражданин, но решила, что опасения явно необоснованны.

– Спасибо, – поблагодарила она.

Сперва она будто бы припомнила, что мужчина положил им в коробочку 10 юаней. Нет, тут же решила она, он ехал с ними в автобусе. Партийный функционер. Их проверяет партия. Интересно, прочтет ли он им лекцию об ориентации на Запад.

– Вы, случайно, не из музыкального ли бизнеса? – спросила Байю. И взглянула на Джейлинг, которая еле сдерживала смех и даже фыркала носом.

Мужчина призадумался.

– Нет, – покачал головой он. – В этом я не могу вам помочь. Но вы мне нравитесь. Вы похожи на благовоспитанных девиц.

– Спасибо, – Байю больше не смотрела на Джейлинг, и это хорошо, потому как та не могла оставаться серьезной.

– Меня зовут Вэй Ронгуй. Могу ли я пригласить вас отобедать со мной? – предложил собеседник. И тут же предостерегающе поднял руки. – Никакой романтики. Вы так молоды, что годитесь мне в дочери.

– У вас есть дочь? – поинтересовалась Джейлинг.

– Больше нет, – покачал головой он.

Ясно. Его дочь умерла от птичьего гриппа. Джейлинг смутилась оттого, что смеялась над ним. Ее доброе сердце тут же подсказало, что он и правда относится к ним по‑отечески, как к той девочке, которую потерял.

Он отвел их в ресторанчик в конце рынка, специализирующийся на клецках, и заказал полкило серповидных свиных клецок и килограмм квадратных говяжьих. Был он партийным, сотрудником среднего звена. Уже несколько лет его жена жила в городе Чанша, откуда была родом. Он принадлежал к тому поколению взрослых, у которых не принято разводиться. В основном посетители ресторана были мужчины, которые зашли поесть клецок и пропустить стаканчик после работы. Они втроем были маленьким островком среди водителей грузовиков и рабочих окрестных фабрик – закопченных сажей и усталых.

– И кем же вы работаете? Наверное, секретарями? – поинтересовался Вэй Ронгуй.

Байю засмеялась и воскликнула:

– Если бы!

– Мы работаем на фабрике, – ответила Джейлинг. И макнула клецку в уксус. Вкуснятина! Не то, что конги!

– На фабрике? – удивился новый знакомый. – Как странно!

Байю кивнула.

– Мы работаем в компании «Новая жизнь», – объяснила она. – Сегодня у нас выходной, и мы решили немного подзаработать.

Глядя вдаль с отсутствующим выражением лица, мужчина задумчиво потер лоб:

– «Новая жизнь», – повторил он, словно припоминая. – «Новая жизнь»…

– Неподалеку от зоопарка, – пояснила Байю.

Джейлинг решила, что лучше бы им не распространяться.

– Ах, в городе. И что, хорошая компания? Что она производит? – у него была дезориентирующая привычка часто‑часто моргать.

– Аккумуляторы, – ответила Джейлинг. Она не сказала био‑аккумуляторы.

– Мне казалось, там выпускают компьютеры, – сказал он.

– Да, верно, – согласилась Байю. – Особый проект.

Джейлинг зыркнула на подругу. Если этот человек побеспокоит их в «Новой жизни», то потом выбраться с территории компании им будет очень и очень непросто.

Байю покраснела.

Господин Вэй рассмеялся:

– Значит, вы работаете на особом проекте. Ну, вот видите, я же знал, что вы не просто обычные фабричные девчонки.

На этом тема была закрыта. Джейлинг ждала, что он попытается как‑то на них надавить. Например, предложит выпить пива. Ничуть не бывало. Когда девушки поели, он попросил официанта сложить остатки в контейнер, чтобы они могли перекусить у себя в общежитии, а потом проводил их до остановки.

– Вы уверены, что все будет в порядке? – спросил он, когда пришел автобус.

– Остановка так близко от нашего общежития, что с нее даже мое окно видно, – заверила его Джейлинг. – С нами ничего не случится.

– Шэньчжэнь может быть очень опасен. Берегите себя.

В окно отъезжающего автобуса они видели, как господин Вэй стоит в свете уличных фонарей и машет им рукой.

– Он такой милый, – вздохнула Байю. – Бедняга.

– Он не показался тебе немного странным?

– Нынче все странные. После эпидемии. Во время нашего детства люди были совсем другими.

Верно. Мать Джейлинг стала странной. Люди свихнулись оттого, что потеряли столько близких. В руках Джейлинг держала контейнер с оставшимися клецками.

– Ну что ж. Я не собираюсь скормить вот это аккумулятору, – заявила она. И обе попытались улыбнуться.

– Все наше поколение безумно, – сказала Байю.

– Мы знаем, что каждый человек смертен, – подытожила Джейлинг. За окном проплывали улицы, наводненные молодежью, которая пыталась жить, пока у нее был на это шанс.

На обратном пути они так удачно пересели на другой автобус, что совсем не потеряли времени. Они добрались до дома всего за 45 минут. По воскресным вечерам показывали кино, и все соседи по комнате смотрели фильм, так что девушки могли спокойно поделить деньги в комнате Джейлинг, они как раз открыли ее ключом.

У коробок с аккумуляторами на коленях стоял господин Вэй. Который взглянул на них и прошипел:

– Быстро закройте дверь!

Джейлинг была так обескуражена, что даже подчинилась.

– Господин Вэй! – вскричала Байю.

Весь в черном, словно выполняющий секретную миссию армеец, он навел на них дуло маленького черного пистолета. Пораженная Джейлинг моргнула.

– Господин Вэй! – в свою очередь воскликнула она. Сложно было воспринимать его серьезно. Пусть даже в черном, но он все равно был тем же чудаковатым господином Вэем, быстро‑быстро моргающим за стеклами темных очков.

– Заприте дверь, – приказал он. – Тихо!

– Она запирается сама собой, – объяснила Джейлинг. – Только скоро вернутся мои соседки по комнате.

– Загородите дверь стулом, – велел он и подтолкнул к ним стоявший у стола стул. Байю подсунула спинку под дверную ручку. Окно было распахнуто, и было очевидно, что он проник в комнату через него, потом встал на стол и оставил отпечаток армейского ботинка на журнале мод Таохуа. Которая явно будет вне себя. И как же оправдаться Джейлинг? Если станет известно, что в ее комнате побывал мужчина, грядут ужасные неприятности.

– Как вы сюда попали? – вопросила она. – И как же камеры? – на предприятии везде были камеры.

Он показал маленькую баночку со спреем:

– Особая краска. С ее помощью все выглядит расплывчатым, словно в тумане. Охранники такие ленивые, нынче никто из них не склонен идти и проверять, – он на мгновение умолк, ему явно претила этическая сторона предпринятого им шага.

– Госпожа Джейлинг, вот отвертка, нужно открутить вот этот компьютер от стены.

Компьютер? Он явно имел ввиду коробку с аккумулятором.

Байю выпучила глаза и воскликнула:

– Господин Вэй! Да вы вор!

– Скорее корпоративный шпион, – покачала головой Джейлинг.

– Я патриот, – сказал он. – Только молодежи этого не понять. Сядь на кровать, – махнул он пистолетом в сторону Байю.

Оружие опасений не внушало и казалось таким крошечным, словно игрушка, но все же Джейлинг решила, что Байю поступила правильно, когда села, подчиняясь приказу.

А сама она опустилась на колени перед ящиком, который пытался открутить господин Вэй – ее собственным аккумулятором. Он висел справа, так что естественно, что грабитель начал с него. А она было уже сроднилась со своим агрегатом, хоть утечки порой обесточивали его, но все же аккумулятор снижал затраты электроэнергии, а следовательно, и ее долг. Со вздохом она отвинтила его от стены. Господин Вэй за ней наблюдал.

Осторожно, чтобы не коснуться контактов, Джейлинг сняла аккумулятор со стены. Клетки производили заряд, и когда он был сгенерирован, коммутатор касался мембраны, и они разряжались. Все происходило автоматически, и никто не знал, когда это случится. Ну а мистер Вэй будет очень разочарован, когда поймет, что добыл совсем не компьютер.

– Поставь на стол, – велел он.

Джейлинг подчинилась.

– А теперь сядь рядом с подругой.

Джейлинг опустилась на кровать рядом с Байю. Приглядывая за девушками, Вэй боком подошел к био‑аккумулятору, открыл крышку, куда закладывали объедки, и попытался туда заглянуть, одновременно не спуская с подруг глаз.

– Где тут панель управления? – спросил он и поднял коробку, причем ладонь пришлась как раз на то место поврежденного корпуса, где торчали контакты.

– Стукните корпусом о стол, – посоветовала Джейлинг. – Порой крышка заедает, – на самом деле никакой крышки не было вовсе. Но ей только что пришла в голову замечательная мысль. Она надеялась, что клетки какое‑то время не разряжались.

Господин Вэй нахмурился и аккуратно стукнул ящиком по столу.

Электрические органы торпединид, электрических скатов, могут примерно за минуту сгенерировать разряд напряжением в 200 вольт. Выходная мощность равняется примерно 1 киловатту, и хотя обычного человека не убьет, но током ударит сильно. Господин Вэй тут же одеревенел и упал, сжимая коробку и дико подергиваясь. Один… два… три… четыре… Господина Вэя все еще терзали судороги. Джейлинг и Байю переглянулись. Джейлинг осторожно обошла вокруг распростертого на полу мужчины. Пистолет выпал из пальцев, и девушка его подняла. Грабитель все еще дергался. Интересно, не умрет ли он? Или уже умер, а подпрыгивать его тело заставляет электричество? Джейлинг не хотела, чтобы он умирал. Она посмотрела на маленький пистолет, при виде которого ей сделалось еще хуже, а посему она выкинула оружие в окно.

Наконец мистер Вэй выпустил коробку с аккумулятором.

– Он мертв? – шепнула Байю.

Джейлинг боялась его коснуться. И не могла понять, дышит ли он или нет. Наконец мужчина застонал, и обе девушки даже подпрыгнули от неожиданности.

– Жив, – заключила Джейлинг.

– И что же нам теперь делать? – спросила Байю.

– Связать, – предложила Джейлинг. Хотя она пока что не знала, что предпринять затем.

Проводом от магнитофона Джейлинг связала ему запястья. Когда она брала его за руки, мужчина начал хватать ртом воздух и слабо сопротивляться. Потом девушка взяла со своей постели наволочку и разрезала с одной стороны так, чтобы в прорезь прошла голова.

– Посади‑ка его, – сказала она Байю.

– Сама сажай, – Байю не хотела прикасаться к мужчине.

Джейлинг потянула мистера Вэя вверх и посадила.

– Тогда одень ему на голову наволочку.

Наволочка должна была служить чем‑то наподобие смирительной рубашки, и когда Байю ее натянула через голову на плечи, руки господина Вэя плотно прижались к телу.

Джейлинг вынула из его кармана бумажник с удостоверениями личности.

– Интересно, зачем грабителю понадобилось брать с собой бумажник? – спросила она. – У него шесть удостоверений личности, и в одном из них значится, что он мистер Вэй.

– Ничего себе! – воскликнула Байю. – Дай взглянуть. Также он господин Ма. Господин Дзанг. Дважды господин Лю. И господин Куй.

Господин Вэй моргнул слезящимися глазами.

– Как ты думаешь, а сердце у него не больное? – размышляла вслух Байю.

– Не знаю, – сказала Джейлинг. – Если бы так, то он бы, наверное, уже умер?

Байю обдумала предположение.

– Байю! Смотри, сколько денег! – Джейлинг вывернула содержимое бумажника и подсчитала деньги. Почти восемь тысяч юаней!

– Отпустите меня, – слабо проговорил господин Вэй.

Джейлинг обрадовалась, что он заговорил. И вообще, хорошо, что с ним вроде как все в порядке. Ибо она понятия не имела, что бы они сделали с трупом. Ведь объяснить, откуда в их комнате взялся мертвец, им навряд ли бы удалось. И все бы закончилось кошмарным долгом. Или же тюрьмой по обвинению невесть в чем.

– Может, позовем коридорную и расскажем, что он к нам залез? – предложила Джейлинг.

– Давай, – согласилась Байю.

– Не надо! – тут голос господина Вэя окреп. – Вы не понимаете! Я из Пекина!

– Как и мой отчим, – кивнула Джейлинг. – А я из Баодина. Это примерно в часе езды на юг от Пекина.

– Я работаю на правительство! Это правительственные деньги!

– Не верю, – заявила Джейлинг. – Зачем вы влезли через окно?

– Секретные агенты всегда входят в окно, да? – переспросила Байю и захихикала.

– Потому что это контрреволюционное предприятие! – воскликнул господин Вэй.

Байю прикрыла рот рукой. Да и Джейлинг тоже смутилась. Больше никто не употреблял слов вроде «контрреволюционный».

– Предприятие! Здесь производят продукцию, которая могла бы способствовать могуществу Китая!

– Разве это не здорово? – спросила Байю.

– Только никому нет дела до Китая! Их только деньги заботят. Вместо того чтобы использовать продукцию в своей стране, они продают ее в Америку! – говорил он. В углу рта собралась слюна. Теперь он был похож на сумасшедшего. – Посмотрите, что здесь творится! Все чиновники помешаны на гуаньси! – Речь шла о связях. Взятках. Хотя каждому известно, что Китаем правит гуаньси.

– Так вы, может, ведете расследование коррупции? – предположила Джейлинг. Ведь нынче модно вести изыскания такого рода. Отчим говорил, что обычно случалось так, что кто‑то из сильных мира сего серчал на своего шурина или кого‑то еще, и того обвиняли в коррупции.

– Некому вести расследование, – простонал господин Вэй.

Байю с Джейлинг переглянулись.

– В моем офисе в провинции Гуаньдун, – объяснил господин Вэй, – раньше числилось двадцать человек специальных агентов. Теперь остался только я и госпожа Янг.

– Все умерли от птичьего гриппа? – предположила Джейлинг.

– Нет, – покачал головой он. – Все уехали работать по контракту в Саудовскую Аравию. На Ближнем Востоке платят огромные деньги. Гораздо больше, чем в Китае.

– Почему же вы с госпожой Янг не поехали работать в Саудовскую Аравию? – спросила Байю.

Джейлинг ожидала, что господин Вэй сейчас произнесет революционную речь. Только он лишь понуро склонил голову.

– Она – секретарь. А я – бухгалтер.

Потом добавил еще более слабым голосом:

– Она собирается в Кувейт, где будет работать на господина Лю.

Похоже на то, что бухгалтеры на Ближнем Востоке не требовались. Бедный господин Вэй. Неудивительно, что из него получился такой скверный секретный агент.

– Испарился дух революции, – сказал он, и в глазах его появились самые настоящие, всамделишные слезы. – Знаете ли вы о том, что площадь Тяньаньмэнь построена добровольцами? После основной работы люди приходили и мостили ее. Теперь же народ обратил взоры к Гонконгу.

– Никому нет дела до тех немногих стариков, что все еще живут в Пекине, – вздохнула Байю.

– Верно! Когда‑то у нас была сильная армия! Но теперь ее заботят лишь принадлежащие ей заводы и фермы! Они хотят, чтобы мы вышли из Таджикистана, потому что конфликт мешает им получать прибыль!

Идея показалась Джейлинг не лишенной смысла, но стоит признать, что новости она терпеть не могла, а поэтому все равно не знала, почему войска оказались в Таджикистане. Кажется, дело было в террористах‑мусульманах. А о мусульманах ей было известно лишь то, что они продают на улицах отменно вкусную еду.

– Разве вы не хотите быть патриотками? – вопросил господин Вэй.

– Вы ворвались в мою комнату и попытались украсть мою – ведь вам известно, что это не компьютер, так? – сказала Джейлинг. – Это био‑батарея. Их продают американцам. Сеть супермаркетов «Уолмарт».

Господин Вэй застонал.

– С особым проектом мы не работаем, – изрекла Байю.

– Но вы же говорили, что работаете, – запротестовал он.

– Ничего подобного, – отрицала Джейлинг. – Это вы так предположили. Откуда вы узнали, что это моя комната?

– В справочнике перечислены все служащие компании, – устало ответил он. – В воскресенье показывают кино, все или в зале, или гуляют в городе. Я уже много недель наблюдаю за зданием. Сегодня я следовал за вами до самого рынка. На прошлой неделе я познакомился с девушкой по имени Пингли, которая много болтала обо всем, но не работала на особых проектах. Я посадил вас на автобус, прежде я трижды рассчитывал время пути. В моем распоряжении был один час и пятнадцать минут, чтобы добраться сюда, взять коробку и выбраться наружу.

– Нам повезло с пересадкой, – объяснила Байю.

Господин Вэй был так удручен, что даже не ответил.

– Мне казалось, что правительство должно помогать служащим, – сказала Джейлинг. – Если бы нас поймали, то непременно оштрафовали, и мы бы глубже завязли в долгах.

Она просто болтала. Говорила, говорила и говорила. Слишком много. Так странно. Как и то, когда кто‑то умирает. Случается что‑то из ряда вон выходящее: в соседней комнате умирает отец, и в то же самое время происходят самые обыденные вещи. Готовится чай, а мама на следующий день открывает ателье и плачет, плачет, и в то же время шьет одежду. Заходят люди и делают вид, что ничего не замечают. И вот сейчас то же самое. Господин Вэй вломился с револьвером, а они разглагольствуют о компании «Новая жизнь».

– В долгах? – переспросил он.

– Мы должны компании, – уточнила она. – Причем все сотрудницы. Нас нанимают и обещают платить, но потом вычитают за еду, форму и общежитие, что в общей сложности стоит всегда больше, чем мы зарабатываем. Именно поэтому сегодня мы пошли танцевать рэп. Чтобы заработать денег и расплатиться. И уйти отсюда.

Заушник от очков господина Вэя был замотана скотчем. Почему Джейлинг не обратила на это внимание в ресторане? Может, потому что мелочи замечаешь тогда, когда страшно. Когда от птичьего гриппа умирает отец, вдруг обращаешь внимание не то, что нужно постирать чехлы на маминых креслах. И задаешься вопросом: нужно ли стирать или же умрешь прежде, чем займешься домашней работой.

– Девушка Пингли говорила мне то же самое. Это противозаконно.

– Конечно, – согласилась Байю. – Только кому до того дело.

– Вы можете разоблачить правонарушителей? – спросила Джейлинг.

Господин Вэй пожал плечами, по крайней мере, попытался сделать это телодвижение, насколько позволяла наволочка, и сказал:

– Можно попытаться. Только они просто дадут взятки местным властям, и все пойдет прахом.

Все трое вздохнули.

– Хотя, – взбодрился господин Вэй и даже сел немного прямее, – можно связаться с американцами. Их очень расстраивают подобные истории. В прошлом году была такая корпорация «Шестерка Шанхайцев». Американцы сделали о ней документальный фильм, и все западные компании отказались иметь с ней дело. Если мы расскажем им, чем занимается «Новая жизнь»…

– Кто тогда захочет покупать био‑аккумуляторы? – закончила его мысль Байю. – Компанию ждут большие неприятности!

– Мы свяжемся с газетой «Нью‑Йорк Таймс», компанию ждет глобальное разоблачение! – воскликнул господин Вэй, воодушевляясь все больше. – Мой начальник будет в восторге! Он обожает СМИ!

– И вы сможете устроить крупный показательный процесс, – предположила Джейлинг.

Господин Вэй кивнул.

– Но нам‑то что с того? – спросила Байю.

– Когда начнется процесс, руководству компании придется погасить вашу задолженность, – сказал господин Вэй. – И даже выплатить вам изрядную денежную компенсацию!

– Если я позову коридорную и скажу, что поймала шпиона, мне и так дадут большую премию, – сказала Байю.

– Неужели тебя не волнует судьба других девушек, которые здесь работают? – вопросил господин Вэй.

Джейлинг с Байю переглянулись и вздохнули. Заботит ли их это?

– Что они могут с вами сделать? – подала голос Джейлинг. – В любом случае вы наделаете много шума. А нам не придется ждать.

– Послушайте, – предложил он, – вы меня отпускаете, а я оставляю вам все мои деньги.

Кто‑то дернул дверную ручку.

– Пожалуйста, – прошептал господин Вэй. – Вы можете стать героями для ваших коллег, пусть даже они никогда не узнают об этом.

Джейлинг сунула деньги в карман. А потом спрятала и бумаги тоже.

– Это вы не можете забрать! – запротестовал он.

– Очень даже можем, – уверенно заявила Джейлинг. – Если через шесть месяцев не разразится шумный скандал о должностных правонарушениях и коррупции сильных мира сего, мы сможем всем рассказать о том, как правительственного секретного агента перехитрили две фабричные девчонки.

– Шесть месяцев? – воскликнул он. – Этого мало!

– Вам же лучше, если полугода окажется достаточно.

За дверью послышался голос Таохуа:

– Джейлинг! Ты там? Что‑то случилось с дверью!

– Минутку! – звонко отозвалась Джейлинг. – Когда я вернулась домой, дверь оказалась неисправна.

Потом угрожающе прошипела господину Вэю:

– Даже не думайте рыпаться. Только попробуйте, и мы умываем руки: закричим, и сюда ворвутся.

Вдвоем с Байю они стащили с господина Вэя наволочку. Он начал вставать и опрокинул магнитофон, который с грохотом упал на пол.

– Потише! – прошипела Джейлинг и развязала ему запястья.

– Что происходит? – крикнула из‑за двери Таохуа.

– Погоди минутку! – попросила Джейлинг.

Байю помогла господину Вэй встать на ноги. Потом он забрался на стол и схватился за веревку, висевшую снаружи. Мгновение он помедлил, словно подыскивая слова.

– Революция – это не званый обед, не литературное творчество, не рисование или вышивание, – сказала Джейлинг. Это была любимая цитата отца из председателя Мао. – …Она не может совершиться так изящно, спокойно и мягко, так сдержано, добро, учтиво и великодушно. Революция – это восстание, акт насилия, посредством которой один класс свергает другой.

Господин Вэй выглядел так, словно вот‑вот расплачется, причем явно не от патриотизма. Он сделал шаг назад и исчез. Джейлинг и Байю выглянули в окно. Он спускался вниз как самый настоящий секретный агент из кинофильма, хотя высота‑то была всего в два этажа. На журнале Таохуа все еще красовался отпечаток ноги, и по комнате словно пронесся ураган.

– Они подумают, что у тебя есть бойфренд, – шепнула Байю.

– Ага, – согласилась Джейлинг, вытаскивая спинку стула из‑под дверной ручки. – А еще они решат, что он очень богат.

В воскресенье Джейлинг с Байю сидели на пляже. Зазвонил мобильник Джейлинг – отрывок мелодии хип‑хоп из M.I.A. Несмотря на воскресный день, с ней хотела поговорить одна де