Клад пирата

— Тебе не надоело слушать мой рассказ, Рони? — спросил Бэкли наконец заметив, что капитан Черный Алмаз слушает его целых полчаса, ни разу не прервав. — Возможно, ты думаешь, что это — пустая старческая болтовня, которая никак не относится к загадке, которую я не первый десяток лет пытаюсь решить в своей голове?

— Нет, дядя Генри! — покачал головой сэр Рональд. — Я не первый год знаю тебя. Просто так ты не стал бы всего этого рассказывать. Значит, без этих подробностей я не пойму главного. Да и слушать, между прочим, очень интересно. Мне не раз и не два рассказывали про знаменитый панамский поход капитана Моргана, но вот теперь оказывается, что было-то вовсе не так, как мне представлялось. Расскажи, пожалуйста, дальше.

Но старому моряку не удалось сразу возобновить свой рассказ. С палубы на кормовую надстройку поднялся довольно странный человек. То был мужчина лет сорока, одетый не совсем по-пиратски. Его одежда была простой, чистой и ничуть не пестрой. Штаны из потертого синего сукна, серая хлопковая рубаха, синий с серебряными пуговицами жилет и широкий пояс из дорогой тонкой кожи. Нигде ни пятнышка крови или вина. И никакого оружия, без которого на этом корабле не ходил никто.

Лицо этого человека тоже казалось странным: длинное, тонкое, бледное, обрамленное каштановыми волосами, подстриженными достаточно коротко. И необычные глаза: широко раскрытые, но совершенно неподвижные, будто ничто вокруг не привлекало и не могло привлечь внимания их обладателя. При этом само лицо было подвижно и казалось напряженным, точно он постоянно обдумывал некую важную мысль.

— Капитан! — произнес подошедший и остановился против сэра Рональда.

— Да, Витторио? — Черный Алмаз явно относился к этому человеку с особенным уважением. — Зря ты не пришел бы. Что такое?

— За нами идет корабль.

При этих словах глаза сэра Рональда вспыхнули.

— Какой корабль?

— Пока не знаю. Он еще очень далеко. Но я ясно слышу, как мощный киль режет волны.

Услыхав это, штурман Бэкли невольно привстал и всмотрелся, чтобы рассмотреть судно, о котором сообщил капитану Витторио. Но горизонт, сколько хватало глаз, был пуст.

— Не старайся! — остановил старика Черный Алмаз. — Если б корабль уже был виден, ушам нашего брига не было бы надобности мне о нем докладывать. Витторио слышит особый плеск волн на таком расстоянии, на котором обычное человеческое ухо не сможет уловить и ружейного выстрела.

Теперь до Бэкли дошла истина. Он пристально всмотрелся в лицо стоявшего перед ними человека, еще раз взглянул в его застывшие глаза и понял: тот был слеп!

— Да, — улыбнулся Витторио, будто бы уловив взгляд штурмана. — Да, я слеп. Слеп от рождения. Но мой слух может больше, чем ваше зрение.

— Это вы помогли капитану всю ночь идти в кильватере нашего корвета? — догадался Бэкли.

— Я. И это не в первый раз.

Сэр Рональд явно испытывал волнение. Он даже поднялся с бухты корабельного каната, прошелся по корме взад-вперед. Подошел к рулевому, который перед тем с интересом прислушивался к рассказу Генри Бэкли, но почти ничего не слышал — палуба кормовой надстройки была достаточно длинной, а капитан и штурман сидели почти возле ведущей вниз лесенки.

Черный Алмаз тоже всмотрелся в горизонт, затем вернулся на свое место.

— Спасибо, Витторио, спасибо. Можешь идти отдыхать. Сегодня, думаю, твой слух не понадобится. Если это тот корабль, который мне хотелось бы увидеть за кормой, то раньше, чем утром, он не появится. Мое судно быстроходнее. А нарочно спустить паруса — значит показать, что мы их дожидаемся.

Слепой ушел, все так же не прикасаясь ни к бортам, ни к перилам лесенки, по которой спускался. Вероятно, он давно знал этот корабль, как свою ладонь.

— А я-то все ломал голову, как в ночной темноте вы могли нас видеть! — воскликнул штурман.

— О, Витторио может много больше! — ответил сэр Рональд, явно поглощенный при этом другой мыслью. — Год назад я выручил его из беды, и он стал моим преданным помощником.

Но Бэкли в данный момент интересовал не удивительный слепец, а совсем другое.

— Ты думаешь, что корабль, идущий следом за бригом, это корабль Тича? — спросил он капитана.

— Хотел бы так думать. Очень хотел бы, дядя Генри!

— И ты рискнешь на морское сражение с ним?

И вновь темные глаза капитана так и вспыхнули огнем.

— Да! Я хочу сражения и, клянусь, буду в нем опаснее, чем Тич, хоть он и думает, что в битве ему нет равных.

— Не думает, — возразил старый штурман. — Не думает, Рони, не то за эти два года уже пошел бы на схватку с тобой. Нет, он, верно, понимает, что получит смертельно опасного противника.

— Но не понимает НАСКОЛЬКО опасного!

Сэр Рональд вновь привстал и посмотрел в сторону горизонта, который постепенно становился пурпурным, растворяя свет уходящего в пучину солнца. Нет. Корабль так и не показался.

— Так держать! — скомандовал капитан рулевому. И возвысил голос, отдавая команды дежурным матросам: — Убрать косые паруса! Парус на бушприте убрать!

— Хочешь снизить ход, но так, чтобы издали это не было заметно? — усмехнулся Бэкли.

— Да, дядя Генри, — кивнул пират. — Если вдруг моя надежда оправдается, то лучше всего было бы, если б они догнали нас до полудня.

Черный Алмаз нахмурился, потом решительно мотнул головой, прогоняя напряжение.

— Подождем до утра. А пока не станем портить такой прекрасный вечер. Продолжи свой рассказ о панамском походе капитана Моргана. Если только появление Витторио и его открытие не сбили тебя с мысли.

— Ладно. — Старого морского волка трудно было сбить с мысли. — Я даже помню, на каком месте закончил.

— И я помню. Ты закончил описанием резни, которую Морган учинил в захваченной им Панаме. Продолжай же, и, клянусь, больше тебя никто не посмеет перебить.

— Продолжим, — кивнул Бэкли. — Тем более что я по прошествии полувека отлично все помню. Это был страшный день. Головорезы по приказу Моргана шныряли по окрестным лесам и ловили бежавших из Панамы людей. Их приводили к предводителю, и, если тому казалось, что, спасаясь бегством, они припрятали золото или серебро, их подвергали пыткам, так что некоторые скончались на дыбе. А между тем в порту, на кораблях, на таможне и так было полным-полно золота. К чему было доводить дело до таких ужасов?

Многим, очень многим из нас все это было противно, и на душе, несмотря на несметную добычу, что называется, кошки скребли.

В городе были немалые запасы вина, а муки совести, как известно, легче всего топить именно в этом благословенном напитке. И вдруг Морган нам объявляет, будто ему донесли, что испанцы, покидая Панаму, отравили вино во всех погребах. И запретил парням пить. Некоторые, как потом выяснилось, все равно надрались, и между прочим никто не отравился и Богу душу не отдал. Впрочем, я-то и так понял: никто ничего подобного Моргану не доносил, про вино-то. Может, он опасался появления новых испанских войск, но в это трудно поверить: им неоткуда было взяться — к Панаме и так были стянуты значительные силы из нескольких прибрежных гарнизонов, их-то мы и разбили. А вот чего предводитель и впрямь опасался, так это пьяного бунта своих людей, недовольных тем, что их заставили резать горло всем, кому ни попадя…

Три недели мы отдыхали, живя в опустевших домах Панамы. Морган занял губернаторский дворец, страшно сетуя, что не застал хозяина дома. Губернатор сбежал, едва ему донесли, что посланные навстречу нам войска разбиты в пух и прах.

Наконец, мы отправились в обратный путь, нагруженные богатейшей добычей, о какой только может мечтать самый удачливый из разбойников. Золото и серебро везли мулы, и нагружены они были насколько это возможно. Так что оружие и продовольствие нам снова пришлось нести самим. Но никто не сетовал: груз мулов был нашим будущим богатством.

И вот мы дошли до наших кораблей. Там, как и обещал Морган, начался дележ добычи. Но наш предводитель обманул своих головорезов. Большинство из нас получили куда меньшие доли, чем те, на которые могли рассчитывать, видя, сколько золота и серебра капитан нагреб в Панаме.

Поднялся ропот. Дело могло дойти до открытого бунта, и капитану пришлось пообещать, что на другой день он еще раз посчитает добытые богатства и совершит более честный дележ. Думаю, ты знаешь, что было потом.

— Да! — усмехнулся сэр Рональд. — Ночью Морган уплыл на своем корабле, а с ним уплыли еще несколько кораблей, на которых были самые преданные ему пираты.

— Его сопровождали еще два корабля. И, как оказалось, они прихватили большую часть добычи. Едва ли не все.

Мы все, все, кого он обманул и бросил, были просто в бешенстве! А у меня родилась мысль, что с таким грузом Моргану и его приспешникам не уйти далеко. Сказал это своим товарищам, и у тех родилась мысль — догнать негодяев. Конечно, едва ли у кого-то поднялась бы рука на великого пирата — что там ни говори, но план похода принадлежал ему, да и в том, что этот план осуществился, в основном была заслуга Генри Моргана. Но нам хотелось заставить его пожалеть о предательстве и отдать нам наши доли по справедливости. Потом уже, так все считали, мы имели права расстаться с вероломным предводителем. Быстро решили, кому именно отправиться в погоню. Выбрали двести пятьдесят человек, посчитав, что у Моргана людей втрое меньше. Мы погрузились в три самых быстроходных корабля и пошли вдоль побережья. Я рассудил, что на таких тяжелых судах обманщики не посмеют уйти в открытое море. Было также разумно предположить, что пойдут они мимо Панамского перешейка, потому что две тамошние крепости, ту, что в устье реки, и на острове Сан-Лоренсо мы перед тем захватили, и там нас не могли поджидать враги.

Погода была в тот день на нашей стороне. Штормило, ветер все время менялся, и это было опасно для тяжело груженных судов. Ни маневрировать, ни сильно отдаляться от берега они бы не рискнули. Значит, мы могли их догнать.

Действительно, прошло всего несколько часов, и впереди показались силуэты всех трех кораблей. Я хоть и был тогда очень молод, однако разбирался в судоходстве не хуже бывалого штурмана, поэтому сразу определил: и бригантина Моргана, и два шлюпа, что шли следом, нагружены до предела. Они двигались с большой осторожностью, потому что явно хуже слушались руля, чем это бывает, когда судно легкое. Beтер нам благоприятствовал, мы нагоняли и нагоняли своих обидчиков.

Мы с ребятами ликовали. Многие уже предвкушали, как посмотрят в глаза Генри Моргану.

Однако над морем сгустился туман, а вскоре настала ночь, корабли скрылись из виду. Это никого особенно не огорчило — в конце концов, они и утром никуда не денутся.

Настало утро, и мы возликовали: до всех трех судов было просто рукой подать — они оказались, что называется, у нас под носом! Многие решили даже, что уже могут докричаться до беглецов, и принялись посылать им вслед всевозможные обидные выкрики.

Поднялся ветер, мы устремились к цели, но произошло что-то просто невероятное! Корабли Моргана, вчера такие медлительные и неповоротливые, вдруг словно полетели! Они уходили от нас так быстро, что некоторые подумали, не замешана ли тут нечистая сила…

Но я-то сразу понял, какая сила в этом замешана: все три судна сидели в воде куда выше, чем накануне. Их трюмы были пусты!

В первый момент никто ничего не понял. Представить себе, что Морган выкинул громадные сокровища Панамы в море, никто, конечно, не мог. Но в таком случае куда он их дел? Даже если вообразить, что с кораблей сошла большая часть матросов, это все равно не сделало бы бригантину и шлюпы такими легкими.

Когда мы поняли, что догнать беглецов не сможем, мы приспустили паруса и сблизили наши корабли друг с другом. Надо было обсудить, что произошло и решить, как действовать дальше.

И тут я вспомнил: остров Санта-Каталина! Они должны были пройти его как раз ночью. А что, если Морган причалил там, матросы быстро выгрузили ящики и бочки с золотом и серебром?.. Они могли успеть это сделать часа за три, это если просто выкидывать груз на причал. Вот поэтому на рассвете мы и оказались к ним вплотную, они ведь ушли от причала перед самым нашим носом. Как только еще не рискнули повернуть обратно и оставить нас вообще за кормой? Но это было б уж чересчур рискованно: в любой момент мог рассеяться туман, выйти луна, и обман был бы сразу раскрыт. Скорее всего Морган остался на Санта-Каталине, чтобы вместе с частью матросов перенести сокровища в крепость и там спрятать. После нашего набега в крепости никого не оставалось. Лучше и не придумаешь!

Почти все пираты согласились с моим предположением. Мы развернули наши суда и пошли назад, к Санта-Каталине. Шли, конечно, медленнее, чем накануне: ветер нам уже не благоприятствовал. Добрались почти на закате, пристали и, оставив несколько человек охранять корабли, бросились в крепость. Но в ней никого не было! Более того, не было даже следов недавнего пребывания пиратов Моргана: ни свежих костровищ, ни остатков еды, ничего. А главное, обшарив все закоулки крепости, спустившись во все ее подвалы, мы убедились: здесь ничего не спрятано!

Возможно, Морган со своими людьми и высаживался на острове — уйти с него они могли, использовав одно из небольших суденышек, что стояли в порту, когда мы захватили остров. Никто не удосужился запомнить, пять их было или семь, а потому мы не могли с уверенностью сказать: да, наши обидчики поступили именно так. Ну, допустим, они так и поступили. Но куда все же делись богатства, добытые в Панаме? Предположить, что их спрятали в какой-нибудь пещере, в одном из скалистых берегов островка, было бы логично, если б там были пещеры. Мы не поленились дождаться отлива, но и когда вода опустилась, в берегах не было заметно ни одного отверстия, в этом не оставалось сомнений: я с еще троими пиратами обошел островишко на шлюпках целых два раза.

Тогда в чем же было дело? Каким образом капитан Морган умудрился оставить нас с носом? Мы лишь терялись в догадках, испытывая после злорадства самое глубокое уныние. Видно, Господь показал нам, как гнусно желать сокровищ, добытых такой страшной ценой! И сейчас я скажу: слава богу!

Генри Бэкли замолчал, задумавшись. Покосился на своего слушателя, но капитан Черный Алмаз по-прежнему не хотел его прерывать. Тогда старый моряк, усмехаясь, полез в небольшую сумку, привешенную к его поясу, вытащил трубку, коробочку с табаком и огниво. Но тут же вновь посмотрел на сэра Рональда.

— Боже мой, Рони! А ведь я и позабыл, что ты терпеть не можешь табака!

Предводитель пиратов рассмеялся:

— Мне пришлось изменить многие свои привычки, дядя Генри. Не могу сказать, что теперь я люблю табак, но запрещать ребятам курить было бы уж слишком жестоко: и так во время походов никому нельзя брать в рот спиртного, а многим такое воздержание дается нелегко. Кури, кури, не смущайся, старина. Тем более что и ветер не в мою сторону. Но ты, верно, нарочно принялся за свою трубку именно тогда, когда наступил самый важный момент в твоем рассказе. Не сомневаюсь: ты все же догадался, куда твой хитрющий тезка запрятал панамские сокровища.

— И не только их! — старательно набивая трубку, ответил штурман. — И не только их, Рони. У Моргана действительно был тайник, в который он прятал награбленное, и делал это не единожды. Об этом мне потом рассказал один из его ближайших сподвижников, уже после смерти великого пирата. И после того, как Господь посмертно покарал его, лишив даже прах разбойника последнего прибежища[16]. Этот дружок Моргана, как видно, мечтал добраться до клада, да не успел: Морган был еще жив, когда бедняга угодил в тюрьму, ибо не перестал заниматься морским разбоем, а освободившись, тут же подхватил лихорадку и умер в одном из жалких трактиров Веракруса. Я нашел его там совершенно случайно: наш корабль стоял в тамошнем порту, и мне захотелось, вспомнив былые времена, выпить в одном из веселых мест, где мы прежде гуляли с командой Моргана. Бедняга уже готов был испустить дух и решил рассказать мне о тайне великого пирата. Знали ее, как выяснилось, очень немногие.

— Как?! — на сей раз, не выдержал и прервал Бэкли Черный Алмаз. — Но ты же говорил, что с панамского побережья Морган сбежал, захватив с собой команды трех судов. Если не ошибаюсь, ты даже примерное число их называл: треть от двухсот пятидесяти, значит, около восьмидесяти человек. Они-то не могли не знать, куда он все это везет.

— Они знали примерно столько же, сколько знал я. — Старый моряк раскурил трубку и выпустил несколько колец дыма, старательно отвернувшись при этом от капитана. — Мы угадали, что великий пират поплыл на Санта-Каталину, и он туда действительно поплыл. Это же знали и его сподвижники. Но где именно он спрячет сокровища, хитрец сказал не всем. В эту тайну были посвящены только семнадцать человек, тех, кому он доверял… ну, не как самому себе — такого доверия с его стороны не удостоился вообще никто, но доверял крепко. Никого из них сейчас уже нет в живых. Умирающий пират рассказал мне, что тайник, куда Морган прятал значительную часть своей доли награбленного, существовал еще задолго до похода на Панаму, но обычно хитрец отвозил туда сокровища уже после походов, потихоньку, чтоб знали только те немногие посвященные, о которых я говорил.

— И это место находится неподалеку от испанского острова Санта-Каталина?! — Сэр Рональд воспользовался тем, что штурман сделал глубокую затяжку, и снова прервал его рассказ. — Но каким же образом Морган, будь он хоть трижды самый великий пират из всех пиратов, ухитрялся туда плавать, да еще и неоднократно? И неужто никто из испанцев не сумел проведать про сокровища, спрятанные у них, можно сказать, под самым носом?!

Генри Бэкли вновь рассмеялся своим добродушным смехом.

— А тебе когда-нибудь приходилось искать место, чтобы что-то спрятать? — ответил он вопросом на вопрос. — Ну, представь: в помещении, где нет укромных уголков и тайников, нужно скрыть какую-то достаточно заметную вещь. Скажем, кинжал или пистолет. Куда ты его положишь?

Сэр Рональд задумался, но лишь на несколько мгновений.

— Пожалуй, я положу этот предмет на видное место, — ответил пират. — Но так, чтобы он оказался среди подобных ему предметов, например, повешу на стену вместе с другим оружием. Другой мысли пока не приходит.

— Но это абсолютно верная мысль! Именно так поступал и Морган. Не совсем так, речь ведь идет не об одном предмете, а о целой куче золота и серебра. Однако способ он использовал именно этот. Думаю, что этот, потому что не знаю наверняка.

— Ты же говорил, что умирающий от лихорадки пират…

— Умирающий успел рассказать все, кроме главного. У него вдруг начались судороги, вместо связной речи я услышал какой-то бред, не имевший отношения к кладу, да и вообще к чему-либо. Просто какие-то слова, выкрики… Под конец он потребовал священника. Нет чтобы раньше! Я успел привести к нему какого-то монаха, однако бедняга уже испускал дух. Монах только и успел прочитать молитвы да приложить распятие ко лбу… может, уже мертвеца! Но я успел понять из предыдущих его, еще вполне связных слов, что мы верно угадали, куда плывут те три корабля, только вот крепость обшаривали напрасно. И напрасно огибали остров на шлюпках. Ничего там не было. И все же, смею думать… Послушай, Рони, у твоего рулевого шея не свернется набок на всю оставшуюся жизнь? Он так старается хоть немного услыхать из нашего разговора, что вот-вот сломает шейные позвонки!

Черный Алмаз покосился в сторону стоящего у рулевого колеса пирата.

— Эй, Чарли! — крикнул он. — Если тебе так неймется услышать то, о чем мне рассказывает наш новый штурман, кстати, мой старинный друг, то подойди сюда и слушай. Только учти: оставишь руль — повешу! Скотт сменит тебя только через полчаса, когда, полагаю, все самое главное я уже услышу. Решай сам.

— Что вы, капитан! — с самым невинным видом отозвался рулевой, широкий в плечах светловолосый детина. — А то вы не знаете: я же глуховат. Да и к чему мне знать то, что не положено? Умные люди говорят: чужие тайны не доводят до добра.

— Верно говорят. И хорошо, что ты умеешь слушать их советы. Так как, дядя Генри? Продолжишь свой рассказ? Клянусь, ты меня заинтриговал. Но если у тебя все же шевелится мысль не раскрывать пока что никому эту тайну?..

— Я ответил один раз! — уже не без обиды возразил штурман. — Пока нет уверенности, знаю ли тайну я сам. Но, что знаю, поверь, расскажу без утайки. А кстати, погляди-ка на горизонт. Вон, как раз показался корабль, о котором, вероятно, говорил слепой Витторио. Прямо на фоне заката. Пока это только точка… Беда, что закат вот-вот угаснет. Западная сторона неба вон, уже совсем темная.

— Не беда. Сейчас мы увеличим эту точку!

Сэр Рональд вытащил из-за пояса подзорную трубу, подошел к самому борту и долго вглядывался вдаль. Потом с досадой отвернулся.

— Это не «Отмщение королевы Анны!», — воскликнул он, не скрывая досады. — Ну, никак этот негодяй не заглатывает наживку… Верно, без тебя мне никак не обойтись, дядя Генри!

— Рад буду тебе помочь. — Штурман вновь затянулся и, поднявшись, подошел к капитану. — Да и на что было рассчитывать в этот раз? Ведь ты перехватил наш корабль, «Святого Доминика» ранним утром. Роберт Тич с его головорезами ждал нас среди островков, которые располагаются к югу от твоего теперешнего курса. Даже если он к вечеру понял, что «Доминик» не пройдет в этом месте, что кто-то предупредил капитана Дермота об опасности или другой пират обчистил наше судно раньше, даже если догадался насчет того, кто именно его опередил, — все равно — так быстро настичь твое судно он не мог. Конечно, от островной цепи можно пройти сюда короче, чем мы шли от места встречи «Алмаза» со «Святым Домиником», но все равно слишком скоро!

— Знаю! — кивнул сэр Рональд, не скрывая досады. — Просто попытался представить себе другой расклад: допустим, человек, который предупредил меня о планах Тича, решил сыграть в две колоды — мне донести, что замышляет Черная Борода, а ему рассказать, что замышляю я. В таком случае Тич мог и изменить свой план: не дежурить возле островка, а сразу пойти мне наперерез. Он мог предположить, что я, взяв добычу, поведу корабль на Ямайку. И не ошибся бы — туда мы и идем. Но, как видно, я считаю Тича все же хитрее, чем он есть.

Генри Бэкли смотрел на молодого капитана и качал головой. Какое жестокое разочарование испытывает сэр Рональд из-за того, что ему не предстоит схватка с одним из самых страшных и беспощадных пиратов здешних морей!

— Капитан! — послышался в это время голос одного из матросов. — Слева по борту на горизонте корабль! Он подходит с западной стороны, с погашенными огнями, поэтому сразу его и не было видно. Поднялся ветер, заштормило, вот Витторио и не услыхал его издали. А тут сказал: гляньте на левый борт. Мы посмотрели, ну и увидели… Сейчас до него примерно полторы мили.

Черный Алмаз пожал плечами, будто испытывая сомнение.

— С запада? Тич с той стороны показаться вроде бы не может. Но… посмотрим.

Сэр Рональд сбежал с кормового возвышения, перешел к тому борту, возле которого уже стояла группа матросов, обсуждая столь неожиданное появление незнакомого корабля, и вновь достал свою подзорную трубу. На этот раз ему не понадобилось вглядываться слишком долго.

— Да! — крикнул он, и в его голосе изумление смешалось с торжеством. — Это он! Это корвет «Отмщение королевы Анны»! Он уже почти растворился в темноте, но я не могу его не узнать — видел не раз. — И повернулся к собиравшимся на палубе пиратам: — Общий сбор! Приготовиться к бою!